Герой того времени

  В предвоенные годы прошлого столетия  в начале Плехановского проспекта славного города Тбилиси,  рядом с  входом в парк Дома офицеров можно было видеть аккуратный, дореволюционной постройки, в кубических пропорциях, компактный особняк, именуемый в народе «Итальянским посольством».
Замечателен он был тем,  что на его фасадную стену при необходимости опускалась металлическая гофрированная штора, надёжно укрывающая от любопытных глаз всё находящееся и происходящее за  ней.
Второго такого дома в городе не было.
У нас нет причины сомневаться в том, что  когда-то этот дом действительно занимало посольство, возможно даже итальянское.  Однако, мы знаем точно, что в военные годы он принадлежал Управлению контрразведки СМЕРШ Закавказского Военного Округа, так называемому хозяйству генерала Рухадзе.
Наименование конторы и имя её шефа в те времена  ничего, кроме содрогания,  у обывателя не вызывало, а осведомлённый  прохожий, косясь на опущенную  металлическую штору дома невольно  прибавлял шаг, торопясь побыстрее его миновать,  не проявив при этом, Боже упаси,  никакого недозволенного  любопытства.

Внимание непосвящённого обывателя мог привлечь  разве что небольшой подвальный ресторанчик, расположенный совсем рядом, куда можно было спуститься с улицы, оказавшись в уютном на 4 – 5 столиков зале, расположенном  непосредственно под мрачным особняком и приглашающим отведать деликатесы кавказской кухни и напитки по более чем доступным ценам.
Находились наивные, а то и просто неосторожные люди, которые  простодушно принимали это приглашение и, надо сказать, не обманывались ни  в обещанном качестве, ни в доступности подаваемых на стол блюд и вин, за которыми нередко засиживались.
Не ведали они, по простоте своей, что  привлекательный ресторанчик находился в ведении того самого мрачного особняка, а именно той службы, что ведала  сбором и изучением  бродящих в народе слухов, носителями  которых являлись простые, непричастные к политике горожане.
Сидящие за  столиками  разговаривали не громко, но особо не осторожничая, поскольку обслуживающая прислуга находилась в  значительном отдалении и не могла чего-либо слышать. Да в этом и не было необходимости.  Через ножки столиков  от центра  столешниц были отведены скрытные звуководы, наподобие тех, что соединяют на кораблях  капитанскую рубку с машинным отделением.
Благодаря этому простому устройству, на отдалённом  центральном пункте  были отчётливо   слышны  все застольные разговоры,  даже шёпот.
Случалось, что разговор кого-либо из посетителей представлял для службы определённый интерес.  В таком случае за ним, после окончания трапезы увязывался «хвост» наружного наблюдения, с помощью которого  устанавливалось местожительство и личность  не в меру разговорившегося клиента.
Как использовалась полученная таким путём информация и каковой  была дальнейшая судьба её носителей нам, в ту пору 15-летним юношам, было неведомо, да и ненадобно. Подробности жизни и карьеры шефа контрразведки, а в дальнейшем  министра Госбезопасности Грузинской ССР, генерала  Н.М. Рухадзе, а также  его печальный конец стали  известны в наши дни  из опубликованных протоколов его допросов на следствии и заседании выездной сессии Военной коллегии Верховного суда СССР, приговорившей его  в 1953 году к высшей мере наказания – расстрелу. Формулировка обвинения была лаконичной: «за злоупотребление властью».

