Кот из Лукоморья Глава 3. Пророчество

 Мама пришла в тихий ужас, когда увидела сына, бока и плечи которого выглядели так, как будто средних размеров аллигатор задумчиво жевал его минуту-другую, а потом с отвращением выплюнул. Отлично понимая, что все ее вздохи и упреки – лишь бледная тень того, что будет, если она узнает, при каких обстоятельствах ее сын получил эти отметины, Андрей сказал ей, что поскользнулся и упал в щель между камнями. А папе рассказал все в тот же вечер, не из хвастовства, конечно – чем тут хвастаться, если по собственной глупости попал в такую переделку – а желая разобраться в тех чувствах и ощущениях, которые он пережил там, под водой. Отчего возник этот хаос в сознании, едва не погубивший его, и почему он также внезапно сменился спасительным прояснением? Может быть, папа растолкует, в чем тут дело? Ради этого Андрей готов был вытерпеть и те болезненные для самолюбия слова, которые отец несомненно выскажет насчет его умственных способностей и умения видеть дальше собственного носа.

 Папа выслушал его очень внимательно и внешне спокойно, только красная точка его сигареты слегка дрожала в темноте, немного помолчал, а потом сказал нечто прямо противоположное тому, что он ожидал услышать:

 – Поздравляю тебя, сын. Сегодня ты победил самого опасного из своих врагов.

 Усмехнувшись в ответ на недоуменный взгляд Андрея, он пояснил:

 – Твой собственный страх. Нет и не будет у тебя врага опаснее его. Он отнимает силы и затмевает разум именно тогда, когда они нужнее всего – в минуту опасности.  Внутренние резервы есть у каждого, но чтобы получить доступ к ним, надо одержать победу над страхом. В этом ты и сам сегодня убедился.

 Отец умолк, и они долго сидели в тишине, нарушаемой лишь непрерывным звоном цикад и еле слышным плеском прибоя, прежде чем он снова заговорил:

– Ты только не воображай, что если я не орал на тебя и не топал ногами, значит, одобряю твое безрассудное поведение. Просто никакие слова из тех, что ты, несомненно, ожидал услышать, не добавят ничего нового к тому уроку, который ты уже получил, а зря сотрясать воздух я не хочу. И еще: не думай, что победил раз и навсегда. Твой враг слишком живуч, и вернется при первых признаках опасности. То, что ты пережил сегодня, еще не худшая из возможных ситуаций, ведь опасность угрожала тебе лишь несколько мгновений, и ты победил страх таким же мгновенным усилием воли. А представь, что смертельная угроза висит над тобой долгие дни и недели, и с каждым часом тают силы и растет чувство безнадежности... Или страх заставляет тебя принять решение, о котором ты будешь жалеть всю оставшуюся жизнь. Это уже называется трусостью. Вот если и тогда ты сможешь принять верное решение и бороться до конца, это будет настоящей победой.

 Чтобы верно предсказать грядущие события, вовсе не обязательно быть Нострадамусом. Каждый из нас, покопавшись в памяти, может припомнить хотя бы одно сбывшееся предсказание, сделанное им самим или кем-то из знакомых. Беда в том, что мы слишком поздно узнаем, какие именно из произнесенных нами слов оказались пророческими.

 Короткое время отпуска быстро катилось к концу, и они спешили наслаждаться жизнью, позабыв на время обо всех трудностях, прежде чем снова окунуться в не слишком-то радостные будни. Однако действительность и здесь напомнила о себе, омрачив тревогой последние три дня отдыха. Однажды утром Андрей проснулся от непривычно громкого треска работающего радиоприемника и, высунувшись из палатки, увидел, что его родители, вместо того чтобы разжигать костер и готовить завтрак, сидят на песке и напряженно вслушиваются в доносящуюся сквозь помехи размеренную речь диктора, в которой часто повторялось непонятное и неприятное на слух слово, произносимое как-то особенно четко, почти по слогам:"гэ-ка-че-пе".

 – Что случилось? – спросил он, вылезая из палатки.

 – Военный переворот, что же еще,– буркнул папа, прижимая приемник к уху и медленно крутя колесико настройки, очевидно в надежде поймать какую-нибудь "забугорную" радиостанцию. – В Москве на улицах танки. Президента захватили, кстати, где-то здесь, совсем недалеко, в Форосе.

 – И что же теперь будет?

