Мелодия любви

               

                Мунид Закиров   






            Мелодия любви   

  Новелла

   
Я не пропускаю ни одного праздника музыки в Самарканде. И где бы я не  находился в моей стране или за рубежом, я на крыльях надежды летел на музыкальное соревнование «Шарк тароналари» - с уверенностью, что услышу что-то новое или вспомню давно забытое, хотя мелодии моего народа древние и современные всегда в моём сердце.
 Не ошибся я и на этот раз , усевшись в середине летнего открытого зала ,увидел ярко светящиеся огни, освещающие огромную сцену , сооружённую в самаркандском Регистане. Далеко вдаль уходят ряды зрителей, и я уверен, что рядом со мной любители и знатоки народных мелодий и песен. Мы все с нетерпением ждём , когда начнётся этот знаменитый  праздник музыки – ведь сюда съехались на традиционное соревнование известные певцы и музыканты со всех концов света.
 Наконец, прогремели аплодисменты, и на сцену вышел ведущий концерта: - Сейчас в соревнование включатся музыканты древней Бухары. Это ансамбль « Бухарский шошмаком».
О! Это был роскошный подарок для меня – ведь шошмаком мой любимый жанр, а мелодии бухарских напевов я не только знал наизусть, но и изучал истории их возникновения. Биографии и жизнь знаменитых авторов  и исполнителей.
 - « Шошмаком»- это древняя музыкальная культура, основанная на вековом наследии цивилизации Востока. Песни из « Шошмакома»  летят из страны в страну, от одного музыканта к другому вот уже сотни лет и до сих пор остаются любимыми народом.
На сцене появились музыканты, одетые в яркие бухарские халаты и стали занимать места, приготовленные для выступления артистов.
 - Сейчас вы услышите маком , созданный певцом и музыкантом Борбадом много веков назад,- объявил ведущий концерта и покинул сцену. Раздались аплодисменты, зазвучал « Пешрав» - инструментальная прелюдия к выступлению певца.
 Это была мелодия любви к Борбаду. О, Борбад, как я тебя люблю, твои песни и мелодии. Вот и сейчас под звуки чарующей музыки , перед моим взором проходят удивительные картины твоей жизни. Зиндабод, Борбад – будь вечно живым…
          Мальчик закрыл калитку, пробитую в глинобитной стене, и оглянулся на свой старый дом. Слёзы ручьём текли по его щекам.
 - Прощайте отец мой и матушка – теперь ваше место в раю, а я пущусь в скитания – с пустой сумой с нуждою за спиной. Спасибо за ваши уроки, за ваш драгоценный инструмент борбад, я с ним никогда не расстанусь. Спасибо, матушка за вашу любовь, за то, что вы дали мне жизнь! Я буду борбадом, как вы мне пожелали!
 Мальчик ещё раз оглянулся на свой дом, поправил висящий за спиной музыкальный инструмент, и зашагал вдоль забора по улице, низко опустив голову, дав своим глазам в последний раз побродить по родному кишлаку. Он вышел на бухарскую дорогу
 Не успел Борбад сделать и нескольких шагов, как услышал печальную музыку и увидел огромную толпу людей, которая шла навстречу и проходила мимо него. Это была похоронная процессия. Впереди группа людей несла небольшие деревья и зелёные ветви, с которых свисали разукрашенные полоски бумаги и цветные ленты, а также различные фрукты. Борбад пошёл рядом, спотыкаясь и оглядываясь. За этой группой шла колона мальчиков, одетых в длинные халаты, перепоясанные бельбаками зелёного цвета. Мальчики попарно по очереди несли на плечах богато разукрашенное кресло, распевая при этом аяты из Корана.
 Около двухсот человек, сменяя друг друга, несли похоронные носилки, покрытые дорогими тканями. За ними шли музыканты, играющие траурную музыку негромко и сдержанно.
 Сопровождающие процессию специальные люди раздавали встречным прохожим еду. Один из них подошёл к Борбаду и протянул большую самсу:- Ешь! Это святое дело – пожелаем покинувшему нас царствие небесное и прощение у Всевышнего. Процессия направилась к кладбищу, а Борбад продолжил свой путь к воротам Бухары. В его ушах ещё долго звучала печальная мелодия похоронной процессии. Он шёл грустный, но печаль постепенно покидала его. Впереди был его город, куда он направлялся. Ему казалось, что все дороги ведут в это святое место – древний , но вечно молодой город, воспетый поэтами, созданный гениальными архитекторами и мастерами, и Борбад был готов пасть ниц и целовать камни этой бесценной жемчужины Востока.
 Борбад очень любил Бухару и часто любовался городом, забираясь на самый высокий минарет Калон. Отсюда город был как на ладони. Вот они все двенадцать ворот благородной  Бухары и в каждые из них он входил и выходил ни один раз. Но самым лучшим местом в городе и самым любимым Борбад считал огромный Бухарский базар. Отсюда с высоты открывался прекрасный  вид на огромный муравейник рынка со снующими взад и вперёд покупателями и продавцами. Борбад спустился вниз и присоединился к толпе.
 Как всегда прогулка по базару была для него праздником. И как всегда здесь закипает в котлах  щёрбои нахоти и калла – поча, на жаровнях шипят маленькие кусочки шашлыка, из тандыров, надев специальные нарукавники, повара достают самбусу – вараки, далеко окрест разливаются запахи истинно бухарского плова оши – софи, а в чайханах подают на маленьких ляганах уложенные  в фарфоровые тарелочки кандалот и парварду, донащёрак и миндаль, янтарный мёд и знаменитую халву, ну и, конечно, фрукты. О, эти волшебные сочные груши, золотые гроздья винограда и крупные тёмно – розовые и тёмно- красные, почти чёрные  зёрна граната! Эх! Вот бы передать всю эту прелесть в музыке,- мелькнуло в голове Борбада. Мечта!.. И он побрёл дальше. Его всегда тянули к себе фруктовые ряды. Здесь его частенько продавцы угощали самыми разными плодами и ягодами, и неважно, что они кое 0- где были подпорчены, всё равно они были безумно сладкими.
 Но особенно он любил кондитерские ряды с халвой на любой вкус:  тут тебе и пашмак – сладость из тонких мучных нитей, проваренных в сахаре, и нуга – белоснежная халва из Индии, и гиждуванская тянучка.
 - А как готовят халву» сафарчоли»? – спрашивает у продавца Борбад.
 - Зачем тебе это? – удивляется  седобородый кондитер..
 - Хочу сам приготовить.
_ Ну, что ж похвально. Запоминай…
 Очищай от кожицы и сердцевины спелую айву, отваривай до готовности, добавь сахар и краситель, на твой вкус: красный, жёлтый, купишь вон у Хасана со второго ряда. Вари пока айва не засахарится, сверху положи зёрна фисташки, заранее приготовленные на пару…
 - Это как?
 - Послушай Карим,- раздался голос продавца с соседней лавки, дожил до седых волос, а не догадываешься, что мальчишка морочит тебе голову в надежде, что ты расщедришься и ещё угостишь его халвой «Шинни» или « Поплангом» из сушёного тутовника.
 - И ничего я не морочу,- обиделся Борбад.
 - Не обижайся, вот возьми халву « Чакчаки дандон» - пожуёшь.
 - Спасибо… Борбад невольно остановил свой взгляд на корзинах полных фисташками, миндалём, кишмишом разных сортов.
 - Карим – бобо,- если позволите, я спою вам песню о ваших прекрасных сладостях и вкусностях.
 - С удовольствием послушаем.
Борбад снял с плеча свой инструмент, ударил по струнам и запел незатейливую песенку.
           Мир сластей реке подобен, что бездонней всех морей.
          Глубина глубин великих, глубже в мире нет страстей.
           Далеко не каждый может жемчуг в той реке сыскать,
            Надо преданностью сердца, мастерством своим воздать.
            Кишел базар, ломились лавки – кишмиш, халва, лепёшки,                чай.
           Шел по базару, в тесной давке маленький Борбад.
           Кишмиш увидел и халву пашмак и пахлаву.
           - Вой – бой,- воскликнул, я такое увидев,
              Кто натыкал в кишмиш соринки,                Зачем в кишмиш вдет корешок?
  Зачем же сладость было трогать, и черешки в кишмиш втыкать?
  Кишмиш испортили вой-бой теперь их нужно отрывать.
 Вдруг раздались рукоплескания, крики: - Зиндабод!
 Пока Борбад пел, собралась толпа и в заключение взорвалась восторженными криками. Продавцы сладостями и кишмишем наполнили мешок с угощениями и вручили певцу.
 С отдалённых лавок бежали продавцы с подарками, но Борбад проскользнул сквозь толпу и скрылся.
 В конце базара собрались люди, и слышалось, какое – то пение. Борбад направился туда и увидел на возвышении старика, который пел, фразы быстро сплетать умел, ловко рифмы нанизывал и голос его звенел, а мелодии его песни очаровывали слушателей. Они карманы свои опустошили 
 И наградили певца. – Зиндабод!
 - Зиндаболд - кричала толпа. И старик снова взял в свои руки саз.
                Довольствуйся малым, подачек не жди
                Слова благодарности богу тверди!
                Ты жадности бойся, её сторонись-               
                Достоинство в ней утопить берегись.
                Храни свою честь, а не только живот –
                Терпи все невзгоды, как терпит их тот.
                Кто жалобой не оскверняет свой рот,
                И даже у тех воздержись ты просить,
                Чьи щедрые руки привыкли дарить.   
Толпа взорвалась криками восторга.
Старик глубоко поклонился и жестом остановил слушателей:- Я хотел бы, чтобы, чтобы кто ни будь из вас спел сейчас свой саком. Не стесняйтесь, поднимайтесь. Вот ты, юноша, у кого за плечами я вижу борбад. Теперь пришла твоя пора. Твой голос должен быть звонче, чем пастуший рожок. Поднимайся ко мне и пой. Давай! Давай, сынок – кричали в толпе. Борбаду ничего не оставалось как стать рядом со стариком и запеть:
              Говорил мне отец – звездой путеводною стань!
              Прими его сын, как отцовский завет.
              Я каждое слово обдумывал в нем.
              Полезные мысли он прослыл дождём.
              Согласно завету теперь поступаю.
              И  сыном разумным по жизни ступаю.
              Чтоб люди сказали: Вот истинный львёнок
               У мудрого льва он набрался силёнок.
Люди вновь закричали:- Яша! Здравствуй! Какой молодец!. Старик обнял Борбада и они под восхищённые взгляды и приветствия прошли сквозь расступившуюся толпу. Борбад продолжал петь:
               
