Часть третья. Глава 32

     Выбежав от миледи, Арамис некоторое время несся, не разбирая дороги. Но скоро ночной холод отрезвил его, и он смог собраться с мыслями.Он не мог понять, что на него нашло. Как он мог дать себе такую волю? Правда, он выпил лишнего, но это не может служить извинением.
     Он пожалел баронессу. Она, наверное, ужасно испугалась. В какое положение он ее поставил! Она даже не могла позвать на помощь, это скомпрометировало бы ее. Какой страшный выбор – терпеть насилие или подвергнуть свою репутацию публичному осмеянию!
     Он должен что-то сделать, как-то извиниться. Но кроме этого объяснить ей, что  нельзя так себя вести. Она, в силу возраста еще не осознает в полной мере, как действует ее красота на мужчин и какой опасности она подвергает себя, когда столь доверчиво относится к тем, кто оказывается рядом.
     Однако все-таки было что-то, что мешало ему до конца оправдать баронессу. Она молода? Но все же не девочка. Плохо знает мужчин? Но она уже была замужем и успела овдоветь, так что должна хоть в чем-то разбираться. Не понимает, что слишком красива? Тогда почему так умело показывает себя? Или все же он выдает желаемое за действительное и просто ищет извинений для себя, выискивая в женщине недостатки?
     От этих мыслей у него разболелась голова. Он поминутно менял свое мнение, то упрекая ее, то осуждая себя. Ему нужен был чей-то спокойный, непредвзятый взгляд со стороны.
     Арамис направился к Атосу.
     Он помнил, как «любил» Атос разговоры о женщинах, но тут дело было не в женщине, а в чести и честности перед самим собой. В таком вопросе лучшего советчика не сыскать.
     Атос еще не спал. Если его и удивил столь поздний визит, то он ничем этого не показал.
    - Прошу Вас. Вина?
    - Нет, если можно – воды.
    - Право, не знаю. Гримо!
     Вода нашлась. Атос набросил камзол и присел к столу:
    - У Вас что-то случилось?
    - Атос, я поздно...
    - Я пока не сплю.
    - Мне нужно знать Ваше мнение по одному поводу.
     Атос откинулся на спинку стула и вопросительно поглядел на Арамиса.
    - Как Вы считаете,  все, что говорили сегодня вечером в «Шишке» – правда? – единым духом выпалил Арамис.
    - Простите, Вы о чем?
    - Что добродетель это пустой звук, а вокруг одно лишь притворство?
     Атос поморщился:
    - Вы же не собираетесь всерьез это обсуждать?
    - Но Вы сидели и слушали, и...
    - Я ушел. Сразу после Вас. Мне казалось, Вы знаете, что я не люблю подобных разговоров.
    - Вы не ответили, что Вы думаете.
    - Арамис, я не считаю, что все люди исчадия ада, но и ангелов среди них не встречал. Есть ли на свете добродетель? Вероятно. А вообще это вопросы скорее по Вашей части. Во всяком случае, Вам не стоит искать ответа у мушкетеров. Хотя, смотря что считать добродетелью. Если смелость, честность, открытость – то, пожалуй, таких найдется немало.
    - Я не об этом.
    - Так я и думал. Арамис, я не хочу продолжать этот разговор.
    - Прошу Вас, для меня это очень важно.
    - Когда-то Вы не сомневались в существовании такого рода добродетели. И меня уверяли в том же. У Вас появились сомнения?
    - Да, в себе, – голос Арамиса звучал глухо, слова давались ему нелегко. – Боюсь, что я не хочу верить в женскую добродетель, чтоб оправдать собственную низость.
     Атос редко проявлял свои эмоции, но сейчас даже не пытался скрыть удивление:
    - Арамис?! Ни на одно мгновение я не поверю, что Вы способны на насилие. Да кто внушает Вам подобное?
     Увидев, как при слове «насилие» побледнел Арамис, Атос встал, подошел к нему и положил руку на плечо:
    - Простите мне это слово. Я, верно, неправильно понял Вас. Вы объясните?
     Арамис кивнул:
    - Помните, Вы как-то сказали, что иногда человек сам компрометирует себя больше всего. Я не о себе. Я... в состоянии держать себя в руках. Но когда человек очень молод и еще не знает жизни, он может сам не понимать, что его поведение предосудительно. Даже не так. Что своим поведением он может толкнуть другого...
    - На необдуманные действия?
