Круг замыкается

                Memento mori

Иногда несвязанные между собой истории имеют слишком много общего.



1. Тель-Авив. Четверг, 16:24

   Вечерело. Солнце ласково гладило спины домов, лучи плавно стекали вниз на асфальт. В  одном из окон виднелся силуэт мужчины, сидящего за столом. Соседка из дома напротив поливала цветы на подоконнике и, сама того не желая, засмотрелась на соседа. Она нередко бросала взгляды в его сторону, довольно таки заинтересованные, но он никак не отвечал ей. Высокий, интересный, на вид лет сорока пяти – пятидесяти, он поселился в доме напротив недавно.  Вечера коротал, насколько было известно любопытной соседке, за письменным столом. Чем он там занимался - она пока не знала, но была уверена, что со временем  узнает и это.

   Десятилетний Шевах шел домой и путь его лежал как раз между домами любопытной женщины и загадочного мужчины лет сорока пяти – пятидесяти.
Шевах шел домой после занятий, которые улучшали его английский, как говорила мать. Занимался английским он с женщиной, которая была так больна, что уже не могла выходить из дома. При этом она сохранила свой острый ум, твердую память и чувство юмора, что делало ее уроки чрезвычайно интересными. Мать смотрела на эти занятия только сквозь призму цены, но и качество было отменным. Шевах был способным учеником  в школе и репетитор тоже не могла нахвалиться его успехами.

   Когда Шевах проходил мимо двух вышеупомянутых домов, у него потемнело в глазах. Он моргнул, и пошел было дальше, но его ноги подкосились, он упал на асфальт.

   Шевах был способным мальчиком, но он не знал, что даже маленькие способные мальчики могут умереть. Просто так, в прекрасный солнечный день, не дойдя до собственного дома.
Позже, в этот самый вечер мужчина и женщина из дома напротив познакомятся и даже пообещают другу заскочить в гости по-соседски. Но это будет после того, как они вызовут скорую маленькому мальчику, лежащему на асфальте.
В 16:56 мужчина лет сорока пяти – пятидесяти обновил страницу в социальной сети.

   2. Арвада. Четверг, 07:58

   На ноутбуке Авы была открыта страничка той же самой социальной сети, но ее статус был оффлайн, так как Ава не могла добраться до ноутбука. Она сидела на полу и тихонько скулила от боли, прижимая левую руку к животу, а правую к неимоверно горячему лбу.

   Так плохо Аве было только тогда, когда в шесть лет она болела коклюшем. Вчерашний вечер тоже был не сахар, но сегодня, проснувшись (а спала она всего-то около трех часов), девушка поняла, что сегодня ей гораздо хуже.
Она уже выпила несколько обезболивающих таблеток и боялась выпить еще. Чтобы не спровоцировать еще и побочные эффекты передозировки. Она уже сорок раз прокляла свое желание попробовать что-то сильнее марок с экстази.

   Ава, сколько себя помнила, писала стихи. Причем довольно неплохие – неплохие настолько, что их с удовольствием публиковали различные литературные журналы, а впереди маячил призрак собственного сборника.

   Ава в мечтах нередко представляла целую полку с огромными сборниками в бордовом переплете с золотым тиснением – и на каждой книге ее имя.

   Но мечты мечтами, а в один день у Авы появились симптомы той болезни, которая поражает только талантливых людей – творческий кризис. Девушка не знала, что и ее настигнет бич многих поэтов и писателей. Но факт оставался фактом – в течение дня, недели, месяца Ава не могла выдавить из себя ни строчки.

   Сначала она не паниковала, но когда перерыв затянулся. Ава поняла, что нужно что-то делать, чтобы вызвать вдохновение. К сожалению, Ава, будучи вовсе неглупой девушкой, поступила в крайней степени неблагоразумно – она позвонила старшему брату и на полном серьезе потребовала, чтобы он принес ей наркотики – все современные писатели что-нибудь принимали, насколько ей было известно. Какие наркотики, зачем и сколько она не уточнила, а брат всего лишь рассмеялся ей в ответ.

