Бергер

- Опять ты плачешь.
Это был даже не вопрос. И даже не просто слова. В них не отражались презрительность и любопытство, отвращение и сочувствие. Они просто были никакими. Даже ветер, который сносит мелкий неприятный снег со старой школьной крыши и то эмоциональнее. Как будто бы не человек их произнёс. 
Джек поднял заплаканные красные глаза и посмотрела на Юханесса. Ледяной мальчик. Совсем бесчувственный.
Джек ещё раз всхлипнул, пытаясь сдержать рыдания и вновь уставился в пол, не смея вынести безмолвного укора голубых, кажущихся слепыми, глаз.
- Почему ты плачешь? - Спросил Юхан, садясь рядом с Джеком на пол. Тот дрожал от того, что чувствовал внутри себя - он был глубоко ранен и уязвлён.
- Родители... они написали, что... не приедут, - наконец-то произнёс Джек и уронил голову на руки.
- И что с того? - равнодушно поинтересовался бергер, глядя своими светлыми матовыми глазами на мальчика.
- Я хотел с ними повидаться... - слабо возразил Джек, мол, я маленький и несчастный, меня нужно пожалеть, раз нашли меня в таком положении. Уже не первый раз.
- И что?
- А они не приедут.
- Это я уже слышал.
Последняя фраза Юхана должна показывать раздражение, но... но всё звучало одинаково. Никто из пансиона не видел, чтобы он показывал как-то свои эмоции. Даже когда к нему приезжали родители, он оставался таким же холодным и безразличным. Будто бы это посторонние люди, что просто завели с ним разговор о дрянной английской погоде.
Он не реже других дрался со своими одноклассниками. Он часто ходил с ссадинами на коленках, локтях. Иногда у него выделялся лиловый синяк под глазом. Но он единственный, кто не плакал, не впадал в какую-то бойцовскую страсть - все его удары были точны и выверены.
Он был очень и очень странен, этот норвежец.   
Джек посмотрел на Юханесса и замер. В отблеске слабой лампочки его глаза оставались такими же ледяными.
Ледяными. И страшными.
Джек не знал, с чем их можно было сравнить. Наверное, с цветом рубашки его отца. Такой же безразличный. Но это точно был не лёд (уж точно не тот, на котором они катаются каждую субботу) - его цвет глаз был намного тяжелее и злее. Как будто бы какое-то северное море, что томится под зимними льдинами в ожидании, когда всё это белоснежное поле растает над ним. И станет такой же пронзительной водой, под которой можно увидеть, как проплывают киты. И как там прячется сам Моби Дик.
От такого взгляда нельзя было скрыться - он тихо и осторожно резал душу на мелкие кусочки, причинял боль, заставлял тайны и секреты подниматься к поверхности и шуршать о чём-то своём. Джек не мог выстроить линию защиту - не помогал ни Диккенс, ни Счастливый уайльдовский принц. Этот ледяной холодный меч пронзал все заслоны насквозь.
Джеку казалось, что стоит бергеру дотронуться до него, как он превратится в большую ледышку, которую не сможет растопить даже Кэтти из соседнего корпуса. Юхан был чем-то похож на Снежную Королеву. Только вот сам Джек - далеко не Кай. Он сразу бы составил слово "вечность" и ушёл бы искать свою Герду, оставив Королеву с носом. И со своими голубыми глазёнками, которые чуть не превратили его в холодный колючий ветер.
Джек сам погружал руки в холодное сердце мальчика и пробовал найти там переключатель. Пусть ты будешь таким же, как и все другие, - думал он, вспоминая и Оливера, и Бернарда, и Оскара. У всех них были обычные карие глаза. Без остатка карие - у Ноли даже зрачка не было видно... А ведь переключателя не было. Как увидел Юхан впервые своё северное море, так оно и осталось в нём. Такое чистое и красивое, по которому ходят только норвежские и русские корабли.
Джек такие моря не любил. Он любил купаться.
А разве поплаваешь в такой холодной и безликой душе?.. Там даже бороздить нечего! Можно только встать на ноги и спокойно дойти до самого Северного полюса и снова установить там флаг Великобритании...
Но Джек быстро вынимает руки и не чувствует пальцев своих. Всё себе отморозил, все руки в цыпках... И он ловит себя на том, что уже несколько минут безо всяких слов смотрит на Юхана с открытым ртом и думает, что вокруг только лёд и лёд...
Он осознает всё, что сейчас думает только потом, когда вырастет и станет знаменитым писателем. А сейчас только ощущает такое... В своей заиндевевшей душе.
- Возьми себя в руки, - жестоко безразлично говорит бергер, поднимаясь с пола и отряхивая кремовые брюки. - Умойся, а потом спускайся к ужину.
Юханесс просто развернулся и ушёл с чердака, оставив Джека со своими мыслями.
Юхан знал, о чём он думал.          
А так же знал, что никто не подозревает, что сам он - только первая осенняя корка льда, которая может ещё сломаться или растаять под ласковыми солнечными лучами.
И Северное море тоже может бушевать подо льдом.