Ариф Сапаров-Блокада-Часы командарму

Ариф САПАРОВ- ЧАСЫ КОМАНДАРМУ    21 февраля 1942 года
Из блокадного дневника ленинградского  военного журналиста и писателя
 А.В.САПАРОВА, автора героической хроники "Дорога жизни".
 
  Впервые публикуется полный текст записи от 21 февраля 1942 года
 Примечания и послесловие Т.В.Алексеевой

     Командировка в армию Федюнинского[1].
     Мотаюсь по частям. Пытаясь понять армию изнутри, услышал много удивительного, о чем и не расскажешь, тем более, в коротком очерке.
     Беда только в том, что добраться куда-нибудь – проблема. Приходится часами ловить оказию. Мне повезло - вот уже третий день как  передвигаюсь вместе с делегацией дальневосточников, которой выделен отдельный автобус.
     Делегация уже пробыла в Ленинграде почти неделю, доставив блокадникам подарки дальневосточников. Продовольствия делегация привезла почти двести тонн. Все это добро собрано  трудящимися Приморского края и с любовью упаковано в индивидуальные посылочки.
     Ездили на заводы, побывали в Смольном. Отправились на передний край, лазали по окопам и землянкам, чтобы увидеть всё своими глазами.
     Ребята бывалые и отважные. Пожалуй, самый представительный -  Иван Егорович Божок, старейший шахтер из Сучана[2]. Усы у Ивана Егоровича седые, широкие, с коричневой табачной окалиной  по краешку, в пальцы и в морщинистую шею навечно впиталась несмываемая угольная пыль. Росту он почти двухметрового и, несмотря на свой почтенный возраст, могуч, точно  столетний дуб.
     Бедствия и мужество ленинградцев ошеломили Ивана Егоровича. Говорит, что видит теперь во сне длинные траншеи для мертвецов, вырытые экскаватором на Охте и сугробы на Невском, в которых стоят безжизненные трамваи.
     - Но ты знаешь, что я запомню на все жизнь? – спросил меня Иван Егорович. – Умирать начну и то вспомню…
     И  рассказал, как приехали они на «Электросилу». Ходили по застывшим цехам завода, находившегося всего в четырех километрах от переднего края. В одном из цехов Иван Егорович познакомился с пожилым бригадиром. «Послушайте, когда вернетесь домой, не слишком-то рассказывайте про наши беды, - сказал тот бригадир, - зачем зря народ расстраивать?»
      - Подумать только, какие люди на земле бывают! Сам еле жив, на ногах едва стоит, а еще беспокоится, чтобы другие за него не расстраивались!
     Разумеется, какая-то незначительная часть продовольствия, привезенного делегацией дальневосточников, была отложена для собственных нужд. И, понятное дело, откладывали не по блокадным нормам – ели досыта.
     Но увидев, что творится в Ленинграде, Иван Егорович потребовал передать городу и эту частицу.    
     - Ладно, товарищи, как-нибудь потерпим, вернемся домой, тогда и откормимся.  А здесь, сами видите, грешно…
     Правда, в скором возвращении Иван Божок начинал сомневаться.
     Кто-то додумался поставить вагон дальневосточников на станцию Жихарево[3].  Бомбят эту станцию с немилосердной силой и каждую ночь, вернувшись из частей, делегаты по нескольку раз выскакивают на мороз, отлеживаются в снегу.
     - Еще пешком заставят топать до Владивостока, - хмурится Иван Божок. -  А что? Сожгут, сукины дети, вагон, где мы тогда другой раздобудем?...
     Побывал я на встрече делегации с командующим 54-й армии. В землянке  Федюнинского, конечно, все разместиться не могли. Пришлось выйти наружу, присесть возле тамбура, где стоял автоматчик.   
      - Эх, и всыплет мне комендант за демаскировку КП! – пошутил Федюнинский, весело оглядывая все это сборище людей в штатском.
     Дальневосточники вручили командующему подарок трудящихся Приморского края – мозеровские золотые часы[4]. Федюнинский смущенно поблагодарил, стал расспрашивать, хорошо ли принимали делегацию в частях. Потом как водится, посыпались вопросы к командарму. И в первую очередь,  конечно, главный, интересующий ныне каждого, - скоро ли будет прервана блокада Ленинграда?   