   Она еще долго надоедала Крису своими просьбами и обвинениями в том, что он загубит ее поэтическое будущее, но он сдался лишь после того, как Ава заявила, что найдет «что-нибудь крутое» и в другом месте.

   Тогда он пришел в ее захламленную квартиру и принес пакетик с небольшим количеством белого порошка - его там была чайная ложка, не больше. Брат объяснил, что этого ей хватит минимум на неделю и если ей так уже хочется, она может его есть, нюхать, втирать в десны, да хоть в коленку, лишь бы только оставила его в покое. Ава попробовала лишь на следующий день, потому что было немного страшно. И эффекта ждать долго не пришлось – она снова стала писать стихи. Получались они необычными и отличались от тех, что она писала раньше. Точнее они были лучше, гораздо лучше.

   Как только она переставала принимать порошок, она сразу же впадала в жуткую депрессию. Ей ничего не хотелось – ни гулять, ни есть, ни тем более писать. Она набирала номер брата и тот после недолгих препирательств, привозил ей еще.

   Несколько дней назад Ава проснулась абсолютно разбитой и поползла на кухню за дозой. Роль наркоманки была для нее новой и ужасно ей нравилась – она ощущала себя какой-то «плохой», не такой, как все, не такой, как раньше. Но сегодня обычная доза ей не помогла – настроение и самочувствие оставались на нуле. Стихи не получались. Тогда Ава, недолго думая, высыпала на ладонь весь пакетик. Осознала, что она натворила только к вечеру, когда ей стало еще хуже, чем утром и к тому же добавились боли в животе.

   Ава надеялась, что все пройдет и решила потерпеть. В среду утром боли стали невыносимее. Ее бросало то в жар, то в холод, температура росла. К вечеру Ава поняла, что без врачебной помощи ей не обойтись, но побоялась вызывать врача – появятся ненужные вопросы и у брата могут возникнуть проблемы. Подставлять Криса она не хотела ни в коем случае, поэтому мужественно терпела и глотала таблетки, надеясь, что хоть какая-нибудь ей поможет.

   Ночь со среды на четверг она провела, сжавшись в комочек, иногда впадая в полубессознательное состояние. Непрерывно звонил телефон, но добраться до него не было никакой возможности.

   Ава немного забылась под утро и, проснувшись около восьми, еле смогла, придерживаясь стенки, добраться до ванной. Она с третьей попытки повернула кран с горячей водой и легла, а точнее почти упала в ванную. Она понадеялась, что теплая вода хоть немного смягчит боль.

   Крис поднимался на лифте на этаж Авы. Он немного переживал за сестренку, которая уже давненько не звонила, да еще и не брала трубку. Значит, она гуляет и получит от брата за его волнение, или сидит и пишет по ночам свои стихи и тоже получит – ночью спать надо, в конце концов.

   Дверь никто не открывал, поэтому Крис нашел в связке ключей нужный и без зазрения совести распахнул дверь.

- Ава! – крикнул он с порога.

   Ему никто не ответил, из ванной доносился звук льющейся воды.

   В ванной сидела в промокшем халате Ава и выглядела она прескверно – бледная, осунувшаяся, с жуткими синяками под глазами. Ей явно было плохо. Когда она увидела Криса, в ее глазах мелькнуло облегчение, и она попыталась объяснить ситуацию.

   Услышав все, брат схватился за голову и начал звонить в 911, попутно помогая сестре выбраться из ванны.

- Но у тебя могут быть проблемы из-за меня, - пробормотала Ава, закрывая глаза.

- Неужели ты думаешь, что я и, правда, принес бы тебе наркоту? – возмутился Крис. – Я тебе мел обычный приносил, не знаю с чего у тебя стихи пошли, но ела ты м-е-л!

   К сожалению,  Ава его уже не слышала. Врачи позже скажут Крису, что у нее был воспален аппендикс и так как вовремя не обратились к врачам (на этом сделают акцент), он лопнул. Еще будут долго сыпать разными научными терминами, но Крис поймет, что сестры больше нет гораздо позже – когда выйдет из больницы и закурит, перед тем, как звонить родителям.



