42. совещания

42. СОВЕЩАНИЯ

     В литературе о Зорге кроме мифов, неточностей и искажений встречаются мнения, утверждения, которые намеренно или нет, но принижают  его роль в ряде событий, а то и просто сводят на нет достижение великого разведчика. На это уже обращалось внимание в предыдущих главах и разделах. Суть одного из этих мифов заключается в утверждении, что и без донесений Зорге  в Москве уже знали, чуть ли не в июне 1941 года и тем более ссылаясь на 2  июля, о том, что Япония не начнет в 1941 году войну против СССР. Поэтому Рихард Зорге впоследствии, дескать,  ничего не внес нового, а только подтвердил уже имеющиеся сведения. В данном разделе  подробно разбирается ход обсуждений и в нем наглядно видно, что уже с самого начала извращена суть решения от 2 июля.
      Можно со всей  ответственностью заявить, что  такое утверждение не соответствует действительности  по  нескольким доводам. Во-первых, решение от 2 июля 1941 года не являлось окончательно согласованным между японскими армией и флотом, а соответственно между группировками, входящими, говоря современным языком, в военно-промышленный комплекс. Во-вторых, сведения, полученные Москвой из различных источников по линии внешней и военной разведки, носили отрывочный характер и не были надежными и в третьих, только полученные Зорге и неоднократно им перепроверенные сведения от Одзаки, Мияги  и Отта дали советскому руководству своевременную,  достоверную информацию.  Об этом можно судить по шифротелеграммам Зорге в книге А. Фесюна «Дело Рихарда Зорге. неизвестные документы», в книге Ю. Георгиева «Рихард Зорге, исследователь, разведчик, политик», в «Русском архиве», «Военная разведка информирует» и по фактам, изложенным в книгах Хаттори  Такусиро «Япония в войне 1941-1945 гг.», Гаврилова В., Горбунова Е. «Операция «Рамзай», Триумф и трагедия Рихарда Зорге», А. Кошкина «Крах стратегии «спелой хурмы. Военная политика Японии в отношении СССР, 1931-1935»,  К. Черевко «Серп и молот против самурайского меча» и Р. Уайманта «Шпион Сталина. Рихард Зорге и токийская разведывательная сеть».    
     В них убедительно показано, как после путча 1936 года  высшее японское военное руководство страны постепенно, но стабильно забирало власть в стране в свои руки. Но в тоже время,  из-за многочисленных внутренних разногласий в военных и политических кругах в течение  июля-сентября 1941 года Японией сложно принималось окончательное решение c определением главного противника, момента вступления в войну и с каким трудом  эта информация  была добыта Зорге, Одзаки и Мияги, и какая огромная ответственность лежала именно на Зорге.
     При этом, надо отметить шесть важных факторов.
     Первый – военное руководство в Японии занимало обособленное положение.  Оно не подчинялось премьер-министру, а замыкалось на  императора. Более того, премьер-министр не имел права голоса при решении военных вопросов. Созданная 20 ноября 1937 года Ставка правительству не подчинялась.      
     Второй – решение важных вопросов затягивалось из-за необходимости координации действий и согласования тех или иных мероприятий и вопросов ведения войны между органами военного и гражданского руководства для чего, в зависимости от требований обстановки, проводились совещания. В книгах ряда авторов приводятся разные названия этим совещаниям и поэтому следует отметить, что 26 ноября 1940 года военный министр Тодзио предложил проводить регулярные еженедельные совещания для связи Ставки с правительством, которые стали называться «Консультативным советом связи Ставки с правительством». До этой даты и  после 22 июля 1941 года эти мероприятия обозначались как  «Совещания Совета представителей Ставки и правительства».
     Третий – наличие разногласий между руководством армии и флота.
     Четвертый – при решении вопросов войны и мира даже военному руководству страны приходилось учитывать особую позицию командования Квантунской армии.
     Пятый – определенное охлаждение отношений между Японией и Германией.
     Шестой – введение особой степени секретности даже для высших чинов правительства относительно дискуссий и решений «Совещания Совета представителей Ставки и правительства».
     Для того, чтобы докопаться до истины надо рассмотреть то, как развивались события и принимались решения. Начать, пожалуй, можно  с того, что,  3 февраля 1941 года на 8-м межведомственном совещании кабинета министров и начальников штабов армии и военно-морских сил Японии, т.е. на совещании  «Консультативного совета связи Ставки с правительством»  была одобрена программа  переговоров с Германией, Италией и СССР. Показательно, что не сразу, но заблаговременно  резидентура «Рамзай» сумела добыть информацию об этом решении в части касающейся Советского Союза. В шифровке от 10 марта 1941 года (№№ 89, 90, 91) в пункте 5 Зорге, информируя о предстоящем визите министра иностранных дел Японии в Германию, сообщил : «Что касается СССР, Мацуока имеет большие полномочия для самостоятельных действий. Коноэ  не верит, что Мацуока сможет заключить с Советским Союзом пакт о ненападении, но он все же надеется, что кое-что  в этом направлении Мацуока сможет сделать. Коноэ надеется также получить от Советского правительства разрешение на пропуск через Сибирь немецких военных материалов, заказанных Японией. Наконец  он надеется достигнуть с СССР соглашения о прекращении сотрудничества с чунцинским правительством. Мацуока посетит сначала Берлин, затем Рим, Виши, Москву, затем вернется в Берлин и снова посетит Москву».
