Город фонтанов 2

Город фонтанов
В Нальчике стоял жаркий летний день, когда он возвращался после пятничной молитвы домой. Он уже проходил через городской парк, как вдруг почувствовал очередное недомогание, до дому оставалось минут десять ходьбы, и он решил рискнуть и прибавил шагу – он надеялся успеть добраться до дому, поступить иначе он не мог и не хотел, да и что он мог сделать, подбегать к прохожим и просить у них помощи, сказать им, что у него сейчас будет очередной приступ падучей, и видеть, как на него смотрят чужими, непонимающими глазами, нет это было не для него. Ему уже хватило и прошлого раза, когда его приняли за наркомана, нет он  ни к кому не подходил, его нашла молодая парочка: вечером он лежал на тротуаре возле дороги, когда они нашли его. Придя в себя, он услышал, как девушка уговаривала своего парня оставить его. «Это какой-то наркоман», – сказала она. С тех пор он считает, что женщины хуже мужчин. Парень не последовал совету девушки, он стал вызывать скорую помощь. «Ты в порядке?» – спросил его парень. «Да, спасибо, иди, тебя ждут, я уже пришел в себя». Как только парень отошел немного, он собрал воедино ничтожный комок последних сил, чтобы встать и уйти прочь, дойти до дому, который стоял совсем недалеко, и пока не приехала скорая помощь, при виде которой он всегда становился агрессивным и всю агрессию изливал на них.
Он шел вверх по аллее, усаженной голубыми елями, по дороге его ещё несколько раз стошнило, ему приходила в голову мысль прилечь под ёлкой, но он всё-таки пересилил эту мысль и дошел до дому. Проходя через парк, он полностью положился на волю Всевышнего, ему совсем не было страшно. Единственное, что его угнетало и наполняло чувством унижения, это люди, которые собирались вокруг него: кто-то хотел помочь и помогал, большинству же было просто интересно, что же там такое происходит, будет о чём потом рассказать знакомым. Он всё сильней ощущал заторможенность, прошло только мгновение перед тем как он точно определил, что припадка не избежать и тем, как он оказался в машине. В машине сидели четверо мужчин, чувствовал он себя, как всегда, невыносимо.
Вас когда-нибудь избивали палками? Каждую частичку вашего тела. Когда-нибудь тошнило так, что нет мочи терпеть и невозможно, опорожнив свой желудок, облегчить свои мучения? Вы ощущали когда-нибудь нестерпимую боль в голове, когда кажется, что череп сейчас лопнет по швам, а глаза у вас болели, точно кто-то их вам выдавливает, сжимает в ладони так, что они сейчас лопнут и содержимое вытечет сквозь пальцы? Вы когда-нибудь пробовали не пить, не есть и не спать несколько дней, когда совсем не остаётся сил и глаза закрываются от бессилия? Если – да, то вы примерно знаете, как он себя чувствовал после каждого припадка. 
Когда он открыл глаза от ужасной боли в голове, в глазах и во всем вышеперечисленном, его голова лежала на чьём-то плече, тот в свою очередь прижал к его голове какой-то кусок материи. Сначала он увидел свою (???)

В Нальчике стоял июльский жаркий день, когда Марат возвращался домой после пятничной молитвы. Он уже проходил городской парк, через который он ходил всегда, и где любил проводить время, если это удавалось сделать. Он шел, думая, что было бы неплохо поскорее принять холодный душ, и уже подходил к выходу из парка. Как вдруг сознание покинуло его в очередной раз, можно предположить, что в такие моменты сознание оставляло его на секунд пятнадцать. Когда же сознание к нему возвращалось, он никогда не мог вспомнить, что же в этот момент происходило в его сознании, но он точно знал, что что-то происходило. В этом состоянии если он шел, то не падал, если играл, к примеру, в карты, то делал это как если бы был в полном сознании.
