Крошки
Голубоглазая и улыбчивая сестра моей бабушки именовалась Анисей.
Несладко ей пришлось в жизни.
Родилась в 1890 каком-то году, вышла замуж за редкого красавца-чернобрового франта, силача-усача.
Доченька родилась.
А потом отца семейства закололи вилами на лошадином базаре.
Что да как-не стали в полиции разбираться.
Темное дело.
Ну, закололи.
Вроде, цыгане.
Так попробуй их найти. Загалдели, на коней повскакали, и нет их. Ищи-свищи в чистом поле!
Только ветер кубанский или месяц ясный видели, может, что-то.
А больше-никто.
Поплакала тогда еще Анисья и пошла на работу наниматься.
Батька Илья - крепкий хозяин, грамотей и писарчук, обучил наукам лишь сынов. "Девкам на што грамота?-спрашивал он, и сам отвечал,- только письма ухажерам писать!"
Так что грамоте Анисья не знала, потому платили мало, а работала много. И так-всю жизнь.
Я помню бабу Анисю худенькой, верткой, веселой.
В ее саманной хате - мазанке легко дышалось.
С двух сторон у стен напротив друг друга стояли две кровати, заправленных белоснежными покрывалами с ажурными подзорами, с высокими горками невесомых пуховых подушек.
Спала же баба Анися в коридоре на сундуке. Сундук, застеленный рядниной-домотканным полотном, был короток, и баба Анися лежала, поджав ноги.
Увещевания родственников не были ею услышаны, и постепенно все свыклись, что богатые постели-лишь для красоты, и накрахмаленная скатерть на столе-только для виду: ела баба Анися в том же коридоре у сундука, за низеньким столиком, покрытым газетой или старенькой потрескавшейся клеенкой.
Она варила немудреные супы на керогазе и, улыбаясь ласковыми молодыми глазами, щедро угощала меня несколькими ложечками меда из полупустой баночки.
«Баба Анися, - спрашивала я ее, - а почему Вы сами мед не едите?»
«А я уже наелась,-неизменно отвечала она мне. - Сладкий дюже мед, много не съесть.»
С этим я была готова поспорить, но гостю не положено вступать в пререкания с хозяйкой, и я замолкала.
Окончив трапезу, баба Анися убирала в стол остатки продуктов, уносила к умывальнику тарелки, а потом обязательно сметала в ладонь крошки со стола и отправляла их в рот.
"Ох, и укусно!"-говорила она мне, подмигнув глазом.
После этого принималась за свои повседневные дела, а я мучилась желанием.
Мне тоже хотелось попробовать тех самых крошек!
Мне казалось, что они должны быть необыкновенно вкусны, как, например, крошки от пасхального кулича: сладкие и воздушные, с привкусом изюма, пахнущие гвоздикой и ванилином, хрустящие, когда подсохнут.
Я стыдилась попросить бабу Анисю позволить мне собрать хлебные крошки с ее стола.
Однажды наш обед был прерван появлением соседки. Баба Анися вышла во двор, а я торопливо смела крошки себе в ладонь и высыпала в рот.
Каково же было мое разочарование: хлебные крошки имели вкус обыкновенного хлеба!
Мне стало обидно, как будто меня обманули.
Чего их сметать, крошки эти?
Вон, целая буханища хлеба на столе!
«Мама, -спросила я дома,- а почему баба Анися крошки со стола не курам выбрасывает, а сама съедает? Они же невкусные.»
Мама стала объяснять, что хлеб надо беречь. Его сначала сеют, потом убирают, потом пекут…
Мне стало скучно, и я перестала слушать длинные объяснения.
"Сжать, обмолотить, на мельнице смолоть…" - доносился до меня мамин голос.
Это все понятно, крошки-то зачем в рот?
Может, баба Анися подшучивала надо мною?
Главное, все-все крошечки сметет, все до одной, я же видела, и-в рот.
Как из голодного края, честное слово!
