Страшный сон Степана Рот-Штейна

Пока мы,девушки бальзаковского периода решали,что руками можно сотворить много добра, самое главное,что они есть у каждого - стол заполнялся салатом,грибочками,колбаской,сырком.....
- Руки доброй женщины,- услышали мы приятный мужской голос и насторожились,- обвившиеся вокруг шеи мужчины, - это спасательный круг, брошенный ему судьбой с неба.....
 - Милые дамы,- произнес хриплый баритон, - мужчина, предлагающий вам неповторимый секс - не фантазёр, не бабник, и даже не тот, кто занимается саморекламой. Он реалист и знает, что либо он второй раз не сможет, либо ему второй раз не предстоит....
     Я прикрыл глаза. Мысли засуетились: всё сижу, сижу,шептала одна извилина другой, никуда не хожу - это же просто катострофа.Будь внимательней!- порекомендовыла третья! -  Выходя из своих снов, можешь случайно попасть в чужие.
И вот тут то меня вдруг и пригласили.Да! Просто сказали:- Ну,давай,блин моржовый,вставай и приходи... Я поднялся от компьютера и тихонько вышел. Вышел: не ночь, не день — серый дым. Автобус остановился, водитель лицо отворачивает. Сел я на переднее сиденье и сразу замёрз: ладони под мышками грею, на месте кручусь, спрыгнул в проход и начал приседать:
— Ох, и холодно!
Стал кричать водителю:
— Выключи, выключи, кондиционер,блин!
А он хохочет и отвечает:
— Не блин я, а ястреб!Гордый,мудрый ястреб!
Ладно,и вот помню,ястреб довёз меня до славного города женского пола. Вышел я в тихом месте, огляделся: дома, улицы, луна провисла. Значит, всё-таки ночь. Хотя в южных городах темнеет рано. Кому как не мне это знать. Значит, всё-таки вечер — вон, автобусы ходят. И тут стало мне хорошо, навернулись на глаза слёзы — раскинул я руки, крикнул так, что прохожие шарахнулись:
— Люблю тебя!- еще не совсем понимая где я,завопил,- страна моя!
И сразу их опустил. Просто чтобы в магазинчике пиво купить. Иду, значит, дальше, пиво пью. Где же родимые окна? Оказалось, что в другой стороне. Ладно, пошёл в другую сторону. Потом оказалось — у моря. Ладно, пошёл к морю. Потом оказалось — завернуть туда, где стройка. У забора чёрные кошки в темноте хвостами машут. Ну, кинул им пустую бутылку — уже не жалко. Поскакала бутылка по камешкам, распугала кошек. Я остановился: да, тут, кажется. Дом. На столбах, как всегда. Под столбы зайдёшь — подъезд. Таблички с именами. Все сплошь Гринштейны, Ротштейны, Эйнштейны. Кто-то на скамеечке сидит, огонёк сигареты красной точкой в темноте.
— Мужик, как твоя фамилия?
— Ротштейн.
— Ротштейн,- говорю ему,- дай закурить?
Покопался,покопался дал. А я размял сигарету и выкинул в сторону. Мужик Ротштейн посмотрел молча, встал, двинулся прочь. Я захохотал вслед:
— Мужик, да не курю я, не курю.Спасибо,блин. Просто все вещи пробую на ощупь.
Посмотрел на часы и пошёл вверх по лестнице. Пора, думаю,ведь пригласили.А люди там веселятся... Музыка играет. На самом деле пригласили на день рождения к женщине. Она, наверное, приоделась…
Позвонил. Пустили.
— А вот и Степка!!!.
Что, спрашивается, закричали? Будто я хоть один анекдот знаю.
Комната ярко освещена, именинница улыбается, рядом её мама сидит, несколько пустых стульев.
— Мужчины пошли за гитарой.- Крикнула мне мама.
Пошли, так пошли, я не против. Наложил себе салатиков, ем, нахваливаю:
— Этот вкусный, и этот вкусный.
— Что же ты,Стёпа,так активно жуёшь? А тост?
— Да не умею я.
— Нет, нет, так нельзя, обязательно тост! С тебя тост,Степаня!
Я подумал и поднял рюмку:
— За вашу красоту,мои красавицы! За тонкие благородные ваши черты! За ум, отражающийся в ваших глазах! За нежные, усталые ваши руки, вы же в прачечной работаете?
Да, с прачечной я переборщил, но остальное пришлось по вкусу, мне полностью поверили. Хлопнула дверь — появились мужчины,один из них с гитарой. Другой лысенький, третий седой, четвертый с палочкой. Тот, кто седой — любовник героини дня рождения.
Лысенький пристроил гитару, запел. Он поёт, старается, а мне грустно. Как убывающая луна на небе, есть что-то жалостливое, слезливое, сломанное в этих старых романтиках. Вздохнул я, взялся за курицу.
— Вот, Степан, попробуй ещё плов! — рядом женщина шепчет мне в плечо жирными от плова губками.
Я посмотрел. Улыбнулся ей:
— Спасибо, Стелла.
Взял у нее плов. Она взволнованно дышит. Говорит,теми же губками, что была у меня когда-то с ней история, и она запомнила. Надо же, а я не помню. Когда я успел? Что-то явно со мной случилось, уж очень много забыл в последнее время.