За десять лет  до этого, в 1943-м году, мы, курсанты младшей роты Спецшколы ВВС (Военно-Воздушных Сил),  оказались  причастны к имени зловещего генерала в связи с тем, что его любимый сын Витька Рухадзе среди учебного года, минуя все формальные процедуры, был  принят в нашу элитную спецшколу ВВС и зачислен в наш 8-й класс.
Как выяснилось, до перевода к нам Витя Рухадзе в общем понимании этого слова -   не учился. То есть не то, чтобы учился плохо. Он  не учился вообще. В младших классах  школу  практически не посещал, а в старших стал заглядывать туда изредка, и только лишь от скуки. Избалованный с детства, он рано понял, что никто не посмеет пожаловаться могущественному отцу-генералу на любимого сына,  да тот и не станет никого слушать.
Невинно  улыбаясь в лицо учителя, молодой наглец от души забавлялся тем, что педагог, разыгрывая строгость к остальным ребятам, не смел, сделать простого замечания генеральскому сыну или   спросить с него заданный  урок.
Мы не сказали бы, что Витька  был глуп. Мало того, он был далеко не глуп. Просто он считал, что к учёбе следует относиться как к еде  и не кушать то, что невкусно. Он был любознателен, если то, что говорили, интересовало его в данную минуту. Никакими знаниями «про запас» он себя не обременял
Подобострастные угодники от школ, где он числился, из года в год снабжали генерала  свидетельствами о том, что их сын благополучно переходит из класса в класс,  в то время как сын понятия не имел о тех предметах, которые в этих свидетельствах были  перечислены,  поскольку в тот  момент, когда их преподавали, они были ему совершенно не интересны.
Конечно отца такое пренебрежение сына к знаниям не могло не тревожить, но однажды  генералу доложили, что семиклассник Витя собрал и задействовал без посторонней помощи чей-то  бросовый велосипед и теперь катается на нём назло его бывшему  хозяину.
Генерал, умилённый тем, что сын на что-то способен  подарил ему исключительную  по тем временам техническую новинку – иностранный мопед «Виктория».
  Витя  подаренную новинку быстро освоил,  после чего отлепил две последние буквы от её накладного наименования  и на  переименованном в  «Виктора» мопеде стал на зависть  городским  мальчишкам гонять по всему городу.
В военное время в Тбилиси регулировали уличное движение на перекрёстках призванные в милицию  миловидные девушки. Все они прекрасно знали, кто именно этот  не по годам мужественный красивый юноша, что раскатывает на единственном в городе заграничном мопеде,  и охотно с ним заигрывали.
Катался на мопеде Витя Рухадзе не один. С ранних лет ему по жизни сопутствовал друг и наперсник  во всех его затеях и похождениях,  сын   самого приближённого к Л.П. Берия лица - полковника  Государственной безопасности Р.С. Саркисова – Серж.
Пристроившись на мопеде за спиной  Виктора, он разделял с ним все прелести вседозволенности и разве что ревновал его к непонятной для себя технике:  тому единственному, к  чему его друг был   неравнодушен.
Удивительно, что сам Виктор не имел никакого понятия, как  устроены сложные  устройства, с которыми  он лихо справлялся. Ему никогда не приходило в голову, что в их работе реализованы законы физики, которые изучают в школе и о  которых он   не имел никакого представления. Но обнаружить и устранить  неисправность мотора, или любого механизма  он мог  в два счёта, и  сам не понимал, как это у него получалось.
Опытные механики автобазы СМЕРШа отказывались верить в то, что молодому избалованному шалопаю Богом  отпущено умение, на освоение которого у них самих ушло полжизни. Бывало, они подводили его к безнадёжно умолкнувшему двигателю, уверенные, что на этот раз задача мальчишке, уж точно придётся  не по зубам,  заключали с ним  пари и неизменно оставались в проигрыше.
Обо всём этом генералу  также было известно, но заниматься сыном вплотную времени  у него не было и, поскольку  обычная школа со  своеобразным мальчишкой  не справлялась, решено было отдать его в школу специальную с военной дисциплиной и порядком.
Немаловажное значение возымело  то, что взрослые сыновья членов Правительства, как правило, сражались на фронте в качестве   лётчиков, так что, имея сына  даже всего лишь в школьном возрасте,  положение отца-генерала, как говорится, обязывало и выбор выпал на именно  нашу подготовительную Спецшколу ВВС (Военно-воздушных сил).
Приглашённому к могущественному генералу опытному (участнику трёх революций, эскадронному комиссару Будёновской Конармии) начальнику нашей спецшколы, историку, капитану Феодосию Александровичу Сумарокову объяснять, что такое контрразведка военного времени необходимости не было. Он прекрасно понимал, что вопрос, по которому его пригласили обсуждению не подлежит и, слушая Рухадзе-старшего, думал .только  об одном, что бы попросить взамен.
Он понимал, что ответом на любую просьбу, не выполненную тут же и сейчас же, будет обещание на будущее, которое скорее всего забудется, поэтому на вопрос, нет ли у него своих  проблем, ответил, что, как начальник военизированной школы,  хотел бы иметь личное оружие.
