Моя Москва. Москва-Гурзуф. 80-е

В конце лета - начале сентября золотая молодежь Москвы переезжала в Гурзуф.  Некоторые любили Планерское – Коктебель, но их было гораздо меньше. Потрясающая красота Гурзуфа и неповторимая атмосфера, делали его ни с чем не сравнимым местом. Добирались туда все кто как мог. Московская хипня ехала  с поднятым пальцем. На шару. Я там бывал раз десять железкой, но чаще самолетом.
На прилете всех ждало одно и то же развлечение – Крым Троллейбус. Создание социализма. Это очень длинная трасса. Нигде больше троллейбусы так далеко не ходят. Он шел от Симферополя до Ялты. Были и другие рейсы. Один меня поражал своей невыразимой броскостью. На доске объявлений значилось: Симферополь - Сан Сосняк. Прям почти Сан Франциско, ну или еще какие ассоциации, промолчу. Что речь шла о санатории, думаю, знали только обладатели курортных книжек, которых я так ни разу и не видел.
Разгоряченная в предвкушении курортных соблазнов публика вваливалась в троллейбусы, одна молодежь. Гомон, шутки, бряцанье стеклянной тары. Уселись. Едем. До Гурзуфа часа два с хвостиком.
На остановке встречают тетки, сдающие хаты. Это по большей части маленькие домики, которые они называют дачки. Мы – опытные гурзуфцы и идем на улицу Строителей. Там не дорого и живет одна Москва. Далековато от городского пляжа, но оно того стоит. Атмосфера.
Гурзуф 70-х, 80-х… Извилистые каменные тропки-улочки, каменные заборчики, все под уклоном 45 градусов. Гурзуф стоит на склоне горы. Еще был открыт для свободного посещения Военный санаторий с потрясающей коллекцией растений и реликтовых деревьев, с великолепными фонтанами.. Одна «Ночь» чего стоит… Теперь это все по билетам.
Селимся у прежней хозяйки, немного выпиваем за приезд… Идем по Лениградской… Привычные любимые домики, магазинчики, как всегда орут местные женщины: «Вот опять Москва понаехала, опять все в трусах по городу ходят..» Так все привычно, все родное… 
Забегу на несколько лет вперед, вторая половина 80-х… Та же улица, но все другое, асфальт завален соломой, все вывески поменялись на французские, правда с ошибками. На улицах снуют карлики, женщины в старинных нарядах, солдаты с плюмажем. Идет съемка «Граф Монте Кристо». Иду с пляжа, полотенце на плече. Со мной рядом друг – Змеиный Глаз, пожалуй, самая известная личность и достопримечательность Гурзуфа. Подходим по Ленинградке к зданию железнодорожных касс. Батюшки! Их нет. Вместо них арочный балкон. И сидит Аня Самохина. Мерседес. Потрясающей красоты и обаяния женщина, Царство ей Небесное.  Я подошел ближе, мы разговорились, указал на ошибки в названиях магазинов и банков, раскрыл руки. Аня спрашивает:
 - Прыгать?
Я не успел ответить, как заорали: Фернан приехал, Фернан приехал (Боярский),  - и началась съемка. Не поймал я ее, не успел.
Гурзуф – это не просто отдых, это состояние души. Москва выезжала туда в сентябре, это был наш сезон. Питерцы тоже присоединялись. Они очень хорошие ребята, как мы. А Москва гуляла, по полной.
Не помню точно, какого числа, но в середине сентября, был день мести москвичам. Кто поумнее, сидели и пили портвейн по дачкам, дураки гуляли. На следующий день на знаменитой пивной оклейке было грустно видеть старых друзей с выбитыми зубами.
Москвичей не любят во всей нашей великой стране. И я могу это понять, мы ведем себя часто просто ужасно. Нам наплевать на местные традиции, хамим, считаем себя выше всех. Я сам был такой, простите меня…
Нравы тогда были очень свободные. Помню, где-то в начале 80-х жили мы в районе городских бань, это в центре Гурзуфа, но высоко, на самом верху склона, и надо было минут десять топать по каменным ступеням. Вокруг каменные домики, им сотни лет. Прохожу мимо явного туалета. Ночь. Голос сверху: мужичек, покурить есть?
С удивлением вижу, на надувном матрасе на крыше сортира спит фантастической красоты девушка.
- Хочешь, залезай ко мне,  - она откинула спальник.
- Я не курю, - и затопал вверх.