    - Да. Просто она... не понимает, что другие могут принять ее открытость за кокетство, за приглашение к флирту, потому что так  ведут себя, когда ищут приключений.
    - Так может так и есть?
    - Атос! Вы действительно не понимаете. Грех, это когда человек отдает себе отчет, что совершает дурное. Здесь же просто юный возраст и совершенная наивность. Она не знает мужчин и не понимает, насколько опасна ее красота, для нее самой, прежде всего.
     Атос едва сдержал досаду. Он сразу понял, что речь пойдет о женщине, но столь откровенный разговор был ему неприятен.
    - Дорогой друг, я бы не стал слишком доверять показной невинности.
     Арамис вспыхнул:
    - Я боялся, что Вы не поймете. Именно поэтому ей стоило бы опасаться. Никто не верит в добродетель, даже Вы видите то, чего нет. Судите...
    - Я никого не собираюсь ни судить, ни осуждать. Если Вы уверены, что знаете лучше – Ваше право сделать так, как велит Вам Ваша совесть. Что Вы хотели услышать от меня? Совет как поступить? Но, похоже, Вы сами все знаете.
     Разговор зашел в тупик. Арамис кусал губы, углубившись в свои мысли. Атос молча наблюдал за ним. Наконец, молодой человек решился:
    - Атос, благодарю, что выслушали меня.
    - Вы пойдете... – Атос не договорил «к ней», но Арамис понял и кивнул:
    - Я знаю, что я должен сделать. Даже если все остальные посчитают это глупостью, я сделаю именно так.
    - Будьте осторожны.
     Арамис невесело улыбнулся:
    - Это мне быть осторожным? Вы все-таки не верите женщинам.
    - Они не так наивны, как кажутся.
    - Вы ее не знаете.
    - Чему искренне рад.
    - Вы...
    - Неисправим?
    - Невозможны.
     Атос улыбнулся:
    - Пусть так.
     Он проводил Арамиса до двери и вернулся к столу. Ему ужасно не хотелось ни во что вмешиваться, но вид Арамиса несколько его встревожил. В последнее время тот сам на себя не похож. Даже герцогиня так на него не действовала. Вернее, там было все понятно и, в конце концов, они, судя по всему, договорились. Арамис ходил такой счастливый.
     У Атоса мелькнула мысль, что, может, стоит самому взглянуть на эту таинственную баронессу, чья юность, невинность и красота вызывали у него смутные подозрения. Но он тут же отбросил эту идею – все это лишнее и его уж точно не касается.
     Да, Атос считал, что его не касаются связи Арамиса, тем более такие, которым он обязан салону де Ресто. Это было не первой, но и не последней причиной, по которой Атосу хотелось держаться подальше. Этот салон настоящее болото, чьи ядовитые испарения отравляют все далеко за пределами желто-розовых стен гостиной даже тогда, когда, казалось бы, ты уже вне досягаемости.
     Атос был уверен, что дело с Балинкуром завершилось. Главный источник слухов о графе де Ла Фер мертв, сам граф тоже объявлен скончавшимся – конец истории.
     И вот надо же, салон де Ресто "дарит" Арамиса дуэлью и кого Атос видит его противником? Чертова сплетника, этого упитанного шевалье, любителя выпить за чужой счет! Как будто без того мало кошмаров тревожат дни и ночи мушкетера Атоса!
     Атос постарался, чтоб шевалье д’Антен не узнал его: держался подальше, в тени, не подходил близко, не смотрел в лицо, спрятал свое под низко надвинутой шляпой.
     В конце концов, д’Антен убрался восвояси и теперь, надо полагать, совсем. Но Арамис… Что он мог услышать, узнать, пусть случайно? Атос раз за разом возвращался к этой мысли и скрежетал зубами. Неужели он никогда от этого не избавится и мучительное бессилие перед обстоятельствами, так или иначе, будет преследовать его всю жизнь?
     Кому нужна такая жизнь…
     Привычно нахмуренные брови и угрюмое молчание не вызывали у друзей Атоса вопросов, но он сам испытывал нервозность, мешавшую погрузиться в уже ставшее необходимым мрачное оцепенение. Арамис – источник этой нервозности – пока ничем не оправдывал ее. Ни в его поведении, ни в отношении к Атосу ничего не изменилось, но Атос не мог этим довольствоваться. Поскольку Арамис был слишком занят своей дамой, друзья теперь виделись реже, и с тем большим напряжением Атос переносил часы дежурства, когда его напарником оказывался Арамис. Молодой человек часто бывал задумчив, и Атос кусал губы, гадая, кем или чем заняты мысли Арамиса.