Генерал, не вдаваясь в подробности,  вызвал нужного офицера и поручил ему по выходу Феодосия Александровича из кабинета оформить должным образом и выдать выбранный им пистолет, а так же кобуру и прочую амуницию необходимые для его наружного ношения.
В тот же день друзья, о которых пеклось столь высокое начальство, были   представлены нашему классу, с, предложением занять свободный стол. Выглядели они очень разно.
Серж Саркисов на вид был обыкновенным парнем  среднего роста  с  невыразительным лицом.  Виктор Рухадзе отличался от него в лучшую сторону: рослый, хорошо сложённый и развитый физически, с правильными чертами лица, он  был, как говориться,   хорош собой и нравился взрослым женщинам.  Выглядел он гораздо старше нас, и ходили слухи, что, дабы скрасить его дремучее отставание в учёбе, возраст его по  документам был   несколько занижен.
Что  собой представляла эта парочка, было продемонстрировано тут же.
Не обращая внимания на педагога,  друзья во время урока литературы, завладев указкой,  стали с независимым видом расхаживать по классу и с преувеличенным вниманием разглядывать и комментировать развешанные на стенах портреты литературных  классиков.
- Послушайте, сядьте на место! Вы мне мешаете! – не находя слов от гнева, возмутился «словесник»  Сергей Павлович Цивилин.
- А, по-моему, это вы мне мешаете  слушать лекцию товарища Рухадзе про эти развешенные здесь портреты, - парировал Саркисов, - продолжайте, Виктор Николаевич. На  чём  мы остановились?
 В тот раз от продолжения инцидента выручил  звонок, а у Начальника школы, капитана Сумарокова, который теперь носил на морской манер ниже пояса в новенькой кожаной кобуре боевой пистолет, состоялось собеседование с педагогами, которым предстояло впредь  не только терпеть выходки распущенных мальчишек, но и положительно оценивать отсутствующие у них знания.
     Историк Сумароков разделял с коллегами их возмущение, но ради благополучия школы  призывал к благоразумию.
Благодушно настроенный географ Яков Захарович Карганов, оказавшийся классным руководителем 8-го «А», принявшего новичков, примирительно изрёк, что всё на свете относительно и, задавшись результатом, всегда можно подобрать нужную  меру оценки. Он не был сторонником борьбы с неизбежным и считал, что в мире ничего не случится, если оценка знаний  милых юношей будет несколько завышена.
Математик Семён Иванович Грдзелишвили резонно возразил в том смысле, что завысить оценку нуля невозможно, так как нуль, возведённый в любое достоинство, как известно, не только сам остаётся нулём, но и обращает в нуль все предпринятые над ним усилия.
 Добродушный гигант «дарвинист» Шалва Теймуразович Чубинидзе, посмеиваясь, заметил, что генералу Рухадзе,  помещая в нашу школу своих протеже, не мешало бы выдать пистолеты всем преподавателем, а не только директору.
Никогда не унывающий  «физик» Михаил Иванович Аруцев поинтересовался, нельзя ли в этом учреждении, где раздают настоящие пистолеты отремонтировать его очки?
И только непоколебимый педант, «словесник» Сергей Павлович Цивилин остался  в прежнем убеждении, что требования школы должны быть для всех одинаковы, и делать какие-либо исключения он не видит никакой необходимости.
Друзья, между тем, бороздили на мопеде Плехановский проспект, закладывая на перекрёстках  виражи вокруг хорошеньких регулировщиц.
В военные годы тбилисские дворники куда-то сгинули, и  проспект, как и весь город, был завален мандариновыми  очистками, на которых скользили и пешеходы, и автомобили. Однажды во время  особо крутого виража на большой скорости мопед на этих очистках занесло, и он опрокинулся.  Ребята остались целы, но сильно побились.
Супруга генерала закатила истерику, упрекая мужа  в том, что, потакая сыну, он сам же его и погубит. Николай Максимович на жену прикрикнул, однако, по его указанию  мопед у ребят отобрали и не ремонтируя выбросили. А через неделю обожаемый сын получил от отца в подарок новенький американский «виллис». Легендарный автомобиль Второй мировой войны.
С получением американского  автомобиля затеи приятелей вышли на новый качественный уровень. Сколачивать компании для очередных гулянок  стало проще. Можно было подкатить к регулировщице и по договоренности пригласить девушку в авто, а можно было без договоренности под притворные визг и вопли  просто затащить её в  машину.
Гуляли, как правило «у себя в ресторане», прихватив  для компании кого-нибудь из молодых офицеров охраны. Они же платили за стол. Заведующий рестораном, не дожидаясь пока генералу доложат о похождениях сына, доносил ему  об этом первый.
Если компания дебоширила её из ресторана выдворяли а  «сладкую парочку» в наказание   отправляли на гауптвахту, где они вовсе не томились на хлебе и воде, как это было предписано воинским уставом, а в компании тех же офицеров продолжали гулянку теперь уже на гауптвахте, но с едой и напитками от того же директора ресторана, который их заложил первым.

