Глава 2
Утром зашла медсестра и сообщила, что меня сегодня выписывают. Я не скрывая радости, тут же «набрала» Марине. Она пришла встречать меня с красными герберами. Уходя за ворота больницы, я помахала красными цветами улыбчивому розовощёкому охраннику.
Когда мы зашли в квартиру Марины, я даже ахнула от неожиданности. Стол был красиво сервирован, стояли свечи и цветы. В воздухе витал ванильно-коричный аромат.
- Маринка, какая же ты молодец! - с нескрываемым восторгом я накинулась на подругу, не давая ей снять пальто, расцеловала в холодные от мороза щёки.
- Ладно, ладно, - отмахивалась смущенно Марина, - вот решила вспомнить свои кулинарные навыки. Давно не готовила, не для кого было.
Я с благодарностью смотрела в её святящиеся тёплой грустью глаза.
Мы сели за стол. Марина открыла шампанское.
- Ну, за возвращение!
- За возвращение! – и мы звякнули хрусталём.
Приятная теплота разлилась по телу: я не пила алкоголь уже очень давно. И от двух бокалов опьянела.
- Какая вкуснотища, - хвалила я Маринкин экзотически салат с ананасами.
- Ешь, ешь, а то от больничной каши по утрам небось уже тошнит.
- Ой, не вспоминай про больницу, - я нахмурилась, - давай лучше включим музыку.
Из динамиков полились странные, но мелодичные звуки.
- Это же «Deep Forest», - воскликнула я. Мне эта группа тоже нравится. Мы слушали эту музыку, когда начали встречаться с будущим мужем
- Стоп, стоп, стоп, - Марина подошла и закрыла мне рот ладошкой, - давай не будем вспоминать сейчас бывших мужей, любовников, друзей, подруг.
-Давай, - прошептала я и поцеловала в ладошку, закрывающую мой рот.
Мы стали вспоминать детство. За разговорами мы не заметили, как начало темнеть.
- А давай потанцуем? - предложила я.
Марина прибавила звук и мы стали танцевать с бокалами шампанского в руках. От удовольствия я даже закрыла глаза и двигалась, сливаясь с музыкальными аккордами. Потом повалилась на Маринкину кровать. Она тихонько легла рядом.
- Слушай, Марин, а что ты собираешься делать?
- Пойду устраиваться на работу.
- А, может тебе уехать отдохнуть? Ты давно была на море?
- О, даже не помню… С родителями, в детстве.
- Давай завтра пойдём и возьмём тебе путёвку в Турцию, например, или Египет.
- Ага, а может в Амстердам?
- Почему в Амстердам?
- Там разрешены однополые браки.
- А, вон ты про что! Тогда можно и в Амстердам.
- Деньги у меня есть - скопила. А ты что делать будешь?
- Я вернусь на радио - соскучилась по работе. - Только нужно придумать что-то с диагнозом. Я же не могу прийти на работу со справкой о том, что проходила лечение в психиатрической больнице.
- Мне кажется, я могу тебе помочь. У меня есть знакомый врач, который за твои деньги напишет тебе в справке, всё что захочешь, хоть длительная диарея с рецидивом, - и Марина рассмеялась
- Очень хорошая шутка, - пыталась я обидеться, но у меня не получилось и я тоже прыснула.
Потом мы ещё долго лежали. Марина нежно гладила мои волосы.
- Я хочу тебя поцеловать, можно? - сказала Марина, продолжая смотреть в потолок
Я ничего не ответила, а только повернулась к ней и накрыла её рот своими губами. Поцелуй был долгим и нежным.
- Хочешь, оставайся у меня, я не буду приставать, обещаю.
- Останусь, - я тихо улыбнулась в темноте, блики от горящих свечей играли на лице подруги.
Марина сменила диск на Земфиру. Она вернулась уже в шортах и короткой майке и положила передо мной подобный комплект. Я с удивлением взглянула на неё.
- Как давно ты не спала голой?
- Столько же, сколько не была на море, - и в голосе Марины послышалась насмешка.
- Я хочу спать обнажённой, - безапелляционно заявила я и стала снимать джинсы.
Марина всё это время вопросительно смотрела на меня, а потом быстро скинула майку и шорты и мы нырнули с ней под уютное тёплое одеяло.
- Свечи нужно потушить, - вспомнила я, - а то сгорим раньше времени, так и не начав жить по-новому. С этими словами я выскочила из кровати и задула все свечи. Теперь только свет фонаря из окна освещал кровать. Я устроилась на плече у Марины и незаметно для себя уснула.
Проснулась от запаха яичницы с беконом - Маринка колдовала на кухне.
- Проснулась, соня? – сказала она, обернувшись и увидев меня зевающую в дверях.
- Ага. Такое ощущение, что закрыла глаза, открыла и уже утро.
- Умывайся, сейчас завтракать будем.
Мы допивали кофе, когда Марина сказала:
- Помнишь о наших грандиозных планах?
- Про море?
- Нет, про Амстердам.
- Я думала, ты пошутила.
- Вовсе нет. А что? Работы нет, мужа нет, есть свобода и деньги.
- Тогда в турагентство пойдём. Начальницу свою бывшую увидишь.
- Я же предупреждала, Наташ, давай не будем про бывших. В городе полно других туроператоров.
- Хорошо, как скажешь, а я думала, тебе доставит удовольствие позлить её, заявившись к ней со мной.
- В твоей голове какой-то детский романтизм, Наташа, а вроде моя ровесница, у меня всегда такое ощущение, что ты моя младшая сестра.
- У меня тоже, Мариш.
- Но сначала к моему знакомому врачу, я ему уже звонила, так что проблем не будет. У тебя деньги есть?
- Да, немного.
- Значит сначала за справкой и диарее, а потом в турагентство за Амстердамом!
- Отличный план!
Со справкой действительно проблем не было, улыбчивый Маринкин знакомый написал, что я лежала в больнице по поводу удаления аппендицита и поставил все необходимые штампы. В турагентстве предложили отличную по цене «горящую» путёвку. Довольные мы вернулись к Маринке домой. Самолёт должен вылетать в ночь. Мы взяли вина. Сидели на кухне, пили и разговаривали. Маринка ещё попутно собирала сумку, бездумно бросая в неё нелепые, скорее всего, ненужные ей в Амстердаме, вещи. Я была рада за неё, но с тоской думала о том, что мне придётся возвращаться в сою холодную враждебную квартиру. Успокаивало одно, что завтра я пойду на свою любимую работу и времени думать о плохом и тосковать по Маринке у меня не будет.
Вызвали такси и поехали в аэропорт. Вот объявили её рейс. Маринка двинулась к турникету, я было за ней. Она остановила меня.
- Всё пока. Долгие проводы – лишние слёзы, - как тогда в больнице сказала она и быстро скрылась за дверьми.
Я ещё долго стояла в здание аэропорта, представляя, как самолёт поднимает мою Маринку высоко к облакам и, возможно, несёт её на своих сильных крыльях к её Мечте. А какая, кстати, у Маринки мечта, вдруг задумалась я. Наверное, она хочет, наконец, стать самой собой, влюбиться и любить и не от кого не скрывать свою нетрадиционную ориентацию. Может, в городе свободы Марина встретит свою любовь…
Я вызвала такси, через несколько минут была дома. Я не стала вызывать лифт и поднималась на 8 этаж пешком, с каждой ступенькой вверх мне хотелось опрометью побежать опять вниз. Я не хотела идти в свою квартиру. С ней у меня были связаны только плохие воспоминания. Постояв в пролёте между пятым и шестым этажом, я застучала каблуками по лестнице вниз. Зашла в ближайший магазин купила вина и стала снова взбираться на восьмой этаж. Приятная ноша грела душу. Я знала, что алкоголь поможет мне скрасить чувство тоски и страха. Открыла дверь, вошла, включила свет и телевизор. В комнате всё было ровно так, как я оставила, уходя в больницу. Только запах нежилого помещения был такой, как будто здесь не месяц, а уже год никто не жил. Я откупорила бутылку и стала пить из горла, тупо уставившись в телек. Часы показывали три ночи. Я почувствовав, как приятный хмель распространяется по моему телу, как от него теплеют ноги и руки и приятно тяжелеет голова. Я быстро «добила» бутылку и, укрывшись пледом, уснула прямо на диване не снимая одежды. Утром приняла душ, накрасилась, оделась, отправилась на работу.
Коллеги были искренне рады меня видеть. Первый после долго перерыва радиоэфир давался с трудом, у меня не ворочался язык, и я ошибалась чуть ли не в каждом слове. Звукач по-доброму матерился, «вырезая» ошибки из новостного выпуска.