     Начальником Разведывательного управления Ф. Голиковым это сообщение было доложено Сталину и Молотову и получило высокую оценку.
     Действительно, на пути в Германию, министр иностранных дел И. Мацуока остановился в Москве  и 24 марта беседовал с Молотовым, а затем встретился со Сталиным. После этого он провел переговоры в Берлине и Риме. Интересно, что, покидая Берлин в апреле 1941 года,  ярый сторонник Германии и противник Советского Союза Мацуока не был информирован немцами о конкретном плане нападения на СССР. На обратном пути в Японию Мацуока вновь сделал остановку в Москве и провел переговоры с Молотовым. Но только в беседе со Сталиным было достигнуто обоюдное согласие и 13 апреля 1941 года в Кремле был подписан пакт о нейтралитете, который вызвал неудовольствие немецкого руководства.
     Своевременная и достоверная информация от Зорге, безусловно, внесла свою лепту в успешное завершение переговоров, закончившихся подписанием пакта о нейтралитете. Особое значение этого события намерено подчеркнул Сталин, который проявил необычное внимание к  представителю иностранного государства, приехав на вокзал, чтобы лично проводить Мацуоку. Подчеркнуто хорошее расположение духа и непринужденное поведение Сталина на пероне вокзала при проводах поразило многих.
      После подписания Пакта  Зорге сообщил в Москву  о  реакции японского правительства.
     Прежде чем приступить к изложению  интересующих нас событий в небольшой, но очень важный период с июня по октябрь 1941 года следует обратить внимание на следующие обстоятельства:
     1. Только после окончания Второй мировой войны в 1945 году и изучения в течение десятка лет доставшихся историкам материалов стала ясной последовательность событий и действий со стороны главных действующих лиц.
     2. Из приведенных примеров видно, что даже на сегодняшний день  существуют определенные различия в трактовке событий, имевших место 60 лет тому назад.
     3. Крайне ограниченное число участников обсуждения и решения внешнеполитических проблем Японии, особые меры секретности и отсутствие агентуры среди непосредственных участников создали почти непреодолимые препятствия для добывания достоверной информации. Но Зорге со своими соратниками-друзьями все же сумел добыть крайне необходимые сведения.
    4. Вполне возможно, что в архивах НКВД-НКГБ СССР хранятся документы, которые характеризуют роль внешней разведки в информировании советского руководства о позиции Японии в отношении СССР в рассматриваемый период. Но то, что опубликовано в документальных сборниках  «Органы безопасности СССР в Великой отечественной войне», тт.1 и 2., «Органы безопасности СССР в Великой отечественной войне, том I, в двух книгах, «НАКАНУНЕ», а так же описано в  «Очерки истории российской внешней разведки»» и некоторых книгах  дает основание считать, что, в конечном итоге, только информация, составленная  Зорге на основе добытых им в германском посольстве лично и его соратниками Одзаки в высших правительственных кругах сведений о том, что Япония в 1941 году не нападет на СССР, для Сталина была действительно абсолютно достоверной и своевременной.
5. Просочившиеся  отдельные сведения о принятых решениях в высших японских кругах во главе с императором из других источников носили характер слухов или выражали мнение второстепенных лиц и не могли служить в качестве достоверной информации для высшего руководства страны в лице И.В. Сталина.
      С апреля 1941 года от японских зарубежных представителей и в первую очередь от посла в Германии Осима стали поступать сообщения о возможности войны между Германией и СССР. Японские военные атташе настойчиво докладывали о сосредоточении крупных сил немцев в приграничных с Советским Союзом районах.
     - 16 апреля 1941 г. Осима сообщил в Токио о том, что «В этом году Германия начнет войну против СССР». 28 апреля он подтвердил  неизбежность нападения.
     - 15 мая 1941 г. состоялось совещание руководителей японского Генштаба, которое пришло к выводу о том, что Германия не сможет вести войну на два фронта (одновременно против Англии и СССР) и что германо-советская война не может начаться неожиданно. Кроме того, было отмечено, что концентрация немецких войск предназначена для поддержки дипломатических шагов германского правительства.
     Для выяснении обстановки Мацуока направил в Берлин послание, на которое Риббентроп ответил только 28 мая 1941 года. Он проинформировал Мацуоку в самых общих чертах о том, что война  между Германией и СССР неизбежна и что СССР будет разбит в течение  двух-трех месяцев. Но вплоть до 22 июня Япония не знала определенно, когда  начнется  война Германии против СССР. Вместе с тем посол Осима продолжал проявлять настойчивость и 6 июня прислал в Токио телеграмму о беседах с  Гитлером и Риббентропом, на основании  которых высказал свое мнение о том, что война между Германией и СССР, по-видимому, начнется.
