Пролог

"Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я - медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, - то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы".
                (1 Кор. 13:1-3)

Пролог.

Осеннее солнце, словно захмелевшая старуха, ненароком вспомнившая за рюмкой
крепкой вишневой наливки свою разбитную молодость, улыбнулось, озарив неяркими холодными лучами поредевшие кроны тополей с пожухлой бурой листвой, и снова исчезло за обрывком кудрявой грязной тучи, которую  задира-ветер пригнал с северной части небосвода,  сплошь затянутого серо-лиловой пеленой.

В тополином скверике, недавно прибранном добросовестным дворником от обильно опавшей листвы, на одной из деревянных лавочек, потерявших за лето  значительную  часть  ярко-желтой краски, которой она была выкрашена ранней весной,  сидел пожилой человек немного странной наружности.

С первого взгляда он напоминал бомжа или бродягу: изрядно потертое темно-серое драповое пальто, не менее потертые черные джинсы, синяя вязаная шапочка, натянутая так глубоко на лоб, что детально рассмотреть лицо этого человека не представлялось никакой возможности.  Но странным казалось не то, как был одет  этот человек, а то, что перед ним стояла шахматная доска с расставленными фигурами.   Не нужно было быть серьезным знатоком, чтобы  с первого взгляда определить – шахматы старинные, антикварные и, наверняка, стоят целое состояние, даже если камни инкрустации по краю доски не настоящие рубины и изумруды.

Бродяга, назовем его так, вертел в правой руке, на которую была надета трикотажная синяя перчатка с обрезанными пальцами, черную пешку, его левая рука была спрятана в карман, а согбенная неподвижная поза и пристальный неотрывный взгляд на шахматную доску говорили о крайней степени задумчивости.
Из состояния оцепенения бродягу вывел радостный визг девчушки лет пяти в розовой длинной до колен курточке и такой же розовой шапочке с большим белым бубоном, катившейся на трехколесном велосипеде по дорожке сквера.  Восторг ребенка был таким естественным и бурным, что бродяга оторвал взгляд от шахматной позиции, с интересом посмотрел в сторону мчавшегося к скамейке велосипеда и невольно улыбнулся.

– Дедушка! – громко и радостно крикнула девочка, остановив свой велосипед напротив скамейки. –  Смотри, какой у меня велосипед! Мне его мама вчера купила! Тебе нравится?

–  Очень нравится, –  ответил бродяга, по-прежнему, улыбаясь. – Не велосипед, а просто сказка!

–  Да! Точно! Мы его купили в магазине «Сказка».

– В магазине «Сказка»? Где же это такой магазин?

– Здесь недалеко, – и девочка махнула рукой, указывая направление. – Это самый лучший детский магазин. Разве ты не знаешь?

– Нет, не знаю. Но теперь буду знать, – уверил бродяга.

– А что это у тебя? – спросила девочка, указывая пальчиком на шахматы.

– Это шахматы.

– Шахматы? А что это? – продолжала задавать вопросы девочка.

– Шахматы – это игра, – ответил бродяга, подумал и добавил: – Для фокусников.

– А ты фокусник? – удивленно открыла глаза девочка.

– Да, – с достоинством кивнул бродяга.

– Ух, ты! Как в цирке?

– Лучше.

Девочка, не скрывая восторга, потребовала:
– Покажи мне фокус!

– Сейчас.

Бродяга, не раздумывая, разрушил шахматную позицию, перевернул доску,  достал из левого кармана недостающие фигуры, аккуратно сложил шахматы и встал со скамейки.

– Смотри, – сказал он и широко расставил руки. – Гули-гули-гули…

На этот призыв, со всех сторон, захлопав крыльями, стали слетаться, не понятно, откуда взявшиеся, голуби необычного окраса: только белые и черные. Они облепили бродягу с головы до ног, таким образом, что тот стал похож на фрагмент шахматной доски.

На бродяге уже не было свободного места, а голуби все летели и летели, опускаясь на  скамейку, где лежала закрытая шахматная доска.

– Лиза! – раздался громкий строгий женский окрик. – Сейчас же вернись!

Бродяга резко взмахнул руками и хлопнул в ладоши. Голуби, как по команде, огромной стаей вертикально взлетели вверх.

Девочка, задрав голову, проводила голубей взглядом.

– Здорово! – покачала она головой.

– Лиза! Я кому сказала?! – повторила окрик молодая женщина.

– Тебя зовут, – сказал бродяга девочке.

– Да. Это моя мама. Волнуется. Спасибо за фокус.

– Пожалуйста.

– До свиданья, дедушка!

Бродяга проводил ребенка взглядом, улыбнулся, взял со скамейки шахматную доску и, зажав ее под мышкой, поспешил прочь.