Вечером дома первым делом проверила почту. Писем от Марины не было. Неужели ещё не долетела, или ей не до меня? Я отправила смс, она тут же ответила, что всё нормально и обещала перезвонить. Я перестирала все вещи, а многие просто выкинула. Сгребла в охапку все фотоальбомы и вышла во двор. С какой-то нежной тоской смотрела, как сгорает за считанные секунды моё прошлое в фотографиях. Здравствуй настоящее – вслух произнесла я, когда от горы альбомов осталась горстка пепла. Впереди снова ночь. Тоска подступала. Я опять направилась в магазин – несколько бутылок пива не помешают, подумала я и прихватила ещё на всякий случай пачку сигарет. Дома включила телек, сделала большой глоток из бутылки и подумала, а не завести ли кошку? Я чувствовала, как одиночество давит меня, как оно впитывается под кожу. Даже в больнице было лучше, и я заулыбалась, вспоминая «крысу» с её дебильными тестами. А Маринка не звонит, не пишет. Разве, ей там до меня… Если бы я была в Амстердаме… Но я в Саранске, в одинокой своей квартире, одна. Какое же это поганое слово «одна»! Я опять присосалась к бутылке. Щёлкнула зажигалкой, выпустила струйку дыма. Проверила почту – писем нет. Стала пить и размышлять о своём будущем. Влюбляться в мужчин нельзя, в душе пустота. Постепенно я напивалась. Но можно же заводить отношения, не позволяя им углубляться, - пьяно размышляла я, - так можно убить пустоту внутри. С этой мыслью я уснула.
Сон 4.
Я иду по осеннему лесу, стелется густой туман, сучья цепляются за мои одежды, но я продолжаю идти вперёд с трудом пробираясь через чащобу, оставляя на колючих кустарниках кусочки своей одежды. Потом лес начинает редеть, туман рассеивается, и перед собой я вижу прекрасное поле с нежно зелёными, молодыми ростками пшеницы. Ярко светит солнце. В середине поля – дверь. Меня это нисколько не смущает, я открываю её и попадаю в кабинет доктора Зайцева. О, чёрт, опять эта больница, - думаю про себя. За столом на привычном месте сидит, нет, не Зайцев, а мой красавчик и сурово смотрит на меня
- Выздоровела, говоришь, избавилась от депрессии, обманула врачей, да, Наталья?
Я пристыженно смотрю на носки своих ободранных туфель.
- А чего Вы возмущаетесь? Сами же, понимаете, что психиатрия - это самая субъективная сфера в медицине.
- Согласен. Но не переводите разговор. Вы снова пьёте, чтобы отодвинуть подальше «лицо» депрессии и утопить в алкоголе мысли о самоубийстве так?
- Допустим, так. Но зачем Вам учить меня как жить правильно?
- Потому что это больше никому не нужно. Ты никому кроме меня не нужна! Всем плевать и можешь сколько угодно обманывать себя, но меня не обманешь. Я всё знаю о твоих страхах и планах избавления от них.
- Да ну?
- Ну, да. Я не собираюсь доказывать Вам свою правоту – и он поправил прядь волос, упавшую на глаза, - значит надумали мстить глупо по-женски, использовать мужиков, как они использовали Вас, да?
- Да. Разве в этом есть хоть толика несправедливости?
- В этом есть тонна тупости!
- Что Вы меня всё время учите и учите, тупой называете, да пошли Вы в жопу! – Я встала, зло хлопнула дверью, удалилась из кабинета. В поле всё также зеленела трава и светило солнце. Мрачный лес куда-то исчез. Пройдя несколько километров по полю, я услышала какой-то приближающийся звон, с каждым шагом он всё усиливался и усиливался. Я проснулась - это звенел будильник.
- Придурок! - вслух зло произнесла я, и собственный голос показался мне чужим, – вздумал меня учить. Лучше бы посоветовал, как спастись от одиночества. Потом на работе я уже забыла красавчика из сна. Вечером наш коллектив дружно пошёл в боулинг. Я тоже присоединилась, не сидеть же опять дома и втихаря напиваться одной. Лучше уж в компании. Мы гоняли шары и пили пиво. Я не заметила, как набралась. Перед глазами двоилось, я уже не могла попасть пальцами в отверстия для шара. Тогда Димка, наш программный директор вызвал такси и отправил меня домой. На следующее утро, когда я пришла на работу, он позвал меня к себе в кабинет.
- Наташ, мне кажется что тебе нужно немного отдохнуть, отвлечься.
- Дим, - осторожно начала я, - я что-то вчера тебе наговорила?
- Кое-что ты рассказывала, и про так называемый аппендицит, но ты не беспокойся всё останется между нами. Именно поэтому я думаю, что тебе нужно отдохнуть. Можешь написать заявление на отпуск прямо с завтрашнего дня.
- Спасибо, Дим, за понимание и поддержку. Мне действительно необходимо сменить обстановку.
Я написала заявление и уже вечером звонила в турагентства подыскивая себе спокойное не очень отдалённое место для отдыха. Забронировала номер в Ессентуках. Горный воздух и спокойствие должны мне пойти на пользу.
Сначала на поезде я добралась до Нижнего Новгорода, а оттуда на самолёте до горного курорта. В отеле меня встретила вежливая администратор, которая проводила в мои шикарные апартаменты. Просторный двухместный номер, кондиционер, плазма на стене... Потом начались - походы по врачам — мне назначили комплекс процедур, направленных на успокоение нервной системы. Я лежала в ваннах с щекочущими попу пузырьками, подставляла спину под мощную струю «душа-шарко» и под умелые сильные руки массажиста. Но вечер был моим, и только моим. Я бродила по заснеженным аллеям санатория, поднимала голову вверх и ловила ртом снежинки, иногда перед тем, как отправиться спать в свой одинокий номер, заходила в уютное кафе, которое также располагалось на территории санатория. Там всегда звучала грустная мелодия, бармен, юноша навскидку лет 26 был похож на ту самую мелодию, которая тихо плыла из динамиков. Его движения были точны и неспешны, он грустно улыбался, обращаясь к посетителям.
Я как обычно заняла место на высоком стуле у стойки бара слева.
- Кофе с коньяком? - на всякий случай уточнил бармен.
Нет, сегодня коньяк с кофе, можно?
Пожалуй, сегодня Вам лучше выпить зелёный чай с лимоном.
С чего это вдруг ты решаешь за меня, что мне лучше?
Пейте уже … - И он поставил передо мной дымящуюся чашку ароматного зелёного чая, как всегда грустно улыбаясь.
Мне было лень спорить с наглым мальчишкой, и я стала пить свой чай, попутно наблюдая за ловкими действиями бармена. Он что-то прозрачное наливал в мерный стаканчик, потом переливал содержимое в красивый фужер, лил сверху тонкой струйкой что-то красное из бутылки, а потом что-то кофейного цвета, причём разноцветные пласты в фужере не смешивались, а как бы укладывались друг на друга, как простынь, потом одеяло и, наконец, плед. «Плед» в фужере был сливочно-белый. В завершении в это безумное сочетание цветов вкладывалась тонкая чёрная коктейльная трубочка с вишенкой посередине. Тонкие женские руки с наманикюренными ногтями нежно брали фужер за «ножку», а алые губы обхватывали чёрную трубочку. Я, с завистью смотрела на девушку, потягивающую свой красивый (и, наверное, вкусный) коктейль и продолжала пить свой уже остывший чай. А потом положила деньги на стойку и тихо ушла.
Уже в номере, лёжа на широкой мягкой постели, я вспоминала бармена, следуя за действиями его рук, а моё воображение в это время рисовало мне картинки эротического характера, где главными участниками были руки того же бармена и я тихо улыбалась своим фантазиям.
Утром опять процедуры, вечером прогулка по территории. Уже по привычке ноги сами несли меня в кафе.
- Привет, Роман. Сделаешь мне коктейль такой разноцветный, как той девушке вчера вечером?
- Я тебе сделаю другой, как другой девушке, - и бармен усмехнувшись посмотрел на меня исподлобья, начал колдовать с бутылками.
- Раз уж ты узнала, как меня зовут, то позволь поинтересоваться твоим именем?
- Наташа.
-Красивое имя, - вот твой коктейль, Наташа.
В кафе в этот день было не многолюдно.
- Ром, тебе нравится твоя работа?
- Пока, да. Я второй год здесь подрабатываю, намереваюсь подкопить денег и свалить отсюда подальше?
- Насколько далеко и зачем?
- Пока не знаю... зачем? чтобы устроить свою жизнь...
- А что сейчас в твоей жизни тебя не устраивает?
- Слишком много вопросов задаёте, мадам, осёк меня на полуслове бармен.
- Ладно, хорошо. Тогда другой вопрос: у тебя есть девушка?
- Тебе это зачем? - Начинал злиться бармен, не показывая виду, всё также чуть улыбаясь краешком губ.
- Просто интересно. У такого красивого парня не может не быть девушки.
- Ты меня бессовестно клеишь, я правильно понял?
- Да.
- Бар закрывается в час. Сегодня закрою пораньше, так как посетителей совсем нет. Прогуляемся?
- Давай.