     Вначале это сообщение Осимы было воспринято в правящих кругах Японии скептически и, более того, на заседаниях 6-7 июня 1941 г. представители верховного командования  и Мацуока решительно отвергли предположение о возможной  войне  между Германией и СССР. Японцы долго не верили, что Германия осмелится вести войну на два фронта. При этом премьер-министр Коноэ и ряд влиятельных военных настаивали на сохранении прежнего плана продвижения Японии в южном направлении.
     Но, посол Осима, как человек близкий к высшим кругам Германии и пользующийся авторитетом в Японии, все же сумел убедить правительство Японии и военных руководителей в серьезности предстоящих событий. В этой связи Имперская ставка и правительство  приступили к определению национальной политики на случай германо-советской войны.
     - 11 июня 1941 года военный и военно-морской отделы Императорской ставки приняли решение «О форсировании политики продвижения в южном направлении». Но это было до информации Осимы.
     - 15 июня начались проводиться совещания «Консультативного совета связи Ставки с правительством», которые проходили непрерывно до 2 июля. С самого начала министр иностранных дел И. Мацуока стал настаивать на политическом решении, которое предусматривало немедленное нападение на СССР одновременно с началом германо-советской войны.
    Незадолго до нападения Германии на Россию Генеральный штаб армии сформулировал осторожную стратегию, которая соответствовала бы реальной обстановке: Япония повысит военную готовность в отношении Советского Союза, но выступит  на стороне Германии только  при появлении благоприятной возможности. Руководители флота выдвинули свою платформу. Они высказались в пользу экспансии в Юго-Восточную Азию, отстраненности от русско-германского конфликта и выступили против безрассудной траты военного бюджета для усиления «севера», то есть сил, предназначенных для нападения на Советский Союз.
     С началом советско-германской войны, два вида вооруженных сил с трудом, но стали преодолевать традиционный антагонизм и находить общность интересов.
     - 23 июня    на совещании представителей армии и флота, отвечавших за планирование, а также других ключевых офицеров была выработана стратегия безупречного использования выгодной обстановки: «нанести удар на юг» и в то же время усилить положение  армии на севере, особенно в Маньчжурии, как мероприятие на всякий случай. Если Россия созреет, чтобы стать добычей, они должны быть готовы.
     Судьба Японии была в руках военных, но официально гражданские были еще у власти и для проформы проводились одно за другим «консультативные» совещания между начальниками генеральных штабов армии и флота и кабинетом министров вплоть до 1 июля с перерывом на один день. Эти обсуждения были совершенно секретными.
     24  июня военный и военно-морской отделы Императорской ставки выработали единую стратегию и приняли  «Программу  национальной политики империи в соответствии с изменением обстановки».
     25 июня Программа была утверждена «Консультативным советом связи Ставки с правительством» в присутствии императора. За общими словами «о политике построения сферы совместного процветания  Великой Восточной Азии, внося тем самым вклад в дело сохранения мира во всем мире» скрывалась агрессивная сущность политики правящих кругов Японии. Вкратце,  эта Программа предусматривала:  решение конфликта в Китае, ускорив падение режима Чан Кайши; форсирование всевозможных мероприятий в отношении важных южных районов, завершая подготовку к войне против Англии и США; усиление позиций для продвижения  в южном направлении в соответствии с решениями об «Основных принципах политики в отношении Индокитая и Таиланда» и «О форсировании политики продвижения в южном направлении»; предотвращение  вступления США в войну; незамедлительное осуществление  решительных мер по переводу страны на положение военного времени и укреплению национальной обороны.
     Особый интерес представляет пункт 3 этой Программы:
 «Хотя наше отношение к германо-советской войне основывается на принципах укрепления мощи держав оси, мы в настоящее время не будем вмешиваться в нее и сохраним независимую политику, скрытно завершая в то же время  военную подготовку  против Советского Союза. В это период дипломатические переговоры, конечно, должны вестись с большими предосторожностями.
     Если германо-советская война будет развиваться  в направлении, благоприятном для империи, империя, прибегнув  к вооруженной силе, разрешит северную проблему и обеспечит стабильность  положения на Севере».
     Важно отметить, что после утверждения Программы  в Ставке наряду с подготовкой войск для ввода в Индокитай начались форсированные военные приготовления против Советского Союза. Была проведена мобилизация войск для отправки в Маньчжоу-Го с целью доукомплектования личного состава Квантунской армии до штатов военного времени. Проводимые мероприятия были скрыты под названием «специальные маневры Квантунской армии («Кантокуэн»»), но на самом деле это был зашифрованный план войны против СССР. Им предусматривалось нападение на Советский Союз не позднее  первой декады сентября и окончание - до наступления холодов. От обстановки на советско-германском фронте зависело решение о нападении на СССР.