Когда сознание вернулось к нему, он стоял уже у выхода из парка. Он осознал, что это был предупредительный знак, так это начиналось всегда. Обычно он знал за дня три, что должен случиться припадок, если он терялся во сне, не находил дорогу домой. Он старался эти дни сидеть дома. Но на этот раз он не был осведомлён заранее и болезнь настигла его врасплох.
Он почувствовал, что ему становится хуже, осмотрелся вокруг, – людей  было немного, впереди проходила дорога, на ней – много машин. Успеет ли он перейти или упадёт? Он решил рискнуть. «О, мой Господь, прошу, дай мне дойти до дому» – помолившись так, он тронулся вперёд и успел сделать всего несколько шагов к дороге, как всё вокруг покраснело, голова  его повернулась направо, а глаза устремились в небо, и он упал в судорогах на асфальт, по которому шел.
Коридор в красных зеркалах, пол, потолок и стены. Скорее это был даже бордовый цвет, насыщенный и нежный одновременно. Вдруг справа от него стал пробиваться свет и озарил всё вокруг. «Заходи, Марат», – произнёс кто-то очень спокойным и приятно-манящим, бархатным голосом. Повинуясь внушающему доверие голосу, Марат спокойно вошел туда и обернулся, там ничего не было. Обернувшись обратно, он увидел скамейку, какие бывают в парках, чугунная с деревянными вставками, рядом светил старинный фонарь, освещал он свечкой, горевшей внутри. Небо было сумрачным, такая же была и земля. Деревьев вокруг не было, но откуда-то сыпались разных цветов листья, они исчезали, не долетая до земли. На скамейке вдруг появился человек. Он сидел, положив ногу на ногу, в руках у него была, по-видимому, серебряная трость, на нём был плащ – я бы сказал – цвета прозрачного серебра, у него были доходящие до плеч волосы, его волосы сливались с цветом его плаща, глаза у него были просто белыми, лицо его было неземной красы, и белозубая улыбка. Какое-то время они смотрели друг на друга. От его взгляда Марату самому захотелось взглянуть на себя. Сначала он поднял руку и посмотрел на неё, его охватил страх, но тут же исчез, его рука была из света, он посмотрел на всего себя и увидел, что он весь из света. Свет переливался, точно бриллиант, играющий в лучах солнца.
Посмотрев на человека, сидящего на скамейке, Марат понял, или это сидевший внушил ему каким-то образом, что надо спрашивать и что он ждёт. Повинуясь внушению Марат спросил:
– Кто вы?
– Я есть Искусство, – ответил человек и добавил: – Говори со мной на ты, ведь я в твоём подчинении, а не ты в моём.
Марат ничего не понял, и в его голове вспыхнул какой-то хаос: какое Искусство, кто за Искусство?
– Остановись! – прервал мысли Марата человек. – Подойди сюда, сядь рядом.
Марат пошел и сел рядом с ним, в этот момент его как подменили, у него пропал всякий хаос в голове, он стал абсолютно спокоен, его окутало невероятным спокойствием, он никогда себя так не чувствовал.
– Я хозяин земного, человеческого искусства. Ты хочешь поговорить со мной об искусстве?
– Да, конечно. И ещё я бы хотел узнать, что происходит, может, я сплю и мне всё это снится?
– Нет, ты не спишь, – произнёс он тем самым спокойным, приятно манящим бархатным голосом. – А теперь скажи мне, что есть искусство по мнению людей?
– Ну, я думаю, однозначного ответа на этот вопрос нет, а вообще искусство – творчество в целом: литература, архитектура, живопись, музыка, театр, кино и другие разновидности человеческой деятельности, наверное, что-то в этом роде.
После данного Маратом ответа, Искусство какое-то время молча и пристально смотрел своему собеседнику прямо в глаза. В его взгляде было что-то странное, ужасно интересное, манящая загадка и вместе с тем что-то сумасшедшее.
– Подражание, в вашем случае это подражание. – Сказав это, он снова стал смотреть на оппонента.