- Ещё коктейль?
- Нет, чашку кофе, крепкий и без сахара. А завтра тоже работаешь?
- Нет, выходной.
Над горами зависла огромная красная луна, похожая на огненный шар. Мы шли по аллеям санатория и молчали. Я не хотела задавать вопросов, потому что догадывалась, что получу в ответ очередное: «Тебе это зачем?».
- Где твой номер?
- Тебе это зачем? - опередила я Романа. Он лишь усмехнулся в свете фонаря.
- Проводить могу.
- Ладно, пошли.
На ресепшне никого не было, и мы тихо прошли в холл и стали подниматься по лестнице к моему номеру. Вот мой номер и я остановилась напротив двери с цифрой 333.
- Хорошее число. Что не 666? - отпустил дурацкую шутку Рома.
- Ну всё, мне пора к моим фантастическим снам. Они ждут меня.
- Может, познакомишь меня с ними?
- Нет, они только мои.
И я стала поворачивать ключ в замке. Ромка не уходил и всё также стоял за спиной.
- Чего ты ждёшь? Поцелуя на прощанье перед сном? - Я обернулась, нахально взглянув в его карие грустные глаза.
- Да. Ведь это ты хотела меня соблазнить, - парировал он.
- А теперь передумала. Иди уже. Пока.
Он неожиданно навалился на меня, и мы буквально упали в темноту моей комнаты. Дверь оставалась открытой. Он наступал на меня до тех пор, пока я не упёрлась в кровать. Потом повалил на неё, припечатав своим телом и не выпуская моих рук. Его глаза и губы были близко-близко. В комнате было достаточно светло от луны, и я видела безумный блеск его глаз. Я попыталась вывернуться из крепких объятий — бесполезно. Громко дышали, молчали. Всё также, не отводя взгляда, он накрыл мой рот своим. Настойчиво протиснулся вглубь языком. Поцелуй получился сочный, страстный. Но тело моё по-прежнему было напряжено. Рома задрал мою юбку, попутно пытаясь справиться со своим ремнём. На это ушло не более минуты — теперь наши тела разделяло только несколько миллиметров моего сильнейшего напряжения.
- Если ты сейчас вставишь в меня, всё будет и будет хорошо, но это будет один единственный раз, больше ты меня не увидишь. Согласен?
- Есть другие варианты?
- Да. Ты встаёшь, уходишь, а завтра мы с тобой идём гулять в горы.
Роман встал, пытаясь запихнуть вздыбившийся член в трусы. Я поправила юбку.
- До завтра, Наташа, передавай привет своим фантастическим снам. Ушёл, тихо прикрыв за собой дверь.
Я продолжала лежать на кровати, всё ещё ощущая запах недолюбовника.
Проснулась от яркого солнца, которое поселилось на моём лице горячим пятном. Умылась, оделась и отправилась на ежедневные лечебные процедуры. В обеденный перерыв заглянула в кафе. За барной стойкой протирал стаканы какой-то мальчик в ковбойской шляпе. Ромы не было.
- Привет, обратилась я к бармену, а Роман сегодня будет?
- У него выходной, он у себя в номере.
- Вы не могли бы его позвать.
- Да постучите сами, комната № 121.
Я спустилась на первый этаж, не без труда нашла нужную дверь. Минут несколько постояла в нерешительности и, наконец, постучала. Тишина. Я уже собиралась уходить, как дверь открылась. На пороге стоял заспанный и такой милый бармен.
- Доброго ммммм дня. Ты только проснулся? Помнишь про горы?
- Ааааааа горы... Подожди меня, я скоро выйду и стартанём.
Я вышла в холл и стала рассматривать награды, врученные руководству санатория и многочисленные фотографии счастливых отдыхающих. Я с завистью смотрела в их счастливые лица.
- Ну, я готов, - я обернулась позади меня стоял Роман, экипированный по полной программе, куртка-аляска, тёплые штаны, ботинки на толстой подошве.
- Ты уверенна, что джинсы и пуховик по пояс самая подходящая одежда для похода в снежные горы? - с нескрываемым сарказмом сказал Роман.
- Но у меня нет другой одежды, - я посильнее надвинула на голову капюшон.
- Пошли, - и он потащил меня к себе в номер. Там выдал чью-то мужскую куртку, похожую на свою. Огромного размера ботинки, и нелепую красную вязаную шапку. - Одевайся, - скомандовал бармен, - я думаю, мой напарник, не обидится, если ты позаимствуешь его вещи на несколько часов.
Я послушно переоделась.
Мы вышли за территорию и направились в горы. Чем выше мы поднимались тем, тоньше становились тропинки, а воздух свежее и прозрачней, и если бы у него был цвет, синее, нежный белый-белый снег скрипел под ногами.
- Почему ты приехала сюда одна?
- Я люблю быть одна.
- Почему тогда заговорила со мной?
- Забыл? Я же собиралась соблазнить тебя. У меня давно не было мужчины, целых три месяца.
- Ты серьёзно?
- Да.
- И почему тогда отказалась вчера от задуманного?
- Ты охладил мой пыл своим напором. Я не люблю так.
- А как ты любишь?
- Много вопросов задаешь, мальчик.
- Зачем ты делаешь акцент на нашей разнице в возрасте?
- Я просто не хочу отвечать на твой вопрос. Если голову задрать высоко и смотреть на деревья, то они начинают кружиться, кружиться, кружиться...
Я стояла, уперев взгляд в небо и наконец закружилась в этом вальсе с заснеженными вершинами деревьев. Роман обнял меня сзади и теперь мы кружились вместе. Казалось, что мы так простояли целую вечность.
- Давай возвращаться, у меня ещё вечерние процедуры, - прервала я это приятное оцепенение.
Он развернулся ко мне лицом, едва коснулся губами лба и мы пошли, улыбаясь каждый про своё. После процедур, в номере я наслаждалась тишиной и одиночеством - читала книгу, перещёлкивала пультом каналы, тупо зависала в соцсетях, читая дебильные статусы и рассматривая дурацкие картинки. За окном стало совсем темно — идти никуда не хотелось. Я погасила свет, разделась и легла. Уже почти засыпая, я услышала робкий стук в дверь. Я знала, что это был Ромка. Накинула халат, открыла.
- Привет. Точнее доброй ночи. Ещё не спишь?
- Уже не сплю, - сказала я хитро улыбаясь и разглядывая молодого красавца.
- Ты не против виски и ужастика на ночь?, - я заметила, что в одной руке он сжимает бутылку Red Label. У меня фильм на флехе. Любишь ужастики?
- Обожаю. Заходи. Включай. Наливай. Штаны лучше пока не снимать.
- Наташ, ну зачем ты так! Не буду я тебя трахать. Вот клянусь, если не хочешь, не буду.
- А если захочу?
- Где, блин, эта чёртова розетка! - Роман пытался включить «плазму».
Я достала из бара рюмки и разлила по чуть-чуть.
- Ну за знакомство, Наташа?
- Ага, за него, Ром, - улыбнулась и отпила небольшой глоток виски.
- Кстати, сколько тебе лет?
- 23.
- Ты кажешься взрослее своих лет.
- А тебе?
- 37.
- Ты кажешься моложе своих лет, - подражая мне, не сумев скрыть сарказм сказал Роман, и отпил из своего стакана.
- Ну, где твой фильм, бармен, заряжай уже!
- «Пила» 5 часть. Смотрела?
- Нет, мне хватило впечатлений от первой и второй
- Тогда эта тебя тем более впечатлит, и нажал «Play”.
На тёмном фоне появился устрашающий, отвратительный Билли. Кто смотрел «Пилу», знает, что это кукла, появляется во всех сериях, чтобы общаться со своими жертвами и раздавать им невероятные по извращённости правила смертельной игры. Мы уставились в экран. Началось — невероятные загадки, напряжение ожидания и месиво из кровавых внутренностей человечек. Иногда я даже закрывала глаза, а ещё чаще сжимала Ромкину ладонь, спокойно лежащую рядом с моей. Он спокойно смотрел «Пилу», как будто передачу о здоровой и полезной пище. Полтора часа пролетели незаметно. По экрану пошли титры, в бутылке оставалось на донышке.
- Ты по-настоящему боялась? - И Роман добил остатки алкоголя из бутылки.
- Да. У меня всё по-настоящему.
- А ты лицемерно делал вид, что тебе ничуть не противно, - съязвила я.
- Нет. Просто я видел эту серию. Тем более спокойно отношусь к ужастикам. Реальность меня пугает куда больше....
Экран погас и теперь комнату освещал только лунный свет. Я встала и подошла к окну. Роман подошёл ко мне и придавил к подоконнику, руки его при этом были расслаблены, он даже не пытался обнять меня. Я осталась на месте, не пытаясь отстраниться и не приближая его к себе. Потом он опустился на колени и прямо через одежду уткнулся губами в лобок. Я не пошевелилась. Он задрал мою юбку, я почувствовала его горячий язык через кружево трусов. Он буквально штурмовал мою, пытаясь языком раздвинуть половинки губ, невзирая на упругость кружева, наконец, сдвинул трусики в сторону и я почувствовала его горячий проворный язык внутри. Наблюдала за его движениями сверху, боясь пошевелиться.