     На следующий день на дежурстве Арамис был не просто задумчив – отрешен, целиком поглощенный предстоящим объяснением с миледи, и, услышав громкий голос, повернул голову совершенно безотчетно, едва ли сознавая смысл прозвучавших слов:
    - Граф, однако же, тогда оплошал!
     Голос, высокий и резкий, заполнил небольшую прихожую, словно самостоятельное существо, следующее прежде своего владельца.
    - Всем остается делать вид, что история забыта. Хоть какое-то утешение одураченному мужу!
     Вслед за голосом на пороге прихожей появилась женщина лет 23-24: роскошный наряд, красивый веер, модная прическа и кавалер впридачу. Он явно старался соответствовать положению, но изукрашенное лентами придворное платье входило в противоречие с военной выправкой, длинная шпага так и норовила разорвать вышитые чулки, а удушенный бантом локон «а-ля каденет» выглядел странным дополнением к суровому лицу, на котором шрамы выглядели бы естественнее.
     Дама не обратила внимания на мушкетеров, видимо, сочтя их частью интерьера. Ее кавалер скользнул взглядом по караулу и насторожился, а, увидев Атоса, заметно смешался. Он сжал руку своей дамы, призывая к молчанию, но она не поняла и продолжала:
    - Мне говорили, что у них дошло до дуэли! Но это тайна! Ха-ха-ха! Тайна, известная всему Парижу!
     Мужчина снова бросил встревоженный взгляд на Атоса, и сильнее сжал руку дамы:
    - Оставьте.
    - Вот еще! – возмутилась дама. – Мы и так редко бываем в свете, и из-за Вас я все узнаю последней! Это уже давно не новость, а мне только-только рассказали!
    - Прошу Вас…
    - И не просите! Я, напротив, обижена на Вас. Вы, кажется, должны быть знакомы с графом? Уж могли бы позаботиться, чтоб я не сидела в растерянности, когда от меня спрашивают подробностей.
    - Сударыня!
    - А что такого? Вы, военные, всегда говорите между собой без обиняков.
    - Будет мне позволено спросить о чем? – Капитан де Тревиль, только что поднявшийся по лестнице, любезно раскланялся с парой, готовившейся выйти из прихожей. – Может, мне посчастливится быть Вам полезным, мадам? Я ведь тоже военный.
     Дама испуганно округлила глаза, а ее кавалер нахмурился с видом человека, готового к неприятностям.
    - О чем? А… о моде! Вы высмеиваете женские ухищрения, в то время как сами…
     Тревиль рассмеялся:
    - Мадам, прилично выглядеть – обязанность любого светского человека, но, смею надеяться, военных, не в пример гражданским щеголям, отличает приятное чувство меры. – Капитан невольно покосился на лохматый локон стоявшего напротив мужчины.
    - Вы просто не успеваете следить за модой, потому отговариваетесь чувством меры, –снисходительно заявила дама. – Признайтесь!
     Тревиль усмехнулся:
    - Вы забываете, что я капитан мушкетеров, и, кроме прочего, должен являть собой пример для подчиненных. – Он слегка поклонился в сторону мужчины с локоном. – Не примите это на свой счет. Как говорится, в каждом монастыре свой устав.
     Мужчина кивнул – коротко и недовольно – и поспешно увел свою спутницу. Тревиль фыркнул им вслед, строго посмотрел на вытянувшихся в струнку мушкетеров, и пошел дальше по своим делам.
    - Сплетничает не хуже, чем в салонах, – брезгливо заметил Арамис.
     Атос бросил на него испытывающий взгляд. Арамис пожал плечами, и нехотя пояснил:
    - Это племянница покойного герцога де Люинь. Вот ее спутник мне не знаком.
    - Полковник королевской гвардии.
    - Значит, это ее муж? Сын маршала де Креки?
     Атос кивнул.
    - Он странно на Вас глядел.
    - На нас. В отличие от своей жены, он разбирается где какой полк, и кто им командует. Вы не поняли о ком она?
     Арамис отрицательно качнул головой:
    - Нет.
    - Действительно?
    - Я не прислушивался.
