Красавцы

   В огромный красивый  дом  Лену привела не менее красивая его владелица по просьбе преподавательницы института, которая курировала их группу. Единственная просьба хозяйки дома  Елены Ивановны заключалась в следующем: пока она будет лечить свою язву в Трускавце, Лена может жить здесь с кем угодно под свою личную ответственность, лишь бы всё осталось на месте. За проживание Елена Ивановна не будет брать ничего. Ленке просьба тёзки понравилась сразу, она решила поселить своих знакомых подружек-заочниц, потому что здесь придется пробыть минимум четыре месяца, всё-таки  их ждут госы. Елена Ивановна скрупулёзно обсмотрела девушек, предупредив их, чтобы кавалеров здесь близко не было, и удалилась в свою комнату.
От своей преподавательницы Лена знала, что Елена Ивановна когда-то вышла замуж за очень большого человека, когда работала у него домработницей, и её броская  еврейская красота сразила его наповал. Со временем она приобрела манеры светской львицы, но в литературе не разбиралась, как и прежде, что очень раздражало её умного мужа. Он никогда не брал Елену Ивановну на светские вечеринки, ибо считал, что женщина должна быть занята домом и собой всегда... В его огромном особняке  жили  экономка, повар, шофёр, садовник, прачка, четыре охранника с тремя собаками и две какие-то его тетушки… Елена Ивановна лет пять бродила без дела, всё время натыкаясь на огромную  библиотеку, из-за которой муж и держал охрану. Когда она с неудовольствием сказала об этом Льву Исаевичу, он расхохотался: «Во-первых, ты должна родить малыша, во-вторых, здесь все мои сбережения, в случае чего, это позволит тебе жить безбедно, в-третьих, никогда мне больше такого не говори, потому что это подчеркивает твоё невежество…»
 «Дорогая Леночка, - сказала Елена Ивановна, уезжая, - вот ключи от библиотеки. Ты можешь читать все книги, но своих подруг туда близко не подпускай. Книги дорогие и новые. После кончины Лёвушки  их никто не брал в руки, даже наша дочь Ирочка… Да, да, у меня есть дочь, правда, усыновленная…Собственно из-за неё Левушка ушел из жизни рано… А я лечусь по сей день… Так получилось… Да вот она на фотографии…».
Елена Ивановна осторожно взяла с немецкого старинного комода рамку с фото. На Лену смотрела девочка, похожая на ангела. Такой редкой красоты Лена еще не встречала… Огромные глаза с пушистыми ресничками, волнистый, длинный, черный  волос, разбросанный по плечам… На стене висели фотографии этого ребенка примерно до десятилетнего возраста. Все красотки на этих фото притягивали Леночкин взгляд. «А сколько Ирочке сейчас?»- спросила Лена и осеклась, увидев испуганный взгляд красивой хозяйки в атласном пеньюаре. Слишком быстро та ответила: «Уже сорок пять… но об этом потом…  Я спешу…»
   Вечером Елена Ивановна уехала. Потекла обычная жизнь заочников. С утра до вечера в библиотеках… Сдача зачетов и хвостов. Потом госы. Елена Ивановна часто звонила, а потом приехала в конце июля, когда девчонок уже не было, а Лена ждала только хозяйку, чтобы передать ключи и поблагодарить за бесплатное проживание. Дипломированные педагоги в знак благодарности  вскладчину купили красивый комнатный дорогой цветок в гостиную, и он стоял, поражая своим величием. Хозяйка была в восторге.