– Подражание, почему подражание? Хотя я не так силён в этом. Но,  может, ты объяснишь, раз ты есть само искусство?   
– Скажи, если бы я дал тебе дар, коего нет ни у кого на земле, способности к изобразительному искусству, такой дар, что каждый увидевший твоё произведение полюбит его, даже будучи слеп к искусству.
– Например, кто-то вроде меня, я ничего ни смыслю в этих картинах.
Марат не заметил, как в руках Искусства появилось что-то похожее на картину.
– Может, это тебе поможет? – сказал Искусство и показал картину, которая по размерам своим была совсем не большая.
Увидев картину, Марат замер, по телу его прошла дрожь, его точно молния поразила, казалось, что это была любовь с первого взгляда, он почувствовал невероятно сильное чувство, которое не испытывал до сего мига никогда, почувствовал то, что вытекло вместе с его слезой, а иначе это разорвало бы ему грудь. В последующем Марат всегда будет искать подобного, но всегда будет большая недостача, всего лишь жалкое подобие совершенства, он не знал, что увиденное им – далеко не предел. Что же касается самой картины, то мы не узнаем, что же на ней было, её мог видеть только Марат, этого требовали законы искусства.
– Ну как? – спросил Искусство.
– У меня нет слов, я никогда не думал…
– Ты ещё о многом не думал. А теперь ответь на мой вопрос. Что ты изображал бы на своих картинах, дай я тебе этот дар?
– С таким умением я бы писал всё: портреты, пейзажи, абстракцию, ну в общем, всё, что есть.
– Скажи, Марат, а писать портрет или пейзаж, ты не думаешь, что это есть подражание?
– Ну…
– Нет, в этом нет ничего… это хорошо, но всё-таки это подражание. Вы ещё не осмыслили в полной мере, что есть искусство, это то, что таится в вашем разуме и разливается по вашему телу, а затем вытекает наружу, тут оно позволяет вкусить его сладость и вызывает зависимость у избранных…
Марат не совсем понимал, о чём говорит Искусство, но внимательно слушал, невозможно было его не слушать, он говорил, точно завораживал. «Его приняли бы, наверное, за сумасшедшего, – думал Марат, – да и сам я, кажется, свихнулся».
– Искусство любит труд и одиночество, – продолжал его собеседник. – Знай же, этим оно может и наказать. Но я вернусь к своему вопросу и сам тебе немного помогу. Искусство есть подражание по той причине, что всё, что вы делаете – есть не что иное, как имитация всего того, что окружает вас там, где вас поселили, то есть на земле. В частности, если кто-то пишет картину, он пишет то, что хранит его мозг, он может разве что изменить форму, но это не имеет значения. Если быть точным, всё уже создали до вас, сами вы ничего сотворить не можете, ты не подумай, нет, я ни коим образом не унижаю вашего разума, он вполне эффективен, учитывая временные ограничения…
– Постой, я совсем сбит с толку, – вдруг прервал Марат. – Искусство, объясни мне для начала, кто такие избранные, о которых ты говорил? А затем…
Искусство перестал говорить, взял Марата за руки и стал смотреть ему в глаза. От прикосновения Марат почувствовал тепло, которое бывает, когда к тебе прикасается родной человек.
– Давай, Марат, мы с тобой немного прогуляемся, – произнёс он своим бархатным голосом.
Марат посмотрел на него с чувством глубокого интереса. Вдруг подул тёплый ветерок, волосы Искусства стали плавать на ветру, точно волны океана.
– Видишь эту дверь? Сейчас мы войдём туда и твоё путешествие начнётся.
Отведя свой взгляд от Искусства и посмотрев перед собой, Марат увидел дверь, которая каким-то образом появилась тут. Это была «дверь-цветок», иначе её назвать было нельзя. Представьте её себе, насколько вам  позволяет ваша фантазия.
– Подойди, открой, и мы войдём туда, ну же, смелей, Марат, тебя ждёт много интересного.