3. Честер. Четверг, 16:00

   Точно такие же сигареты Ханна взяла с прилавка и положила в сумку. Несколько монет сдачи жалобно звякнули.

   В графстве Чешир день клонился к вечеру, погода была зябкой и неуютной. Прохожие торопились по свои делам, не задерживаясь у витрин магазинов, не останавливаясь, чтобы поболтать или обсудить последние новости. Знакомые удостаивались лишь небрежного кивка в свою сторону и скользящего взгляда.
Люди кутались в полупальто,  пальто, куртки, покрепче затягивали шарфы, чтобы под воротники не забирался ветер. Небо затянуло серыми тучами, дождь все не начинался – до земли долетали лишь мелкие, протвино-холодные капли. Когда капли попадали на лицо или руки Ханны. Она брезгливо морщилась – было такое ощущение, что к ней прикасается мертвец.

   Она попыталась засунуть обе руки в карманы куртки, но ничего не вышло – карманы были слишком маленькими, а молнии больно впивались в кожу.
Ханна попыталась идти быстрее, но ветер мешал, и усталые ноги отказывались повиноваться своей хозяйке. Ханне было мерзко не от того, что погода была отвратительной, не от того, что на работе случилась непредвиденная накладка с поставщиками и даже не оттого, что прическа безнадежно испорчена. У Ханны завтра будет день, который является одним из самых счастливых дней у большинства женщин на планете. Свадьба.

   Почему-то, когда Ханна произносила раньше это слово, оно не вызывало у нее никаких эмоций. Но когда пару месяцев она осторожно примерила его на себя – оно показалось ей мрачным, темным и скрипучим, как дверь в подвал. С тех пор и до этого самого вечера Ханна старалась избегать этого слова, заменяя его словами «событие», «торжество», чтобы только не произносить вслух.

Как все нормальные девушки, она должна сейчас примерять свадебное платье, улаживать последние нюансы грядущего праздника, но она свалила это все на будущую свекровь и принимала участие только в том, где никак нельзя было обойтись без ее осязаемого присутствия.

   Ханна выросла в приемной семье, где таких же как она было еще двое, но недостаток средств отлично скрашивался ласковым обращением и атмосферой, царившей в доме. Ханну воспитали замечательные люди, которым она была очень благодарна. Но не к этому она стремилась – материальный достаток – эту мантру она твердила с утра и до вечера, еще со школы, когда контраст между ней и более обеспеченными детьми был особенно явным.
 
   И завтра она скажет «да» человеку, которого толком не знает, но который обеспечит ее до конца ее дней.

   Про эту аварию завтра напишут во многих газетах и даже снимут сюжет для местного канала.
   Пьяный водитель не справился с управлением, но в итоге остался жив.
   Ханна даже не догадывалась, что «конец ее дней» окажется столь близок.

    Мелкие капли дождя срывались с небесного свода и падали прямо в лужу алого цвета – след, оставленный Ханной на нашей планете.



4. Аделаида. Пятница, 00:30

   Именно такой красный цвет пришел в голову Итану, молодому и пока еще непризнанному художнику, проживающему на юге Австралии.
 
   Итан должен был отправиться на день рождения к другу и хорошенько отдохнуть и расслабиться – ночка должна была быть веселой. Но, почти подъехав к месту назначения, в его голове вдруг возник именно этот оттенок красного. Таксист, чертыхаясь, повернул обратно (Итан всю дорогу требовал ехать быстрее и этим жутко действовал ему на нервы) и постарался ничего не сказать в адрес клиента – все-таки наездить они должны кругленькую сумму.

   Итан едва не подпрыгивал от нетерпения на заднем сидении – он уже месяц не мог закончить новую картину. Точнее она уже была закончена. Но чего-то в ней не хватало – изюминки, какого-то окончательного штриха.

   Картина обещала быть потрясающей, но вышла пресной. Безнадежно Итан подбирал и смешивал краски, пробовал дорисовать новые предметы или более четко очертить предыдущие.