- Ах, Ромка, как классно ты это делаешь! - выдохнула, и я чуть-чуть расставила ноги.
Он продолжал наворачивать языком круги и зигзаги внутри меня. Положила руки ему на голову и попыталась отстранить. Он отстранился, но с колен не вставал и продолжал уже просто пялиться на мою писю, влажную от его рта и ещё чего-то из меня. Поднялся, прижался всем телом. Я чувствовала, животом, как пульсирует его член. Дотронулась, джинсы в том месте, куда упиралась головка члена были влажными. Стала легонько потирать то место, потом обхватила ствол прям через штаны. Ромка слабо и так трогательно вздохнул и задержал дыхание. Сделав несколько поступательных движений по его члену, убрала руку, посмотрела в глаза.
- Я не хочу, чтобы это было по пьяни. Можешь уйти или остаться у меня, но секса не будет, - сказала я, как строгая мамаша и самой стало противно от своего голоса.
- До завтра, - Роман развернулся молча вышел, тихо прикрыв за собой дверь.
Я сползла по подоконнику на пол и начала неистово тереть свою мокрую щель. Как же меня завёл этот мальчишка! Буквально через несколько секунд я почувствовала накатывающие конвульсии внизу живота. Это было здорово!
Проснулась от настойчивого стука в дверь. Набросила халат на голое тело, открыла. На пороге стоял Роман, свежий, красивый, как будто и не раннее утро. Я флешку у тебя забыл, а на ней нужная информация для бара. Мне она нужна срочно. Я отошла от двери, впуская его, и плюхнулась на кровать. Он уже извлёк её из телека и собирался уходить. На нём были лёгкие льняные белые капри и ярко красная футболка. Мне нестерпимо захотелось немедленно его поцеловать. Я подошла и накрыла его удивлённый рот своим.
- Ты дрочил, признавайся, дрочил у себя в номере, думая обо мне? - шептала я, не отрываясь от нежных мальчишеских губ.
- Нет, нет, нет, нет... я даже не думал о тебе, не обольщайся, - прохрипел он.
- Мне нужно идти, меня ждут...
- Скоро пойдёшь, обещаю, - говорила я, торопливо стягивая с него штаны с трусами вместе.
Опустилась на колени и взяла призывно торчащий, неожиданно большой член в рот. Помогая рукой в режиме нон-стоп надрачивала его ствол, стараясь практически заполучить его в рот целиком.
- Подожди, остановись, - сверху шептал Роман, и тут же, - нет, не останавливайся, ещё быстрее, ещё сильнее, ещё чуть-чуть, о нет я не хочу кончать так сразу!
Ромка поднял меня с колен, лихо развернул к себе спиной и страстно с напором всадил до самого основания. И замер. Потом быстро-быстро, всего несколько движений и я почувствовала, как он выстреливает внутрь меня и вздрагивает так сильно. Сделал глубокий выдох и уткнулся головой в мой затылок. Я почувствовала его мокрые от пота волосы на себе. Медленно отстранилась и член выскользнул из меня. По ногам потекла сперма. Прижалась сильно-сильно и так стояли несколько минут…
- Каким полотенцем можно воспользоваться? - пытаясь перекричать шум льющейся воды, орал мой малолетний любовник.
- Любым. Всё для тебя, - сказала я, улыбаясь, просунув голову в душевую кабину.
Потом он уже натягивал свои белые капри и футболку, а я продолжала любоваться его красивым телом. Он спешно чмокнул меня в губы и направился к выходу.
- Флешку то возьми, - рассмеялась я.
Он убежал по каким то своим важным барменским делам. А я вечером с сумками ожидала такси у ворот санатория, чтобы отправиться в аэропорт, а оттуда - домой. Две недели моего санаторно-курортного лечения завершились. Пора возвращаться к работе.
Уже в поезде под равномерный стук колес, я с нежностью вспоминала про бармена. Я специально не сказала ему о своём отъезде, не хотела сцены прощания и ещё я боялась, что вдруг он начнёт спрашивать телефон или настаивать на дальнейших встречах, хотя для себя отчётливо понимала, что это был всего лишь приятный курортный роман. Так сказать роман с Романом, и я усмехнулась про себя. А ещё я помнила наказ психиатра — не влюбляться, я жутко боялась повторения психических приступов и то, к чему они в итоге меня привели. Всё идёт как надо, - успокаивала я себя, а на душе было почему-то очень тоскливо.
Вернувшись домой, я первым делом проверила почту, писем от Марины так и не было. Я набрала её номер, потому что думала, что к этому времени она должна была уже вернуться, но телефон не отвечал. Я даже заволновалась, но потом отогнала от себя эти мысли и решила выяснить ситуацию с Мариной завтра. Я поеду к ней домой и всё узнаю, - думала я, засыпая.
В обеденный перерыв я поехала к Марине домой. Долго жала на кнопку звонка, но никто не открывал, я приложила ухо к двери — там тишина, тогда позвонила в соседнюю дверь. Открыла неряшливого вида женщина в халате. Я спросила не знает ли она о том, где соседка. Женщина в засаленном фартуке сообщила, что давно уже не видела хозяйку и, кстати, у неё неоплаченные квитанции по коммунальным платежам. Ситуация становилась всё более непонятной.
Придя домой с работы, я снова села за компьютер, и написала Марине очередное, уже пятое по счёту письмо. Огляделась по сторонам. В моей квартире меня всё угнетало, обои в цветочек давили своими воспоминаниями о тяжёлых днях-ночах, проведённых в этих стенах, даже узор дерева на столе напоминал о моих слезах, которые он помнил, когда я сидела и рыдала за ним долгими часами, ковёр помнит нескончаемые истерики, когда я каталась по нему как волчок и завывала. Я решила сделать ремонт. Мне захотелось немедленно начать это делать. И я истерично стала сдирать обои, они не поддавались, тогда я принесла ведро горячей воды и стала поливать им стены. Вскоре я заметила, что стою по щиколотку в воде, запыхавшаяся и вспотевшая. В дверь позвонили.
- Ты нас затапливаешь! Что здесь происходит? - орала соседка, которая прибежала снизу, на её голове нелепо было намотано старое выцветшее полотенце.
- Ой, простите, я сейчас, я тут пролила...
- Пролила?! Сколько нужно пролить, чтобы у нас с потолка капало!
- Простите, я сейчас быстренько всё исправлю, - с этими словами я стала закрывать дверь от взбешённой соседки, она продолжала на лестничной клетке посылать в мой адрес проклятья.
Я же схватила тряпку и стала спешно убирать воду. В квартире стоял запах обойного клея и бумаги, ламинат на полу кое-где вздулся. К тому времени как полы были сухие, я совсем запыхалась. В изнеможении повалилась на кровать и тут же уснула.
Утром, глядя на пожелтевшие от воды обои и вздувшийся местами пол, мне даже стало смешно, но я решила довести дело до конца. На работе в обеденный перерыв забежала в ближайший магазин, где купила простые обои молочного цвета, дешёвый бежевый линолеум, водоэмульсионную краску и ещё всякие шпатели, валики, кисточки. Вечером опять приступила к удалению старых обоев. Сегодня они поддавались легче. Я врубила Nirvana и дело пошло быстрей, вскоре я с удовольствием наблюдала серые бетонные стены моей «однушки». Я взглянула в окно и висевшие на них зелёные шторы в мелкий цветок, вызвали приступ тошноты. Долой с глаз всё, что напоминает старую жизнь! И с этим мыслями я безжалостно сорвала шторы, распахнула окно и выкинула их туда не глядя, за ними последовал старый ковёр, потом мне этого показалось мало, и я стала подтаскивать к окну стол, с трудом перевалила его за подоконник и через несколько секунд услышала грохот. Прощай стол, — улыбаясь, произнесла я вслух. Потом я открыла шкаф и стала выкидывать из него вещи, набрался целый ворох одежды, той, которую я носила, когда любила, радовалась, страдала. Прочь все старые старые пропахшие прошлой жизнью вещи! И они тоже полетели в окно. Я бы выкину всё, но меня остановила мысль, что мне просто не в чем будет завтра идти на работу, поэтому джинсы и толстовку я всё же пока оставила.