      Федюнинский хотел было отшутиться, он, дескать, не пророк, предсказаниями ему заниматься не положено по должности. И тут, с внезапной и грубоватой прямотой, его перебил  Иван Егорович.   
      - А вы чаще на часы поглядывайте, товарищ командующий. В январе, нам сказали, померло от голода сто тридцать тысяч ленинградцев. Это за полмесяца. Стало быть, выходит, что в день больше четырех тысяч помирает. Это по три человека в минуту… Может, тогда лучше будете воевать…
     Признаюсь, что мне, как и присутствовавшим на встрече офицерам Политуправления, эти слова старого шахтера показались  слишком уж дерзкими. Привыкли мы к воинской субординации.
Руководитель делегации, секретарь райкома попытался сразу же сгладить возникнувшую неловкость, но командарм даже не дал ему договорить:
     - Вы правильно нас критикуете, - сказал Федюнинский  Ивану Егоровичу. – Мы и сами знаем, что воюем плохо. Не так, как необходимо.    
     С КП делегация отправилась в танковую бригаду полковника Родина. Вернее, в то немногое, что осталось от его бригады после тяжелых боев у Погостья.
     По дороге,  в прыгающем на бревенчатом настиле автобусе, вновь зашел разговор о встрече с Федюнинским.
    -  Нехорошо как-то вышло, - покачал головою руководитель делегации. – Все-таки заслуженный боевой генерал, еще на Халхин-Голе здорово отличился…
     - А если люди мрут как мухи, это что, по-твоему, хорошо? – взорвался всегда сдержанный Иван Егорович. – Пусть чувствуют свою ответственность! Пусть с  умом воюют, с полной отдачей! Нынче время такое – со всякого спрос вдвое.
    И замолчал. И всю дорогу, сердито насупившись, ни на кого не глядел
.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Федюнинский Иван Иванович (1900-1977).
Советский военачальник, генерал армии. Звание Героя Советского Союза присвоено ему еще 29 августа 1939 года за решающий прорыв в тыл японских войск, осуществленный полком Федюнинского в ходе так называемой «необъявленной войны» на Халхин-Голе.
     С 27 октября 1941 года до апреля 1942 года – командующий 54 армией Волховского фронта. С октября 1942 года – заместитель  командующего Волховским фронтом К.А.Мерцкова.
     На И.И.Федюнинского Ставкой ВГК была возложена персональная ответственность за прорыв блокады Ленинграда на правом крыле Волховского фронта. За успехи в операции «Искра» по прорыву блокады, в ходе которой он получил тяжелое ранение, был награжден орденом Кутузова 1-й степени.
2.  Божок Иван Егорович -  знатный забойщик участка «Барсук Южный» шахты №10 дал в октябре 1941 года рекордную добычу угля на отбойный молоток -1860 тонн.
     15 ноября он вырубил 130 тонн, выполнив сменное задание на 325%.   В канун 25-й годовщины Октября обратился ко всем шахтерам Сучана с открытым письмом, в котором обязался давать в месяц не менее 2000 тонн угля.
     Посылки жителям и воинам осажденного города собирались в условиях, когда на шахтеров Сучана,  как и на все население Приморья обрушился острый недостаток продовольствия. В голодные месяцы 1942 года все население Сучана поднялось в организованном порядке на изыскание продуктов питания. Трест «Сучануголь» создал большое подсобное хозяйство с овощным и животноводческим уклоном.
     3. Станция Жихарево и поселок Назия стали широко известны в годы Великой Отечественной войны. В декабре 1941-го и январе 1942 года в поселке размещалась партизанская база, где проходило комплектование, обучение и снаряжение партизанских отрядов Ленинградской области.
     К концу декабря 1941 года, после разгрома фашистских войск под Войбокалом,  станции Жихарево  и Войбокало стали важнейшими перевалочными базами ледовой Дороги жизни. Продовольствие, боеприпасы и медикаменты подвозились сюда по железной дороге и перегружались на автомашины, следовавшие к Кобоне и Осиновцу. Через Жихарево в 1942 году было эвакуировано из Ленинграда много тысяч детей, женщин и стариков.
   4 .Имеются в виду подарочные швейцарские часы – классический золотой трехкрышечник  Генри Мозер с эмалевым циферблатом. О мозеровских часах говорили: «Они никогда не спешат, но и не опаздывают».