     Спокойный тон и открытый взгляд не оставляли сомнений, что Арамис понятия не имеет, о чем речь. Атос чуть слышно вздохнул. Потом слегка нахмурил брови:
    - Полковник прекрасно знает, кто наш начальник, и, конечно, не может не быть знаком с капитаном королевских мушкетеров графом де Тревилем.
     Арамис задумчиво кивнул:
    - Да, я припоминаю. История с мадам де Бонре… – он прижал палец к губам и улыбнулся. – Никаких имен! Капитану это не понравится.
    - Любому порядочному человеку это не понравится. Глупо будет, если из-за несдержанности мадам начнется вражда между мушкетерами и королевскими гвардейцами.
    - Она говорила достаточно громко, – вздохнул Арамис.
     Он на мгновение задумался, а потом снова улыбнулся и бросил лукавый взгляд на Атоса:
    - Да, очень громко, ведь дамы не в состоянии остановиться, когда обсуждают свой любимый предмет – моду.
     Атос невольно усмехнулся.
    - Надеюсь, Вы не собираетесь зайти так далеко, чтоб последовать ее рекомендациям?
     Арамис тихо рассмеялся в ответ:
    - Ради чести капитана…
     Арамис оказался прав – не они одни услышали болтовню вырвавшейся в свет между двумя родами супруги полковника. В кордегардии бесхитростный Берье терзался подозрениями, правильно ли он понял слова мадам полковницы, и если речь шла о графе де Тревиле, то не пора ли кое-что пояснить королевским гвардейцам. Арамис, видя безучастность Атоса, взял на себя труд уверить Берье, что необходимо проявить снисходительность – гвардейцы не виноваты, что в большинстве своем обделены чувством прекрасного, и никогда не смогут затмить блеском великолепных мушкетеров.
     Арамис насмешничал, но, правду говоря, внешний вид полковника заставил его вздохнуть. Такую прическу носил сам король. Не было ни одного придворного щеголя, который не имел бы в модном арсенале своего варианта локона «а-ля каденет». До сих пор от следования моде Арамиса удерживало только опасение самому стать объектом насмешек непочтительных мушкетеров.
     На следующий день на квартиру на улице Феру явился молодой человек с жемчужиной в ухе и с длинным завитым локоном, темным блеском оттеняющим белизну шеи.
    - Ради чести капитана… – краснея, пояснил Арамис.
    - Хоть банта нет, – пробормотал Атос, пожимая плечами.
     В комнате бесшумно появился Гримо и «объявил» о приходе Портоса. Гигант уже стоял на пороге. Глядя на друзей сияющими глазами, Портос сообщил:
    - Я не пошел в «Сосновую Шишку», сначала хотел показаться вам. Ну, как?
     Волосы Портоса были взлохмачены и приличных размеров пучок (назвать это локоном было бы несправедливо) был перехвачен устрашающих размеров бантом из блестящей ткани.
     Портос поискал взглядом зеркало, не нашел, и снова обратился к друзьям:
    - Как?
    - Вам идет, – сдавленно пробормотал Арамис.
    - Да? – обрадовался Портос. – А Вы что же без банта?
    - В другой раз, – едва сохраняя серьезность, ответил Арамис.
     Атос решительно придвинул к себе бутылку.
     Портос вертелся на все лады, стараясь сам себя рассмотреть, и сокрушался об отсутствии зеркала.
    - Теперь никто не скажет, что гвардейцы выглядят лучше мушкетеров. Это еще кто кому задаст фасон! Гвардейцы, конечно, отличные ребята… Но им с нами не равняться! И, кстати, Арамис, а зачем у Вас вокруг острижено короче?
    - Чтоб подчеркнуть форму головы и выделить прядь.
     Портос самодовольно провел рукой по своим пышным волосам и авторитетно заявил:
    - Глупости! Сегодня они скажут надо короче, завтра – опять в моде будет длинное, а волосы назад не приклеишь. Можно просто перехватить лентой.
    - С бантом, –  ровным голосом сказал Атос.
     Портос восхитился:
    - Да! С бантом!
     Атос закрылся стаканом, а Арамис рассмеялся. Портос с удовольствием присоединился к нему:
    - Посмотрим, кто кого научит модам!
    - Пусть лучше спорят об этом.
     По лицу Атоса прошла тень, но он заставил себя улыбнуться и кивнул Арамису:
    - Да, пусть лучше об этом.





Художник - Стелла Мосонжник. Иллюстрация размещена с ее разрешения.