Без сна

... От стыда рискуя загореться я отдельно обратил внимание, что потянуло чем-то горелым, будто кто-то по оплошности уронил на печь что-то огнеопасное - до пожара ещё далеко, но смрад отвратительнейший, даже присыпка из соли не помогает - я уже не боялся огня, теперь нужно было всерьёз беспокоиться о том - не помереть бы от удушья.

Мои руки были иссечены порезами, когда я успел упасть на битое стекло? Или таящийся во мне садист добрался до ножа? Внутри каждого есть скрытая жестокость, некоторые её не скрывают, некоторые к ней терпимы, некоторые настолько боятся разобраться в себе, что отрицают, высмеивают и порицают её... Что же, их право. А я знаю, что любой прохожий - это пистолет, который только и ждёт, когда кто-нибудь спустит курок - надавить посильнее и выстрелит...

***

Виктор открыл глаза.

- Я проснулся.
- Уже? Прошло... Сорок три минуты.
- У меня бессонница. Я поэтому к тебе и обратился. При бессоннице люди долго и не спят, на то она и бессонница.
- Ладно-ладно. Как вы думаете, в чём причина вашей бессонницы?
Виктор опускает на молодого человека, сидящего рядом с кушеткой, тяжёлый взгляд.
- Если бы я знал - в чём её причина - я бы к тебе не обратился. Ты тут врач или я, кто диагноз-то ставить должен?
- Виктор Игоревич, я полгода назад поступил на психолога - я говорил вам, что я не специализированный врач, я вообще не врач, я о таких сеансах больше знаю из кино, чем из занятий.
- Ну хоть на что-то ты годишься?
- Вам что-нибудь снилось? Какие-то особенно яркие образы встречались? Может что-то из прошлого? Со стороны вы очень крепко спали эти сорок минут, я даже не сразу понял, что вы проснулись. Что вас разбудило?

Виктор закрыл глаза, начал массировать виски, попытался смочить слюной пересохшие губы, проведя по ним языком. Всё тщетно.

- Может что-то и было, слова, я помню свой голос, он словно что-то рассказывал... Но я не помню что. По-моему какую-то околесицу.
- А интонация? Голос кричал, шептал, был ласков?
- Ммм... Точно не скажу, но, мне кажется, он был спокойный, словно читал с бумаги, сухой, без излишних эмоций, но, в то же время, проникновенный, я не отвлекался и вслушивался в каждое слово.
- Плохо вслушивались...
- Не хохми мне тут! Я тебе почти душу, сопляку, изливаю, где твой профессионализм?
- Я уже говорил, что до профессии мне далеко - одна сданная сессия не делает из меня специалиста в механизмах чужого сознания.
- Твоя мама мне говорила, что ты с пяти лет мечтал этим заниматься - неужто за все годы своих мечтаний ты не подумал о саморазвитии? Книжек не почитал? Раз уж эта тема тебя увлекает, то мог бы подготовиться и получше.
- Слушайте, вы мне даже не платите, так и не требуйте чего-то сверхординарного. Хотите диагноз? Идите и обратитесь к опытному врачу, у которого диплом есть.
- Я не доверяю чужим людям.
- А я не собираюсь помогать без должной подготовки и с таким отношением. Я едва ли способен вам помочь, честно, если вам даже снотворное не помогает, то случай более чем серьёзный, его нельзя запускать. Вы мне жаловались на мигрени - они будут чаще, они будут дольше, они будут сильнее, если не предпринять меры. Постарайтесь сосредоточиться, запоминайте хоть отрывки из снов. Слышите свой голос? Значит проблема именно в вас, что-то вас тяготит, что ваш собственный разум подаёт вам сигналы - поройтесь в прошлом, на всё должны быть причины.
- Вот так бы сразу! Дельный совет, у специалиста я бы за такой выложил тысяч семь и он бы скармливал мне это на протяжении десяти сеансов.
- Зря вы так. Я порю чушь, отсебятину, а человек знающий назначил бы вам и таблетки нужные...
- Не хочу употреблять химию
- ...И терапию индивидуальную...
- Поставленную на конвейер, кормит простофиль враньём о персональном подходе
- ... И до корня проблемы бы докопался быстро. Ваш скепсис не обоснован. Что за поголовное неверие во врачей?
- А ты поживи с моё и поймёшь - почему я этим шарлатанам с подкрашенной водой в склянках и гроша не выложу.
- То есть бабушка-знахарка с сушёными травками и отварами из чёрт знает какого подножного корма - это лучше? Виктор Игоревич! Медицина уже перешагнула этот этап. Не верьте в ту чушь, что говорят о вреде современных лекарств.
- Тем не менее снотворное за полторы тысячи не помогает, сколько ложек не разводи на стакан воды. Всё бес толку - час-другой поворочаюсь и встану. Химия всё это, народу байду впаривают, а он, как ты вот, доверчивый, скупает.

