бессонница

Михалыч открыл глаза, в доме стояла тишина, лишь часы отбивали свой привычный ритм. На ощупь нашел тапочки и зашаркал по залу в кухню. Включив свет – зажмурился, потом щурясь посмотрел на часы – три часа.
- Ох-хо-хо, опять предстоит бессонная ночь. И что за напасть такая. Вот уже месяц, как по команде, он просыпается в это время и до утра не может заснуть, сидит, как сыч за столом, смотрит на спящий город в окно, листает журналы, читает.
По утрам, видя мужа на кухне, жена только качает головой и идет умываться, бурча под нос:
- И чего тебе не спится, под старость совсем с ума сошел.
- Да, вот, не спится, а почему и сам не пойму. Казалось бы – спи да спи, ан нет. Как будто кто специально будит его среди ночи и заставляет отвечать на вопросы, которые молоточками стучат в его седой голове. Старость – не радость. Раньше и слова то такого не знал, вернее - знал, но никак не думал, что эта бессонница прилепится к нему. Впрочем, со временем ему даже начинали нравиться его ночные посиделки. Впервые в жизни у него появилось время задуматься о жизни – раньше-то все было недосуг, и теперь, сидя ночами за чашкой чая, он вспоминал свое детство, умерших родителей, разлетевшихся по всей стране детей и внуков, подводил итог прожитой жизни. И все вроде у него получалось не хуже, чем у людей – и достаток есть, и дети все с высшим образованием, и на работе всегда был в передовиках, но вот покоя в душе почему-то нет. И каждую ночь он вновь и вновь перелопачивает свою жизнь, пытаясь найти причину его бессонницы.
Недавно, листая местную газету, он наткнулся на небольшой рассказ, в котором рассказывалось о маленьком мальчике, услышавшем колокольный звон, размышляющем о своей умершей бабушке, о пьющем отце, о том, чтобы, как учила бабушка, сходить в церковь и попросить Боженьку, чтобы он сжалился над отцом, и он перестал пить.
Этот рассказ оставил странное чувство. На душе стало как то светлее, а из глаз покатились слезы. Он отчетливо вспомнил свое детство, любящую и балующую его бабушку. Вот так же, как в рассказе, она водила его в церковь через большой поповский сад, где росли небольшие вкусные яблочки. В церкви ему было немного страшно – со всех сторон на него взирали строгие старцы, а с потолка сам Бог. Долго в церкви он находиться не мог и с мальчишками выбегал в церковный двор, где на них, как гуси, шипели старушки, чтобы не шумели.
А однажды он умудрился просунуть голову в церковную ограду, и сколько не пытался – обратно вытащить уже не мог. Только с помощью взрослых, под свои истошные крики и безудержный смех пацанов, получил свободу из чугунного плена.
Бабушка умерла, и уже никогда в жизни нога его не переступала порога церкви. Атеистическая страна открывала свои горизонты для ищущей души – учеба, спорт, работа, времени задуматься о Боге, душе не было. Даже выйдя на пенсию, похоронив многих друзей и родственников, он смотрел на их уход как бы со стороны, совершенно не задумываясь над тем, а что же будет с ним дальше. Умерли и умерли, а живым нужно жить дальше. Но вот когда умерла Аннушка, его одноклассница и тайная любовь со школьной скамьи, - женщина кроткая, отзывчивая, ходившая в церковь, что вызывало массу усмешек со стороны одноклассников, вот тогда впервые Михалыч столкнулся с этой самой бессонницей. Нет, он никогда не давал повода жене для ревности и пересудов, но всегда, встречая Аннушку, радовался душой, иногда заводил с ней разговоры о жизни, детях, одноклассниках. Рядом с ней он чувствовал себя молодым и сильным, готовым свернуть горы. И вот она умерла, а он живет, и впервые в жизни спросил себя: «А для чего он живет, и есть ли жизнь после смерти?»
Аннушка как-то заговорила с ним о Боге, но он тут же оборвал ее, громко рассмеявшись ей в лицо:
- Да нет никакого Бога, все это чушь. Разве кто-то приходил оттуда, чтобы я поверил рассказам о загробной жизни, вот оно кладбище, лежат миленькие, никуда не деваются. Вот и мы, когда умрем, тоже здесь будем, и черви жрать нас будут, вот так вот, а ты - Рай, Рай!
Аннушка, перекрестившись, отшатнулась от него и ответила:
- Да побойся Бога, что ты говоришь-то. А душа? Ты что, разве никогда не слышал – тело бренно, а душа вечна. Вот о душе и надо печься. Понимаешь – она вечна, не может она умереть. Богом дана, к Богу и уйдет, а по делам твоим и судима будет. Пока не поздно – одумайся. Все мы смертны, и что тогда, где твоя душа будет?