Марат взглянул в глаза Искусства, прочтя в них одобрение, медленно привстал со скамейки и, спокойно пройдя к двери, открыл её.
Они вошли вместе с Искусством в открывшуюся дверь. Перед глазами Марата предстала следующая картина: это была больничная палата. В этой палате на койке лежал ребёнок под разными системами и аппаратами, над ребёнком, склонившись, сидела женщина. Она тихо плакала, стараясь как-то обнять этого ребёнка, ей мешали все эти системы, её слёзы капали на него. Было видно, что бедный ребёнок очень мучался от боли. Его кожа плотно стянула его кости, глаза его были наполнены слезами, к губам его совсем не поступала кровь, а потому они были чрезвычайно бледны. Койка, на которой он лежал, будто дышала, то втягивала, то выталкивало тело. Какого пола был ребёнок, сказать было нельзя. Женщина неподвижно сидела над ним. На ней было коричневое одеяние.
– Искусство, кто это? – в некоторой растерянности спросил Марат.
– Это есть Болезнь.
– А можно взглянуть в лицо болезни?
– Нет её лицо ты можешь видеть в каждом больном.
– Что, этот ребёнок есть её лицо?
– Да. У неё много таких лиц на земле.
– А почему она плачет?
– Понимаешь, Марат, ей подарили сострадание.
– Нет, не понимаю, она насылает болезнь на людей и ещё испытывает к ним сострадание? Она может сделать так, чтобы люди не болели?
– Она не может этого сделать, это не в её власти, она создана и послана людям для того, чтобы испытать их.
– Искусство, поверь мне, больные думают совсем иначе.
– Знаю, тебя она тоже коснулась своей милостью, ты не ослышался, именно милостью. Наступит день, и ты это поймёшь. Каждому болеющему за причинённое воздастся. Также с каждого здорового будет спрошено, на что тратили они здоровье и как относились к болеющим вокруг людям.
– Искусство, скажи, а она случайно выбирает человека или нет?
– Сама она никого не выбирает, ей предопределено заранее. Болезнь хоть как-то стимулирует ваше чувство сострадания, ответственности.
Марат слушал, что говорит Искусство, на лице у него появилась грусть, а в глазах блеснула надежда. Знаете, так бывает, когда затрагивают больное и есть возможность это решить. Глаза Марата вдруг переполнились, он изо всех сил пытался сдержать те слёзы, которые всё же потекли из его глаз, они просто не могли вместить более. Тихим голосом он произнёс:
– Искусство, пускай она меня вылечит, мне не нужна её милость.
– Знаешь, Марат, я не знаю, как это – болеть. Понимаю лишь – это трудное испытание. Но нет ничего, что послано человеку и чего он не мог бы вынести. Ни я, ни болезнь не можем удовлетворить твою просьбу, не мы тебе это предопределили. Будь сильным, прими это, но не мирись, борись, и ты победишь. И верь, наступит день вознаграждения, не слушай никого он обязательно наступит, это так же неизбежно, как смерть. Посмотри на этого мальчика, он борется, хотя ему хуже, чем тебе.
Марат постарался взять себя в руки, наконец почувствовав горечь и поняв, что здесь ему не могут помочь.
– Искусство, мне кажется, что мы с тобой о многом не договорили.
– Ты прав. Я отправлю сейчас тебя в путешествие по твоему сознанию и фантазии, затем в конце пути мы отправимся ко мне, где я покажу тебе город фонтанов, и там мы окончим начатый разговор. И ещё: ты подумай, где бы ты хотел побывать на земле, назови любое место, я тебе покажу его. Ну, до встречи…
Сказав это, он исчез. Марат оказался в больничной палате, которая была довольно просторна. Тут было шесть коек, два больших окна расположились напротив двери. Он  подошел к одной из коек и присел на неё, это были обычные, в общем-то, кровати, что бывают в больницах.