А Стелла всё напирает, намекает, что сегодня мужа нет. Надо же, мужа нет, а я не хочу. Не нравится мне Стелла, как у меня могло быть что-то с ней?
— Давайте все вместе петь! Петь! — неожиданно закричала именинница и весело хлопнула в ладоши. — Убирайте, мама, плов!
Как это — «убирайте, мама»? Куда? Я же ещё… Эх… Проводил я плов глазами: кухня на другом конце света, без проводника не доберёшься.
— Фанты, фанты! — продолжает именинница. — Кому достанется, тот поёт!
Досталось Стелле. Поёт она, на меня смотрит, волнуется. Может, действительно, с ней пойти?
Ведь кое-что припоминаю: кровать у неё широкая, одеяло мягкое, воздушное, тёплое, часы в тишине успокаивающе тикают. Высплюсь хоть,блин, по-человечески, а?
Но тут:
— Лёгких путей ищешь?! — сурово возник во мне мой внутренний голос.
— Да я… — Я попытался оправдаться. — Тепло же будет! — И разозлился: — Опять ты вмешиваешься?!
Неожиданно вилка из руки упала. Я нагнулся, попробовал поднять, не получилось. Опять нагнулся, опять попробовал — металл чувствую, пальцы крепко ухватывают вилку, а поднять не могу. Вроде как приклеенная к полу. Наверху что-то говорят, смех,Стелла грудью прижимается, дышит, а я под столом вожусь. Наловчился, рванул, поднял. И застыл в изумлении — всё исчезло. Убывающая луна в небе, забор стройки, ночь, в доме окна светятся. Надо же, так,блин, и не попрощался. Но не обратно же заходить? Пожал плечами, направился по тёмным улицам к морю. Иду, а внутри томление: от женщины отказался-это уже диагноз, торт не съел. Иду, а навстречу красные фонарики мигают. Вроде так просто не заметить их, но мы не боимся недосказанности,и вовсе это не диагноз. Стою, тянусь к звонку. Дверь сама распахнулась.
— Заходите, клиент!
Приблизилась, такая красавица в черных кудрях,вся нараспашку:
— Ой, а что вы вилку держите?
Взяла за руку, повела в закуточек. Провела своими пальчиками с душистыми,мягкими ладонями и кошачьими ноготками — одежда бах!И упала. И голос такой успокаивающий, с дурманом:
— Не волнуйся.Ходят к нам всякие, у кого большой..., у кого маленький..., а я женщина восточная — тело сильное, груди щедрые, сердце отзывчивое на ласку и шекели. Что тебя волнует? Ты разошёлся? Сошёлся. Дети обидели? Признаюсь, у меня одно средство, но зато какое....! Смотри, был у меня друг, пять лет жили, но потом он стал моряком и уплыл в дальние страны, оставил меня на берегу. Поплакала я, поплакала, и нашла себе занятие по сердцу. Ведь в нашем деле сердце, именно сердце главное. А ты дурак, что подумал? Все вы так думаете! Поэтому и не любит вас никто! Ну ладно, пошутила я. Кто ты по гороскопу? А я всех спрашиваю, не могу просто так, ну хоть что-то знать - считай родственники. Да ты что? Действительно? Интересно, сегодня все овны идут прямо косяком, а вчера девы....
— А позавчера?
— Позавчера я уже не помню. Да неважно, в самом деле.
Светят красные фонарики в ночи, то ли греют, то ли обжигают сердце безыскусной любовью.
— Нет, действительно, чего я только не навидалась. И то было, и это. Что, хочешь знать? Понимаешь, я бы рассказала, но времени не хватит. Ты за сколько платишь? Вот, вот. Так что давай лучше начнём. Со мной всегда получается настоящая любовь. Правильно, у нас же всё просто.
Ночь. Такая ночь. Я всё-таки вышел к морю, а оно ушло в небо купаться. Волны накатывают, а дальше ничего. Песок, песок, песок... Я его беру, он сыпется из руки. Был на дне рождения, и зачем? Всё забылось. А на душе легко. Вот, действительно средство. Одно, но зато какое… Я раскинул руки и крикнул со всей силы:
— Люблю тебя, страна моя! Люблю вас,Гринштейны,Ротштейны, Бронштейны, Эйнштейны! Со всеми вашими Стеллами,ребами, фантами и синагогами! Что, думаете, я идиот,блин? Как бы не так! Патриот я! Хозяин страны!Обрезание?Да вы шо?   На моей голубой футболке красовалась эмблема красного цвета "серп и молот" - это тайный знак обрезания.- С ужасом произнес я.- Серп ещё ясно, для чего. А молот?
- Для наркоза, Стёпа!- ответила мне,будившая меня Ларочка Пупко.                - Ротштейн я!- заорал я Ларочке и сам вздрогнул!- РОТ - ШТЕЙН!
 - Рот-Штейн так Рот-Штейн.Нет ни одного предмета, который не подошел бы еврею для его фамилии.-Сказала Ларочка и поднесла под мой "арийский" нос,пожожий на "6", блюдо с дымящимся пловом.- Вещий сон лучше вечного......