И лицо у нее в этот момент такое всегда странное.
Будто конфету ест.
Или пирожок…
Баба Анися умерла, когда я училась в третьем классе. В самую распутицу.
Мы проводили ее пешком до угла, а потом нам, маленьким, так повезло: нас посадили в машину!
Конечно, мне было жаль бабу Анисю, я видела заплаканные лица многочисленных родственников, но бивший в лицо ветер и мелькающие за бортом машины дома и деревья поглотили мое внимание.
Я впервые в жизни ехала в кузове грузовика!
На кладбище раскисшая глина висла на резиновых сапогах килограммами, ноги быстро замерзли, меня бил озноб, и очень хотелось домой. Взрослые, передавая друг другу обрывок газеты, брали по куску размокшей глины и бросали в могилу.
Мне стало нехорошо от мысли, что бабе Анисе очень холодно в яме, темно, да и роняемые на крышку гроба куски глины издавали такой неприятный звук…
О нас, детях, забыли в этой суматохе, и мы стояли столбиками, растерянные, замерзшие, мало что понимающие, а взрослые толкали нас со всех сторон. Они то подходили к единственной дочери бабы Аниси-тете Нине, то-к свежей могиле, то собирались в маленькие группки, то расходились опять.
И мама стояла где-то в стороне от меня, как чужая, комкала носовой платочек и повторяла, глядя перед собой: «Разве она жила? Не жила-мучилась. Не умерла-отмучилась.», и другие взрослые согласно кивали головой.
Хату быстро продали, но новые хозяева так и не перестроили ее, да и во дворе не было никаких изменений. Все так же шумели высокие грушины, а калиточка закрывалась на тот же железный крючок.
Только за сеткой у кухни не пестрели разноцветьем пера многочисленные куры и петухи - утеха для глаз труженицы-хозяйки. Основная часть заработанных денег тратилась бабой Анисей на приобретение очередной чудо-курочки с пушистым хохолком или петушка с радужным хвостом. Она кормила птицу с рук, звала всех по именам, частенько сиживала в загоне, окруженная своими питомцами, и вела с ними продолжительные беседы.
Каждый раз, проходя мимо подворья бабы Аниси, я вспоминала чистенькие комнатки ее хаты, крахмальную скатерть, белоснежные, собственноручно связанные крючком занавески на окнах и, конечно, горсть крошек, что сметала бережливая хозяйка со стола в свою руку, коричневую от въевшегося летнего загара, который не успевал отмыться за долгую зиму.
Та обида за невольный обман давно прошла, я знаю технологию приготовления муки и выпечки хлеба, но иногда…
Иногда мне кажется, что в далеком детстве крошки были слаще.
Не как от кулича, но все же…
Свидетельство о публикации №214020200136
Прекрасный рассказ, сказ, история о тех людях, которые нас любили больше, нежели мы их.
Очень трогательно...
Вы напомнили мне мою бабушку, которая прожила до 97 лет в яснейшем уме и здравом рассудке, и труженицей была великой.
Запах хлеба, который она сама всегда пекла в печи, я чувствую и сейчас...
Сердечно Вас благодарю!
И только добра и сил Вам.
Иван Кожемяко 3 16.02.2017 18:45 Заявить о нарушении
Удивительное было поколение трудолюбивых, мастеровитых, нетребовательных людей.
Они покорно несли свою жизненную ношу, не ропща особо, радовались малому, приходили на помощь ближнему и не видели в этом подвига.
Ваш отклик как всегда - очень важен для меня, как веха, мол, правильной дорогой идешь!
Удивилась, увидев свой рассказ в колонке редактора.
А Вас благодарю за доброе слово, на которые Вы так щедры.
С пожеланием здоровья - Я.
Наталья Малиновская 16.02.2017 19:18 Заявить о нарушении
СПАСИБО!!! Всегда Вас помню.
Иван Кожемяко 3 16.02.2017 19:52 Заявить о нарушении