Афанасий Никитин. Хождение за три моря

АФАНАСИЙ НИКИТИН. ХОЖДЕНИЕ ЗА ТРИ МОРЯ


Начало большого пути
               
      Больше всего на свете Афоня любил женщин и приключения. К тридцати годам он сумел пропить отцовское наследство, трижды жениться, дважды развестись, набить морду судебному исполнителю, который пришел взыскивать алименты на семерых детей. На горизонте замаячил тюремный острог.    
      Афанасий понял, что пора рвать когти, вострить лыжи, крутить педали, пока не дали, или же сниматься с якоря. Водный путь бегства показался Никитину самым надежным, но где раздобыть денег на экспедицию? Будущий великий путешественник попытался взять ипотечный кредит у ростовщика Кондрата Плевкова, но тот денег не дал. По документам изба Никитина была муниципальной, к тому же ее до самого потолка занимала последняя жена Афанасия с тремя детьми.
       В конечном итоге спонсором проекта выступил хозяин местного водочного заводика Козьма Заборов. Он предоставил Афанасию свой фирменный баркас с рекламным слоганом на борту: «Водка «Заборов» – лучшее начало дня». Кроме того, Афанасий обязался постоянно носить ермолку с изображением кабана во время гона и надписью: «С водочкой «Заборов» я здоров, как боров!».
               

Прощание славянки
               
       В один прекрасный день Афанасий подрался на прощание с женой Матреной, отвесил земной поклон родному селу «101-й километр Тверского тракта» и затащил на баркас последний ящик водки «Заборов» – плату для гребцов. За десять верст бутылка водки плюс харчи и червонец золотом при полном расчете – таковы были грабительские требования речных извозчиков.
      Версты две Матрена бежала за баркасом вдоль берега и выкрикивала обидные слова:
-Сволочь! Бабник! Чем мне детей кормить? Это ж форменный геноцид! Я в Гаагский трибунал жаловаться буду!
-И тебе всего хорошего, Матрена! – смирено ответствовал Афанасий. Когда жена с головой скрылась в зарослях крапивы, на Никитина нахлынула грусть-тоска по родным местам. Он откашлялся и затянул старинную казацкую песню:

Я конечно вернусь, весь в друзьях и в делах,
Я конечно вернусь, я конечно вернусь, не пройдет и полгода…

       На глаза его навернулись слезы, но что было делать?! Через полгода его объявят погибшим, и семья сможет получать пособие по потере кормильца. А кто накормит и обогреет его самого во время смертельно опасного путешествия? К счастью, Афанасию удалось выменять у рыбаков персидскую княжну, год назад брошенную в Волгу с челна самим Стенькой Разиным. Народ уже и песню про это дело сложил:
 
Из-за острова на стрежень, на простор речной волны-ы
Выплывают расписные-е-е Стеньки Разина челны-ы-ы!

      В народной песне семейные разборки заканчиваются просто и ясно, без лишних судебных проволочек, на основании жесткого вердикта: «Нас на бабу променял». Тогда осужденный соратниками С. Разин принял единственно верное решение, которое зафиксировано в устном историческом документе:

…И за борт ее бросает в набежавшую волну-у-у-у-у-у!

     Поговаривали, что княжна была вовсе не персидская, а татарская, и бросил Стенька Разин не в воду, а на берег. Тем не менее, факт бросания княжны был навеки зафиксирован в устном народном творчестве.
      Афанасию Никитину удалось выведать следующее: простые русские мужики подобрали персидскую княжну в надежде, что от нее будет хоть какой-нибудь толк в хозяйстве. Увы, по-русски она не говорила и не материлась, водку не пила, работать не желала, на сеновале спала в полном одиночестве. Для рыбаков она была лишней обузой, но Афанасий сразу сообразил, насколько это ценный товар. В южных землях за персидскую княжну можно получить табун лошадей, или гарем на шесть мест плюс откидной стульчик в хорошем состоянии, или разменять ее на сотню простых турчанок.


Вниз по Волге
          
       Но вот баркас вышел на волжские просторы, унося Афанасия от жен, детей и избитого им судебного исполнителя. Куда же отправиться, чтобы снискать себе славу великого путешественника? Афанасий неплохо знал персидский язык, потому что учителем английского языка в его школе был армянин. В связи с этим маршрут путешествия вырисовывался сам собой: спуститься по Волге до Астрахани, проплыть на корабле до Ирана, продать княжну в какой-нибудь частный гарем, купить верблюдов для путешествия посуху. А дальше его ждет ласковое Черное море, Сухуми, Батуми, Туапсе…
      Вот уже неделю баркас заводчика Заборова плыл по Волге-матушке в сторону Каспия. Афанасий сидел у руля, а гребцы налегали на весла и дружно пели:

Парней так много холостых на улицах Саратова-а-а.
Парней так много холостых, а я люблю женатого-о-о!
   
