Рай для закаленных. 6 Плохая девочка

Глава 5: http://www.proza.ru/2014/01/05/1204



6. «Плохая» девочка

Кастор научил.
Утром он провел неожиданно жесткий тренинг, рефреном которого сделал идею «Если боишься войны – значит, она уже началась». Вокруг – враги. Ксандрия, директор Джана и доктор Вильгельм не пожелали оставить мне выбор – они враги, как бы елейно ни улыбались. Те из моих одноклассников, поведение которых я не могу предсказать – враги, поскольку мучают меня неизвестностью. И все остальное в этом же русле. В школу я явилась, злая как черт, и ворвалась в класс, ни с кем не здороваясь.
Вроде бы, ничего не произошло. Все, кто уже пришел, продолжили заниматься тем, чем занимались до моего прихода, но их внимание я чувствовала. На несколько секунд притихли Наташа, Рута и Клара, оценивающе проследив за мной глазами, неодобрительно ухмыльнулся Алекс, пристально посмотрели Алан и Шен…
Рядом плюхнулась Вероника.
— Автограф дашь, звезда телеэкрана? — радостно крикнула она.
— А мама тебе не запретила со мной водиться? — мрачно спросила я.
Она хихикнула.
— Нет! Папа запретит, когда узнает. Давай рассказывай: Кастор – он какой?
Я вздохнула.
— Ты же видела.
Сама я эту чертову передачу не посмотрела – оказалось слабо.
Вероника закатила глаза:
— Как он сказал: «Согласен!». М-м-м! Это мужчина!
Ей явно нравилось, что в мою жизнь затесался кто-то, способный вытеснить Игоря – это было слишком очевидно.
А вот и он…
Появился в проходе, осторожно скользнул по мне взглядом и сразу отвернулся…
Я перестала слышать Веронику и все остальные звуки. В голове шумело, а в груди ныло.
Это конец.
Быть не может. Он же любит меня! Это же он говорит, что я удивительная и особенная, это он не может со мной расстаться вечерами, и, когда мы наедине, часами не выпускает из рук!..
Игорь сказал что-то Захару, тот ответил коротко, односложно, но Игорь не пошел дальше, а задал вопрос Лесю. Всё – чтобы не идти ко мне, не садиться рядом.
Это конец.
Да нет же! Невозможно! Когда мы рядом, мир взрывается от нашего счастья, наша любовь – это чудо, которое мы оба должны беречь – он знает, он сам говорил!..
Фальшиво заинтересованный беседой с Лесем, он сел в кресло рядом с ним.
— Жестец, — тихо, разбивая мою временную глухоту зашкаливающим искренним презрением, сказала Вероника.
Мне не показалось. Она тоже именно так поняла поведение Игоря. Не может быть.
— Ты с ним поговорила? — вдруг спросила Вероника.
— Да, но без конкретики. Он отменил встречу, на которой я собиралась рассказать всё.
Неужели он так выражает обиду? Это правильно?..
Погас свет. Начался сеанс биологии, но я ничего не видела. Мои мысли крутились вокруг Игоря, и как ни заставляла я себя настроиться на учительские телепатемы, постоянно сбивалась на эту жуткую картину – он видит меня и не подходит… Вроде бы, всё очевидно – нашей истории пришел конец, – но я не могла в это поверить. Мне было слишком больно в это верить.
Во время перерыва меня позвала Ксандрия. Я проигнорировала зов.
Убитая, но злая, я не двигалась с места и ждала хотя бы его взгляда, хотя бы сухого «привета» – чего угодно, что хоть на секунду дало бы мне иллюзию спасения. Но он упорно не смотрел в мою сторону. Он заговорил с Джеппо, и тот, отвечая, удивленно перевел взгляд на меня, явно не понимая, почему Игорь пристает к нему с пустыми разговорами вместо того, чтобы находиться в соседнем с моим кресле.
Вероника вышла из класса, и на ее место уселся Алан.
— Зубы или глаз?
— Что? — не поняла я.
— Игорю выбить, — коротко объяснил он.
О. Ничего себе. Неужели мне не удалось скрыть свои мысли? Это совсем плохо – Сашка еще в детстве научил меня приемам блокировки чужого внимания, которые преподавались только в его военизированной школе, причем натренировал так, что приемы эти дошли до уровня рефлексов, и если они вдруг утрачены, то я действительно труп.
— Спасибо, не требуется.
Предложение Алана, одного из лидеров среди наших парней, подействовало, как дружеский пинок: и унизило, и поддержало. Если за меня хотят заступиться, значит, я выгляжу жалко, и это противно; если Игоря осуждают его же друзья, значит, он поступает со мной действительно неправильно.