              Что терпел и боль и муки, в том друзей не упрекай
                Пусть друзья тебя забудут, сам друзьям не изменяй
                Ведь с друзьями, как с мечтами всё свершишь -  лишь пожелай.

Из плаща темноты выглянула луна, и звёзды загорелись на небе, как яркие серебряные амулеты. 
 Старик и Борбад шли узкой тропинкой, которая незаметно медленно поднималась всё выше и выше. При свете луны,  словно выросли какие – то возвышения, стены древних строений. Они шли под крики и клёкот птиц, но сами они были невидимыми.
 Наконец показался узкий проход и в конце его вход в  пещеру, освещаемый факелами и горелками. Старик снял обувь, оставив её у входа, и углубился в темноту. Мальчик за ним.
     Наступило время утренней молитвы. В освящённом зале собрались верующие, и имам взошёл на мимбар и начал молитву.    – Во имя Аллаха, млостливого и милосердного… Борбад притаился в углублении зала и повторял слова молитвы вслед за имамом.
   Затем все собрались в кружок, и Борбад  спел им свой маком.. Шейх погладил свою бороду, улыбнулся  и произнёс : - Зих
. – Зих! Зих!- произнесли слова восторга и восхваления люди пещеры. Из вери погреба сооружённого среди скал, вышел старик с подносом на руках, в котором горкой были выложены сладости: халва, сухие финики, кишмиш и орехи: - Угощайся, сказал он , поставил перед мальчиком поднос. 0- Пусть в твоей жизни будет много сладостных дней. А шейх добавил: - Пусть Аллах  пошлёт тебе удачу и всё, что ты у него попросишь. Милости всевышнего необходимы каждому  от самого великого, до самого малого дитя. Смущаясь, Борбад, не поднимая головы, произнёс : - Слаще халвы ваши золотые слова, да будет навсегда покров благоденствия. От ваших приятных слов и пожеланий на душе тепло, я стыжусь за себя, что боюсь не выполнить ваших пожеланий, но клянусь, буду всегда помнить ваши добрые слова и следовать им всю свою жизнь.
    Шейх смахнул с ресниц капли слезинок и провозгласил пожелания  Борбаду перед дальней дорогой:    Береги его в доме родном и в чужом краю, при отправлении и при возвращении, в делах, утруждающих, в досугах, услаждающих, в трудностях и превратностях! В радости и приятностях! Сохрани в душе его чистоту, честь и добро. Не готовь перемен ему от счастья к несчастью и пришли ему помощника от напастей. Амин! Все  провели по лицу сложенными ладонями и повторили многократно: - Аминь! Аминь!
  Борбад с благоговением поцеловал край полы одежды святого мужа и вышел из пещеры. Он прошел немного вниз по горной тропе и оглянулся у входа в пещеру он увидел старика который привёл его с базара сюда. На его плечах свободно развивался длинный плащ с широкими белыми черными полосами
   Слёзы невольно потекли по щекам Борбада: кто знает что ждёт его впереди
Борбад стал спускаться по горной тропинке. На верху по небо неслись облака, а внизу ростилался туман и казалось он не даёт ему разглядеть, что же ждёт его впереди но туман редел и вскоре перед ним расширилась тропинка и вывела на дорогу. По ней шли люди с мешками, ослы, нагруженные дровами телеги на которых виднелись какие-то фрукты. Впереди показалась громадина мечети с забором и минаретом.
-Что это за мечеть – спросил  Борбад у старика, поравнявшегося с ним сидящего на осле.
- Это святое место  мечеть Чор Бакр. Не проходи мимо помолись и господь дарует тебе удачу.
Борбад подошел к мечети, когда из неё выходили богомольцы. У входа сидела худая седовласая женщина, в чёрном платке незрячая и пела какую – то незнакомую ему песню. Рядом с ней стояла  худенькая девочка,  тоже укутанная в платок, и далеко протягивала руку, прося милостыню.
Выходящие из мечети бросали или клали в руку монетки. Девочка их собирала и клала в мешочек, висящий у неё на шее.
Борбад сел неподалеку в тени дерева чиннигул стал прислушиваться к пению женщины  и старался разглядеть лицо девочки. Это ему удалось, когда она поправляла на голове платок лицо её показалось очаровательным красивым и его украшали иссиня чёрные брови поверх крупных весёлых чёрных глаз. Борбаду они сразу безумно понравились, и он улыбнулся и стал сочинять про себя песню об этой стройной красавице. Но не успел он сочинить даже первую половину рубаи, как с  места поднялась женщина, и смело пошла вдоль забора, девочка оглянувшись, засеменила за ней. Борбад тоже встал и не спеша, чтобы его не заметили женщины, пошёл за ними. Они, по-видимому, направлялись в город.
Борбад вспомнил слова пророка Мухаммеда: - Да пособляют правоверные друг другу- зрячий да руководствует слепого.
 Хорошо, что девочка помогает женщине и всё же не помешает, если я втихомолку последую за ними – вдруг понадобится моя помощь. И Борбад отправился вслед за ними, осторожно ступая, неслышен , незрим. Он шёл и продолжал сочинять песню:
          Все реки красоты впадают в твой ручей
           И солнце клонится с небес, пленяясь красотой твоей
          Ты знаешь, познал я только тебя,
           И явно и тайно одну любя
           Я буду с тобой всегда, мой друг, и здесь и в дальней стороне,   
           Я тайны свои подарю тебе, а ты свои тайны мне.

Пока он сочинял стихи, отвлёкся от своей цели и дороги. Он потерял женщину  и её дочь. Он ускорил шаги и чуть ли  не побежал, но их уже нигде не было.


                ***

Он забрёл на городской базар и вдруг у мясной лавки увидел их. Они о чём – то торговались с громадным  мясником .А он размахивал топором, рубил мясо и глаз не сводил с девочки
 - А она красавица растёт и хорошеет с каждым днём. И к печали моей ваш долг за мясо тоже растёт. Он вышел из -  за прилавка и погладил платок на голове девочки, и потом попытался взять её ладонь в свою волосатую руку. Но девочка вырвала ладонь, будто нечаянно наступила на босую ногу мясника и потащила мать прочь от этой лавки. Они свернули в переулок, и Борбад потерял их из виду и как окажется надолго.