Николай только махнул рукой - что спорить с сорокалетним мужиком? Типичный трусливый консерватор, хохрится своим опытом, а на деле не зги не видит из-за своего необоснованного неверия.

- Всё, я больше с вами спорить не буду. У меня вообще каникулы, я не для того с экзаменами мучился, чтобы вам тут элементарные вещи вталдычивать. Не верите в современную медицину? Флаг в руки, вот и идите к бабкам-травницам-гадалкам за помощью, только вы себя же уродуете - сколько вы часов спали за последнюю неделю? Никакой организм не выдержит такого форсированного режима, галлюцинации уже были?

Виктор промолчал. Николай вышел из комнаты, а потом и из дома. Виктор перевернулся на бок и попытался задремать. Всё тщетно. Всё тело стало проводником сердечного пульса и вздрагивало после каждого его удара, словно неведомый зверь жаждал вырваться из чрева.

***

... Я проживаю грешно-праведную жизнь и я не могу признаться, что стыдиться нечего. Такой как все я спускаю на тормозах слишком тормошащие меня за ворот проблемы - пусть груз ответственности катится в другую сторону, ведь если принимать близко к сердцу каждое зло, то добра внутри не останется и сердце разобьётся без любви.

Мне больно, нож впился в спину, прямо под лопатку - мне не достать, кровь пропитала ткань, боль пропитала разум. Я пропитал свои слова желчью, но это не помогло справиться с этим заточенным железным клинком в моём затухающем теле...

***

Виктор открыл глаза.

- Я проснулся.
- Семьдесят минут ровно - лучше, чем в прошлый раз, но всё равно не дело. Вы так и не обратились к врачу?
- Мне кажется, что мы ещё тогда выяснили моё к ним отношение, ты же...
- Всё, всё, всё! Понял, не трогаем эту тему. Но от себя добавлю - в свои сорок вы глупы на десять. Ей Богу, как карапуз стоматолога боитесь простого психотерапевта...
- Ты мне помогать должен, а не оскорблять, малец.
- Я вам вообще ничего не должен. Что я тут делаю? И что вы сказали маме? Я ничего не смог противопоставить её ультиматуму: "Или помогай Виктору Игоревичу или вам с Джеком никакой дачи."
- Это моё с твоей мамой дело, Коля, давай уже делом займёмся.
- Какого чёрта в вашем с мамой деле жертвой оказываюсь я?
Виктор не ответил и продолжал молчать под выжидающим взглядом Николая. Николай не выдержал первым.
- Вы шантажируете меня и ждёте усердия в помощи?
- Тысяча за сеанс - устроит?
- Тысяча за час?
- За сеанс.
- И сколько же, по вашему, длится сеанс.
- Столько, сколько надо...
- Запрёте меня здесь на сутки с вашей прогрессирующей вредностью? Но будто у меня есть выбор... Чёрт с вами, забыли, Тысяча за сеанс так тысяча за сеанс. Что вам сейчас снилось? Вы послушались моего совета? Постарались сосредоточиться, хоть что-то запомнить, акцентировать внимание?
- Я попытался. Ничего не вышло. Но помимо слов была... Боль, словно меня ранили.
- Как ранили? Душевно, физически? Вы были подавлены, рыдали или в вас выстрелили, порезали, ударили, обожгли?
- Я же сказал - ничего не вышло. Всё в тумане, пытаюсь вспомнить, но чем ближе подбираюсь, тем дальше меня потом отбрасывает. Просто ранили, физически, это была физическая боль и не спрашивай - где - этого тоже сказать не смогу.
- Ну и вот как вы предлагаете мне работать? Ничего не помните, ничего не знаете - признайтесь - вы не стараетесь! Со мной душу отводите, а только я ногу за порог, так все мои указания из головы выметаете. Если вы хотите хоть какого-то эффекта от нашего совместного времяпровождения, хоть вот малюсенькой пользы, то слушайтесь меня.
- Как я могу тебя слушаться? Ты мне сам говорил, что ты не врач.
- И...И... И это ваше оправдание? Вы же меня просите, даже нет, заставляете помогать, а потом обвиняете в том, что я на это не гожусь?! Что за бред?!

Николай видит в Викторе взрослого идиота, которому неведома логика и от осознания этого шумно, чтобы Виктор слышал, разочарованно выдыхает. Виктор выставил, в ответ, вперёд руки, как будто пытаясь подтолкнуть воздух, таким способом стараясь примирить себя и молодого человека.