   Одну из своих старых картин, на которой был изображен простенький морской пейзаж,  (к слову, с ней он промучился не меньше, чем с этой) он закончил очень странным образом – отчаявшись привести ее в порядок, Итан отправил ее на чердак со всеми остальными неудачными работами. Спустя год для полноценной выставки ему не хватало одной картины, и он пошел на чердак посмотреть – не завалялось ли ничего стоящего. А так как неудачных картин у него было мало выбор пал именно на пейзаж. Когда Итан нес холст к окну, чтобы получше рассмотреть, он зацепил ножку стола и с него свалился стакан с кофе прямо на картину и покатился по ней, равномерно поливая своим содержимым.

   Итан сначала впал в нормальное после такого случая состояние истерики , но потом открыл глаза и обомлел – части картины, окрашенные кофе, стали напоминать сепию и замечательно чередовались с цветными элементами.

   Сейчас, ночью, на заднем сидении такси, он понял, что его новой картине не  хватает алого пятна в центре, даже если оно закрасит тщательно вырисованные детали.

   В этот момент по его дому быстро ходил смуглый человек в темном неприметном костюме. На голове его была тонкая трикотажная шапочка, надвинутая на лоб. Такой наряд делал смуглого мужчину абсолютно безликим и незапоминающимся.

   Мужчина методично обшаривал ящики стола, шкафы, заглядывал в цветочные горшки. Ощупывал руками в перчатках малейшие выпуклости на стене. Пару раз он натыкался на свернутые в трубочку пачки денег, но не брал их – они его не интересовали. Когда он нашел очередной тайничок и не нашел там того, что искал, он все таки прихватил одну купюру и положил во внутренний карман. При этом он виновато оглянулся. Как будто кто-то мог его увидеть.

   Смуглый мужчина уже обшарил студию (благо она была в той части дома, что была ярко освещена днем солнцем, а ночью – луной) и несколько комнат, пользуясь потайным фонариком, чтобы кто-либо не заметил свет с улицы.

   Настал черед кухни и смуглый первым делом заглянул во всю посуду подходящего размера, находящуюся наверху и даже простучал на предмет двойного дна. Позже он спустился ниже, тщательно проверяя полки,  и вдруг луч фонарика отразился от глянцевой блестящей банки.

   Мужчина нетерпеливо открыл крышку и почувствовал горьковатый запах натурального молотого кофе. Кофе был его слабостью, не единственной, но одной из самых сильных.

   Смуглый уже закрыл крышкой банку и почти поставил на полку. Но дразнящий аромат дорогого кофе все еще витал в воздухе. Он бросил быстрый взгляд на часы и подумал, что вполне может позволить себе задержаться, пусть это и безумие.

   Жалюзи на окнах были опущены, поэтому смуглый без опасений поставил турку на плиту. Маленький голубоватый огонек слегка осветил кухню и наполнил помещение уютом.

   Смуглый не терял времени даром и продолжил поиски.

   Именно аромат кофе насторожил Итана, когда он открыл входную дверь. Он был полон мыслей о картине и не сразу понял, что ему не нравится в атмосфере дома и только, когда он потянулся рукой к выключателю, он понял – в доме пахнет кофе. Итан замер и прислушался - в доме было тихо, он слышал только собственное сердцебиение. Внезапно со стороны кухни раздался тихий, но все же уловимый звук – такой шорох издавала третья плитка от двери (дефект строителей, который ему даже немного нравился).

   Итан уже собрался было  выбежать из дома и позвать на помощь таксиста или хотя бы вызвать полицию, но передумал. Вместо этого он, стараясь не шуметь, медленно пошел к кухне. Так как он не шумел, Итан решил, что злоумышленник, кем бы он ни был, не знает о его присутствии. Правой рукой Итан нащупал довольно увесистую вазу, которая стояла в нише.