     Тогда же 25 июня на заседании «Консультативного совета связи Ставки с правительством» против предложения Мацуоки в поддержку Германии и его отрицательного мнения в отношении заключенного с СССР Пакта о нейтралитете  военный министр Тодзио предложил занять осторожную позицию, а военно-морской министр Оикава не только поддержал Тодзио, но и выступил против предложений Мацуоки, заявив о невозможности воевать сразу против США, Англии и СССР.
      - 26 июня на заседании «Консультативного совета связи Ставки с правительством» выступил начальник генерального штаба армии Сугияма. Он отметил, что важны и Юг, и Север, но надо наблюдать за развитием ситуации. Его поддержал заместитель генерал Цукада, который  подчеркнул, что в настоящее время невозможно решить, где нужно нанести удар в первую очередь, - на Севере   или на Юге. Предложил выступить тогда, когда это будет выгодно Японии.
    -  27 июня на продолжающемся заседании «Консультативного совета связи Ставки с правительством» опять выступил Мацуока с предложением напасть на СССР. Военный министр Тодзио и военно-морской министр Оикава выступили против предложения Мацуоки, подчеркнув, что прежде надо завершить урегулирование  китайского  инцидента. Более того, выступивший генерал Сугияма заявил, что «…Мы не можем  сейчас решить, будем ли мы наносить удар на север или нет. Для приведения в готовность Квантунской армии нам потребуется от 40 до 50 дней….».
    - 30 июня заседание японского правительства и имперской ставки продолжилось. Мацуока продолжал настаивать на своем предложении. Генерал Муто, начальник управления военного министерства выступил за оккупацию Южного Индокитая. Выступили также премьер-министр Коноэ, генералы Тодзио и Сугиямо. Последний заявил, что имеется конкретный план выступления  в южном направлении. Мнение большинства и в том числе премьера Коноэ склонялось к мнению флота о том,  что достичь всех целей одновременно нельзя. Надо продвинуться до Французского Индокитая и затем постепенно решать проблемы.
     - 1 июля на заседании «Консультативного совета связи Ставки с правительством» выступил Сугияма, который сообщил, что армия осуществляет подготовку к войне и в первую очередь приводятся в боевую готовность  войска в Маньчжурии. В его речи  привлекает внимание требование к осторожности проведения мероприятий, чтобы «войска не вышли из подчинения (выделено – Ю.К)».
     Здесь необходимо на некоторое время  отвлечься, так как  выделенные слова, принадлежащие Сугияме содержат очень большой  смысл. Японские правящие круги, готовясь к нападению на СССР, в течение ряда лет увеличили Квантунскую армию настолько, что  влияние ее командования стало опасным  даже для руководства военного министерства. А если учитывать боевой настрой ее офицерского состава и жажду мести за поражения от советских войск, становится понятным, что она могла нарушить имперские планы. Многие также хорошо помнили о путче военных в 1936 году, который не удался, но привел к гибели ряда высокопоставленных лиц.
     Интересное мнение на этом заседании высказал министр торговли и промышленности Кобаяси, который подчеркнул, что «…Нужно тщательно изучить вопрос, куда выступать на юг или на север именно с учетом того, что у империи нет достаточных запасов сырья и материалов. Кроме этого, нужно стремиться разрешить «китайский инцидент».
     - 2 июля в присутствии императора, главнокомандующего вооруженными силами Японии состоялось  заседание «Консультативного совета связи Ставки с правительством», в котором приняли участие руководящие политические и военные деятели Японии – руководители армии и флота - начальник Генерального штаба армии Сугияма, начальник Генерального штаба военно-морского флота Нагано, члены кабинета министров, в число которых вошли: премьер-министр принц Коноэ, военный министр Тодзио, министр иностранных дел Мацуока, председатель Тайного совета Хара и ряд других важных лиц. Содержание большинства выступлений можно свести к необходимости окончания войны с Китаем, которое могло быть ускорено продвижением японских вооруженных сил на юг и в первую очередь во Французский Индокитай; к использованию при благоприятных условиях силы для  решения проблемы на севере, обеспечивая скрытность подготовки к военным операциям;  обеспечению постоянной боевой готовности к войне с Великобританией и Соединенными Штатами.
      Был принят за основу план «Единых военных операций на юге и на севере» и утверждена  «Программа национальной политики империи в соответствии с изменением обстановки». Что касается Советского Союза, было принято решение ждать развития событий в течение 2 месяцев и после этого определить свои действия.
     Рассматривая ход совещаний, внимание, прежде всего, привлекает расплывчатость и двойственность выступлений  в отношении Советского Союза (кроме выступления Хары, который как и Мацуока призывал к решительным действиям).
      - 5 июля для участия в операциях против Советского Союза был вновь создан 5-й флот, а в результате мобилизации первой очереди Квантунская армия должна была быть увеличена на две дивизии.
     - 7 июля император санкционировал  секретную мобилизацию 500 тысяч человек и судов общим  водоизмещением 800 тысяч тонн для перевозки военных грузов в Маньчжурию. Это была первая очередь мобилизации по плану «Кантокуэн».