- Стоп, стоп, стоп! Остынь, я пошутил. Я честно стараюсь, буду стараться лучше, я больше всех заинтересован в излечении. Давай вот лучше узнаем, ну, не знаю... Например, я не говорю во сне?

Николай успокаивается - он хотел уйти, но уговор с матерью держит его здесь. Он сел обратно на стул и вернул голосу интонацию невозмутимого врача. По крайней мере такой он её слышит в кино.

- Если храп считать за разговоры...
- Я не храплю.
- Храпите.

Николай, наконец, нашёл в чём можно хоть немного уязвить непоколебимого уверенного в себе и от этого невыносимого Виктора.

- Не храплю.

Виктор не думает уступать в споре, хотя его отрицание звучит лениво, но это от состояния полусна. Жажда сна и его непоправимый дефицит превращают голову в колокол с забившейся в него рикошетящей пулей.

- Храпите-храпите, не спорьте, я тут сидел, всё слышал.
- Я никогда раньше не храпел.
- Ну, вы не так громко это делали, чтобы кто-то жаловался, а может и в ваших словах есть правда. Как давно вы уже проблемы со сном испытываете?
- Две с половиной недели, плюс-минус сутки.
- Может быть это сказалось и на храпе. Но пока не будем обращать на такие мелочи внимание. И в этом сне был голос? Всё такая же интонация?
- Да.
- Точно?
- Вот в этом-то я как раз уверен. Ты же просил бдительность проявить - я проявил, как мог.

Николай заёрзал на стуле, потом встал и достал из кармана вибрирующий телефон.

- Мама звонит, погодите.

Мальчик вышел в другую комнату, Виктор закрыл глаза, веки тяжёлые, двигать ими уже больно, неприятно, в зеркало смотреть тоже страшно. Николая не было долго, по меркам телефонного разговора, около двадцати минут, Виктор не считал, но пытался, просто на семнадцатой сбился, отвлёкся на промелькнувший где-то в стороне, в углу комнаты, иллюзорный образ - вот они, галлюцинации. Вернулся Николай в недобром расположении духа.

- Там дома... Проблемы в общем. Я к вам завтра постараюсь прийти.
- У меня смена завтра.
- Ну, послезавтра.
- Вторая смена.
- Позвоните тогда матери, она передаст - когда вы свободны. Сориентируемся короче, мне пора.
- А что случилось-то?
- Джордж умер.

***

...Продираясь сквозь терновник отчаянно понимаешь, что отчаянно не понимаешь - зачем продираешься сквозь терновник. Задаёшься вопросом о истинных мотивах своих поступков, пытаясь отыскать в пьяной импровизации логику. Наушники, уцепившись за ветку с тянущимися к тебе шипами, предательски вылетают из паза и обнажают закутанную в меха укрытую от любопытствующих глаз и лишних ушей душу

В скверную погоду ветер раскачивает подвешенный на проводах фонарь отправляя в бешеную прогулку пятно излучаемого им света. Мечущийся из стороны в сторону луч бьёт прямо в глаза и я стыдливо прикрываю их, не в силах выдержать ослепляющий напор. Я помню - как отправить машину в управляемый занос, но забыл - как играть в жмурки...

***

Виктор открыл глаза.

- Я проснулся.

Николай для себя отметил, что спал Виктор почти два часа - это был заметный прогресс со времени их первой встречи. Но озвучивать результаты не стал.

- Может тебе ещё нужно время? На этот раз я тебя не заставляю.

Виктор присел на кушетке и попытался дотянутся до Николая, чтобы ободрительно похлопать того по плечу, но не дотягивается. Это выглядит нелепо, Николай одёргивает плечо в сторону.