Но от этого не легче.
Алан вернулся на свое место, пришла Вероника, и начался сеанс истории. Во время него я вновь услышала зов Ксандрии, и злость, с которой я поставила ментальную стену между нами, вернула мне малую часть достоинства.
Однако боль становилась уже нестерпимой. Я чувствовала, что нужно смириться, но дурацкая надежда усиливала ее, не давая поставить точку в этой истории. Наконец, я крикнула Игорю, вырывая из сеанса: «Объясни, что случилось!», и он отреагировал тупым молчанием. Тогда я разозлилась: «Не выйдешь отсюда, пока не объяснишься! И мне плевать, какая это будет сцена!». Помолчав всего три секунды, он нехотя ответил: «Хорошо. После занятий».
И вот теперь боль отпустила. Хотя бы еще один, последний, раз, мы побудем вместе. Хотя бы недолго, но он еще будет моим…
Больше никто не заметил мой скандальный вопль, все остались в потоке образов историка Клауса. Что ж, рефлексы в порядке. Я еще жива.
За весь учебный день я так и не встала с места. Это вполне соответствовало оборонно-агрессивной позиции, заданной утром Кастором, и сработало вместе со всем остальным по полной: никаких выпадов против меня не было. Я знала, что меня обсуждают, но чувствовала, как с каждым часом отношение отдельных одноклассников меняется от злобной радости к уважению, и мысленно поблагодарила своего опекуна.
Вероника собиралась прогуляться со мной после школы, но я попросила ее уйти.
Игорь сдержал обещание. Не шевелясь и всей своей неподвижной спиной демонстрируя недовольство, он ждал, пока класс опустеет. Меня опять накрыла боль, которая сначала переполнила сердце, а потом поднялась до головы. Дышать стало трудно. Неимоверным усилием я подняла свое тело, заставила пройти через полкласса и сесть рядом с Игорем. Он посмотрел на меня безмятежными мраморно-серыми глазами, самыми красивыми на свете.
— Что случилось? — сквозь зубы спросила я.
Он вздохнул и ответил с упреком:
— Ты же сама поняла. Зачем понадобилось это выяснение отношений?
И столько искреннего непонимания было в его голосе, что я почувствовала себя истеричкой, мешающей нормально жить нормальным людям. Если бы не Вероника с Аланом, я бы окончательно в это поверила и устыдилась, но они только что поддержали меня и осудили его. Нормальные, кстати, люди.
— Затем, что мне нужно знать, что я сделала не так.
Он удивился:
— Ничего. Просто я понял, что нам нельзя любить друг друга. Мы друг другу не подходим.
Злость на такое лицемерие задушила боль, и я смогла говорить, как обычно.
— Ты мне подходишь. А как ты понял, что я тебе не подхожу?
Игорь вдруг замер, словно этот вопрос его ошарашил, и ответ на него еще надо было найти. Он прикрыл глаза и произнес неуверенно:
— ОНИ сказали. Они… устроили такое… Они говорили о тебе такие вещи… Я боролся всю ночь, но они замучали меня… Только когда я отказался от тебя, они отстали, и мне стало спокойно.
Родители?! Родители промывали ему мозги до утра? Впрочем, я этого и ожидала. Не ожидала только, что он сдастся.
— И ты согласился ради покоя.
Игорь распахнул глаза и гневно сжал чудесные полные губы.
— Да, я трус! — вдруг сказал он. — Но я не мог такое выдержать. Ты понимаешь, что они бы и сейчас меня доставали, и всегда? Так лучше…
Теперь в его голосе звучало упрямство, которое, наконец, убило надежду. Ничего не вернется. Он больше не будет моим.
Вновь заныло в груди и стало трудно дышать.
— Значит, теперь никогда.
Он опять закрыл глаза и выдохнул:
— Да, прости. Я бы хотел, чтобы мы могли общаться, как друзья, но ты ведь не сможешь…
Что это значит? Ах, да, я действительно не смогу. Какая-то странная, слишком глубокая, эта боль – она не пройдет. Мне всегда будет невыносимо видеть его и знать, что мы уже не вместе.
— Дай мне еще один день, — безжалостно давя гордость, попросила я. — Этот.
Он задумался, но только на минуту, и ответил неожиданно легко:
— Хорошо. Давай через час встретимся в лесу, там, где обычно гуляли. Только выйдем из школы не вместе. Ты первая.
Боясь издать какой-нибудь неконтролируемый всхлип, я быстро встала и вышла из класса, а потом почти бегом – из школы.

Глава 7: http://www.proza.ru/2014/02/19/2330