Путешествие

Не бывать мне там никогда.

Там, за тридевять земель - за тридевять вселенных - за тридевять миров. И разве не мучительно сознавать, что никогда не бывать там!

Не бывать. Хотя мечта неудержима. Но вездесуща она всего-навсего понарошку. Ей не блеснуть волшебством действительной силы. Даны мечте размашистые белые крылья – но им под стать лишь пресное веянье. Стремись, увечная, лети – без моей неряшливой, уязвимой плоти не раздобыть и крупицы подлинного ощущения, которое ведь по сути, в самой соли своей не вообразимо, не передаваемо.

Не бывать мне там, за тридевять земель, никогда.

Тут мало сказать: на то недостало судьбы. Просто тут никак не возможно. Да разве ж сердце бьётся, где хочет?

Да и само оно только в мыслях доступно. Здесь, вот. Говорит со мной, точно подразнивает: "тук-тут, тук-тут, тук-тут…" Близёхонько, но не скажешь: рукой подать. Полшага ступать не нужно – в груди, на расстоянии, как говорят, ширины моей же ладони. Помню, в детстве, Бог знает мечтая о чём… Мы мальчишками, пробуя длину лезвия наших по карманам попрятанных ножиков, деловито прикладывали друг перед другом суровую сталь поперёк ладони. Остриё выходит за край? Знать, до сердца достанет. И, значит, надёжно оружие. Если же нет, то - пустая забава для маленьких пацанов.  И сейчас я подумал: ведь получается так, что до сердца мне своего никогда не достать. Как будто оно не тут, а где-нибудь там, за тридевять вселенных.

Слышу, вторит насмешливо: "Тук-там, тук-там, тук-там…"  У мечты моё сердце, и несбыточная в нём мечта.

Никогда не бывать там, за тридевять незнаемых миров, – там, где я, рожденный на время (условно на век), не побывав ни разу, ещё до рождения своего оставил всё моё лучшее, главное и до отчаяния дорогое.

Ох, и незадачливым я кажусь путешественником!

Держа в уме это заветное, разве ж буду иметь когда-нибудь полное право сказать о себе с невиннейшим удовольствием: "Ну, ты и непоседа!"

Я словно где-то надеюсь, что заповедные вёрсты, единственно мне назначенные, однажды примут мой долгожданный шаг - и тамошнее сокровенным клинком опустится на ладонь.

Неужели, и вправду, настанет… не станет вороватого времени - и я буду куда-то идти без устали. Буду долго идти, пройду очень много. А когда в том задушевном походе смеркнется первый нездешний мой день, до позднего вечера верный мой спутник… Так и вижу: с виноватой улыбкой заката первый мой день обессилел, точно малый ребёнок, шагавший с большим наравне, тихо поник и потух… Тогда возле дороги опущусь я на землю и меня, удовлетворенного как никогда, примет трава у обочины. Тут вдохну я заслуженного ночного покоя, и удивлённые стебли прильнут ко мне, полному благостных предощущений завтрашнего пути.

Навсегда затеряться в причудах влекущей дороги. Забыться чередой небывалых шагов. Окружить себя дружелюбием гулкого леса. Потянуться душой за пронзительной птицей. Воспрянуть духом на виду у незыблемых гор. Что ещё? В ночных раздумьях - затылок в ладонях и локти вразлёт - с наивным серьёзом "переглядеть" внимательное небо. И всякую звезду – даром что лучи так длинны и достают мне до сердца - совершенно сразить на рассвете.

Заветное, ещё сказочным детством завещанное путешествие, мечтая о котором, невзначай начинаешь нервные сборы. Собираешь себя по кускам, отлетевшим осколкам, из последнего… Но не бывать мне там никогда.