Ошибка Командора

- Командор, Вам не кажется, что мы слегка заблудились? – спросил я своего верного шефа-друга-сопоходника, когда мы в третий раз прошли мимо брошенной кем-то пачки из-под сигарет  "Прима".
Командор озадаченно полез в шевелюру. Признаться, что мы крутанулись в том районе, который мы знали, как свои пять пальцев, было для парня невыносимо.
Шуруй (кобель чистых дворянских кровей, верный мой спутник по лесным хождениям), усевшись на пятую точку, выразил своё мнение об окружающем весьма выразительным взглядом.
- Я же вас ещё два часа назад пытался убедить, что не на ту просеку свернули. Вот не послушались меня, теперь думайте, что  дальше делать. А я устал, у меня лапы болят, - недвусмысленно читалось в его взоре. 
- А ты уверен, что это та самая пачка?
- Там слово неприличное написано, и чей-то телефон под ним. Я это ещё в первый раз заметил.
- Да. И что нам делать?
Комизм ситуации (если это можно назвать комизмом), заключался в том, что мы отправились в лес только на день – посмотреть подходящую поляну для фестиваля.
Поэтому у нас не было ни котелка, ни палатки, ни, естественно, спальников.
Да и с едой был напряг – бутерброды да чай в термосах.
Оставалось надеяться только на то, что в рюкзаках завалялась какая-нибудь консерва от прошлых походов. 
Что, кстати, и подтвердилось спустя некоторое время.
Запасной тёплой одежды тоже не было.
Зато у меня был топорик под названием "Смерть туристу" – забыл выложить с прошлого похода.
А время было – конец апреля.
Снег ещё полностью не стаял с полян, болота были полны талой водой, на вербах набухали почки, а весенний воздух совершенно свободно вливался в лёгкие, не требуя никаких усилий со стороны системы дыхания.
На солнце было жарко.
Почти как летом.
Поляна нам не понравилась – далеко, проточной воды нет, с дровами напряг, от электрички далековато и мы уже стали возвращаться, когда в третий раз наткнулись на выше упомянутую пачку.
На Командора было жалко смотреть.
Парень обладал каким-то сверхъестественным чувством ориентировки во времени и пространстве, определял время с точностью до получаса, выводил туристские группы из самых глухих чащоб, и тут – на тебе! – умудрился блудануть в неоднократно исхоженном летом и зимой месте.   
- Наверняка леший водит.
Кобель приподнял башку, и предупреждающе гавкнул:
- Не упоминай, хозяин, всуе.
Я послушался и замолчал.
Тем не менее, сырело и вечерело. Становилось пока прохладно. Что будет через час-два -  было ясно, но думать об этом не хотелось.
Командор стал анализировать положение:
- Так, мы пошли сначала на север, потом свернули чуть на восток, далее дорога вильнула на запад, потом опять на север. Ага, вот тут пересекались две визирки, мы пошли по одной. Во! Мы свернули с тобой не на ту визирку, и сейчас ушли от станции где-то километров на пятнадцать в сторону.
Если вы думаете, что у парня перед глазами была карта, то вы ошибаетесь.
Командор  просто восстанавливал в памяти пройденный маршрут.
- И что ты предлагаешь?
Командор опять задумался.
Шарики крутились на бешеных оборотах, ролик заходил за ролик, из ушей начал валить дым.
А может, это был  дым от постоянно тлеющего торфяника?
- Нам надо повернуть сейчас вправо, потом, где-то километра через два, будет торная дорога, которая нас к станции и приведёт.
- Ты уверен? – задал я бестактный вопрос.
Командор, естественно, искренне возмутился:
- Я эти  места как свою руку знаю.
- Какую? Правую, или левую?
- Иди ты в баню! А лучше со мной вот по этой тропинке.
Действительно, под ногами вырисовывалась кем-то когда-то протоптанная стёжка.
Я готов был поспорить на что угодно, но ещё пять минут назад её не было.
- Может, не стоит?
- Пойдём, пойдём. Хватит сидеть.
Неожиданно забастовал Шуруй – рычал, скулил, стремился вырвать из рук поводок.
- Как-то странно себя кобель ведёт. Тебе не кажется, Командор?
- Давай сходим, посмотрим, а потом назад повернём.
Двинулись.
Шуруй, поняв, что его советы опять проигнорированы, плёлся у ноги, всем своим видом говоря, что он предупреждал, а в том, что может произойти дальше – будем виноваты только мы.
Стёжка неожиданно закончилась у края болота.
Командор, не успев остановиться, сделал ещё один шаг и, рухнув в бочаг, решил медленно потонуть.
Мы с Шуруем с его решением были не согласны.
С трудом вытащив парня обратно, мы всё-таки повернули назад.
Стёжка, естественно, исчезла.