   Сердце колотилось, как ненормальное, но адреналин притуплял чувство страха и Итан, замахнувшись вазой, резко толкнул дверь на кухню.
Что это была глупость и, что у преступника может оказаться оружие, пронеслось  в голове Итана за считанные мгновения до того, как его оглушил сокрушительный удар в затылок.  Смуглый ударил его по голове бутылкой вина с такой слой, что она разлетелась вдребезги.

   Итан упал на спину, ваза гулко стукнулась о пол и покатилась в сторону коридора. Звук, с которым она задевала выступом о плиты, казался оглушительным. Вокруг светлых волос художника бордовым пятном растекалось вино, смешиваясь с кровью, оно давало тот самый оттенок красного.

   Убийца торопливо допил кофе, чашку на всякий случай забрал с собой, и осторожно переступая через тело, пошел в гостиную.

   В кармане завибрировал телефон, мужчина достал, прочитал сообщение и побледнел, насколько это позволяла его загорелая кожа.

   Через несколько минут он торопливо вышел из дома, нисколько не заботясь о том, что его могут увидеть – вокруг не было ни души.

   На его лице отражалась смесь досады и легкого сожаления – он не нашел то, что искал.


5. Аделаида. Пятница, 1:02

   Смуглый мужчина стоял в коридоре Госпиталя Королева Елизаветы,  прислонившись к стене.

   Взгляд его бесцельно блуждал, глаза были немного воспаленными – сказывалась бессонная ночь. В руках мужчина держал картонный стаканчик с кофе, который уютным теплом согревал его руки.

   На стаканчике был изображен алый силуэт бегущего человека и мужчина, поморщившись, поставил стакан на кушетку – сегодня красный цвет не приносил ему удачи.

   Время тянулось медленно-медленно, смуглому показалось, что в часах (белых, как и стена) сели батарейки и стрелки еле-еле ползут. Он достал мобильный телефон и сверил время – все правильно. Но все равно одна минута казалась ему, как минимум, двадцатью, а двадцать – целой вечностью.

   Телефон в руках завибрировал. Звонила мать. С родными, оставшимися в далеком прошлом, мужчина предпочитал не поддерживать никаких контактов. Палец сам собой потянулся к кнопке сброса, но через секунду все же вернулся и нажал на зеленую кнопочку.

   Тревожный голос матери вызвал мучительную улыбку. Ну что такого ужасного могло произойти?

- Менаше, ты меня слышишь? – она кричала так, будто голос мог покрыть  расстояние от Тель-Авива до Аделаиды.
 - Да, - криво усмехнувшись, ответил сын. И чуть не добавил – к сожалению.
- У нас большое горе, Шевах умер! Твой маленький брат умер пару часов назад!
- Что? – Менаше переложил телефон из левой руки в правую.
- Твой брат умер! – неожиданно спокойно сказала мать и так же неожиданно разрыдалась.
- Напишешь, сколько денег выслать, - резко сказал Менаше и бросил трубку.

   Повертел телефон в руках и на всякий случай выключил. Он почти не помнил брата – в его семье было много детей, слишком много. Его родители не могли прокормить такую ораву, но упорно называли свою гигантскую голодную семью своим единственным сокровищем.

   Менаше с трудом припомнил Шеваха - он был маленьким и непоседливым, когда старший в последний раз приезжал домой. Когда это было? Пять лет назад? Семь? Восемь?

   Менаше сел на кушетку, стараясь не зацепить уже наверняка остывший кофе.
В голове проносились обрывки мыслей – он вдруг некстати вспомнил, как отец говорил, что каждый получает по заслугам. По каким заслугам получил маленький Шевах? Не по его ли? Или он, Менаше, свое еще не получил?   
    
   Время опять замерло.

   Наконец-то дверь с двумя круглыми стеклянными окошками распахнулась и в коридор вышла усталая женщина в белом халате.

   «Каждый получает по заслугам и круг замыкается».

 Она посмотрела в красные глаза Менаше и с легкой улыбкой произнесла:
- Поздравляю! У вас мальчик.



 Эпилог

Каждый день на Земле умирает приблизительно 117.808 человек.