Вдруг медленно отворилась дверь, и спустя какое-то совсем не долгое время вошла болезнь. Она медленно прошла и села напротив. Взглянув, Марат к своему удивлению обнаружил, что у болезни не было лица, было что-то вроде песка. Она была в своём коричневом одеянии; волосы, доходящие до талии, были самого чёрного цвета, если можно так сказать. Вдруг стены, будучи белыми, стали окрашиваться в зелёный…
– Да, красивый зелёный, мне нравится этот цвет, – произнёс Марат, пытаясь начать разговор.
– Это не зелёный, – произнёс холодный голос.
– Как не зелёный, когда зелёный?
– Тебе кажется, что зелёный, твой разум не может принять истинный вид этого помещения, ваш разум ограничен, и фантазия тоже, твой мозг пока не работает на все сто процентов.
– А ты можешь показать мне, как на самом деле выглядит место, где мы находимся?
– Нет, не могу, твой разум не выдержит этого, это плохо отразится на твоей нервной системе.
Марат испытывал дискомфорт в общении, оттого что у нее не было лица.
– Я знаю, о чём ты думаешь, но я действительно не могу тебе помочь, ведь не я решаю, кому болеть. Но ты можешь излечить себя сам. Пока это удаётся не многим…
– Ну скажи мне, как я могу это сделать?
– Я…
– Подожди, – прервал её Марат, – дай я угадаю. Ты не можешь мне сказать. Верно?
– Верно.
– А ещё я получу вознаграждение. Так?
– Да, ты получишь.
– Я не совсем понял, что не все…
– Нет, не все, всё не так просто. Ведь большинство из вас сами же себе вредят, зная это. Те люди, из-за которых на земле много болезней, а ведь их могло бы и не быть. Вы же сами, люди, распространяете большинство болезней – грязью и нечестием; кто-то ради наживы изобретает меня, наркотики, кто-то погряз в неразборчивых прелюбодеяниях, – за всё это никакого вознаграждения не будет. Только невинно больные!
Марату показалось, что болезнь говорила свою речь с каким-то упрёком в его сторону, а точнее – всему человечеству.
– Скажи, а зачем ты нам вообще нужна, не лучше было бы, если бы тебя не было вовсе?
Марат смотрел на неё, ожидая ответа на свой вопрос, его ужасно сбивало с толку, что нет у нее лика и он не может там ничего прочесть.
– Какие вы всё-таки… знаешь, наверное, если вы и можете быть великими, то в своём заблуждении. Неужели ты думаешь, что тот, кто создал ваш мир, мог допустить такую ошибку, как сотворение болезни и её лечение. Я нужна вам, придёт время и вы поймёте ту мудрость, которую я несу, а пока вы должны заботиться о своих больных. Вам всегда чего-то не хватает… всё гораздо проще, вы должны выполнять простые, присущие вам вещи, прекратить думать только о себе и своём благосостоянии, действовать сообща. До тех пор, пока будут брошены ваши больные, у вас не будет получаться, вам надо лечить эту болезнь в обществе. От меня ведь, как это у вас сейчас говорят, никто не застрахован. У вас есть разум, способность столько всего чувствовать, но – к сожалению – вы этим не пользуетесь… вы можете друг другу помогать, но не делаете этого, странно, а ведь есть всё необходимое… знаешь ли ты, что только у вас есть удивительный дар так много чувствовать… вы же обходитесь несколькими…
Болезнь говорила как-то странно, бессвязно. Казалось, всё чего-то не договаривает, и всё же что-то было в её речи интересное. Марат слушал, не перебивая.
– …Только научившись в полной мере наслаждаться всеми чувствами, будь то горе или счастье, – а ведь в основе всегда либо горе, либо счастье, – и вот только научившись этому, вы почувствуете жизнь, вы будете счастливы, испытывая боль и горечь расставания с любимым человеком, да, надо при этом быть сильным, но никто не обещал, что будет легко… и единственный путь обрести это – вера, вера, вера.