После смерти Аннушки, как-то встретив его на улице, ее дочка передала ему пакет:
- Вот, мама просила передать вам. Только прошу вас, если вам подарок мамы не по душе будет, не выбрасывайте и не жгите, принесите мне, я найду кому его отдать.
Придя домой, он открыл пакет и, развернув газеты, в которые был завернут подарок, увидел черную книгу. Библия – прочел он на обложке. Он осмотрелся по сторонам, будто держал в руках что-то запретное и быстро завернув обратно в газету, положил в пакет, а пакет в верхний ящик антресоли, где лежал ненужный хлам, подальше от глаз жены.
И вот, в очередную ночь он вспомнил о подарке Аннушки. Достав пакет и вытащив из него книгу, он некоторое время сидел, не решаясь ее открыть, наконец он взял ее в руки и начал листать. Вдруг из нее выпал конверт и упал к ногам Михалыча. Он нагнулся и поднял конверт. Отложив книгу, он вскрыл конверт и достал небольшой листок, испещренный красивым почерком.  Сев на стул, начал читать. Оказалось, что это было послание ему от Аннушки. В нем она просила у него прощения за такой подарок, за то, что отнимает у него время, но все же настойчиво просит его принять эту книгу в дар и помочь ему понять писание, опираясь на те ссылки, которые ей хотелось бы, чтобы он прочел. На этот поступок ее подвиг тот разговор, и ей очень хотелось бы, чтобы твоя душа была спасена, и мы встретились бы на небесах.
Михалыч смотрел то на письмо, то на Библию, а руки уже сами потянулись к книге.
Незаметно летит время. То и дело сверяясь с письмом, Михалыч отыскивал в Библии главы и стихи, которые предлагала почитать ему Аннушка.
- И почему люди не живут по Библии, ведь здесь так толково все расписано: относись к людям так, как ты хочешь, чтобы относились к тебе, или вот – возлюби ближнего своего, как самого себя. И чем больше вчитывался он, тем все больше появлялось вопросов.
- Эх, была бы жива Аннушка, она бы уж точно помогла на них ответить.
От чтения его отвлекла жена. Она уже минут пять стояла в дверях и смотрела на мужа, который склонился над какой-то книгой и что-то бубнил про себя:
- Ты случаем не заболел, может к врачу сходить?
Обернувшись на голос, Михалыч горько усмехнулся и ответил:

- Да не помогут тут врачи, не тело – душа болит. К Богу идти надо, в церковь. Прощения просить. Вот когда Он простит, вот тогда и бессонница пройдет. И тебе вместе со мной не мешало бы покаяться, а то живем как нехристи какие-то.
- Ну вот, точно крышу сносить стало. Вроде трезвый, а несешь всякую ахинею. Не-е, к врачу, к этому, как его? А вот, вспомнила – к психиатру. Сегодня же дочке позвоню, у нее одноклассник врач, может посоветует к кому обратиться.
Михалыч, глядя вслед жене, думал:
- Странная все же штука жизнь, вот когда пил и гонял ее по двору, никогда не говорила, что с ума сошел, а как только подумал о смысле жизни – тут же психом стал. Неужели вся жизнь сводится только к материальной обеспеченности, но вот ведь написано – не собирай себе богатства на земле, где разбойник делает подкоп и крадет накопленное твое, а собирайте богатство на небесах – это как? Ведь ничего с собой не возьмешь, кому все это достанется? Детям? Да они сами вон давно самостоятельные, их сюда в наш городишко калачом не заманишь.
Теперь открыто, не смотря на ворчание жены, Михалыч корпел над писанием, вникая в смысл прочитанного. И вдруг то, что еще вчера было закрыто от понимания, стало таким ясным, что он аж прослезился. Выходило, что все, о чем он читал, говорилось не о ком то другом, а именно о нем, о его судьбе, жизни, о его родословии, ведь, если вдуматься, то получается – все люди – братья и сестры, и особая роль человечества – служить Богу.
- Да! Михалыч смотрел на огромную луну, висевшую за окном. Выходит, что он, Михалыч, является не просто пылинкой, а самой что ни есть неотъемлемой частью этого самого мироздания, что это ради него создан этот мир и ради него Бог послал на землю Сына своего Иисуса Христа, чтобы через его святую кровь он, Михалыч, обрел после смерти царствие небесное. Так вот о чем писала ему Аннушка. Слезы радости и умиления текли по щекам Михалыча и впервые в жизни он опустился на колени и в тишине раздались тихие слова: « Господи, я грешен, прости меня. Верую, Господи. Аминь».