Каждый вечер я возвращалась к превращению моей старой квартиры с «плохим» прошлым, в новую, со светлым, как мне казалось, будущим. Буквально через неделю стремительного и изматывающего ремонта, я могла наслаждаться созданной своими руками новой квартирой. Приятного молочного цвета стены, бежевый пол, без убогого ковра, белые окна с белыми жалюзи, полупустой шкаф, перекрашенный также в бежевый цвет, белый потолок, с такой же белоснежной лаконичной люстрой, кровать, с темно коричневым постельным бельём, застеленная новым шёлковым шоколадного цвета пледом. Окинув ещё раз интерьер в стиле минимализма, отметила про себя, что квартира теперь напоминает больничную палату. И вспомнив о больнице, я снова кинулась к компьютеру, который теперь стоял прямо на полу, (новый стол я ещё не купила), проверить почту и во «входящих» увидела незнакомый адрес. Это было письмо от Марины:
«Здравствуй, Наташка. Извини, что не писала так долго. У меня всё неожиданно и нереально. Но начну по-порядку. Сначала я поселилась в одном из отелей. Гуляла отдыхала, осматривалась. Амстердам - обалденный город: водные каналы, старинная архитектура. Тут то мне мой английский пригодился! Однажды я пошла в музей Ван Гога. Признаться, выглядит он мрачновато. Внутри же белоснежные стены сияют яркими красками полотен этого сумасшедшего художника. Особенно понравилась его картина «Едоки картофеля». там уставшие люди при тусклом свете керосиновой лампы поедают картошку. Мне показалось, что у художника (я посмотрела по датам картин) оптимизм и жажда творчества сменялись тяжелейшей депрессией, а порой и безумием. Кстати, ты, наверняка, знаешь, что во время очередного «черного» периода Ван Гог покончил с собой...
Конечно же, я не раз гуляла по кварталу Красных фонарей. Этот район называется Де Валлен. Днём это вполне пристойный городской район: узкие каналы, набережные с цепочками старинных домиков, и над всем этим - старинная церковь - Ауде Керк. Эту благопристойность нарушают вывески с рекламами различных порно-театров и эротических шоу и огромные члены, выставленные в витринах секс-шопов.
Отпуск заканчивался. Напоследок, я решила сходить в известный здесь музей секса, который находится сразу за вокзальной площадью. Наташа, ты не представляешь, в залах повсюду старинные гравюры, современные картины и фотографии, изображающие половой акт, а чего только стоит матрос, мочащийся на посетителей! Перед восковой фигурой эксгибиционистки, стриптизёрши Маты Хари я остановилась. И вдруг она распахивает пальто и демонстрирует свои прелести. От неожиданности я даже отпрыгнула, и чуть не сшибла сзади стоявшую девушку. Так я познакомилась с коренной жительницей, лесбиянкой Габриэллой. Я утонула раз и навсегда в её голубых, как небо в зимнее морозное утро, глазах. Мы с ней разговорились и после музея направились в ресторан, где просидели до глубокой ночи. Габриэлла работает менеджером на «шоколадной» фабрике. Я называю её моя детка-конфетка. Из ресторана мы пошли к ней домой. После ночи, проведённой с этой неукротимой блондинкой, я осталась у неё насовсем. Моя «конфетка» искренне влюбилась в меня. А я её просто обожаю. Она уговорила меня не уезжать. Помогла оформить временное гражданство, дала объявление о продажи моей квартиры в Саранске. Я живу у неё в большом двухэтажном доме, доставшемся ей в наследство от богатого папы. Сейчас пытаюсь устроиться на работу в местное турагентство.
Кстати, ты знаешь, что в Амстердаме однополые браки разрешены? Мы уже обсуждали нашу свадьбу с Габриэллой, на которую я обязательно тебя приглашу, Наташа. Я так счастлива, что даже голова кружится! Наконец то я могу быть самой собой и ничего ни от кого не скрывать. Моя мечта сбылась! Я не скучаю по Саранску нисколько, только по тебе, и думаю, как ты там? Надеюсь, что и ты тоже устроишь своё счастье. До скорой встречи. Пиши. Твоя Марина.»
Я перечитала письмо несколько раз. Мне было радостно за подругу и в тоже время грустно, потому что я понимала, что теперь опять одинока в этом мире нормальных людей, огромное расстояние разделяет меня от человека, который понимал и поддерживал. На глаза навернулись слёзы, захотелось закурить. Стала рыться в сумке, вспомнила, что несколько дней не курила. Пришлось одеваться и тащиться в магазин. На улице - вьюга, ветер бросал в лицо колючий снег, скоро Новый год, от этих мыслей стало ещё тоскливей. Зашла в магазин, на крыльце, которого стоял декоративный Дед Мороз, из нутра которого звучала навязчивая американская дебильная новогодняя мелодия:
Jingle bells, jingle bells
Jingle all the way!
O what joy it is to ride
In a one-horse open sleigh.
Меня реально чуть не стошнило. Я быстро купила сигареты и побежала домой. Мысль о предстоящем празднике и одиночестве в новогоднюю ночь не давали покоя. Но я решила подготовиться к празднику со всей ответственностью — ведь случаются же чудеса в новогоднюю ночь и тем более, я знала какое желание загадаю.
Уже началась предновогодняя суета, я тоже была невольно вовлечена в этот процесс. Купила ёлку, искусственную белую и пушистую, подумала, что она идеально подойдёт для интерьера моей «обновлённой» квартиры. Украсить её я решила чёрными шарами и бусами, но таких в магазинах не было. Тогда я купила баллончик автомобильной краски и успешно перекрасила обычные красные ёлочные шары, в чёрный глянцевый, развесила их на ёлке, завершали декор в тон чёрные бусы. Красота то какая! - думала я, глядя на свою необычную эмо-красавицу.
Сегодня 31 декабря. На работе коллективом отметили шампанским приближение Нового года и все заторопились домой, к семьям, к друзьям. Мне торопиться было не куда. По пути с работы я зашла в продуктовый магазин. Дома на полу растлила чёрную с золотыми венделями скатерть, разложила бутерброды с чёрной икрой и ломтики чёрного шоколада, мандарины, поставила два фужера под шампанское, зажгла свечи и гирлянды на ёлки. Оглядела праздничный наряд квартиры и осталась довольна. Из соседних квартир доносился громкий смех соседей, которые, видимо, уже отмечали проводы старого года. Их смех действовал мне на нервы, поэтому я поставила диск «Doors” , чтобы не слышать их, нет. Легла на диван и закрыла глаза. Джим Моррисон весело пел про виски бар. Я подумала, что нужно было купить вместо шампанского виски. Но не идти же сейчас в магазин! Я наполнила два фужера шампанским, подняла и вслух произнесла: «За наступающий Новый год. Пусть всё плохое останется в старом году, а в новом будет всё только хорошее». С этим словами я сделал большой глоток шампанского, пузырьки от него приятно щекотали нос. Положила в рот кубик тёмного шоколада. Я подумала, что лучше отмечать Новый год в одиночестве, чем в компании каких-то неинтересных людей. В конце концов собеседника можно выдумать. А что? Пусть это будет красавчик из моих снов. Хоть в последний раз он меня разозлил не на шутку, но пообщаться с ним всегда интересно. Пусть его зовут Александр. Мне нравится это имя, и ему оно очень подходит. «Да, Александр?» - кивнула я стоящему напротив бокалу. Взяла два фужера. «А давай на брудершафт?» - предложила я своему выдуманному собеседнику, сплела руки и стала пить из своего. Потом мы ещё раз выпили несколько раз, за любовь, удачу, здоровье... Время на часах показывало 11.45. Пора загадывать желание, подумала я, и стала писать ручкой на бумаге: «встретить мужчину своей мечты». Убавила музыку и включила телевизор. Куранты на часах отсчитывали последние секунды. Я подожгла полоску бумаги с написанным на ей желанием. Она быстро вспыхнула, обжигая пальцы, пепел от неё падал в бокал с шампанским. Часы стали бить полночь, я закрыла глаза и стала медленно пить шампанское, представляя, что с этой минуты моё желание начало исполняться. Открыла глаза. В комнате было всё по прежнему, напротив стоял нетронутый фужер. «Ну что же вы не пьёте, Александр за моё желание, счастья мне не хотите?» - спросила я воображаемого собеседника. «Ну не хотите, как хотите. А я за Вас выпью» - и залпом осушила второй фужер. Зажужжал мобильный - это Марина прислала смс: «С Новым годом, Наташка, желаю, чтобы твоё желание осуществилось!». За стенкой громко начали орать: «С Новым годом! С Новым годом! С Новым годом!». «Да что же это за такое!» - взбешённо подумала я и зло швырнула подушку в стену, а потом включила на полную громкость музыку. Легла на диван и стала пить из горла оставшееся шампанское. На полу уже стояли две пустые бутылки. Попыталась встать с дивана, перед глазами всё плыло - «напилась» - подумала я, с трудом дойдя до окна. Открыла жалюзи, на улице бродили пьяные весёлые люди, они обнимались, целовались, кидались снежками. От вида чужого веселья мне стало ещё хуже. Я решила лечь спать. Но сон не шёл, к тому же тошнило и комната кружилась, кружилась, кружилась. Веселье за стенкой было в самом разгаре - пьяная компания фальшиво стала орать в караоке дебильные застольные песни. «Нет, так я никогда не усну» - и направилась к аптечке, где ещё с прошлых психических приступов у меня осталось снотворное и транквилизаторы. Взяла по одной таблетке того и другого, подумала, добавила ещё по две, закинула лекарство в рот и запила остатками шампанского из полупустой бутылки. Легла на диван и стала ждать, когда действие лекарств меня вырубит, надеясь благополучно проспать до утра. Но через несколько минут начало происходить что-то странное. Сначала от пола оторвалась и повисла в воздухе моя готичная ёлка, потом фужеры, бутерброды, бутылки шампанского, также покинули стол и начали водить хоровод в воздухе. Я попыталась схватить проплывающий рядом со мной кусочек шоколада. И мне это удалось. Я отправила его в рот и почувствовала как он тает, оставляя приятное горьковато-сладкое послевкусие. «Наверное у меня началась белая горячка от алкоголя и таблеток» - подумала я и решила, что лучше закрыть глаза. Когда я их вновь отрыла, то увидела сидящего передо мной Александра.
