Авария

Юра с трудом поднялся, осторожно стал разминаться. В спине что-то хрустнуло, потом боль отпустила, и он снова лёг.
- Эх, спина моя, спина…
Сон пропал. В который раз подумал:
- Старость -  поганая штука, то одно тебе, то другое. То дыхалки не хватает, то, стыдно сказать – геморрой, то руки ноют, то вот спина не даёт покоя. А какой сильный и выносливый был!
И всплыли в памяти события давно минувших дней.
            Авария случилась на Чулымской подстанции. Вышел из строя один из автотрансформаторов 220 киловольт. Как назло, в лютый тридцатиградусный мороз.
 На аварию вызвали самых опытных рабочих – его и Тайдонова.
 Ехали в служебной машине. Вместе с ними -  старший мастер Филатов. Поеживались, в брезентовом  кузове было холодно. 
Тайдонов, худощавый подвижный, как всегда балагурил, травил анекдоты, Филатов тоже рассказал пару, Юра вежливо улыбался, даже когда было не смешно.
На подстанции суетились люди – заведующий и работники лаборатории, определявшие причину аварии. Работники маслохозяйства уже закончили скачивать трансформаторное масло из бака трансформатора. Он  похож был на ископаемое, с огромными рогами-изоляторами и выглядел устрашающе на фоне белого снега. А фигурки суетившихся рядом людей казались маленькими. 
  Заведующий лабораторией изложил предполагаемую причину аварии. Устранить повреждение необходимо в кратчайший срок, так как второй автотрансформатор работает в режиме перегрузки. И если что-то случится ещё и с ним, то весь город окажется  без тепла и света.
           Поднялись на корпус, открыли люк, располагавшийся с края овальной формы крыши. Спускались внутрь по очереди -  Гребёнкин, Тайдонов и последним – Филатов.
Удушливо пахло трансформаторным маслом. Было очень тесно. В чреве бака
 размещались три огромные круглые катушки – фазы. Между корпусом и катушками расстояние было недостаточным, чтобы пробраться к средней катушке, где  в промежутке   располагался переключатель. Там то и случилось короткое замыкание. Юра попытался протиснуться.
- Нет, не пролезть, - попробую снизу.
На дне бака оставалось масло, а всё пространство между дном и низом катушек позволяло пробраться ползком и только боком.
 В фуфайке – никак, пришлось её снять. Тайдонов проскользнул легче, так как был более щуплым. Филатов топтался, не решаясь повторить их манёвр.
Холод охватил сразу, внутри бака казалось гораздо холоднее. Масло затекло в обувь.
     Определили объём повреждений,  выползли, взяли необходимые инструменты и вновь заползли таким же образом. Стали работать. Голыми руками. Железо буквально кусалось. Руки то и дело  белели и коченели. Засовывали их под мышки, отогревали и снова работали. Обрезали сгоревшие детали, зачищали, клепали наконечники. Кое-как разместившись, работали вдвоём, помогая друг другу.
 Филатов всё-таки решил посмотреть, как там что. Но ложиться в масло не захотел. Снял куртку, стал протискиваться в щель между катушкой и корпусом.
- Да что ты, не пролезешь, - сказал Тайдонов.
Но Филатов продолжал протискиваться, шумно выдыхал воздух, чтоб уменьшить собственный объём.
И вдруг стал издавать какие-то хриплые звуки.
- Ты что? Застрял?
Филатов говорить не мог, он не мог вдохнуть воздух, не мог шевельнуться. Казалось, что трансформатор, как настоящее чудовище, заглотил его и не отпускает. Холод сковал, Филатов почувствовал, что погибает.
- Константиныч, успокойся, - Юра попытался достать его рукой, - всё нормально, не двигайся, дыши тихонько. Давай назад.
 Голос Юры привёл Филатова в чувство, он коротко, надсадно всхлипнул .
Кое-как дотянувшись, Юра изо всей силы толкнул его в плечо. Тот сдвинулся чуть-чуть.
- Ну вот, теперь потихоньку к выходу протискивайся.
Говорил Юра спокойно и уверенно. Филатов перестал судорожно дёргаться, задышал и постепенно выбрался из ловушки. Потом поспешно вылез наружу, и больше уже внутрь не забирался.
Сначала работали через каждые полчаса. Почувствовав, что совсем замерзают, выползали, бросались в служебное помещение, отогревались. Потом снова погружались в недра бака, ползли в масле, продолжали работу.
Потом уже не выдерживали более пятнадцати минут, грелись опять. Под конец  стало   казаться, что сил спуститься в бак больше нет. Холод казался космическим, ныли руки. То ли от холода, то ли от напряжения, дрожала каждая клеточка тела.
               Наконец, закончили работу, осмотрелись не оставили чего-нибудь и выбрались наружу.
    Сняли всё, переоделись. Разомлели в тепле. Руки были как ошпаренные - распухшие, красные.
А Тайдонов уже начинал говорить, посмеивался:
- Ну, как, Константинович, пришёл в себя?
        За ночь Юра вспоминал многие события, прошлое всплывало и прокручивалось в памяти. Иногда он морщился, как будто ощущая  страшный холод, а то улыбался, вспоминая курьёзы, случавшиеся  в его трудовой практике. С грустью констатировал:   
-  Давно уже нет в живых Филатова. А Тайдонов, умелец, которого, как и Юру, называли «мастер -  золотые руки» погиб. После работы студенты, проходившие практику под его руководством, отметили с ним окончание практики, проводили до подъезда дома. А наутро Тайдонова нашли мёртвым совсем в другом подъезде.
 И зачем он покинул Хакассию, о которой так любил вспоминать?  Горы  Западных Саян, стремительную реку Абакан, тайгу. Рыбалку и охоту. Оторвался от своих  корней. Зачем?
Вспомнил Юра, как приехавший на похороны старик, отец Тайдонова,  разжёг маленький костерок на его могиле и шептал что-то, покачиваясь. Может быть, задавал ему эти же вопросы.
Сна не было. Юра думал:
- И правда, почему не сидится людям там, где они  родились? Что манит их куда-то, чётко не осознавая конечной цели стремления? И почему они застревают где-то и живут там с чувством тоски по Родине, не возвращаясь обратно?!
И моё детство прошло на Алтае, в его лесостепной зоне. И до сих пор снятся  солёные озёра, горьковатый полынный воздух степей.
Не по своей воле я оказался здесь, в Новосибирске. Мальчишкой проводила мать во время войны к родне «выживать». Так всю жизнь и выживал.  Терял силы, здоровье, работал через «не могу». Трудового стажа пятьдесят пять лет.
 В награду получил пару медалей и орден.  И за всю свою жизнь износил всего три костюма. Все больше носил рабочую робу.
А теперь другие времена. И оборудование другое, более совершенное. И отношения совсем другие, и другие ценности.
Юра, наконец, начинал дремать, продолжая уже во сне видеть и переживать своё прошлое, по временам всхлипывая, а иногда и посмеиваясь. Потому что и  в его долгой жизни светлыми маячками сияли чудесные мгновения жизни, –  любовь,  рождение детей, охота и рыбалка в молодые годы и путешествие по таёжным рекам томской области, которое случилось когда-то в отпуске.  Встречи с хорошими людьми и  многое другое.
 Наутро он  начинал рассказывать жене свои сны-были, но она отмахивалась:
- Да знаю  уже я все эти истории, сколько можно их рассказывать?