- Витя, я слышал, что ты неплохо разбираешься в технике, - обратился как-то к Рухадзе «физик» Михаил Иванович Аруцев, - может быть, сумеешь отремонтировать мои очки?
С этими словами он передал Витьке погнутую дужку от очков, лишённую оправы и стёкол, а тот на следующий день принёс ему новые очки с клеймом известной зарубежной фирмы.
- Отличная работа, Витя, - получив очки, восторгался «физик», - у тебя действительно золотые руки.
После чего с лёгким сердцем  он проставил ему по физике  «четыре» за четверть.
- Не сделай этого я, за меня это сделал бы кто-нибудь другой, а я продолжал бы ходить без очков, - успокаивал он свою совесть.

«Географ» Яков Захарович Карганов, наш классный руководитель, оказался изобретательнее. После того, как Витька Рухадзе в ответ на просьбу показать на глобусе Арктику беспомощно тыкал указкой в Австралию, Яков Захарович  заметив, что курсант Рухадзе несколько отстал  по программе, предложил ему за неделю подтянуться, а, чтобы не отнимать время на уроке, явиться после занятий и без свидетелей продемонстрировать ему свои успехи.
Витька, конечно, палец о палец не ударил, но в журнале добытая без свидетелей  искомая «четвёрка» по географии появилась.
Насмешливого «дарвиниста» Витька решил эпатировать встречным вопросом: «Вот я учил урок, Шалва Теймуразович, и не понял, правда ли, человек произошёл от обезьяны?».
- Лично я, - отвечал ему невозмутимый «гигант», - людей, происшедших от обезьян, не встречал, а вот курсантов,  уподобившихся  обезьянам – сколько угодно.

«Математик» Семён Иванович Грдзелишвили заявил  Феодосию Александровичу, что вполне понимает его озабоченность благополучием школы, однако  на своём месте он более обеспокоен благополучием математики, поэтому от  аттестации  курсанта Виктора Рухадзе в этой четверти предпочитает воздержаться.