- Александр!? - я удивлённо вскинула бровь? - это Вы?
- С новым годом, Наташа!, - и он улыбнулся мне во весь широкий рот, обнажив ровный ряд зубов.
- О, у меня белая горячка, и я знаю, что разговариваю с Вами не по настоящему, но всё равно приятно, что Вы пришли. Мне было так одиноко...
- Так одиноко, что Вы решили напиться до «белки»? - рассмеялся он.
- А что? Иначе бы мы не встретились, - подмигнула я ему.
- Ваша правда.
- Вас в самом деле зовут Александр? Я просто придумала Вам это имя очень подходит, к тому же оно мне нравится.
- Для Вас я буду Александром.
- Ну, правда? - пьяно канючила я.
- Правда-правда, - улыбнулся он.
- Почему Вы не пошли ни к кому в гости и к себе никого не пригласили?
- Они все скучные. Мне ни с кем не интересно.
- А напиваться одной значит, интересно?
- Бросьте, перестаньте лечить меня как психиатр, давайте лучше поговорим о любви.
- О любви, которой у тебя нет?
- Не злите меня. Сейчас нет, но будет! Я желание загадала.
- Какая Вы глупая женщина. Желания просто так не сбываются. Нужно что-то делать.
- Что?
- В Вашем случае искать любовь.
- Но врач мне запретил влюбляться. Он сказал, что мои психозы из-за несчастной любви.
- А Вы счастливую найдите.
- Откуда мне знать, что она будет счастливая. А вдруг всё повторится. Уж лучше я буду одна, но спокойная, чем влюблённая и мёртвая.
- Вы сейчас несёте полную чушь. От любви ещё никто не умирал.
- Значит я буду первая.
- Идиотка.
- Сам идиот! Уходи.
- Пока. Приятного Нового года, Наташа, - сказал грустно Александр и ушёл, тихо закрыв за собой дверь.
Я вскочила с дивана и побежала за ним. На лестничной площадке никого не было. «Ну и дела! Мыслимо ли так напиться» - подумала я, возвращаясь и укладываясь теперь уже на кровать.
Проснулась среди ночи от стука своего сердца. Открыла глаза, прислушалась к себе - глухие удары сердца били как куранты, отсчитывая последние секунды до Нового года. Руки и ноги похолодели, по всему телу прокатывалась мелкая дрожь. В голове шумело. Это были симптомы начинающегося психического приступа. «Ну вот опять!» - с испугом подумала я. За окном начинался рассвет. Я стала бродить по комнате и глубоко дышать, пытаясь таким нехитрым способом утихомирить взбунтовавшиеся нервы. Не помогло. Трясущимися руками стала открывать упаковки с таблетками — корвалол, каптоприл, аспаркам, амитриптилин, феназепам - эту горсть разнокалиберных таблеток отправила в рот, спешно запила водой и продолжила ходить по комнате кругами. Уже не ходила а почти бежала. С каждой минутой становилось всё хуже. Стала делать отжимания и приседания. Всё хуже и хуже становилась мне. Легла на холодный пол и завыла. Встала. Легла снова на диван, сильно поджав ноги к груди обняла руками колени. Не отпускает. Дубль два с таблетками. Легла. За окном начало светлеть, красным окрасило стену восходящее солнце. Я с ненавистью смотрела на эту красную полоску на моей стене, как будто она была виновата в моём приступе. Подступила тошнота, бил озноб, в голове шум. Закрыла глаза. Нужно было уснуть. Полежала с закрытыми глазами, как мне показалось, часа два, отрыла — оказывается прошло всего 20 минут. Внутри всё также дрожало. Стала спешно одеваться. Вышла на улицу и побежала, выпуская изо рта большие клубы пара. Редкие прохожие провожали меня удивлёнными взглядами. Плевать! Я бежала пока совсем не выбилась из сил. Дома приняла контрастный душ. От таблеток появилась вялость, клонило в сон, но только я ложилась на кровать, как меня снова подбрасывала какая-то неведомая сила. Я не могла уснуть. Ещё - феназепам. Интересно, какая максимальная доза этого препарата и когда же, наконец, транквилизатор «свалит» меня, - думала я. Опять легла и стала сучить ногами, незаметно провалилась в сон. Открыла глаза — оказывается проспала всего час. По прежнему трясло. Этот приступ длился целый день, только ближе к ночи, почувстовало, что стало отпускать. Включила телек, там какие-то нелепые тётки и дядьки пели нелепые новогодние песни. Выключила. Подошла к окну — на улице шёл снег. Открыла окно и высунулась по пояс на улицу, стала ловить ртом снежинки. Замерзла, вернулась обратно. Включила камин. Открыла книгу, стала читать. Почувствовала, что дрожь в теле проходит, скулы больше не сводит, руки и ноги потеплели. Ну вот, кажется, отпускает, с радостью подумала. Выпила ещё феназепам и нырнула под тёплое одеяло.
Наступило ещё одно утро. На работу идти не нужно — новогодние каникулы. Друзей у меня нет , пригласить не кого, пойти не к кому. Я решила пройтись по магазинам, просто чтобы куда-то идти. Потом дома посмотрела какою-то глупую не смешную комедию. Следующий день был похож на предыдущий...Я читала, слушала музыку, по долгу грелась в тёплой ванне, размышляла и ничего не делала. Однажды только на спор со своей совестью пошла в бассейн. Совесть, утверждавшая, что я туда не пойду проиграла. Потом я уже не договариваясь с ней, сходила ещё на каток. Там было суетно. Компании друзей весело смеялись, катались, падали отчего ещё громче смеялись. Я ушла с катка — мне стало грустно. По дороге домой, купила бутылку виски и какой-то еды.
От виски внутри разлилась приятная теплота. Я вспомнила про Александра. Захотелось с ним поговорить, сейчас я бы его не прогнала. Но Александр после новогодней ночи ко мне больше не приходил. Может он приходит только когда мне совсем плохо, или, напротив, очень хорошо, и я взглянула на ополовиненную бутылку виски. Что если опять напиться до невменяемости, может он придёт?, - подумала, - и сделала ещё один большой глоток из бутылки. Включила Rammstein и стала думать о моём ( с каких это пор он стал моим?) красавчике из снов. Закрыла глаза и представила его, сидящего рядом. Открыла — никого нет. Видимо, обиделся, подумала я. А жаль, очень жаль. Всё таки дельные вещи говорил, хоть, порой и неприятные мне, но справедливые. Вот сейчас бы опять стал отчитывать меня за пьянку в одиночестве. Я улыбнулась своим мыслям. Но Александр в эту ночь так и не пришёл, как не пришёл в другую, и в третью. Я стала о нём забывать. Каникулы подошли к концу. Я снова вышла на работу. Дни потянулись однообразные, не весёлые и не грустные. Мне всегда было холодно и неуютно — я ждала наступления весны и моего любимого времени года - лета. И оно наступило.
Летними вечерами я часто бродила по городу, сидела на лавочках, глядя на звёзды, курила и думала всякие мысли. В одну из таких ночных прогулок я встретила его. Было уже за полночь и редкие прохожие спешили домой, из подворотен доносились пьяные бредни молодёжи. Прошёл парень, он замедлил шаг, проходя мимо меня. Парняга выглядел несколько странно, точнее странной была его походка - он шёл чуть сгорбившись наклонившись вперёд, его волнистые волосы почти полностью закрывали лицо. Он выглядел очень озабоченным, а может просто обкуренный. Мелькнула мысль, что он вернётся сейчас. Как в воду глядела, через пять минут парень подошёл ко мне. Он несколько секунд мялся, не зная как начать разговор.
- Можно я присяду? - наконец выдавил он.
- С чего это вдруг? - я ехидно улыбнулась, - иди куда шёл, мне собеседник не нужен. Если ты думаешь, что мне одиноко, то это не так, сказала, и зло посмотрела на него.