- Шуруй, на тебя вся надежда. Шуруй на тропку.
Кобель, радостно гавкнув, исчез в кустах.
- Ну и дальше что?
- Сидим, курим. Скоро псина вернётся и нас выведет.
- А если без курева? У меня табаку мало.
- На табачный дым он лучше возвращается. Проверено.
Прошло минут сорок. Стемнело ещё сильнее.
В кустах зашуршало, раздался негромкий взгавк.
- Ну всё, пошли.
На тропинку мы вышли минут через пятнадцать. Шуруй усвистал вперёд.
- Слушай, это не та тропка. Но направление совпадает.
Ночь легла на сагринские леса.
Перестали переговариваться птицы,  резко посырело, над болотом стал подниматься белёсый туман, капли влаги постепенно превращались в симпатичные такие льдинки.
Лунная кастрюля висела прямо над нами.
- Полнолуние, чёрт. Сейчас вся нечисть вылезет.
- Не каркай!
- Кар-р-р-р! – раздалось над нами.
Огромный чёрный ворон медленно летел над тропкой куда-то по своим, воронье-неотложным делам. 
- Говорил я тебе – не каркай.
- Так это не я, это за  меня.
- Ладно, не считается. Ты мне лучше скажи, кого мы есть будем?
Полезли инспектировать рюкзаки
- Ура! У меня банка тушёнки нашлась и консерва - "Бычки в томате"…
- Это закуска.
- А что, у нас есть что закусывать?
- Ну, как нет. Обижаете, гражданин Командор.
Погоняло "Командор" к Сашке прилипло ещё со школы.
Высокая, тощая, кучерявая, с постоянно-ехидной мордой, заводила во всех наших авантюрах.
И при этом – член школьного комитета комсомола.
В мутные девяностые годы он сумел сориентироваться в обстановке, создав свой собственный свечной заводик.
Дела, как не странно, пошли удачно.
Но это будет потом, а сейчас на дворе стоял конец семидесятых годов.
Сашка начинал карьеру инженера, я  - врача.
В походы с Санькой ходить было интересно и надёжно.
Предпоходная подготовка проходила под лозунгом: "Бей зануду-командора!", потому что своей правильностью, занудством, въедливостью  и дотошностью Сашка доводил всех, в том числе и себя, до исступления и белого каления одновременно.
Пока он точно не знал, что в каком рюкзаке лежит, что будет входить в ремнабор, а что в аптечку, он не успокаивался.
Ему ничего не стоило на полном серьёзе, во время разговора на совершенно другую тему, вдруг поинтересоваться, а в каком кармане твоего рюкзака лежит, к примеру, нож или ещё что-нибудь мелкое.
Понятий расхлябанности, необязательности или забывчивости, для него не  существовало.
Каждый  был должен знать свой манёвр и что есть в рюкзаке.
Но зато сам поход проходил без сучка и задоринки.
Должны были встретиться с навстречу идущей группой, к примеру, в понедельник в тринадцать тридцать, так в это время мы были на месте встречи.
Об умении ориентироваться я уже говорил.
Не раз, завязав Командору глаза, мы водили его по полянам, лесам и буеракам, заводя в самые немыслимые места, по совершенно непредсказуемым маршрутам.
И Сашка всегда выводил нас на исходное место.
А вот сейчас лажанулся Командор, и очень сильно это переживает.
Ситуацию надо было срочно выправлять.
- Слышь, Командор, что-то я Шуруя давно не слышу.
- А ведь правда. Шуруй! Шуруй, где  тебя носит, Шуруй!
Орали, свистели, улюлюкали минут десять.
Устали, решили перекурить.
И в этот момент раздался лай.
Услышав кобелячий голос, я понял, что пёс нашёл что-то интересное.
Пошли на звук.
Вскоре вышли на поляну.
Навстречу метнулась собачья тень.
Шуруй, прихватив меня за штанину, потянул к ближайшей сосне.
Подойдя к дереву, мы обнаружили старый, много лет уже не использованный, шалаш.
- Молодец, Шуруюшка, место для житья нашёл. Спасибо тебе.
- Ну, молодец, ну, знаю, ты мне, хозяин, колбасы давай.
Пришлось залезать в рюкзак и выдавать находчику гонорар.
Пока искали дрова, разводили костёр, небо затянулось облаками.
Природный фонарь потускнел.
Костёр тихо потрескивал сосновыми ветками, дымил в противоположную сторону.
Облака разошлись, фонарь засветил в полную мощь.
Совершенно неожиданно закуковала кукушка.
Ручей зажурчал новую песню.
Туман обступил со всех сторон.
- Чайку бы сейчас. Горячего, - мечтательно произнёс Командор.
- Сухой заварки пососи. Сам же решил, что термосами обойдёмся.