   Елена Ивановна уговорила Лену остаться до среды и сказала, что так нужно для дела. Она подарила Леночке прекрасный плед и светильник за её работу, как она считала,  всё это время…
 Вечером, сидя с Леной за чашкой чая с вишневым вареньем, они разговорились. «Знаешь, Лена, я почти ни с кем не разговаривала всё это время после смерти моего Лёвушки…   Люди не так поймут богатых евреев. Лев до безумия  мечтал о ребенке. Родить я не могла. Перемёрзла в детском доме после убийства моих  родителей. Решили взять девочку из интерната. Собирались долго. Потом нас поразила красота той ангельской девочки, которую ты видела на снимках. Нам долго её не отдавали, говорили, что она под наблюдением какого-то института. Наконец, муж добился разрешения… Левушка в ней души не чаял… У неё было всё, чтобы она не пожелала… Беда была впереди… С тринадцати лет лицо нашей красавицы начало меняться не в лучшую сторону. Зубы искривились. Стали огромными и кривыми, волос почти вылез, нос был безобразным, уродливым и большим, лоб как-то опустился до широких черных густых бровей, хотя фигурка была прежней. Куда только не возил Лев Исаевич нашу Иру. Перепуганные врачи разводили руками… Оказалось, что в роду Иришки были все уродами…  Хотя по родословной она относится к королевским корням…   Лев умер от собственных  переживаний… Он не мог простить себе глупость, ведь его предупреждали… В последнее время он боялся выйти на улицу… Со всех сторон на него двигались уроды…  Работников пришлось разогнать, потому что денег не хватало… Библиотеку продать я до сих пор не решилась.    Ира, к общему удивлению, вышла замуж за талантливого, но такого же  страшного  и уродливого  художника… У них двое детей, которых я боюсь больше Иры. Ира звонит по телефону из Германии, что хочет привезти детей к бабушке, то есть , ко мне… Боюсь, что нагрянет неожиданно. В среду я уеду опять. Так я сказала по телефону. Уже сейчас по скайпу вижу, что мои красивые  внуки начинают приобретать черты Ирины… Это ужас!   Я не смогу быть рядом…»,- Елена Ивановна разрыдалась опять…
    Когда в среду Лена  уезжала домой, хозяйке принесли телеграмму, что детей положили в какой-то научно-исследовательский институт на полгода, и приезд к бабушке откладывается на неопределенное время. Елена Ивановна как-то судорожно перекрестилась: «Слава Богу, за это время я успею выйти замуж и уехать в Израиль…  У меня уже есть надежный человек. Он дружил с Левушкой… Впрочем, Левушка сам мне советовал так поступить  Он был умным и практичным человеком… Придется продать всю библиотеку…»
     Она так и сделала. Великолепная библиотека уникальных книг была распродана за считанные дни буквально за гроши…      Особняк  и две машины  Льва Исаевича  очень дорого  выкупил новый русский.  Картины Левушки она оставила дочери, два миллиона подарила на лечение внуков,  в успехе которого она слишком сомневалась…
    В нарядном ослепительно - белом платье и  огромной  лилией в волосах  Елена Ивановна  выглядела очень красиво. Леночке, которую она пригласила в декабре  на скромное семейное торжество, она восторженно сказала: «Я так счастлива, как в первый день, когда держала Иришку на руках… Это замужество дало мне уверенность в завтрашнем дне…  Последнее время я вздрагивала от каждого стука. Тут под боком богатая библиотека, а вдали - усыновленная  уродиха, которая при встречах  бросается меня обнимать…… Завещание я сделала всё - таки  церкви. Будет кому молиться за меня…  А сейчас хочу пожить ради себя, любимой и красивой, рядом с Мишенькой…  Он тоже богатый человек. Мы не обидим друг друга. И Левушку будем помнить…  Молюсь, чтобы Господь меня простил. Лучше быть счастливой, чем с временной красотой. Это страшно… Не каждый может пережить, чтобы от тебя шарахались в сторону люди…»
Уже на следующий день чета Либерман уехала из России навсегда…
   Тогда, вдали на перроне Лена заметила прячущуюся за колонной  невысокую женщину. Лицо незнакомки было закрыто полностью черным шарфом… Только красивые бесовские огромные глаза были наполнены слезами…Градины слёз медленно стекали вниз и застывали на шарфе маленькими льдинками… Лена вздрогнула, узнав глаза прекрасного усыновленного ангела…
01.02.14