 – А ничего хорошего. Кое-кто, похоже, думает, что все наши беды оттого, что сменилась политическая система, и хочет вернуться к старой. На самом-то деле старая давно зашла в тупик, и от этого будет только хуже.

 – Ладно, не забивай ребенку голову политикой,– вмешалась мама.– Может, у них еще ничего и не получится.

 Через пару дней стало ясно, что мама была права. Когда папа наконец выключил приемник, с которым не расставался ни на минуту все это время, Андрей спросил:
 – Теперь-то как, все будет хорошо?

 Папа немного подумал и, поморщившись, ответил:

 – Вот этого я обещать не могу. Союз теперь почти наверняка развалится. Раньше еще была надежда, вон, договор собирались подписывать, но путч всех напугал, и они теперь побегут, как крысы с корабля. Хуже всего, что многие захотят сохранить его любой ценой, и если в следующий раз они возьмут верх, это будет по-настоящему страшно, потому что цена известна – гражданская война.

 До сих пор Андрей представлял себе гражданскую войну как нечто героическое и романтическое. Лихие кавалерийские атаки, тачанки, комиссары в пыльных шлемах, Чапаев, более известный, впрочем, как персонаж бесчисленных анекдотов, чем как реальный герой гражданской войны. И только теперь, когда это понятие вдруг переместилось из далекого прошлого в возможное близкое будущее, он задумался над смыслом этих слов. Обычная война – это, конечно, страшно, но по крайней мере ясно: приходит враг, чужой, говорящий на непонятном языке, надо идти защищать от него Родину. А тут враг – свой, русский, может быть даже бывший друг, и он, наверное, тоже хочет, как лучше, только понимает это не так, как ты. И его за это убивать?!

 – А ты представляешь себе, что такое гражданская война в стране, обладающей ядерным оружием? – продолжал развивать свою мысль папа. – Если даже оно никогда не будет пущено в ход, для всего остального мира мы превратимся в чудовище, готовое к прыжку в любой момент. От нас отшатнутся, как от зачумленных, и если они сделают все, чтобы добить нас, измученных и ослабленных междоусобицей, винить в этом будет некого, кроме нас самих.

 Тут папа наконец заметил, что мама давно уже смотрит на него весьма выразительным взглядом, и поспешил откреститься от своих мрачных пророчеств:

 – Это, конечно, самый худший из возможных путей, и я уверен, что на самом деле все будет не так мрачно. Просто мне иногда кажется, что какая-то темная сила толкает нашу страну в пропасть.

 – Ну, вот мы и добрались до истины, – саркастически хмыкнула мама. – Сказал бы раньше, что тебе всюду дьявольские козни мерещатся, давно бы тебя за речку отправили.

 Папа расхохотался первым, и взрыв дружного смеха, усиленный эхом от прибрежных скал, нарушил тишину безветренного вечера. Намек был слишком прозрачен: прямо напротив окон их городской квартиры, на другом берегу широкой речной долины, одиноко торчало унылое серое здание областной психбольницы.

 Обратно они летели ночью, и Андрей, глядя сквозь стекло иллюминатора на мирные огни городов и сел, проплывающие под крылом, невольно подумал о том, какие еще бедствия ожидают миллионы людей, мирно спящих сейчас там, внизу. Но что толку от печальных мыслей, если все равно не можешь ничего изменить? И он выкинул их из головы.

 Андрей ожидал, что в городе все только и будут говорить об августовских событиях, но все как-то быстро улеглось. Его школьные друзья вообще мало интересовались политикой, а взрослых гораздо больше волновало повышение цен, и если они и вспоминали о путче, то называли его участников не иначе как тем самым словом, которое произнес президент в своем первом после освобождения интервью у трапа самолета. Андрей, правда, заметил, что некоторые вкладывали в него оттенок сожаления, мол, такое хорошее дело на корню загубили... При желании в этом можно было усмотреть первый признак грядущего раскола в обществе, чреватого братоубийственной войной, но такого желания у него не было, и никаких особых изменений в ближайшем будущем он не ожидал. И уж конечно не предвидел, не чувствовал приближения бешеного вихря случайных причин и неизбежных следствий, который вот-вот подхватит его, как Элли из сказки "Волшебник Изумрудного Города" и зашвырнет в такие дали, куда он не забирался и в самых дерзких полетах своего в общем-то не слабого воображения.

продолжение http://www.proza.ru/2014/02/02/1027