     В этот же день влиятельный генерал Ямасита убеждал военного министра Тодзио в мощи Германии и необходимости отказаться от теории «спелой хурмы» с тем, чтобы Япония напала на СССР и захватила восточные районы до окончания германо-советской войны.
    Квантунская армия во главе с командующим, генералом Умэдзу, офицерский состав  проявляли нетерпение, не желая упустить  благоприятную возможность напасть вместе с Германией на СССР и сокрушить его. Об этом же убеждал начальник штаба Квантунской армии генерал-лейтенант Ёсимото, начальника оперативного управления Генштаба Танаку.       
     - 11 июля Ставка направила в Квантунскую армию и в  японские армии в Северном Китае специальную директиву № 506, в которой подтверждалось, что целью «Особых маневров Квантунской армии»  является усиление готовности к выступлению против СССР. «Кантокуэн» основывался на оперативно-стратегическом плане войны против СССР, разработанном Генеральным штабом сухопутных сил в 1941 году. Намечалось начать с 20 июля переброску и концентрацию войск, принять решение о войне 10 августа, а 29-го нанести удар по советским войскам в Приморье, а затем - захватить Владивосток, Хабаровск, Петропаловск-Камчатский, выйдя к оз. Байкал к середине октября.
      - 22 июля началась концентрация японских войск у советской границы. В Маньчжурию стали  прибывать  многочисленные приданные части и подразделения, которые должны были  довести численность японской группировки до 20 дивизий. В результате Квантунская армия была удвоена и насчитывала 700 тысяч человек. После проведения второй мобилизации в июле на территории Маньчжурии и Кореи было сосредоточено 850 тысяч солдат и офицеров японской армии.
     - 31 июля на встрече начальника оперативного управления Генштаба Танаки с военным министром Тодзио было окончательно решено о выделении для войны против СССР 24 дивизий.
     В первых числах августа  «начальник  и заместитель начальника японского Генерального штаба разъяснили начальникам отделов Генштаба: «Применение оружия имеет своей целью разрешение северных проблем. Однако если они могут быть  разрешены путем дипломатических  переговоров, за которыми будут стоять наши вооруженные силы, то такое решение вопроса будет более желательным».
     - 6 августа на очередном совещании «Совета представителей Ставки и правительства» был обсужден и одобрен документ под названием «О мерах Империи в связи с нынешним состоянием отношений между Японией и Советским Союзом». «Совещание постановило, что, пока Япония продолжает совершенствовать  свою оборону, ей следует избегать войны с Советским Союзом, воздерживаться от провокационных действий и по возможности разрешать старые вопросы японо-советских отношений.  Только в случае «прямой атаки» японская армия ответит нападением».
     - 9 августа  в  связи с тем, что германо-советская война принимала затяжной характер, Ставка отказалась от плана разрешения северной проблемы в 1941 году, независимо от того, как будет развиваться обстановка на германо-советском фронте, и взяла курс на продвижение в южном направлении. Были приняты  «Основные принципы операций императорской армии», которые предусматривали: обеспечение безопасности со стороны Советского Союза; продолжение  действий против Китая; ускорение  военных приготовлений против Англии и США и завершение их к концу ноября.
     Говоря об этой важной  дате, стоит остановиться на двух фактах.
     Первый - Хаттори Такусиро, автор  книги «Япония в войне 1941-1945», бывший штабной офицер, полковник генерального штаба  очень скупо освещает агрессивные планы Японии в отношении СССР в целом и во время германо-советской войны в особенности. Он не пишет о том, что  «Военный министр Тодзио заявил, что нападение  на СССР должно произойти  тогда, когда «Советский Союз, подобно спелой хурме, готов будет упасть на землю… к ногам Японии» и о том, что  влиятельный генерал Ямасита убеждал Тодзио захватить дальневосточные районы России до окончания германо-советской войны. «Время теории спелой хурмы уже прошло, - говорил он. – Выжидание может ускорить объединение США и СССР. Даже если хурма еще немного горчит, лучше стрясти ее с дерева».
     Обсуждение агрессивных планов против СССР Такусиро заканчивает 9-м августом и подводит читателей к мысли о том, что после этой даты никаких агрессивных намерений против Советского Союза уже  не было. Более того, дескать, самим надо было опасаться СССР.
     В этом его более решительно поддерживает В. Молодяков в книге «Россия и Япония: меч на весах», содержащей  вполне определенную  концепцию автора, которая касается не только истории Советского Союза, но и непосредственно результатов деятельности Зорге и его соратников. 