Он удивительный, мой Гурзуф, ни с чем его сравнить не могу. Идем его полу тропками полу улочками, бабулька навстречу: Любите наши горки? Мы просто поклонились, а она осенила крестом.
Пивная аллейка. Это сотни веселых ребят, все сидят на бордюрчике, кто- то спит на матрасике. Общность мира и пониманий. Никто не ругается, не дерется. Все друзья. В начале аллейки стояли пивнушка с автоматами разливного пива. Брали обычно трехлитровыми банками, на компанию. В сентябре приезжают одни и  те же, все друг друга знают не один год. Приезжает Милочка из Минска, ищет на аллейке своего Лешку, садится к нему на колени: Я тебя год ждала.
И то была правда.
В середине сентября приезжал Шестой Американский Флот. Это было по тем временам грандиозно. Трое-четверо щеголей во фраках с завитыми усами, или в какой-то иной невообразимой одежде в компании шести-восьми красоток выходили на набережную аллею. Я их не один год видел в разных видах и ни разу, чтобы купались. Они сидели по ресторанам, развлекались. А чуть позже мне сказали, что это мясники из московских магазинов. Я это точно не знаю, может и так. А может, и нет.
Мясники мясниками, а есть что поважнее. Вот есть там домик Чехова. Я там не раз был. Экскурсовод сказал, что Антон Палыч его тогда купил просто за бешенные деньги, хотя и бывал не так часто там, больше под Ялтой. Но есть удивительная история и мне повезло.  Вообще мне везет на такое!
В очередной раз я в домике Чехова, там удивительная атмосфера, какая-то смесь Москвы и моря. Он знал, что выбирать и покупать у крымских татар.
Я вхожу во вторую совсем маленькую комнату, стоят две старушки.
Они пальцами трогают все, и у них слезы. Я положил руку рядом.
Одна улыбнулась: Пойдемте выйдем.
Мы вышли во дворик.
Женщина вздохнула и сказала:
- Похоже, мы последние, из тех кто тут бывал в те времена. Я вам расскажу только одну историю. Мы были маленькие девочки тогда. В калитку постучали, все уже собрались, был именинный день.
Вошел Шаляпин, во фраке, все-то фривольней были одеты. Он вошел и распахнул фалды и… вылетели три голубя, белоснежно белых. Я никогда не видела подобного подарка.  - Женщина заплакала, подошла ее сестра и увела ее. Тут уж я точно не вру.
Как мы все любили там друг друга…  Дома в Москве видишься с друзьями редко, да и то на два-три часа. А тут две недели и каждую минуту рядом. Не подумайте, что это выпивка, мы тогда и пили то все очень умеренно, больше пиво. Но общность веселой и куда как творческой молодежи создавала немыслимый склад настроения, общего.
Змеиный Глаз отличался всем. В реале он был инженер, заслуженный, видели б его подчиненные и сослуживцы.
Как-то идет по бульвару, морскому, подошел к продавщице мороженого, что-то сказал, та смеется. Змей улыбается, навстречу привлекательная девушка.
- Я могу с вами познакомиться? – Сказал Змей и выпустил клуб дыма изо рта.
С девушкой было сначала плохо, он ей разъяснил, что пошутил и во рту был сухой лед. Я не уверен, поверила ли она, но потом долго с ним была.
Мы все создаем друг друга. Хотим или не хотим. Все наши связи не случайны, мои друзья сделали меня, а я их.
Мой великий друг Сэм как-то сказал, возможно, и не думая, что говорит истину: Живи так, чтобы никому не помешать.
Мы с ним прожили столько замечательных лет в Гурзуфе, и ни разу не поругались. А в воскресенье первой недели октября всегда была сходка гурзуфовцев у памятника Маяковскому в Москве, как называлось «у правой ноги». Собирались сотни, милиции вагон. Потом шли все пить пиво.
Гурзуф не тот сейчас, людный. А я помню, на аллейке сидел Алексей Макаревич и пел, в кок-холле знакомился Сережа Брутян с Крисом Кельми, говорили про новый «Автограф». И все на моих глазах, они мои друзья. Это их история, а не моя, хотя я знаю все, или почти все.
Ах, наш Гурзуф, какой ты у нас... Ты исчезаешь, как и все, что нас когда-то окружало, привычное и красивое. Кто десять, кто двадцать лет отдал тебе. Мы никогда не поймем, что это уже не наша Родина. Просто ужас…
Москва, что нам там делать? Или тряхнем стариной?

01.02.2014 Москва


PS Время летит птицей-тройкой, Гурзуф - опять Родина...