     При упоминании о славном русском городе в голове Афанасия мелькнула тревожная мысль: запаса водки надолго не хватит, гребцы разбегутся еще до Саратова, не говоря уже об Астрахани. Удастся ли убедить их, что благо Родины превыше всего? Что научные данные, собранные во время этой экспедиции, лягут в основу… В основу чего же они лягут?
      Убаюканный качкой, Афанасий уронил голову на свернутый тулуп, но его сладкий сон прервал звон рынды. От нечего делать бригадир дергал язык колокола и кривлялся, копируя голос кондуктора:
-Проезжаем Горький! Следующая остановка - Чебоксары! Афанасий Иванович, двадцать верст уже идем без оплаты. Надо бы того!
       Бригадир многозначительно щелкнул себя по горлу и Афанасий сдался:
-Ладно, в Чебоксарах причаливаем. Вы там никуда не разбредайтесь, к бабам не лезьте, а я Гулю где-нибудь покормлю. (Гулей все звали персидскую княжну, а настоящее ее имя было и того смешней).


Тайная вечеря

      Внизу постоялого двора была дешевая харчевня для рыбаков, а второй этаж занимали «номера». Пока Гуля давилась косточками от жареного леща, Афанасий приводил в порядок путевые заметки, бормоча себе под нос:
-Чебоксары: в остатке тридцать пять бутылок. До Казани еще минус восемь, итого… Даже до Саратова не дотянем, мать твою так!
      В сердцах Афанасий стукнул кулаком по столу, Гуля снова подавилась, неожиданно внимание Никитина привлекли
громкие голоса и грохот падающей лавки.
-Что там за шум наверху? – спросил Афанасий бородатого кабатчика.
-Да постоялец один бузит. За постой не платит, а съезжать не желает. Он, видишь ли, известный путешественник, ждет денег с посыльным, а где он, тот посыльный? Нет его, и не будет. Сегодня же вылетит отсюда господин Дежнев мордой об асфальт.
-А ну-ка кликни сюда этого путешественника, скажи, деньги ему принесли! – распорядился Афанасий.
     Кабатчик опрометью бросился наверх и через минуту вытолкал к столу Афанасия упирающегося немолодого мужчину с козлиной бородкой.
-Где деньги, какие деньги? – бормотал тот, удивленно рассматривая Никитина и персидскую княжну.
-Присаживайтесь, любезнейший, у нас с вами будет долгий разговор, - вежливо, но решительно изрек Афанасий. Незнакомец со вздохом повиновался.



«Хождение за три моря»

     Через час совместного распития Афанасий и его новый знакомый уже были на «ты».
-А как мы нажрались с Пржевальским и Миклухо-Маклаем на Тянь-Шане! – с жаром начал рассказывать Никитину Дежнев свою очередную байку.
-Погоди, Сема, дело есть: тебе ведь нужны деньги на новую экспедицию? А мне очень-очень нужны твои путевые заметки! Я хочу купить у тебя эксклюзивные права на их издание. Под моей фамилией, конечно. Продашь дневник, Сема?
-Ни за что! Эта рукопись бесценна!
-Тогда давай меняться. Махнем не глядя, как на фронте говорят: ты мне свой дневник, а я тебе – персидскую княжну. Спортсменка, мусульманка, красавица!
-Да на кой ляд мне твоя княжна? У меня это… эректильная дисфункция.
-Подумай, Сема: за Гулю ее отец даст тебе табун лошадей. Или даже полтора табуна. Это ж целое состояние! Экспедицию в северные моря организуешь, твоим именем потомки что-нибудь назовут. Например, мыс Дежнева. Звучит?! А за постой я, так и быть, сам рассчитаюсь.
       Семен Дежнев задумался. Новая экспедиция – это заманчиво, да и хозяин постоялого двора готов сожрать его с потрохами.
-Отец бакшиш не дать, брат дать, я дорога показывать, - неожиданно вмешалась в разговор персидская княжна.
-А почему отец не даст выкуп?
-Абу кердык. Секир башка! Бамбарбия ургуду, – ответила Гуля по-турецки.
-Что она сказала? – заинтересовался Семен.
-В общем, бритвой по горлу и в колодец. Убили его.
-Отлично! Отец убит, брат жив, а не прикончит меня этот брат-2 без всякого выкупа? – засомневался отважный путешественник.
-Гуля, скажи ему, что все будет о`key! – приказал Афанасий.
-Урус кердык! Секир башка! Бакшиш хана! – решительно ответила персидская княжна, с размаху всадив нож в деревянный стол.
-Встретят как родного, век воли не видать! – не моргнув глазом, перевел Афанасий.
      Через минуту он уже держал в руках засаленный и закопченный у костров дневник путешественника. «Семен Дежнев. Хождение за три моря», - прочитал Никитин, зачеркнул «Семена Дежнева» и аккуратным почерком вписал свою фамилию. Теперь ему осталось только продать баркас заводчика Заборова, купить домик с видом на Волгу и пожить в нем полгода, переписывая заметки Дежнева в добротную амбарную книгу. А что? Все так делают, кто похитрее.