                ***   


-Из всех несправедливостей судьбы разлука для сердца, страшней всего – начал он было сочинять газель, но сбился с ритма и пошел, покачиваясь по переулку. Невдалеке была чайхана, и он вдруг вспомнил, что почти два дня ничего не ел. Ноги сами потащили его к чайхане. Он шел очень медленно , и не доходя до чайханы , совсем потерял силы ,опустился и сел  у стены. Свой инструмент снял с плеча и стал удерживать его у живота, обнимал руками. Вдруг перед ним  остановился какой- то человек с лохматой гривой на голове, с мантией сине - зелёного цвета на плечах- ну точно дервиш.
 _ Что с тобой , сынок?- спросил он, наклоняясь и вглядываясь в его лицо. Мальчик молчал и только посмотрел на незнакомого человека.
 - Понятно! Голоден! Со мной такое тоже бывало. Вставай! Он поднял мальчика на руки, как младенца и зашёл с ним в харчевню. Сели за достархан. Хозяин стал приносить еду: суп в миске, чайник с чаем, хлеб, фрукты, но предупредил: - Ваш мальчик давно не ел , видать, вы будьте осторожнее с ним. Кормите его понемногу, не торопитесь. Пусть попьет оши угро – нашу лапшу и поспит здесь немного. Потом ещё накормим. Я как раз собираюсь готовить самбусаи гушти бирьён – очень вкусно. Сюда со всего города приходят любители поесть эти наши пирожки.
  Пока хозяин расхваливал своё кулинарное искусство, мальчик уснул. Дервиш сел, подвинул к себе чайник с пиалой и поглядывал на  маленького музыканта. 

                ***
Я смотрю, ты играешь на борбаде. Это твой инструмент?- спросил он у мальчика, когда тот проснулся.
 - Да . Мне отец его подарил и научил играть на нём.
 - Очень хорошо! Значит, этот инструмент должен кормить тебя…
 - Не инструмент, а моя игра, моя музыка, и моё пение,- поправил мальчик.
 - Замечательно сказано, - улыбнулся дервиш. Мальчик догадался, что этот человек принадлежит к ордену странствующих монахов, которые обладают магическими способностями.
 - Как тебя зовут, мальчик?
 - Юсуфом, но ребята с нашей улицы прозвали меня Борбадом.
 - Ясно! У нас тоже есть музыканты – флейтист, дойрист - барабанщик, а вот борбада – нет. Хочешь играть с нами? Мы даём представления на площади – там ты и заработаешь.
 - Но ведь я не знаю, ни ваших песен и танцев, ни вашей музыки.
 - Ну, этому мы тебя научим.

                ***

Восьмигранный, большой зал постепенно заполнялся зрителями. Вокруг зала специальная галерея с сидениями для женщин.
 Сквозь щель в дверях, Борбад пытается рассмотреть посетителей их представления.
 - Ты не волнуйся,- положил руку ему на плечо дервиш – друг и учитель Шамсиддин.
- Я не боюсь, учитель! Но всё- таки это моё первое выступление. А можно я спою свой новый маком?
 - Посмотрим. Ты не спеши, впереди у нас  много выступлений. Ведь мы встречаемся с людьми каждый вторник и пятницу. Лучше соберись. Удачи тебе.

Тихо зазвучала флейта – друг одиноких. Мелодия то вспыхивает, то ниспадает и замирает, изливает вечную скорбь свою.
 К напеву присоединяется голос певца – звучит торжественная, величавая макома:
    Я обезумел и пришёл в смятение от страстной любви к дервишам
    Не знаю я, как превознести и восхвалять дервишей.
    Дервишами и дервишеством похваляется Мухаммед,
   Много стихов ниспослал аллах, когда дервиши с чистыми
    Помыслами приступают к плясу, Бог в это время бывает гостем у дервишей.

 Под пение макома дервиши медленно поднимаются с места и начинают круговое движение по залу.
 Но вот ритм музыки становится более чётким, слышатся лёгкие удары дойры и тут вступает Борбад, струны его инструмента присоединяются своими яркими мелодичными звуками к ритму игры маленького оркестра.
 Темп ускоряется. Дервиши скидывают свои синие плащи и остаются в широких конусообразных белых рубахах. Они слегка приближаются к зрителям, кланяются им в приветствии и, отойдя, начинают кружиться, расставив руки. Белые рубахи раздуваются от движения, и фигура танцора начинает напоминать большой колокол.
Всё быстрее движение, всё больше фигур, сначала, кажется, что дервиши произвольно движутся по залу, но потом всё заметнее, что движение носит вполне закономерный характер. Каждый  описывает круг, больший или меньший, и так образуется ряд окружностей, отчасти концентрических, отчасти пересекающихся друг с другом.
 Звучит флейта, играет Борбад, издавая очаровательные звуки, гремит дойра. И всё вертится, вращаются дервиши, без устали, без остановок, и кажется, что дервиши в странной неподвижности застывают, глаза их открываются всё шире и зритель уже не понимает где он, нет ни времени, ни пространства.
Дервиши же видят в этом, какое-то священнодействие, находят усладу.
 Ритм, ритм… Дервиши находятся в могучем наслаждении гармонией движения.
 Здесь разрешается величайшая задача танца: открылись провалы и бездны веков, и седая древность смотрит на нас из мечтательных, широко открытых глаз танцоров.
 Резкий удар дойры и всё кончено – дервиши бесшумно  исчезают из зала. – Ну, Борбад, поздравляю тебя с первым замечательным выступлением,- легонько  похлопал по плечу учитель Шамсиддин. Это только начало! Мы с тобой ещё завоюем мир.
 Мальчик то поднимал, то опускал в застенчивости глаза.
 - Да! Да! И ты споёшь. Свои старые и новые песни. Вскоре мы отправляемся в большое музыкальное путешествие в Балх, Герат, Исфаган, Шираз… Ты соберёшь свои песни для своего « Шошмакома», которые будут петь в нашей родной и любимой священной Бухаре.
 
                ***
 Старое кладбище на окраине кишлака. Борбад долго кружит возле могильных  холмиков и останавливается у двух, поросших травой могил. Здесь покоятся его отец и мать.
 Он присел на камни и молча, помолился за упокой душ родителей.
  -  Отец мой и матушка, не вините меня, что редко навещаю вас. Простите меня. Теперь  я участвую в представлении дервишей, и это меня кормит. Я играю на их выступлениях и если меня просят, сочиняю для этого макомы.
А теперь мы  отправляемся в дальний путь по городам и весям, через пустыни и реки, в те места ,где жили ваши любимые поэты . Там я хочу получить вдохновение для моей души , чтобы сочинят песни. Я еду с моим учителем Шамсиддином, он многому меня учит, оберегает от бед.
Прошу вас, дорогие мои отец и матушка  благословите меня на эту дальнюю дорогу. И пошлите помощника от напастей. Не знаю, сколько времени этого займёт месяцы или годы , но я всё равно вернусь к вам. Аминь!