- Я не так хорошо знал Джека, но он был славный, так радовался, когда я к вам приходил. А я приходил нечасто. Он всем так радовался?
- Когда вы последний раз были у нас в гостях Джек был ещё щенком, конечно он тогда всем радовался. Глупая маленькая собака. Вырос и умнее не стал. Хм... Не думал о том, что вы с ним в этом похожи.
- Сколько ему было?
- В марте должно было исполниться шесть лет.
- Старый пёс. Это на собачьи мерки сколько? Лет шестьдесят?
- Сорок. Всего сорок, прямо как вам, Виктор Игоревич.
- Мне очень жаль твоего пса, но, пожалуйста, не сравнивай меня с ныне почившими, я жить собираюсь хотя бы до семидесяти.
- С вашей-то верой в мир без таблеток и микстур? Молитесь, чтобы до пятидесяти дотянуть. Или до сорок одного. Сколько уже прошло дней?
- Восемнадцать...
- Верно, восемнадцать, я тоже считал. И сколько часов за эти восемнадцать дней вы спали?
- Пятнадцать.
- Пятнадцать! Именно! Да этого мало на двое суток, а вы третью неделю так держитесь. Равновесие не теряли? Чувство реальности? Не советую вам выходить из дому - вы можете запросто сделать шаг, а на следующий выключится. Мы с мамой приняли решение - я поживу у вас, и это не обсуждается, вот это уже мой ультиматум. Ухаживать или прислуживать не стану - и не надейтесь, но буду приглядывать, хоть скорую вызову.
- Твоя идея?
- Мамина.
- Так и думал. Она у тебя такая - всех под крыло берёт, всех бережёт. Вот помню ты ещё совсем карапуз был, не то что под стол - под стул пешком ходил, да и какое ходил?! Ползал, лбом помечая каждый угол. Так она тогда в школе у учительницы физкультуры за импортную косметику, вот уж и не помню какую, выцыганила два спортивных мата, вспорола и поролоном каждый угол приклеила, чтобы ты, резвая козявка, разум по полу не расплескал.
- Вы мне это уже говорили. Вы это постоянно говорите, когда выпьете.
- А я сейчас пьяный...
- Вы пили?!
- Какое там? Зачем?? Не поспи с моё и поймёшь - никакая выпивка не нужна, чтобы развезло в зюзю. Ты говорил о потере чувства реальности? Да я едва ли способен на пульте нужный канал выбрать.
- А сны? Что-то новое было? Может на этот раз удалось запомнить?
- Да. Почти. Ты не помнишь - как дети играют в жмурки? Простецкая вещь, а совсем из головы вылетела, всё вспоминаю тот средненький отечественный боевик, а игру - хоть ты убей - не помню.
- Играют компанией. Одному завязывают глаза и он ловит остальных. Прятки вслепую.
- Но... Но как можно в неё выиграть? Это же так просто - прыгать в стороны от слепого.
- Помещение выбирают не такое просторное, я и сам уже не помню - в детстве играл - нравилось и ловил и меня ловили... Виктор Игоревич - это совсем не то, о чём я вас просил. Это никак не поможет. Давайте уже попробуем добиться хоть какого-то эффекта. Виктор Игоревич? Виктор Игоревич, вы меня слышите?
Виктор закрыл глаза.
- Виктор Игоревич?!
- Да не ори ты! Жив ещё. Я пытаюсь вспомнить...
- Вашу ж... Тьфу! Я за чаем.
- Мне не надо.

Николай вернулся с кружкой чая. Виктор уцепился за мысль и немедленно озвучил, пока та не сорвалась с крючка.

- От стыда рискуя загореться... Не могу признать, что стыдиться нечего... Луч бьёт прямо в глаза и я стыдливо прикрываю их... Стыд, Коля, стыд, вот что общее было во всех снах, во всех словах. Я вспомнил. Крутилось на языке, но никак не мог додумать до конца.
- Вы сами себя пристыжаете?
- Нет, я привёл тебе цитаты. Я словно... Напоминаю, да, разные контексты, но одно слово, чего я должен стыдиться? Мы на верном пути?
- Да, Виктор Игоревич! Ну, наконец-то! Результатов ещё нет, но всё равно очень хорошо, что вы смогли вспомнить, теперь мы знаем - в каком направлении копать.

Виктор открыл глаза, ловя зрачками пылинки берущие старт со своей взлётно-падательной полосы на потолке.

- Как это нет результата? А это что?
- Это лишь маленький шаг на пути к вашему выздоровлению. Мы узнали общею область проблемы, но ведь не решили её, спите вы всё так же плохо.

Николай водил взглядом по комнате, пока не наткнулся на кружку чая, холодная поверхность которого покрылась плёночкой. Допивать не хотелось - потом отнесёт на кухню, выльет.

- А откуда ты знаешь? Я... Знаешь, я прямо сейчас попробую покемарить, ты пока отдохни или подумай - чего может стыдиться твой несчастный крёстный. Тебе мама-то, уж точно, обо мне чего только не говорила. Я прав?
- Правы-правы. Я подумаю. Добрых снов.
- Да к чёрту мне сны, мне бы просто выспаться, а то если моё тело - мешок с песком, то песок почти весь просыпался, как назад-то собрать?
- Что?

Но Виктор уже не реагировал - не заснул, но пытался и мешать, как подсказало чутьё Николая, не стоило. Он захватил кружку и оккупировал кухню до времени, пока сигналом к отступлению не послужит уже такой знакомый возглас: "Я проснулся".

***

Продолжение следует(?)