Рядом с Шуруем что-то звякнуло.
Я протянул руку, пошарил.
- Сашка! Котелок! Ура!!
Алюминиевый котелок литра на два, забившийся многолетней травой, с цепной ручкой, оказался весьма кстати.
Командор, позабывши про свой высокий статус, кинулся к ручью.
- Лепила, он даже без дыр!
Ночёвка сразу приобрела законченный вид: на костре кипела вода под чай, на лапнике стояли банка с тушёнкой и рыбными консервами, лежали ломти хлеба, остатки колбасы. Я вытащил пузырёк со спиртом, который был всегда со мной.
Шуруй взирал на нас с видом старого, умудренного опытом кобеля, вокруг которого вьются несмышлёные щенята.
Выделив псу пласт колбасы, кусок тушёнки (заслужил!), мы продолжили трапезу.
Банка скоро опустела.
Командор сделал попытку выкинуть её в костёр.
Шуруй предупреждающе гавкнул.
- Кобелю отдай, пусть вылижет.
- Да ты чё!? Порежется.
- Ни фига не порежется. Ты знаешь, какие он у меня банки вылизывал? Топором открытые.
Шуруй, прихватив банку передними лапами, начал методично её вылизывать.
Вскоре банка засверкала как новая.
- Ну вот, а ты боялся.
Постепенно начало клонить в сон.
Шуруй, как всегда, устроился чуть ли не в самом костре.
Меня всегда удивляло, как кобель находил именно то место, где было максимально тепло, а шерсть не подвергалась угрозе обгорания.
Мы с Командором, кое-как укрывшись штормовками, приткнулись друг к другу.
Наступила тишина.
Костёрчик тихо прогорал. Шуруй, чтобы окончательно не замерзнуть, ввинтился между нами.
Стало совсем хорошо…
- Ну что, летом на Приполярку идём?
- Договорились ведь. Только ты, Лепила, много аптеки не бери. Не то ведь, знаю я тебя, опять полрюкзака наберёшь.
- Сколько надо, столько и возьму. А своя ноша не тянет.
- Вон, смотри – метеор пролетел.
- Чья-то жизнь закончилась.
- Грубый вы народ, медики, не романтический.
- Зато надёжный. Кстати, о романтике – костёр совсем прогорел.
- У тебя папиросы ещё не закончились?
- Есть маленько. Что, покурим?
- Давай. За одним и костёр подправим.
Шуруй, недовольный, что лишился двусторонней грелки, заворчал.
Но, смирившись с собачьей участью, поплотнее свернулся в клубок и засопел.
- Ишь, сопит. Почти как человек.
- А он и есть человек, только с четырьмя ногами и в шерсти. Всё понимает, даже грибы ищет.
- Врёшь!
- А ни фига. Тут как-то раз по осени пошли в лес, кстати, сюда же…
- А в другое место не могли?
- Не переживай, подумаешь, крутанулись. К утру всё равно куда-нибудь да выйдем. Ну так вот: иду по лесу, пёс умчался куда-то, потом вдруг слышу – лай. Подхожу. А он стоит над подберезовиком и гавкает. С тех пор вот и занимаемся смиренной охотой.
- Зябко что-то стало. У тебя огненной воды ещё не осталось?
- Кружку давай.
- Слушай, а что это там, в дальнем углу поляны, чернеется?
- Гм. На избу похоже.
- Да откуда ей тут взяться? Стог, наверно, не убранный.
- Может быть. Слушай, хорошо стало, тепло.
- Ещё что-нибудь осталось?
- Ну-у-у, глотка на два.
- Давай, допьём, ещё по папироске выкурим, да пойдём Шуруя греть. Что-то спать сильно захотелось.
- Может, всё-таки подойдём, посмотрим?
- Вот рассветёт, тогда и сходим.
Утром я проснулся от Шуруйкиного лая и громкого мата Командора.
Ну, и от холода, конечно.
В дальнем углу поляны стояла старенькая, наклонившаяся на один бок, наверняка, всеми забытая, но ещё крепкая и вполне жилая изба.
С печкой, нарами и матрацами.
На роже Командора была большими буквами написана досада, а вот на морде Шуруя было совершенно непередаваемое выражение – этакая смесь ехидства, торжества и сочувствия.
- Да, вот не захотел я вас к самой избе привести, а вы её и не заметили. Так кто у нас в стае Командор?
Много лет прошло с той поры.
Шуруй, как написали бы авторы старинных романов, нашёл своё последнее успокоение в тех сагринских лесах, в которых разворачивалось описанное выше действие.
С Командором нас судьба развела, и встречаемся мы крайне редко.
А котелок до сих пор живёт у меня на балконе, и всё ждёт случая, когда я снова засуну его в рюкзак. 

Август 2012