                *** 

Дервиши сняли с верблюдов породистых крепкие путы, навьючили на них вьюки с поклажей, шатрами свёрнутыми туго.
Каждому досталось по верблюду, в том числе и Борбаду.
Караванщик дал команду, и зазвенели колокольчики на шеях животных. Они ещё долго будут звенеть и в ушах Борбада, то убаюкивая , то пробуждая.
Караван двинулся по песчаным барханам в дальний путь.
Уходит караван, с барханами сливаясь. Идёт и идёт…. Пока солнце не двинулось и звёзды не вспыхнули на небе .
Дервиши стреножили верблюдов и развили костёр. Шамсиддин достал флейту , и полилась протяжная мелодия. Потом он внезапно прервал игру:
- Борбад, неси свой инструмент, сыграем вместе. Мальчик принёс борбад и сел рядом с учителем, предвкушая получить у него урок.
 И Шамсиддин не остался в долгу:- Запомни , сынок, все макомы должны исполняться при особых условиях, как, например, сейчас в этой ночной пустыне при свете костра. Главное во время исполнения играет и цвет одежды музыкантов. Говорю это тебе, так как надеюсь, что ты будешь выдающимся музыкантом, и у тебя будет свой ансамбль макомистов.
  Ты знаешь маком « Ирок», но должен ещё знать, что песни его исполняются утром при восходе солнца, терраса, где сидят музыканты, затягивается материей белого цвета, такими же должны быть и халаты исполнителей. Маком» Бузрук» идёт в сопровождении красного цвета, « Ушоки» и »Рост»  тёмно - желтого, « Наво» исполняется после часа ночи в тёмных халатах. Никакого разнобоя в костюмах музыкантов, когда исполняется какое- либо произведение, не должно быть. Всё подчиняется одному – соответствие в костюмах, их покрою и цвету.
 - Спасибо , учитель запомню это на всю жизнь. Теперь ночь. Может быть, мы исполним сейчас вместе маком из цикла» Наво»? И друзьям нашим не дадим уснуть, улыбнулся Шамсиддин. Глаза его светились радостью, от того, что ветер пустыни не унёс его слова за барханы.  Он взял свой най, и они с Борбадом заиграли мелодию « Наво» Их друзья по каравану с восторгом  слушали игру музыкантов, покачиваясь в такт мелодии.
    Внезапно из – за барханов  раздались крики и свист, появились какие – то всадники с факелами и саблями в руках и мгновенно окружили стоянку дервишского каравана. Всадники спешились и стали развязывать путы верблюдов, размахивая саблями.
 - Стойте! Что вы делаете, безбожники!-  закричал Шамсиддин, вскакивая с места. У нас ничего нет, кроме остатков еды и молитвенных ковриков.
 - Нам сойдёт и это, подойдут и ваши верблюды,- громко захохотал главарь банды. А грабители продолжали своё дело.
 -  Побойтесь бога! Вы все погибнете в пустыне, если сейчас же не оставите нас в покое.
 Мы ничего не боимся. Мы дети пустыни, запомни это, дервиш! Шамсиддин поднял руки к небу и стал молиться.
 Молись! Молись! Ничего вам не поможет, подохните в пустыне без воды и верблюдов,- хохотал главарь шайки.
 Шамсиддин сделал несколько кругов вокруг себя, поднял руки к небу и крикнул: - Прощайте, безбожники! Не мы к вам пришли, а вы к нам. Внезапно лошади бандитов громко заржали, поднялись на дыбы и поскакали по барханам.
Закружился песчаный вихрь, всадники с криками попадали с коней и побежали, но песчаный буран догонял их и засыпал.
 Так же внезапно всё стихло. Догорал огонь в   костре, а на небе ярко сверкали звёзды.
 - Каждому своё,- тихо произнёс Шамсиддин и провёл ладонями по лицу.

                ***

 -Эй! Хей! Караванщик! Принимай своих лошадей,- кричал кто- то из – за барханов. И вскоре показался табун лошадей связанных одним арканом. Их вёл человек одетый в старый полосатый халат.
 - Бог в помощь! Ваши лошади разбежались, а вы сидите спокойно у костра. Что с вами?
 - Это не наши лошади,- тихо произнёс Шамсиддин, теперь это кони Аллаха.
 - Но видно, что он послал их вам,- отвечал пастух. Поедем со мной . Здесь уже недалеко Хива, там мой дом. Прошу вас. Там и помолимся, поблагодарим Бога. За то, что он послал вам лошадей. Меня зовут Хасаном, а с вами я познакомлюсь позже, за моим скромным достарханом.
 Караванщик поднял верблюдов. Снова зазвенели колокольчики, и караван тронулся вслед за табуном лошадей. Уже на рассвете раскрылись перед ними ворота Хивы.


                ***
  Вечером Хасан пришёл к ним  и не один. С ним был главный музыкант Хорезма Нияз Комил.
 - Мы сегодня даём представление, поём в честь шаха в связи с его днём рождения. Приглашаю посмотреть и послушать, а если захотите, можете и сами спеть. Для нас честь послушать бухарских певцов и их макомы. Кстати, для вас, наверное, будет интересно узнать, что хорезмские макомы состоят из тринадцати частей, а не из шести как бухарские .А хотите знать, откуда появились эти тринадцать макомов? Легенда гасит, что их принесла с собой мифическая гигантская птица. Ой! Что это я разболтался. Ждём вас,- и он, приложив куку к сердцу, попятился к двери  ушёл.
 - Учитель! – взмолился Борбад. Мы должны побывать на празднестве, послушать знаменитых певцов. Мне надо поучиться у них.

 На одной из площадей Хивы состоялся концерт. Счастью Борбада не было предела.
       
                ***
Шахский дворец в Бухаре. Ширин – жена шаха Парвиза Хусрава заметила на лице мужа грусть, которая становилась всё приметнее.
 - Да будет жизнь падишаха по милости творца столь же продолжительна, как вечность. Слава Богу, мир процветает благодаря справедливости шаха. Однако на августейшем челе, что является страницей счастья , видны следы расстройства и печали. В чём же источник печали? Если шах доверяет мне, пусть соизволит рассказать, пусть даст возможность мне стереть с зеркала великодушных помыслов, пыль забот и гнетущих мыслей.

Она слегка кивнула головой, и музыканты ударили по струнам.
 Вперёд подалась Гессу – певица и танцовщица из щахского музыкального ансамбля. Красивая и статная она сразу привлекла внимание Парвиза Хусрова.
 Гессу пела. Трата- та – звучала барабанная дробь. Парвиз шевельнул бровью, и расторопный слуга  в  глубоком поклоне, подал ему чашу, в которой плескалось прозрачное виноградное вино. Шах затяжным глотком осушил чашу и бросил её перед собой. Она покатилась, звеня и стуча о кубки и кувшины. Шум голосов, смех, звяканье посуды заполнили жаркий зал.
 Пир набирал силу. Веселье и хорошее настроение вернулись к правителю.
 Гессу закончила песню. Парвиз Хусрав поднялся с трона и, во всём своём величии и блеске неторопливо и уверенно ступая по цветистому ковру, подошёл к Гессу. Шахские музыканты замерли. Гессу, а вслед за ней и музыканты опустились на колени перед шахом.
 - Саркаш! Где отыскал ты этот прелестный цветок?
 - Она названная дочь Накисо. Зовут её Гессу.
 - Отныне её будут звать Гессу Навогар – певица мастерица, -сказал Парвиз Хусрав,- и велел казначею: - Тысячу монет червонного золота Гессу Навогар, столько же Накисо и Саркашу.
 Для молодой исполнительницы время , пока Хусрав поднялся с трона, неторопливо приблизился и объявил о  своем вознаграждении, тянулось долго . Было страшно и перед ней пролетели воспоминания детства: - Ах, где её мама, седенькая, немощная мама. Она вспомнила как мать, прикинувшись слепой, закрыв глаза, усаживалась у храма в день богослужения и пела жалостливые песни.
 Кожа барабана издавала страшные звуки: там! Там! Тап колотилось сердце Гессу в такт барабану. Она раскраснелась, как алый тюльпан, похорошела. Но мысли её снова вернулись к памяти о матери: - Неужели мы не можем обойтись без мяса? Долг мяснику растёт. Настанет день, и он потребует меня. Ты отдашь меня?
 - О чём ты говоришь, доченька?
 - Вчера он схватил меня за руки и потащил в свою лавку. Он хотел поцеловать меня. Я к счастью, нащупала нож и приставила его к горлу мясника. Он вынужден был меня отпустить, и я убежала домой.
- О боже! Что за люди. Не беспокойся, долг мы как – нибудь вернём.
- Как вернём? – спросила Гессу. У нас в доме нет ничего, что можно было продать.
 Мать заболела и вскоре скончалась. Гессу сама пошла к мечети и стала петь старинные песни, которым научила покойная. Выходящие из мечети люди, изредка давали ей мелкие монеты. Их едва хватило бы на однодневную еду. Богослужение закончилось, народ стал расходиться. Лишь в отдалении стоял мясник, ждавший , когда разойдутся люди.  Он подошёл к Гессу, и она услышала его грубый голос - Вставай, пошли. Больше петь не будешь. Твоя покойная мать обещала мне тебя за долги.
 В её ушах зазвучала резкая барабанная дробь – тра  – та – та…
 Она будет петь!- сказал кто – то. Мясник с гневом резко повернулся, и увидел Накисо - шахского певца.
 - О, извините меня, Накисо, я вас не узнал,- сказал, натянуто улыбаясь, верзила.
 -Ты чудесно поёшь, доченька. Не плачь, скажи, сколько ты должна этому человеку?
 - О, долг у неё большой,- вместо девочки ответил мясник. Каждую неделю её мать брала у меня целую баранью ногу.
 Накисо тут же развязал пояс, достал мешочек с золотом, вложил его в ладонь мясника и бросил на него гневный взгляд.
 Верзила испугано попятился, кланяясь и бормоча: - Благодарю, благодарю.
 Музыканты играли, и Гессу думала, что снова ждут её выступления.
  Султанша Ширин слегка кивнула, повернувшись в сторону двери, и Гессу, низко кланяясь и прижав руки к груди, засеменила к выходу. У дверей её ждал Накисо: - Молодец, дочка! Поздравляю с твоим первым выступлением. Теперь ты в нашем ансамбле и я уверен, что удача не покинет тебя, и твои танцы и песни ещё долго будут радовать нашего султана.
 Девушки танцовщицы радостно обняли Гессу и увели на девичью половину.
- Меня зовут Ягдона,- сказала одна из них. Я никогда не слышала, чтобы так сладко пели и красиво танцевали. Я хочу учиться у вас.
Прошу вас не отталкивайте меня. Я буду верной вашей служанкой и подругой. А это моя сестра Мардона, она тоже потрясена вашим выступлением, и она тоже хочет быть вашей ученицей. Гессу смущалась, и всё повторяла,- конечно, конечно. Я с радостью научу вас тому, что сама умею.