Не надеясь на поблажку от невзлюбившего его с первого урока  «словесника» Сергея Павловича Цивилина, Витька  решил подпортить ему нервы.
Наша армия в те времена отоваривалась, в том числе и американскими мясными консервами, которые население перекупало у военных через чёрный рынок. Внутренняя поверхность  заморских консервных банок  имела блестящее золотистое покрытие, почти в точности имитирующее натуральную позолоту -  с двух шагов не отличишь.
В народе появились умельцы, которые стали  чеканить из этого «материала» всевозможные незамысловатые поделки: то ли, забавы ради, а то и для охмурения легковерных.
 Витькин «оруженосец» Серж Саркисов заказал такому умельцу копию Золотой Звезды Героя Советского союза, к которой в магазине Военторга прикупил внушительный ряд орденских планок.
Всё это он приволок в школу и  перед уроком литературы нацепил на Витьку Рухадзе, которого  усадил на виду учителя.
Не заметить моложавого и красивого Героя было невозможно, так же, как и не реагировать на его выходку.
Мы, стоя, ответили на приветствие педагога и замерли в ожидании продолжения.
- Курсант Рухадзе, - обратился Сергей Павлович после небольшой паузы к Витьке,- как попали к вам эти ордена?
- Я, Сергей Павлович, выполнял секретные задания Правительства, о которых до сегодняшнего дня говорить было запрещено, - скромно разъяснил Витька.
- Потрудитесь  предъявить удостоверение к Золотой Звезде, - потребовал «педант», уверенный, что уличает наглеца. 
Витя долго шарил по карманам, наконец показал подлинное удостоверения младшего лейтенанта государственной безопасности.
Мы про это удостоверение знали. Генерал снабдил им сына для защиты от каких-либо случайных задержаний патрулями городской комендатуры.  В подобных случаях принадлежность к контрразведке и родство с генералом Рухадзе срабатывали безошибочно.

Но Сергей Павлович  видимо решил  довести дело до конца.
- Я спрашивал удостоверение на Золотую Звезду, - настаивал он.
- Ах, на Звезду? – уточнил Витька. - Есть и на Звезду.
После чего он  вновь стал шарить по карманам, без нужды перекладывая из руки в руку заряженный  портативный револьвер, который всегда имел при себе.
- Зачем вам оружие в школе? – теряя терпение и силы, спросил  пожилой «словесник».
- Видите ли, я очень секретный человек и у меня есть инструкция: если меня разоблачат, я должен буду немедленно  застрелить того человека, а потом застрелиться и сам.
На этом битва гигантов закончилась. Победила молодость. Сергею Павловичу стало плохо. Пришлось вызвать школьного фельдшера и сопроводить его домой.

Тем временем, учебный год приближался к концу, и одновременно с этим мы узнали, что Серж Саркисов и Виктор Рухадзе нас покидают.
В Ташкенте шёл набор в Высшую школу КГБ.
Мы не знаем, какими именно документами снабдили наших друзей, но до нас доходили сведения, что Витя Рухадзе не только туда принят, но и весьма там преуспевает. Видимо предметы, которые там преподавали, были ему интересны.
Через три года, когда наши  сверстники после  окончания подготовительной спецшколы только лишь подступились к училищу лётчиков, Витя Рухадзе своё училище  уже закончил и был зачислен в гарнизон Кремлёвской охраны в чине капитана.
Когда ещё через три года наши ребята получили лейтенантские погоны, Витя Рухадзе носил  уже майорские.
Всё рухнуло со смертью Иосифа  Сталина и ликвидацией Лаврентия Берии. Из органов «вычистили» всех ставленников опальных деятелей, не говоря уже о родственниках. Непосредственных исполнителей порочной практики  привлекли. Непричастных разогнали.
О Вите Рухадзе долгое время  не было ничего известно.
Ходили упорные слухи, что за рулём Ленинградского такси не раз видели красиво поседевшего грузина средних лет, в котором знающие его люди вроде бы опознавали сына некогда могущественного генерала,  однако вызвать его на разговор никому не удавалось.  Загадочный водитель был всегда   учтив и услужлив с клиентами, но не более того.

Москва, февраль 2014 г.