Он всё мялся у края лавки, решая присесть или уходить.
- Иди, иди, - подбодрила я его.
- Ладно, - промямлил, - чего злая то такая, - сказал тихо уже уходя.
Я докурила сигарету и направилась в сторону дома.
Прошла неделя, и я случайно встретила его в маршрутке, по пути с работы. Его космы свисали, закрывая опущенное лицо, музыка, которая звучала у него в наушниках отгораживала его от соседей маршрутки и от меня соответственно. Рядом с ним, как я догадалась по форме, в чехле была гитара, которую он придерживал одной рукой. Я могла разглядывать его сколь угодно – он был погружён внутрь себя и никого не замечал. Футболка с изображением Джима Моррисона, тонкие кисти рук, потёртые джинсы с цепями, кеды – это всё что я могла видеть, лицо, цвет глаз, скулы были скрыты за длинными, свисающими светлыми волнистыми волосами. Я могла ещё долго рассматривать его, но видимо он заметил, мой изучающий взгляд, а может в плеере кончилась песня. Он посмотрел на меня – я не отвела взгляд. Улыбнулся краешком губ и продолжил смотреть. Так мы ехали ещё остановки три, на очередной парень схватил гитару и стал пробираться к выходу, мне тоже нужно было выходить. Мы сошли вместе - он с гитарой в руках, я с сумкой наперевес. Шагали по одной дороге рядом, не разговаривая, у меня мелькнула мысль, что, может, мы живём в одном доме, просто не замечали друг друга, и тут он свернул в дом напротив.
Придя домой, кинув пельмени в кипящую воду, я размышляла о том, почему он не заговорил со мной, отчего я промолчала. Мысли о нём меня не покидали. Пельмени разварились и были отвратительные на вкус, несмотря на огромное количество майонеза - я отставила тарелку и включила диск «Nirvana”, растянулась на кровати и погрузилась в музыку. Незаметно для себя уснула. Проснулась, когда за окном было уже совсем темно. Диск кончился – в комнате тишина и полумрак. Вышла на балкон и закурила сигарету. На балконе напротив тоже кто-то курил. Это был он, мой странный знакомый. Наши дома так близко были расположены друг к другу, что я могла разглядеть его. Он был голый. Я могла видеть только по пояс, остальное скрывала стена балкона. Помахала ему рукой с зажжённой сигаретой, он сделал тоже самое и жестом предложила выйти на улицу. Вскоре мы сидели на лавочке у подъезда и разговаривали. Я узнала, что его зовут Савелий, и ему 27, он музыкант, точнее гитарист в одной местной группе, кроме этого работает продавцом в магазине музыкальной техники.
- Ты всегда такая злая и агрессивная?
- Да чаще всего. Меня раздражают люди, - я взглянула на него внимательно. Худое лицо, острый подбородок, выделяющиеся скулы, немного узковатые ненасыщенного зелёного цвета глаза, нежные как у ребёнка губы с капризным изгибом.
- Я тоже тебя раздражаю?
- Тогда - да. Сейчас - нет. Сейчас ты мне даже нравишься, – сказала и улыбнулась по-доброму, меня Наташа зовут и мне 37, если что…
- А что если…
Мы многозначительно помолчали глядя друг на друга.
- С кем ты живёшь, Наташа?
-Одна.
- Почему одна?
- А почему ты один?
- С чего ты взяла?
- Просто у меня интуиция хорошая, - сказала и хитро улыбнулась.
- Да, я снимаю здесь квартиру, занимаюсь музыкой, девушки всего этого не любят, они хотят, чтобы им уделяли время, водили их в гости и рестораны, дарили подарки и всё такое. Я не хочу. Мне комфортно одному, в свободное время, я могу играть на гитаре, пока пальцы не онемеют.
- Сыграешь что-нибудь мне?
- Прямо сейчас?
- А почему нет? - я удивлённо подняла бровь, - соседи небось уже привыкли.
- Ок. Пошли ко мне.
Дома у Савелия был полный бардак. По углам были разбросаны пустые бутылки из под разного алкоголя, несколько пепельниц забиты бычками, пепел и окурки валялись по всей квартире. Гитара, как любимая женщина возлегла на самом чистом месте в комнате, на тахте, где, по всей видимости , спал хозяин квартиры.
- Ух, какой у тебя классный хаос! – сказала я, вовсе не пытаясь пристыдить его.
- Я не ждал гостей, а самому мне этот срач не мешает.
- Понимаю…
- Ты знакома с творчеством группы «Doors»?
- Конечно. Джим - мой кумир, как и твой, судя по футболке, - улыбнулась я.
Савелий уселся на тахту и взял в руки гитару. Я сыграю тебе партию гитариста этой группы Робби Кригера. Кстати, он стал вторым после Джима автором песен. Именно Робби написал знаменитую «Light my fire». Вот его партию в этой песне я тебе и сыграю. И на меня полились знакомые аккорды, но уже совсем до-другому звучащие. Звучащие вживую. Я слушала как заворожённая и наблюдала, как его тонкие пальцы пережимают струны.
- А ты неплохо играешь. Мне понравилось. Правда.
- Как называется твоя группа, в которой ты играешь?
- Неважно… всё это несерьёзно и местечково. Мне никогда не попасть на большую сцену, не стать Кригером…
- Это грустно…
- Это реальность.
Повисла пауза.
- Тебе нравится их песня "The End"? – спросил Сава, не выпуская гитару их рук и тихонько трогая струны.
- Да очень. Одна из любимых. Я вспоминаю по фильму, как они едут под эту песню по пустыне и мальчику везде видится старый индеец…
- "Это конец, дружок, мой прекрасный дружок"… помнишь да? А Кригер привнёс в эту композицию индийские мотивы. Так эта музыкальная вещь постепенно стала превращаться в зловещую. И каждый раз, когда они ее исполняли, Джим добавлял в нее все больше таинственности.
- Интересно…
- А ещё Робби один из немногих гитаристов, которые играют руками, не используя медиатор. Я тоже люблю чувствовать струны, от того и пальцы всегда в мозолях, а иногда даже кровят, и он приблизил свою руку к моему лицу.
- Мне отчего то захотелось поцеловать каждый его пальчик. Я так растрогалась, но вовремя взяла себя в руки и лишь провела пальцем по его ладони.
- Ну, мне пора, - сказала я, неуверенно вставая.
- Провожу?
- Нет, - и я двинулась к выходу, Савелий - за мной.
Несколько минут мы неловко молчали, стоя в дверях, потом он наклонился и еле коснулся моих сомкнутых губ. Какая-то нежность разлилась внутри меня и грозилась выплеснуться наружу, но я опять сдержала этот поток.
- Приятной ночи, Савелий. Ты - хороший музыкант. Для меня - хороший, - сказала и быстро побежала вниз по лестнице.
Ночью я не могла уснуть. Всё думала о своём новом знакомом. Я чувствовала в нём родственную душу. И лёжа в одинокой кровати, я мечтала, лежать на плече грустного гитариста. Проворочавшись часа три, пересчитав по сто раз баранов и другую живность я поняла, что уснуть мне не удастся. Я пошла на кухню, где выпила большую дозу снотворного и вернулась в постель.
На следующий день было всё как обычно, работа, дом, ночная прогулка в одиночестве. И так незаметно пролетела ещё неделя. Как ни странно, мы ни разу больше не встретились в автобусе, у подъезда, сколько бы раз я не выходила на балкон — его не было. Я уже стала меньше думать о странном музыканте-одиночке...Но, в один из вечеров, выйдя на балкон полюбоваться закатом увидела его, стоящего напротив. В знак приветствия - помахала рукой. Он зашёл в квартиру и вернулся с подобием рупора, свёрнутого из бумаги.
- Я был в другом городе! — проорал Савелий в рупор.
Я тоже зашла в комнату, в надежде найти что-то похожее на передающее устройство. На кухне валялся кусок металлической трубы от газовой колонки, оставшийся от недавнего прихода газовщиков. С находкой я выскочила на балкон и помахала орудием в руке.
- А я уж было подумала, что ты решил сменить квартиру! - проорала, погрузив почти пол лица в эту трубу.
- Я собираюсь погулять. Составишь компанию?
- Уже выхожу!
Мы отложили наши самодельные рупоры. Потому как из соседних окон уже стали выглядывать недовольные лица людей, чьё спокойствие мы нарушали таким необычным способом.
Мы встретились у его подъезда и, не сговариваясь, пошли к набережной. Проходя мимо пивного шалаша, откуда доносилась ужасная, на мой взгляд, музыка я сказала: «хочу выпить» и потащила его в этот самый шалаш. Мы купили пиво, и пошли дальше, делая большие глотки, каждый из своей бутылки.
- Почему ты одна? Ты так и не ответила тогда на мой вопрос.