                ***

 По  базару мимо прилавков торговцев бежала толпа, радостная возбуждённая.
- Что! Что! Случилось, - спрашивали продавцы.
- Борбад приехал! Борбад вернулся!
 Торговцы накрывали покрывалами свои товары и присоединялись к бегущим. Поток людей вылился на улицы города.
 - Куда бежим? Где Борбад!
 - В караван – сарае!
 - В каком?  - В сахарном караван – сарае? – В хлебном! В хлебном! У мечети « Чор минор»!
 _ Боже! Неужели он вернулся! Какое счастье! Теперь Борбад с нами!
  - Саркаш пересёк площадь перед дворцом султана и присоединился к толпе. На него никто не обратил внимания – все стремительно неслись к караван – сараю.
 Он уже был переполнен людьми. Они скандировали:- Борбад! Борбад!
 Он вышел из кельи и сел на скамейку под раскидистым деревом. Это уже  был семнадцатилетний юноша.
 - Зиндабод! Зиндабод! Здравствуй – скандировали люди.
 Борбад поклонился, взял в руки инструмент, перебрал  по привычке струны и сказал, обращаясь к собравшимся:
 - Вам прежде приходилось видеть, чтобы день начинался черным рассветом, а ночь  озарялась радости светом? И он запел макому:
    Не горюй, что тебе столь безжалостен рок:
    Схлынет горе – настанет веселья срок.
    Сколько раз ты видел: чуть подует самум,
    А его уже сменяет насим – ветерок.    Замечал, как туча уносится прочь,
   Чтобы яростный ливень пролиться не мог,
   И как тает несчастия дым без следа,
   Словно пламя его поглощает песок.
   Если вдруг загорится печали звезда –
  Не кручинься, закат её уж недалёк.
 Будешь страхом застигнут,- крепись и терпи.
  Знай, что время – могучий целитель тревог,   
   И несчётных, несметных даров ожидай, Принимай их спокойно - ведь милостив Бог!
 Толпа с восторгом приняла, и кричала приветствия : - Зих! Зиндабод! Борбад! Борбад! Мы тебя ещё не отпускаем!
 Саркаш незаметно вышел из караван- сарая, и отправился во дворец возбуждённый – ревность к певцу мучила его. Он сознавал, что пение Борбада, его сильный голос и мелодия макома покорила и его, но может покорить и султана Парвиза Хусрава.
  Проходя ворота дворца, он остановился перед вытянувшимися стражниками и сказал им серьёзно, словно приказал:- Человека по имени Борбад, выдающего себя за музыканта, во дворец не пускать. Он колдун и мошенник!
                ***
Столы ломились от изысканных яств – жареные куры, кабоб, розовая вода и халва из розы и мёда, напитки, вина.
 Парвиз Хусрав в окружении своих визирей и придворных наслаждался превосходными винами. Вдруг всё надоело ему, и он обратился к своему визиру: - Саркаш, позови музыкантов! Желаю песни слушать, новые песни.
 Саркаш хлопнул в ладони, появились придворные музыканты и заиграли весёлую танцевальную мелодию, Появились девушки – танцовщицы и поплыли в танце. Но не прошло и нескольких минут, как Хусрав хлопнул в ладоши: - Хватит! Надоело! Одно и тоже – ничего нового. Пришла мне мысль одна и с вами поделиться хочу, считайте это и пожеланием и повелением моим.
 Пусть музыканты и певцы со всех концов страны прибудут в священную Бухару со своими  сочинениями и вступят в состязание открыто – лишь их искусство будет для них защитой. Иджазу проведём в дни праздника Навруз. Пусть поэтические строки будут расшиты цветами и драгоценными усыпаны камнями. Так они покажут своё искусство, а в стихах они опишут мои чувства к владычице красоты, властительнице мечты, стройной станом, притворством терзающей и обманом, нарушающей обещания, затягивающей ожидания и пусть покажут, как горька судьба её бессавного раба.
 Волна восторга прокатилась по залу.
 _ Саркаш : - О великий эмир, светоч земли нашей, какая счастливая мысль родилась  у вашего величества. Мы такой праздник проведём и немедленно приступим к его подготовке!
            
***
Борбад с Шамсиддином сидели в чайхане и пили чай, когда мимо них прошли глашатаи и провозгласили, что в дни празднования Навруза будут устроены соревнования певцов и музыкантов. В музыкальном состязании может принять участие каждый. _ Ну вот, настал твой час, Борбад!- сказал Шамсиддин. Готовь новый маком, и дай бог, чтобы он понравился султану. Мы вместе сочиним маком ! слова вы, а я музыку.
- Нет, Борбад Я не артист, и мои дервиши тоже. Мы служим богу, и наши песни посвящены любви к нему. Музыка! Это божественное влияние, которое ведёт сердце в поисках Бога. Те, кто ходит на наши Сама, они слушают музыку сердцем, в конце концов обретают Бога. А ты, Борбад певец народа, и должен служить ему. Не подведи тех, кто тебя любит. Победы тебе на соревнованиях!
***
Все берега Ляби - хауза украшены гирляндами разноцветных горелок. Их пламя отражается в воде и колышется, будто плывёт. На берегу пруда были устроены ложи, застеленные разноцветными ценными коврами и шелками. На ветвях деревьев висели многочисленные , разнообразные по форме клетки с птицами    перепёлками, попугайчиками , кекликами и фазанами.
В центре хауза , словно большая ладья, плавно покачивалась огромная площадка, также покрытая дорогими коврами. Это сцена для музыкантов. К ней ведёт дорожка, соединённая с берегом. По ней проходят исполнители песен и танцев и сопрваждающие конкурсантов, музыканты.
Из мечети ковровая дорожка ведёт к живописному возвышению, на который установлен золотой трон султана Парвиза Хусрава, а
20

вокруг роскошные места для визирей, придворных. Всех их окружает султанская стража.
Гремит огромный барабан, золочёные трубы - карнаи издают призывные звуки, извещая о том, что праздник — соревнование музыкантов и певцов начинается.

На площадку высыпали прелестные девушки и закружились в танце.
Тысячи собравшихся вокруг Ляби - хауза людей громко хлопали в ладоши, кричали:- Зик! Яша! Зиндабод! Будь моей! За родинку твою отдам я и Самарканд и Бухару!