     Дело в том, что может быть формально автор и прав, когда говорит, что СССР нарушил пакт о нейтралитете. Возможно, и с юридической точки зрения не все было правильно в отношении суда над японскими военными преступниками. Об этом мне  трудно судить не будучи юристом. Но это только формально, а  позиция автора таковой и является, когда он делает упор на том, что японцы имели план нападения на СССР, но не напали же. Иметь план, дескать, это не преступление и поэтому позиция Советского Союза на Токийском процессе была неверной. Так на странице 248 выражена главная суть книги, на содержании которой обязательно надо остановиться и выделить: «Япония на Советский Союз не напала – это непреложный факт. И наличие планов даже наступательной войны тут ни при чём. Просто Генеральный штаб императорской армии и штаб Квантунской армии работали хорошо, а их офицеры не зря получали звания и награды: планы войны с северным соседом у них не только были, но регулярно обновлялись с учетом новой информации и изменений обстановки. Что касается действительно многочисленных пограничных инцидентов 1933-1939 гг., то они частично происходили от слабой демаркации границы в пустыне или вовсе от ее отсутствия, а частично были разведкой боем, предпринимавшейся в основном японцами. К первым относились события на озере Хасан в 1938 г., ко вторым – «инцидент» на реке Халхин-Гол, спровоцированный Квантунской армией».
     Дело на этом не заканчивается, так как на странице 252 главная мысль подкрепляется
следующим положением: «Свидетели защиты, в советском плену не бывавшие (выделено – Ю.К.), говорили на суде об исключительно оборонительном характере японских военных приготовлений в Маньчжурии…». А вывод делается очень простой – Япония на СССР не нападала, а он нарушил договор о нейтралитете и при этом ничего не выиграл. Более того, в отношениях с японцами многое потерял.
     В ответ на эти утверждения, прежде всего,  надо выделить, то, что японские вооруженные силы в отношении Советского Союза имели не оборонительный, а наступательный план, который по словам автора всё время совершенствовался. 5 июля 1941 г. Тодзио утвердил план «Кантокуэн» («Особые маневры Квантунской армии»), а это был оперативный план нападения на СССР и японцы только ждали  удобного часа, чтобы напасть на него. При этом они совершенно не задумывались о Договоре о нейтралитете. В книге Е. Горбунова «Сталин и ГРУ» на странице 327 говорится о том, что «По данным спецсообщения РУ от 3 ноября,  за период с  10 сентября по 30 октября состав и группмпрвки японских войск против СССР существенно не изменилась. В Маньчжурии и Корее на 30 октября было сосредоточено 35 пехотных дивизий, 12 танковых полков, три кавалерийские бригады, два механизированных соединения, 20 артиллерийских полков и 35 авиаотрядов. Общая численность  всех войск достигла 1150 тысяч человек. Для Квантунской армии последние месяцы 1941 года были вершиной могущества. И для военных руководителей в Токио было большим соблазном  использовать эту грозную силу, чтобы попытаться решить  «северную» проблему.
     И здесь еще раз надо выделить особую важность шифровки от 30 июля 1941 года: «…Источник Инвест убежден, что если Красная Армия остановит немцев перед Москвой, в этом случае японцы не выступят».
     Естественно возникает вопрос как себя должна была чувствовать страна, которая напрягала все силы на западе  и знала, что она постоянно живет под японским «Дамокловым мечём», вынуждена на Дальнем Востоке держать значительные силы так нужные ей на западном фронте, организовывать заранее партизанские отряды и каждый день ждать удар в спину.
     В статье В.П. Ямпольского «Двойная «дипломатия» японских спецслужб в годы Второй мировой войны» в «Военно-историческом журнале» № 6, 2006 дается точная оценка разведывательной деятельности официальных представителей японского дипломатического корпуса в начальный период советско-германской войны, которые по заданию военно-политического руководства должны были «..- определить  такую фазу в войне, когда Советский Союз будет близок к поражению, и Япония должна выступить против него на Дальнем Востоке».
     Совершенно очевидно, если бы не наличие у Японии плана нападения на Советский Союз и готовности нанести удар при выгодной ситуации, руководство страны смогло бы снять значительные силы с Дальнего Востока, из Сибири и раньше разгромить гитлеровскую Германию, сохранив жизнь сотням тысяч людей не только Советского Союза, но и Европы.  Такие вещи не забываются и не прощаются!
     Наряду с этим Молодяков ничего не пишет о том, что война на Тихом океане не обошла стороной Советский Союз. Японцы стали затруднять проход советских судов через проливы Сангарский и Лаперуза. Японские военные корабли  под угрозой оружия стали останавливать  советские торговые суда и досматривать их. Затем они перешли к нападениям на наши суда в открытом море. 1 мая 1942 г. торпедирован п/х «Ангарстрой», 17 февраля 1943 г. на пути из Владивостока в Петропаловск-Камчатский  был потоплен п/х «Ильмень». В тот же день двумя торпедами был потоплен  п/х «Кола». Потоплены советские суда «Кречет», «Свирьстрой», «Сергей Лазо», «Симферополь», «Перекоп», «Майкоп». Об этих бандитских действиях японцев Молодяков умалчивает, так как по-видимому относит их к «нейтральным» действиям.
