Последняя колыбель

Стемнело. Когда день пошел на убыль? Как он упустил этот момент? Неприятно щиплет кожу, наверно ночью опять пойдет дождь. Он поднял воротник и спрятал руки в карманы потрепанного от времени пальто. Пришла мысль о покупке новой куртки, он так нелепо смотрится в своем затасканном пальто. Соседи часто перешептываются у него за спиной. Он знает - они жалеют его. А как он хотел? В тридцать лет работать сторожем на ферме, по вечерам разносить по почтовым ящикам флайеры, и к тому же до сих пор жить с престарелой матерью.
Почему он не оставит эту мерзкую старуху гнить в своем огромном доме от одиночества? Почему возится с ней, слушает ее жалкое нытье? Разве не она, едва он встал на ноги и сделал первый шаг, схватила в руки ремень, и с тех никогда не выпускала его.
Шрам на спине - след от бляхи, шрам на губе - след от бляхи. У него несколько десятков таких отметин - доказательство ее любви. А он ведь любил ее. Когда она избивала его совсем крохой, он верил что заслужил; когда подрос, принимал как должное, и только год назад, когда ее дряхлая рука дрогнула, он злобно усмехнулся и почувствовал всю силу накопившейся в его сердце ненависти.
Заслуживал ли он наказания? Она всегда была уверена в своей правоте и прикрывалась Господом, оправдывая свои извращенные меры воспитания. А ведь мы так и живем, святоши не разбираются в религии, политики ни черта не смыслят в политике.
Почему в свое время он не сбежал от нее? Было время, когда она была молодой и здоровой, и могла сама заботиться о себе. А что стало сейчас? Она превратилась в жалкое подобие живого существа: костлявая, кожа висит словно давно уже стала ей велика, и цвет ее далек от человеческого. А было ли в этой властной гарпии хоть что-то человеческое? Может природа в насмешку просто обнажала перед миром ее истинное лицо, и превратила в живого скелета, обтянутого гадкой кожей.
Он сплюнул. Откуда в сердце берется ненависть? Видит Бог, он пытался ее полюбить, но она не желала этого. Ей никогда не нужна была его любовь. В три года она оставила его в сарае, когда к ней с визитом заявился залетный хахаль. Он называл этих субъектов - Тыгари. Пока она кувыркалась со своим кабелем, пропахшим соляркой и дешевым табаком, он сидел в одиночестве, в холодным сарае. В пять лет, она столкнула его в погреб, на огромную кучу из песка и пыли, кишащую мышами и тараканами, за то лишь, что он отказался есть приготовленные ее заботливой рукой помои. И много случаев он мог бы вспомнить. А надо ли?
Часто он спрашивал себя: Почему он не сирота? Почему она делает это с ним? Зачем она рожала его? Что хотела получить взамен этой жертвы? И самый главный вопрос, терзающий его темными, бессонными ночами: за что Бог дал ей сына?
Солнце село, когда он дошел до дома. Как всегда свет горел только в ее комнате. Он с ужасом представил, как будет купать ее, кормить с ложки и на ночь читать ее любимую сказку: "Золушка"!
Толкнув дверь, он вошел в обитель злобной гарпии, в свой ад наяву. Его передернуло от отвращения. В доме царила привычная тишина.
Словно поклонный раб, ненавидящий свои обязанности, но не знающий как жить иначе, он прошел в ее спальню. Она лежала на узкой кровати, руки вытянуты по бокам, на лице мерзкая маска: глаза широко раскрыта, губы скривились в предсмертной ухмылке, по дряблой щеке вяло ползала жирная муха. Он все понял - она наконец-то умерла.
Он опустился на табуретку рядом и в раздумье уронил голову на руки. Впервые за всю жизнь, он ощутил небывалое облегчение.
- Надеюсь ты страдала. - Злобно выдавил он.
Затем резко поднялся и вышел из дома. Как сын, родная кровь и плоть, он должен был позвонить в скорую, сообщить о ее смерти и скорбеть. Но он не мог больше лгать, слишком долго он позволял совести терпеть унижения и лютую ненависть от единственного близкого человека. Женщина, которая родила его, ненавидела с той же силой, с которой матери обычно любят своих детей.
Он вышел на задний двор, схватил лопату и начал яростно копать. Она хотела, чтобы ее предали земле. Он исполнит ее волю, но не на освещенной земле при церкви она упокоится, а на заднем дворе того ада, который создала своими руками.
Заморосил дождь, резко похолодало, но он продолжал копать последнюю колыбель для усопшей. Когда яма была готова, он вернулся в дом. Оставляя грязные следы, прошел в ее спальню, поднял легкое, словно перышко, почти истлевшее еще при жизни тело, и вынес во двор. Бросил последний взгляд на ее лицо. И костлявое тело полетело в свою колыбель.
- Прости мама, я пытался полюбить тебя.- Сказал он темной, зияющей смертью яме, и крохотному сгорбившемуся на самом дне.
Напоследок он сплюнул, и схватился за лопату. Комья земли быстро покрывали ее тело, а он напевал ей колыбельную. Она никогда не пела ему колыбельных. А он поет. Пусть она знает, что он пытался стать ей настоящим сыном.
Часто она кричала, что ее не учили быть матерью. Зато она научила его быть сыном. Закончив работу, он отбросил лопату, утер рукавом со лба набежавший пот, и вернулся в дом. В спальне он скинул все ее вещи, на середину комнаты, прямо на ее любимый, и драгоценный палас. Она любила этот палас даже больше, чем саму себя. Он достал спички, чиркнул и бросил прямо в кучу. Задался огонь, сначала слабенький, потом мощнее и мощнее, и уже через несколько минут, комната полыхала ослепляющим пламенем.
На его лице отразилась довольная улыбка - он свободен. Вскоре от преисподние остается лишь горстка пепла, а дьявол сгниет в своей могиле.
И тут он осознал весь ужас своего будущего. Как бы не желал он свободы, демон, которого эта дрянь взрастила в нем, скоро вырвется наружу. Он схватился за голову и истошно закричал. Ему некогда не вырваться из этого ада, так как призрак его демона, теперь живет глубоко у него внутри.
Он обернулся, закрыл дверь и опустился на колени. Жар от разгорающейся обители дьявола, уже душил его своими смертельными объятиями, он сложил руки в молитве и прошептал:
- Отче Наш, Иже Еси На Небесах...
К утру дом сгорел до основания. Пожарники обнаружили его тело, а чуть спустя и тело матери. Соседи решили, что любящий сын не сумел пережить смерть матери, к которой, по их мнению был очень привязан, и решил последовать за ней.
Но только он один знал, за один миг перед смертью он понял - что за чертой жизни, они никогда не будут вместе...