Когда девушки закончили своё выступление и удалились, наступила тишина. С трона поднялся Парвиз Хусрав, сделал несколько шагов и остановился, оглядывая присутствующих. Затем высоко руки поднял и произнёс:- Бисмиляху ,Рахмону, Рахим! И опустив руки, провёл ладонями по лицу. Присутствующие повторили молитву вслед за ним.
Султан опустился на трон и трижды хлопнул в ладони -соревнование начинается.
На сцену вышел Саркаш и громко объявил:- Выступают макомисты из Гиждувана под руководством Мухаммеда Изоми.
- Ирок!- объявил Изоми, музыканты ударили по струнам и Мухаммед запел высоким голосом. Борбад внимательно слушал из комнаты, где собрались музыканты, участвующие в конкурсе. Саркаш же наблюдал за Борбадом.
Музыканты готовы. Борбад слегка склонил голову к ним. Полилась мелодия и Борбад запел.:

Прислушайся к голосу флейты - о чём она плача скорбит
О горечах вечной разлуки, о горечах прежних обид
К устам, искривлённым страданьем, хочу я всегда припадать,
Чтоб вечную жажду свидания всем скорбным сердцам передать.
В чужбине холодной и дальней, садясь у чужого огня
Тоскую в печали я и жду возвращения дня
Стон флейты - могучее пламя, не веяние лёгкой весны
И в ком не бушует то пламя - тому её песни темны.
21
Приди долгожданная, здравствуй! О сладость безумья любви Верши свою волю и властвуй, в груди моей вечно живи!
И если с устами любимой уста я как флейта, солью
Я вылью в бесчисленных песнях всю жизнь и всю душу свою!
Парвиз поднялся с места и громко провозгласил: - Приди к нам неведомый певец, чтобы я мог объявить тебя главою музыкантов священной Бухары!
Зрители громко выражали свой восторг, Барбад подошел к султану и низко поклонился, Хусрав преподнес ему шитый золотом халат, горсть золота и сказал своему казначею.
- Не подобает осквернять уста его перлами, ибо его песни дороже рубинов и драгоценных каменьев. Жемчуг преподнеси ему в сундучке.
Все музыканты, публика, царедворцы стали славословить Парвиза Хусрава, так как ни один шах не оценил бы так высоко, талантливого человека.
Барбад взял свой инструмент, радостно ударил по струнам и запел. Посмотрите на Хусрава, на гиганта Мирали, иль возьмите двух великих - Низами или Джами

Как четыре пышных сада эти гении земли.
Словно рощи вековые их таланты расцвели
Тяжкий труд они познали, боль страданий и утрат.
И ценой тревог душевных обрели творений клад.
Толпа опять восторженно загудела, выкрикивал - Зих! Зих! - живи и здравствуй
- Саркаш! - гневно проговорил Хусрав - разве ты не знал до состязания о Борбаде? Ты скрыл от меня своего властелина талантливого музыканта, самого голосистого соловья. Саркаш молчал, низко опустив голову.
О Шах! Живите вечно на радость народу, на радость добропровным, простите Саркашу его вину, ведь он искуснейший музыкант и певец, и впредь он ещё не раз проявит свою преданность вам- поклонился Борбад. Хусрав, восхищённый великодушием Борбада, промолвил -Впервые вижу исполнителя - музыканта, который не питал бы
22

зависти и злобы к сопернику. Это свидетельство большого сердца и
великого ума.
И с такими словами Борбод обратился к музыкантам: -
могущественный шах собрал в своём дворце искуснейших
мастеров. Так не будем же соперничать друг с другом, а объединим
все наши знание и умения и создадим свод песен священной
Бухары.
Старший музыкант Накисо радостно воскликнул:
- Рабами твоими мы будем! Как велишь, так и сделаем!
- Мы свободные творцы и мы должны сорвать с себя оковы песен и музыки своих родных мест, чтобы создать бессмертные песни «Шошмаком»
- Пусть отсекут нам руки, если мы не сможем извлечь из этих сазов сокровенную песню народа.
- Вашими устами, Накисо да мёд пить, - воскликнул Борбад, и вдруг взгляд его упал на певицу Гессу. Несравненная красавица Гессу не сводился больших сияющих глаз с Борбада. Саркаш проследил за взглядом Борбада.
-Гессу - вот где будет конец Борбаду, - тихо произнёс он. Ещё никто не остался живым, если взглянул на ту, на которую положил взгляд сам султан.
А Накисо подошел к Борбаду и пригласил его к себе: - Надеюсь отметить такую победу. Жду вас сегодня вечером.
Борбад поблагодарил, но пришел через два дня, ибо узнал, что Гессу приболела. Дверь открыла жена Накисо Гурдия:
- Мне нужно поговорить с устодом Накисо,- обратился к ней Борбад. Накисо, услышав его голос , крикнул из комнаты: - Входи, Борбад, будешь желанным гостем.
Услышав голос Борбада, Гессу выбежала из своей комнаты и столкнулась с ним.
- Э соловей цветника, куда ты так торопишься? - ласково спросил Борбад.
Гессу смутилась.
Гурдия улыбнулась: стоило ей услышать ваш голос, как ей
полегчало.
-Я услышал её голос, когда мне было двенадцать лет, а ей, наверное
,десять или девять. Они с матерью пели грустные песни у входа в
23
мечеть. А потом я её потерял и вот спустя много лет, после долгих скитаний я её встретил. Может это судьба.
- Наверняка! - воскликнул Накисо. Сердце Гессу бешено забилось от счастья. Борбад взял инструмент и запел.

Я потерял покой и сон - душа разлукою больна.
Так не страдал ещё никто во все века и времена.
Но вот свиданья час пришел, и вмиг развеялась печаль.
Тому, кто встречи долго ждал, стократно сладостна она.
И вот навстречу мне она как кипарис тонка, стройна.
Гессу подхватила его песню.

Я говорю с улыбкой, лаской: Ты истомился без меня.
Твоя душа любви верна? Борбад в ответ: о ты, чей лик
Затмил бы гурий красотой!
О ты, кто розам на посрамленье рождена
Ты солнцем гордой красоты мой разом ослепила
Ты сердце опалила мне усладою хмельной.
Все, кто был, в доме восторженно приняли их пение. Гессу, смущаясь, убежала в свою комнату. Борбад, Накисо уединились в одной из комнат. Здесь был накрыт стол. Накисо наполнил пиалу и протянул её Борбаду:
- Ты с нами недавно и не знаешь кто тебе друг, а кто непримиримый враг. Остерегайся Саркаша. После того как ты занял его место руководителя нашего музыкально - танцевального ансамбля, он будет мстить тебе, в надежде свалить тебя.
- Но ведь меня назначил Парвиз Хусрав, я не ожидал этого, да и не мечтал. Моё дело служить своим искусством народу.
Змеиное жало Саркаша трудно обезвредить,- сказал Накисо. Твой защитник и покровитель - это твой талант и только. Поэтому, прежде чем, что либо сделать, сто раз обдумай. Не ходи туда и к тем, в ком не уверен.
- У меня ещё никого здесь нет, к кому бы я мог пойти. Разве, что к моему учителю и другу Шамсиддину.
***
24
Шамсиддин вышел из своей кельи в медресе и крепко обнял Борбада:- Поздравляю, дорогой, я всё видел и слышал. Ты удостоился шахских почестей и наград. Теперь ты глава музыкантов шахского двора! Поздравляю! Но остерегайся завистников, они просто так тебя не оставят. Козни - их ремесло! Берегись, сынок! Даже наше братство не сможет тебя уберечь. Всё в твоих руках. Но ты не бойся. Я знаю, ты не трус. Смело делай своё дело , пиши песни, сочиняй музыку и служи народу.
***
Вечером, когда все музыканты собрались в соседней с пиршественным залом комнате, Борбад спросил: -Ну как все готовы?
- Мы - то готовы,- ответил Саркаш насмешливо! А вы сами готовы?
- Не тревожьтесь обо мне,- ответил Борбад. Я ответственен перед шахом, а вы передо мной. Борбад положил свой инструмент на стул и вышел.
Саркаш раз - другой покосился на инструмент Борбада, затем быстро схватил его и начал крутить колки и ослабил все струны Что вы делаете?- закричала Ягдона, которая видела неблаговидный поступок бывшего руководителя их ансамбля.
- Не шуми. Это просто проверка,- ответил Саркаш - Если Борбад и в самом деле великий музыкант, он сумеет сыграть и покорить всех и на таком инструменте.
- Он давно уже доказал своё величие,- зло ответил Накисо.
- Своё величие музыкант должен доказать и на расстроенном инструменте,- стоял на своём Саркаш.
В это время из пиршественного зала послышались крики: -Борбад, Борбад!
Борбад, торопливо схватил инструмент и, видимо, почувствовал расстроенность струн, повернулся и долгим взглядом посмотрел на Саркаша. Саркаш отвёл глаза.
Борбад лёгким шагом, весело и бодро направился в зал и сел на место, отведенное музыкантам. Настраивать инструмент перед шахом было признаком неуважения и невоспитанности. Поэтому
25
Борбод, пока шел к месту, внимательно потрогал струны, определив степень натянутости, раздумывал какой взять тон. Когда медиатор извлёк из струн первые звуки, и они зазвучали в унисон изменённому на ходу ладу, обрадованные друзья Борбада потихоньку захлопали в ладоши. Ягдона же схватила дрожащую Гессу в объятья и радостно расцеловала её.
Борбад спел полные тоски и печали песни Рея, даже изобразил крик совы на развалинах злосчастного города.