 Молодяков ничего не пишет о труднейших и опасных испытаниях, которые выпали на долю Зорге и его соратников, чтобы добыть достоверную информацию  о планах японских военных и сообщить ее в Москву. Совершенно секретные сведения, добытые  Зорге точно отражали агрессивные намерения японского военного командования и правительства на различных этапах (в случае падения Москвы и поражения Красной Армии, при резком сокращении и ослаблении советских вооруженных сил на Дальнем Востоке) и об этом подробно написано в разделе в данной главе.
     Автор книги является  кандидатом исторических наук, доктором социальных наук, доктором  политических наук и поэтому сомнительно, чтобы его концепция о вине Советского Союза определялась наивным подходом. Скорее всего, на ее появление повлияли жизнь и работа автора в Японии с 1995 года по настоящее время.               
     Второй – в противовес Такусиро в книге Гаврилова и Горбунова «Операция «Рамзай». Триумф и трагедия Рихарда Зорге» совершенно правильно говорится о том, что «9 августа был принят документ верховного командования сухопутных сил «Программа операций императорской сухопутной армии», которым предусматривалось «Имея в Маньчжурии и Корее 16 дивизий, быть в готовности выступить против СССР (выделено – Ю.К.)». Это значит, что агрессивность никуда не пропадала, она просто по срокам была отодвинута.
     Документ от 9 августа был совершенно секретным и о его содержании знали только несколько человек.
     20-23 августа командование сухопутными силами провело в Токио совещание с руководителями Квантунской армии, на котором должно было формализоваться принятое в начале месяца решение избегать войны с Россией.
     - 3 сентября состоялось совещание «Совета представителей Ставки и правительства», которое обсудило документ «Программа осуществления государственной политики империи». В качестве основного докладчика выступил начальник генштаба сухопутных войск генерал Сугияма. Его выступление интересно с той точки зрения, что, несмотря на то, что  все уже вроде ясно, принято решение идти на юг, не выступать против Советского Союза и в тоже время  в нем явно просматриваются какие-то нотки объяснения-оправдания: «Мы не сможем развернуть крупномасштабные операции на севере, мы должны быстро провести  операции на юге. Даже если мы выступим немедленно, сейчас, операции продлятся до весны следующего года. Но мы задерживаемся. И потому не сможем действовать на севере». Эту выдержку  можно расценивать в том плане, что продолжают оставаться влиятельные силы, выступающие за войну против СССР и  не успокоившиеся до сих пор.
     На совещании был сделан окончательный выбор первоначального направления распространения агрессии. Участники совещания пришли к выводу, что «Поскольку Япония не сможет развернуть крупномасштабные операции на Севере до февраля, необходимо за это время  быстро осуществить операцию на Юге».
     - 6 сентября в Токио в обстановке необычайной секретности  в присутствии императора был принят еще один важный документ – «Основные положения  национальной политики империи». Число участников ограничивалось минимумом. Совещание держалось в такой тайне, что даже не велся протокол. Для личного пользования премьер-министра, принца Коноэ было подготовлено письменное изложение материалов  совещания. В нем содержались и решения, принятые, на нем: «Империя должна завершить военные приготовления в середине последней декады октября… В случае если не удастся добиться удовлетворения наших требований мирным путем до первой декады октября, следует немедленно начать войну против Америки, Англии и Нидерландов. Во всех остальных регионах, за исключением южных, политика должна оставаться прежней
     - После 6 сентября  начальник генерального штаба сухопутных войск Сугияма отдал распоряжение: «Отменяется лишь выступление (против СССР) в нынешнем году. Ранней весной следующего года после завершения наступления на юге возможно нанесение удара на север. Для этого по-прежнему нужно продолжать  подготовку. Не следует болтать об отмене плана. Надо держать это в секрете. Об этом должны знать лишь немногие в министерствах армии и флота».
     - 18 сентября военный отдел Ставки издал директиву о подготовке к военным действиям на юге и начать передислокацию войск, в том числе  частично из Маньчжурии. Но при этом еще не были проведены  организация оперативных армий, их сосредоточение и развертывание, так как не было окончательного решения о начале войны.
     - 25 сентября неожиданно для премьер-министра Коноэ представители главного командования армии и флота обратились к нему, фактически с ультиматумом,  потребовав решить не позднее 15 октября вопрос о войне и мире. При этом было подчеркнуто, что это требование определяется решением, которое было принято в присутствии императора 6 сентября и предусматривало  до конца октября закончить все приготовления.
     - 27 сентября в беседе военного министра Тодзио с военно-морским министром Оикава выяснились некоторые нюансы в оценке быстро меняющейся международной обстановке. Оикава сказал, что он не склонен ставить вопрос об отмене решения, но, по его мнению, надо проявлять осторожность, как бы Япония не бросилась преждевременно в пучину мировой войны.
     «К началу октября среди руководства армии и флота уже сложилось единое мнение и были в общих чертах одобрены «Основные принципы ведения войны против США, Англии и Голландии ( выделено – Ю.К.)». Именно здесь наконец определился «момент истины», информацию  о котором сумел добыть Одзаки и которую Зорге отправил в Центр шифровкой от 4 октября: «…..не будет войны против СССР в этом году…..».
