Ненависть

  -Чёрт  бы  побрал  этот  снег! Чёрт  бы  побрал  эту  погоду! Чёрт  бы  побрал  всё  на  свете!
 Так  в  то  утро  он   проклинал   действительность. Так  ненавидел  зимнюю  стужу  и  утреннюю  полумглу. Он,-  глава  семьи, муж  и  отец. Ещё  с  вечера  они  с  женой  решили  спозаранку  ехать  к  его   родственникам  в  соседнюю  деревню. И  вот  сейчас  он  запрягал лошадь,  готовя  сани   в  неблизкий  путь  по  зимнему  лесу.
Он  явно  встал  не  с той  ноги. То  ли  голова  с  похмелья  трещит, то  ли  вообще, жизнь  не  удалась. Его  всё  раздражает. Вороны  на  дереве, жена  копуха, дочка. Этот  маленький,  постоянно  плачущий свёрток, который   не  выпускает  из  рук  его  половина.
Да  тут  ещё  эта  поездка  к  родственникам. Что  он  скажет  им, что  вместо  наследника  жена  родила  ему  девку, которая  вырастит  кому- то  на  забаву.
А  из  рук  всё  выпадает. И  вороны  каркают  не  к  добру. В  ярости  он  хватает  ружьё, палит  в  стаю. Та  разлетается  в  стороны, но,  ни  одну  ворону  не  зацепило. Тогда  он  бросает  ружьё  в  сани, рычит  на  жену, которая  в  спешке, укутав  явно  напуганную  малую  в  овчинный  полушубок, хватает  узлы  и  садится  в  сани.  Он  уже  запряг, мельком  окинул  двор; не  забыл  ли  чего. Бьёт  лошадь  кнутом. Ну, всё, тронулись.
Снег  всё  идёт. Причём  усиливается. Видимости  никакой. В  дороге  он  размышляет, как  ему  не  везёт  в  жизни.  Женился  вроде  удачно, да  вот  не  ладится  жизнь. Баба  работящая, дом  сам  справил. Хозяйство  при  доме  ощутимое. Живность  наличествует.
Мысли, мысли, мысли. А  снег  пошёл  плотной  стеной. Ехать  оставалось  немало  и  всё  через  лес. Послышался  вой  волков. Этого  только  не  хватало. Он  стеганул  лошадь  и  нащупал  ружьё. Выругался. Женщина  перекрестилась, прижала  крепче  к  себе  ребёнка. Он  оглянулся. Так  и  есть,  четыре  фигуры   четвероногих  хищников  увязались  за  ними.
Он  безжалостно  хлещет  лошадь. Фигуры  приблизились, и  как  ему  показалось, уже  чувствовалось  их  дыхание.
- Ну  что  ж, -решил  он,- сами  напросились.
 Он  взял  ружьё  и  обомлел. Патроны, что  были  в  стволе – стреляные, а  патронташ  с  запасом  он  в  спешке  не  взял. Опять  выругался  и  хлестанул  кобылу. Та  дёрнулась, и,  почуяв  исходящую  угрозу,  рванула  вперёд.
Преследование  продолжалось. Волки  уже  бежали  почти  сбоку, плотоядно  скаля  клыки. И  тогда  он  выхватил  у  испуганной  женщины  свёрток  с  дитём  и  бросил  его  назад. После  чего  принялся  со  всей  силы  стегать  лошадь. Да  чёрт  с  ней, с  дочкой. Ну  не  хотел  он  её. А  тут  теперь  всё  судьба  и  порешит.
Женщина  истошно  закричала. Но  он  не  слышал  ничего, а  продолжал  хлестать  кобылу. Потом  он  всё  ж  заставил  себя  обернуться, представив, как  хищники  разрывают  крохотное  тело. Но  волки  обежали  тряпичный  свёрток, и  казалось,  прибавили  в  прыти. Женщина  кубарем  вывалилась  из  саней.
-Ну, что ж, сама  выбрала  себе  смерть, - мелькнуло  у  него  в  голове.- На  мой  век  баб  хватит. А  кобыле  легче, глядишь, поймут  серые  и  отстанут.
 Но  волки  даже  не  остановились. Он увидел, как  женщина  бросилась  на  них, а  они,  поджав  хвосты,  обошли  её, и  ринулись  дальше.
- Чёрт  побери, - подумал  он. – Им  же  нужна  лошадь! Как  мне  это  в  голову  раньше  не  пришло? Она  ж  распаренная, устала.
 Он   натянул  поводья,  попытался   остановить  бег  животного. Но  та, поняв  опасность, не  реагировала. Тогда  он  сам  вывалился  из  саней  и  пустился  наутёк  через  сугробы. Он  уже  не  оглядывался  назад. Он  уже  прекрасно  всё  понял.  Только  бы  добежать  до  дерева, только  бы  не  упасть. И  когда  он  завыл, обессиленный  схватившись  за  сломанную  ветку,  стая  набросилась  на  него, поднимая  облака  снежной  пыли.