Ветер, вея от Мульяна, к нам доходит.
Чары яр моей желанной к нам доходит...
Что нам брод Аму шершавый? Нам такой,
Как дорожка златотканая, подходит.
Смело в воду! Белоснежным скакунам
По колена пена пьяная доходит.
Радуйся и возликуй, о, Бухара:
Шах к тебе, венчанная, приходит.
Он как тополь! Ты как яблоневый сад!
Тополь в сад благоухания приходит.
Он как месяц! Ты как синий небосвод!
Ясный месяц в небо раннее восходит.

На глаза Парвиза Хусрава навернулись
слёзы: - Молодец, Борбад! В сердце моём гнездились две боли опустошенный Рей — моя древняя столица и казнь отца. Ты явился бальзамам от этих болезней. Теперь я могу со спокойной душой предаваться развлечениям. Во мне лишь осталось любовь к твоим удивительным песням.
Парвиз Хусрав призвал своего казначея и велел выдать Борбаду тысячу монет червонного золота и надеть на него золототканый халат.
Борбад тысячу раз благодарил в душе всевышнего за то, что вошел в число привязанностей Парвиза Хусрава. Борбод вышел из зала и направился в комнату музыкантов. Довольный и счастливый, он поровну разделил ту тысячу золотых монет со своими товарищами. Одарил он и Саркаша. Все ждали,
26
что, Саркаш не возьмёт подарка. Но тот, молча, положил монеты в карман, поспешно удалился, а музыканты запели:


Твой дирхем, трудом добытый, не имеет друг цены.
И бесценней и дороже он подаренной казны
Не страшись труда любого, боль колючек испытай
И не жди, когда окажет щедрость легендарный Хатам — той
Век трудись и сочиняй! И дело жизни
Даже годы не сотрут, есть ключи от счастья в жизни
Людям их дают за труд.
***
Сторонники Борбада не сдавались и они твердили, что ни в коем случае не допустят, чтобы искуснейшего музыканта времени оклеветали и опорочили.
- Во всяком случае, меняй место сна: - Сказал соратник Борбада музыкант - старейшина Накисо. Сын Биндуя, друг Саркаша продолжал убеждать Накисо, - главарь шайки подростков -хулиганов. Не исключено, что он подошлёт к тебе убийцу, а сам удерёт.
Борбад считал проявлением трусости спать вне своего дома, поэтому решил , как всегда, спать у себя . Слуга его уходил на ночь к себе домой - но у Борбада промелькнула в голове мысль попросить слугу переночевать  у него, но юношеская гордость не позволила ему высказать её.
Борбад накинул изнутри на калитку цепочку и улегся спать, но уснуть не смог: - они перелезут через забор и проникнут в дом. Борбад вскочил с места, принёс два мешка пшеницы и уложил их под одеяло на своё место, на подушку положил похожую на человеческую голову, тыкву и стало выглядеть как ложе спящего человека.
Время за полночь. Вдруг послышался стук в калитку: - Устод Борбад, это я Якдона. - Открой дверь, не то меня настигнут убийцы!
Это действительно был голос Якдоны, певицы и танцовщицы недавно принятой в их ансамбль.
Борбад открыл калитку и впустил её во двор.
27
- Устод, спаси меня! - сказала Ягдона. - Сын Биндуя поклялся сегодня ночью забрать меня насильно. Она говорила так трепетно, что Борбад поверил ей. Но всё же, спросил:
- А другого места не нашла?
- Он всех моих родственников знает, и у соседей будет искать. Я подумала, что к вам- то он не придет. Он и в помыслах вас не держит.
- Напротив, я всегда перед его взором, - сказал Борбад улыбнувшись.
- Как? - удивилась Ягдона.
- Не бойся, проходи. Не такой уж я трус, чтоб бояться каждого негодяя и подлеца. А ты меня не боишься?
- Я боюсь только низких людей,- ответила Ягдона.
Борбад отвёл Якдону в одну из комнат, зажег коптилку и сказал:
- Ты будешь спать здесь, а я в другом месте.
- Нет - Нет, оставайся здесь. Я боюсь одна, - попросила Якдона.
- Ладно, спи, я больше спать не буду, посижу здесь.
- Пока ты не уснёшь, я тоже спать не буду,- заупрямилась Якдона.
- Нам спать в одной комнате не положено, понимаешь ты это, глупая девчонка? Люди узнают, что скажут?
-А - А, люди многое обо мне говорят, но на самом деле всё это ложь! - вдруг заплакала Якдона.
- Не плачь, я знаю, что ты чистая девушка, но всёже. Хотя Борбаду нечего было боятся, но он опасался, что слухи могут дойти до Гессу Навогар и тогда все его мечты и любовные желания развеются по ветру. Раньше всех растрезвонит об этом сама же простушка Якдона, чтобы остудить сердце Гессу к Борбаду.
- Вставай, я отведу тебя к Никасо!
- Нет, в такую темень я точно никуда не пойду!
- Если так, то спи здесь одна, - сказал Борбад и вышел из комнаты. Внезапно к калитке подъехали несколько всадников с факелами.
- Ты, нечестивец Борбад, вот и попался! А ну выходи поживей! Это был голос сына Биндуя.
Всадники спешились и выставили калитку. С обнажённым мечом сын Биндуя ворвался в комнату Якдоны, где всё ещё горела коптилка, и закричал: - а, - а, ты здесь! А где тот негодяй.
- В своей спальне, - ответила Якдона
- Его там нет, - сообщили бандиты.
28
- Ах ты, потаскуха! Разве не говорил я тебе никуда не ходить! Вот тебе за это!
И он отрубил голову Якдоне.
Тут проснулись соседи, вбежали во двор и узнали о проступке Биндуя. На следующий день стражники привели во дворец со связанными руками племянника шаха. Парвиз Хусрав старался казаться спокойным . Он велел позвать Борбада. Борбад явился. Он предвидел, что случится нечто подобное.
- Почему ты среди ночи пробрался в дом Борбада и убил Якдону? -спросил Парвиз Хусрав.
- Якдона была моей возлюбленной, - ответил сын Биндуя, - в доме Борбада она могла изменить мне. Так и получилось: вчера ночью я нашел её в постели Борбада.
- С Борбадом мы разберёмся, но ты ...
- О, владыка! Ты не веришь мне, не доверяешь своим родственникам!
- Измена родственников тяжелее и обиднее предательства чужаков,
- сказал Парвиз Хусрав. - Увы, я надеялся, что казнь отца послужила тебе уроком. Нет в тебе ума. Пустой головы не должно быть на плечах. Палач увёл сына Биндуя.
***
Нынешний день для Парвиза Хусрава — день охоты. По его возвращении во дворец труппа Барбода должна была ублажать шаха новой песней или музыкой. Поэтому музыканты с утра собрались во дворе Борбада с тем, чтобы поговорить о новых находках, попытаться сочинить новое произведение, обработку ритмов. Слуга Борбада занемог и ушел по своим делам, поэтому двор Борбада не полит и подметён.
Гессу, как только вошла, схватила метлу, побрызгала дворик водой и вмиг подмела его. Седовласый Саргиз сказал, шутя, Гессу:
- Ты очень подходишь к этому двору. Гессу зарделось, как тюльпан А Саркаш добавил:
- Если бы они навсегда остались вместе - это было бы чудесно. Очень красивая пара. А ты, что скажешь, Накисо?
- От нас - стариков - лишь благословление. По моему, они давно томятся от любви друг к другу, но тайну свою не раскрывают.
29
-О - о, кто же кричит о своей любви. Воспитанный человек, страдает, молча, не так ли?
- Ты прав, Саргис, - сказал Накисо.