      Приведенные сведения наглядно показывают  что, в силу различного подхода к решению внешнеполитических проблем, как в среде  военного руководства, так  и у членов японского кабинета министров выработка единой линии носила затяжной и противоречивый характер. Эта ситуация создавала для Зорге огромное напряжение. Он прекрасно понимал, что его донесения в Москву от 28 июня, 3, 10, 12, 30 июля и от 11, 12, 23   августа 1941 г. о возможном нападении Японии на СССР носят крайне противоречивый характер, но вынужден был идти на это и докладывать всё как есть. Особенно  это относилось к позиции руководства армии. В этом отношении показательны фразы в шифрограммах Зорге от  30 июля 1941 г. о том, что премьер Коноэ занимает выжидательную позицию в отношении СССР: «.., но как долго намерен выжидать японский Генштаб это трудно сейчас сказать» и от 11 августа:  « … Возможно, что генштаб примет решение  на выступление  без предварительной консультации с правительством». Такая информация заставляла весь состав разведывательной организации, в особенности ее ядро, работать в чрезвычайном режиме. Но даже при  напряжении всех сил резидентуры Зорге долгое время не удавалось определить действия Японии в отношении СССР со стопроцентной достоверностью. Зорге и руководимой им резидентуре потребовались несколько месяцев напряженного и опаснейшего труда, чтобы в сентябре и первых числах октября 1941 года добыть, в первую очередь через Ходзуми Одзаки, который сумел использовать своих друзей в ближайшем окружения  премьер-министра принца Ф. Коноэ,  достоверные сведения, полностью исключавшие последние сомнения,  и передать в Москву информацию о том, что Япония отложила нападение на Советский Союз до весны 1942 года. В главе XV « Московская битва»   приведены полностью тексты важнейших радиограмм Зорге от  30 июля,  11, 14 сентября (две) и 4 октября и показано,  какую важную роль сыграла эта информация Зорге в битве под Москвой.
        Поэтому говорить о каких-то достоверных окончательных решениях в июне-августе 1941 года нет оснований, так как только  в середине сентября армейское командование начало подготовку к движению на «юг» и к началу октября 1941 года наконец согласилось с позицией флота о наступлении на «юг» и, фактически, окончательно решился вопрос о том, что Япония до весны 1942 года не нападет на Советский Союз.
     Зорге, который никогда не занимался самовосхвалением, прекрасно понимал военно-политическую обстановку и реально оценивал ту огромную опасность для СССР в случае открытия Японией «второго» фронта. Поэтому с полным правом и законной гордостью за проделенную работу он писал в «Тюремных записках»:
     «После начала войны Германии с СССР летом 1941 года наибольший интерес стал представлять вопрос, будет ли Япония  предпринимать практические действия в соотвествиии с ее исходной позицией в начале переговоров  о союзе с Германией. Найти ответ на этот вопрос было одной из важнейших задач, котороые возникли во время моего  пребывания в Японии,  и в решении ее моя разведгруппа достигла выдающегося успеха». 

      Существует еще один миф, пропагандируемый в США и на Западе, что дескать из-за действий резидентуры Зоргпе Япония напала на США, а не на СССР. Вопрос о войне Японии против США, Англии и Нидерландов окончательно решился лишь в ноябре 1941 года, когда Зорге уже находился в японской тюрьме.
     На совещаниях  6,  7 и  9 октября, в которых принимали участие высшие руководители армии и флота – начальники генеральных штабов, было  выражено единодушное недовольство кабинетом министров тем, что переговоры с США являются безрезультатными и это срывает планы подготовки к войне.
     - 14 октября на заседании военный министр Тодзио предложил премьер-министру Коноэ всем кабинетом уйти в отставку, что и было сделано 16 октября. Эти факты  полностью противоречат утверждению некоторых авторов о том, что падение кабинета министров принца Коноэ произошло из-за ареста 18 октября 1941 г.  Зорге и Одзаки и  являются очередным мифом.
     - 18 октября к власти пришел Тодзио, кабинет которого взял твердый курс на войну с США и Великобританией, готовясь при этом к нападению на СССР в удобный момент.
     «К концу октября высшее командование армии и флота, каждое в отдельности, утвердило свои оперативные планы и совместно заключило центральное соглашение армии и ВМФ в целях проведения операции на юге». 
     - 5 ноября в присутствии императора совещание «Совета представителей Ставки и правительства» приняло документ «Принципы осуществления государственной политики империи», в котором закреплялось решение о начале войны против США, Великобритании и Голландии… Начать военные действия в начале декабря».
     - 6 ноября главнокомандующий японскими ВМФ  Ямамото издал приказ, в котором 7 декабря (8 часов по токийскому времени) устанавливалось как предварительная дата нападения на американскую главную оперативную базу в Пёрл-Харборе на осторове Оаху, входившем в состав Гавайского архипелага.
     - 7 декабря японские вооруженные силы атаковали военно-морскую базу США Пёрл-Харбор.