- Если прав, позовите священника, - сказал Саргиз.
- Храм здесь недалеко, и пока мы не сделаем это благое дело, за другое не примемся.
Саркаш мигом привёл жреца, и он совершил брачный договор. Так Гессу и Борбад стали мужем и женой. По этому случаю, труппа устроила во дворе Борбада празднество. .   
ВСТАВКА
В самый разгар пиршества в дверь постучали - это был шахский казначей и, вручив Борбаду шахские дары - кошель с тысячью золотыми монетами и нарядную одежду, сказал: Со свадебным торжеством вас! Борбад поблагодарил придворного, затем обратился к Гессу:
- Всё - таки, есть благородство у Парвиза Хусрава...
Обычно в конце пиршества подходила его очередь, вот и теперь на собственной свадьбе приготовился к исполнению песен. Музыкант его группы взял борбат и встал рядом с Борбадом. Устод музыкантов начал со старинных песен и закончил новыми народными напевами. Он обладал сильным и голосом, каждую песню исполнял на предельно высокой ноте. Его пение вызывало восторг и обожание, многие по старинному обычаю прикладывали к глазам амулеты.
Слава Борбаду!- кричали гости. Главное, он сохранил настоящие правдивые песни и мелодии, песни и напевы, исходящие из чистых сердец добронравного народа. Сохранил голоса простых честных сердец, голоса лучших людей времени.


Шах Парвиз Хусрав сидит безмолвно на золочёном троне и то и дело меняется в лице - бледнеет, сердится, краснеет, словно высохшая глина.
И не может вымолвить ни слова, хотя открывает рот, как, рыба, выброшенная на  песчаный берег. Возле него стоит его сын. Шируй и из кувшина поливает на его голову воду.
30
Лицо намокает и оживает, начинают шевелиться губы, мышцы щёк. Шах принимается бормотать что - то невнятное, но потом вырывается - Борбад! Борбад!
Шах как бы превращается в статую: порой он становится изваянием, порой - живым человеком.
Борбад вскочил с постели с ужасом на лице: - Какой ужасный сон. Что   то случилось с нашим шахом. Уж не заболел ли он. Надо немедленно его навестить.
Гессу вошла в спальню, неся поднос с чайником и пиалами. Находу, надевая халат, он бросил:
- Я скоро вернусь! Я во дворец!
Над городом поднимался густой дым. Кое - где полыхало пламя пожара.
- К какой стране повернуться мне? Куда, в какую землю направиться мне, - некстати лезли в голову какие то обрывки стихов . Борбад быстро шел ко дворцу, почти бежал. Неужели это предсказание моего будущего? Как бы то нибыло, пока Парвиз Хусрав для меня самый лучший шах и лучший мой благодетель, и я должен служить во имя его незыблемости. Но, о ужас! Придя во дворец и войдя в тронный зал, вместо Парвиза Хусрава на троне он увидел его сына -   Шируя и не поверил своим глазам. Борбад остановился и хотел уже повернуть назад, но почувствовал на пояснице острый конец пики стражника. Борбад замер на месте и уставился в лицо Шируя. - Убирайся, - махнул рукой Шируй...
До сих пор мы терпели твои кощунственные песни, но теперь штопальной иглой зашьём тебе рот, - сказал сердито Шируй. Песни, которые я пою, рождены народом, - ответил Борбад.- всем зашить рты не сможете.
- Уведите! - закричал новый шах. - Заприте его! Как говорится, всякая сорока от своего языка погибает.
Стражники отвели Борбада к кузнецу, чтобы тот заковал его. Кузнец хорошо знал Борбада, а устод его, нет. Он был поклонником этого прославленного певца:- Я слушаю вас на всех празднествах, куда мог попасть и когда вы были молоды и победили на соревнованиях. Да... годы летят быстро, вот и ваша голова поседела и борода тоже. Борбад улыбнулся ему.
31
Кузнец сделал такие оковы, что при желании их можно сломать и бежать, тайком от стражников, подмигнул устоду музыкантов и нажал на оковы на руках. Борбад понял и снова улыбнулся ему. Его отвели не в тюрьму, а по приказу шаха в келью старой мечети, тоже, как, бы, намекая, что он сможет сбежать. У двери кельи поставили стражника и строго - настрого предупредили, что если Борбад сбежит, он отвечает за это головой. Келью закрыли, и Борбад остался в полутёмном помещении. Он сел в углу и почти закричал: - Гессу! Гессу ! - Я жив. Мы ещё будем вместе. Береги себя!
***
Прямо в саду соорудили для пиршества трон под аркой. Потолок и стены айвана - террасы были сделаны наподобие небосвода, на котором сияла луна, сверкали звёзды.
Шируй, поставив свой трон на таком фоне, хотел подчеркнуть, что он центр вселенной, солнце человечества.
Пиршество в самом разгаре. Музыканты сидят в ряд и ждут команды Саркаша. Полилась мелодия - все музыканты были новичками в ансамбле, и Саркаш запел.
Среди кустов показался человек в белой одежде и вдруг он стал крутиться , подняв руки к небу. Его губы шевелились. Старый дервиш произносил про себя какое - то заклинание. Это был друг и учитель Борбада - Шамсиддин.
Внезапно Саркаш перестал петь, закашлялся и закричал диким голосом: - Посмотрите на меня! Мои руки все в крови! Спасите меня! Все посмотрели на его руки - они были чисты.
Но Саркаш истошно кричал: - Кровь! Кровь! И бросился бежать по садовой дорожке с криками :- Спасите! И тут же исчез в густых зарослях.
Стражники побежали искать, но того и след простыл.

Дервиш вышел из сада через садовую калитку, и, упираясь на посох, направился в келью.
32
***
В просвете на крыше заглянула луна. Бледные её лучи заскользили по ногам Барбода, слабо осветили лицо его. Стражник открыл дверь и удостоверился, здесь ли Борбад, не сбежал ли. Испугавшись, стражник тут же закрыл дверь и пробормотал :
- О, создатель, да отпусти грехи наши.
- Эй ты, заблудший человек! — окликнул его Борбад, - открой дверь
- Не могу! Прости меня! Если я позволю тебе сбежать, шах Шируй отрубит мне голову, - сказал стражник и закрыл на засов дверь.
Но тут на него попали какие - то люди в масках, оттолкнули его и открыли дверь темницы. Они вывели Борбада и посадили в подготовлено арбу - фургон. Каково же было удивления Борбада, когда он увидел в углу фургона Гессу. Она вся дрожала от страха, и бросились в объятья Борбада.
Арба в сопровождении всадников выехала за город.
- Езжайте в Керки, устод Борбад, - сказал один из всадников. На всей вашей дороге будут наши люди. Они охраняют вас.
- Кто вы? Я хочу знать своих освободителей.
- Мы поклонники вашего таланта, мы выросли на ваших песнях и воспитаны вами. Спасибо вам за всё!
- Вы освободили меня как брата своего, всех вас я принимаю в названные братья.
После этого они открыли лица, спешились. Каждый из них подходил, обнимал Борбада, как брата, и прощался с ним.
- Устод, ваш борбад, завёрнут в скатерть, он в конце арбы спрятан. Никогда не расставайтесь с ним и радуйте наш народ, а мы будем петь ваши песни.
Борбод тронул коня, а мальчики остались в засаде на дороге, чтобы встретить преследователей устода стрелами и камнями. Они ехали вместе счастливые, прижавшись, друг к другу, как молодые влюблённые.
Уже подлунным светом, в степи, Борбад взял свой инструмент и запел. Его поддержала Гессу.

Я словно живописец. Образ твой творю я каждый миг
33
Мне кажется, что я в него до глубины проник.
Макомов сотни я создал и всем я душу дал.
Душа тобой напоена, пропитана она тобой.
Пронизана, растворена и стала, как двойник.
Всё тело бренное моё - лишь глина да вода.
Но ты со мной - и я звеню как сказочной родник.
В счастливый миг мы сидели с тобой - ты и я.
Нас двух уже нет, в восторге в тот миг мы слились- ты и я
Вдали от молвы суеверной и злой ты и я.
Но вот, что чудесно: в тот миг как мы были вдвоём.
Мы были: в Бухаре один, в Самарканде другой ты и я.
И вот мы вместе въезжаем в край родной ты и я.

Самарканд. Площадь Регистан.
Идёт конкурсный концерт,   «Шарк тароналари». На сцену въезжает старинная телега, из неё выходят Борбат и Гессу и поют последний аккорд макома. На этом фоне идут заключительные титры фильма.


В сценарии использованы    классические стихи древних поэтов Востока и легенды о БОРБАДЕ.


Закиров Мунид Ахмедович. Тел233 88 45
                ***