- Я была замужем. Это ужасно. Весь этот институт семьи — полнейшее дерьмо, на мой взгляд. Постоянное ощущение, что ты кому-то что-то должен. Постоянные взаимные претензии за невыполнение этих самых семейных обязанностей. Ты кран не починил, а ты ужин не сварила, почему носки под кроватью... мне не нравится, как ты выглядишь, переоденься... ты должен оставить свои дела и пойти на день рождение к моей маме...и так далее. Давай не будем говорить на эту тему. А не то я начну злиться, уже начинаю злиться, - и я запустила пустую бутылку из под пива в кусты.
На пути попался ещё один магазин. Я направилась к нему. Савелий плёлся за мной. Купила бутылку вина.
- Ты можешь открыть это без штопора?
Некоторое время Савелий покрутил бутылку в руках, а потом неожиданно ударил ей о металлический край лавки. Горлышко отлетело, часть красной жидкости стекала по лавке.
- Так пойдёт? – сказал, широко улыбаясь и отпивая из разбитого горла бутылки.
- Нормально. Не ожидала от тебя.
- Пей, не бойся, если осколки и попали внутрь, то они осели на дно.
Я сделала большой глоток. Молчали, сидели на лавочке, передавая друг другу бутылку, пока не прикончили её.
- Я пьяная и замерзла. Пошли домой.
Мы двинули в сторону дома.
- Я писать хочу. Ты не мог бы отвернуться.
- Я думал, ты не из стеснительных. Писай. В темноте всё равно ничего не видно.
Я отошла на два шага от парня и присела. Сверху по мосту с шумом проносились машину, снизу я напором струи шелестела по асфальту. Натянула трусы вместе с джинсами, и мы двинулись дальше, покачиваясь и держась за руки дошли до дома.
-Пожалуй, я пойду к себе, что-то мне не хорошо, - пробормотала, еле ворочая языком.
- Ладно. Пока, - и он исчез в темноте ночи.
Мне не хотелось включать свет. Я завалилась на свою кровать прямо в одежде.
Сон 5.
Я сплю и чувствую как чьи то руки нежно ласкают меня. Так приятно, нега разливается по всему телу. Я знаю, что это Савелий. Поворачиваюсь к нему лицом, чтобы поцеловать, но через темноту на меня смотрят пытливые глаза Александра.
- Александр?,- я вопросительно смотрю на него.
- А ты хотела увидеть чёрта рогатого?, - смеясь отвечает он.
Может и чёрта, но не тебя, - пытаюсь поддержать шутливый тон собеседника, - а мы уже перешли на «ты»?
- По-моему, это естественно. Мы давно знакомы и, я лежу в твоей постели.
- Да - это весомый аргумент, - насмешливо сказала я.
- Я знаю, что ты хотела, чтобы на моём месте был Савелий.
- Откуда ты знаешь про него?
- Я всё про тебя знаю, - загадочно сказал Александр, растягивая слова.
- Ну знаешь и молодец, только тебя моя личная жизнь не касается.
- Почему ты мне всегда грубишь?
- Потому что ты всегда вмешиваешься в мою жизнь.
- Я желаю тебе счастья и хочу, чтобы у тебя было всё хорошо.
- И именно поэтому сейчас лежишь в моей постели? — ехидно заметила я.
- Постель, в твоём случае — это просто горизонтальная плоскость, а не любовное ложе. Хотя если тебя это так напрягает я могу встать, - с этим словами Александр пересел в стоящее рядом кресло, - так лучше?
- Гораздо.
- Почему ты не даёшь волю своим желаниям?
- Я боюсь влюбиться. Мне психотерапевт говорил....
- Стоп, стоп, стоп... твои припадки не зависят от твоего состояния влюблённости. Вспомни, утро после Нового года.
- Да...но, возможно, тот приступ был исключением...
- Ты сама - исключение.
- Что ещё скажешь? — зло бросила я и отвернулась к стене.
- Твоя жизнь не совместима с жизнью.
- Что за ахинею ты опять несёшь?
- Ты неправильно всё делаешь, Наташа. Ты отвергаешь то, что тебя должно излечить, то что сделает тебя счастливой.
- Ты на Савелия сейчас намекаешь.
- Да. По-моему, вы очень близки друг другу. Ты нужна ему, а он тебе.
- Ничего ты не знаешь, Александр, - я повернулась к нему, и приподнялась на локте, - я его почти не знаю. Да, он мне приятен, мне с ним интересно, легко и спокойно, но по-началу всегда так. А потом, я ему надоем, он найдёт другую, а я опять буду страдать. Я не хочу больше страдать.
- Но отвергая всех ты никогда не сможешь стать счастливой.
- Меня устраивает моя жизнь, - и я опять уткнулась в подушку.
- Как знаешь, я пришёл поддержать, помочь советом.
- Я не нуждаюсь в твоих советах.
- Ладно. Спи, спокойно, Наташа.
Я обернулась. На кресле уже никого не было. Опять галлюцинации, нужно завязывать с алкоголем, - подумала я. Снова закрыла глаза и уснула.
Проснулось от того, что солнце сверлило мне глаз своим острым тёплым лучом. Смыла остатки косметики, долго стояла под душем, вспоминая слова Александра и обрывки вечера,проведённого с Савелием, которые как испорченная киноплёнка, крутились в моём мозгу, возвращая момент открытия бутылки. «Я не должна думать о нём так много» - говорила я себе, вспоминая наказ психотерапевта. Но мысли не отпускали. Савелий мне определённо нравился. Я решила как можно скорее переспать с ним, чтобы не влюбиться, чтобы не сохранять и не растить этот миф влюблённости в своей душе. С такими чёткими намерениями я отправилась на работу. Но всё шло не так, всё валилось из рук. Я думала о нём постоянно.
Вечером, как обычно, собираясь на прогулку в дверь позвонили. У меня не было друзей, ко мне никто не должен прийти. Я посмотрела в глазок и увидела большое расплывчатое тёмное пятно. От неожиданности чуть не упала, звонок продолжал разрывать тишину. Я ещё раз припала к глазку и увидела Савелия, стоящего на лестничной клетке. Открыла.
- Ага испугалась!? - не сдерживая смеха сказал гитарист. Это был всего лишь мой глаз, а не то, что ты подумала.
- А что я подумала? - сказала, скривив недовольную гримасу.
- Что-то явно не хорошее. Можно войти?
- Ну, входи, раз пришёл.
Мы прошли на кухню.
- Чай будешь или кофе? — предложила я, как радушная хозяйка.
- А чего не будь покрепче у тебя не водится?
- Ты пришёл ко мне, чтобы выпить?
- Нет, я много думал о тебе, Наташа, и хотел увидеть.
Я порылась в холодильнике и достала недопитую бутылку портвейна.
- Это пойдёт? - вопросительно посмотрела на него, покачивая перед лицом дешёвым пойлом и нагло улыбаясь.
- Самое то, - невозмутимо парировал Савелий.
- Стаканы есть?
- Пей уже — огрызнулась я.
Мы стали пить портвейн, передавая бутылку друг другу.
- Я тоже думала о тебе, о необычном способе открывания вина для дамы, о Робби Кригере… я бы хотела, чтобы ты мне что-нибудь сыграл.
Он не ответил. Повисла долгая пауза. Я сидела на табурете и смотрела в его зелёные глаза. Савелий подошёл ко мне и обнял сзади за плечи, потом его руки плавно опустились на мою грудь. Я не издала ни звука, ни сделала ни единого движения. Он потянул футболку наверх. Я поддалась, помогая, под ней ничего не было (ненавижу бюстгальтеры) и развернулась к нему лицом. Мой взгляд упёрся прямо в его вздыбившуюся ширинку джинсов. Я расстегнула молнию и спустила трусы. Теперь его член был прямо у моих губ. Я нежно лизнула его, а потом стала с наслаждением сосать. Его *** заполнил весь мой рот. Не отрываясь, я стала гладить мошонку, его член подрагивал у меня во рту. А мои трусы стали совсем мокрые. Я встала, и мы как то неловко съехали на кафельный пол кухни и стали как ненормальные срывать друг с друга остатки наших одежд. Он накрыл меня своим телом, я сильно прижала его к себе. Сава быстро очень быстро входил в меня.
- Осторожно колени... - шептала я сквозь поцелуи, обдерёшь ведь в кровь…
Мы кувыркались по полу, как сумасшедшие. Сидя на нём, я сильно впилась в его грудь ногтям. Член входил в меня так глубоко, что я чувствовала его где-то в районе своего желудка. От удовольствия и желания я всё сильнее сжимала его грудь. Потом он задержался во мне, затих, и я почувствовала, как горячая струя обдаёт меня внутри. Я рухнула на него, тяжело дыша. Член всё ещё оставался во мне и конвульсировал, а он нежно целовал меня в шею. Потом, не включая свет, мы отправились в ванную.
- Теперь я хочу писать, - сказал он глядя на меня через темноту (мы едва могли видеть друг друга, так как свет был только в прихожей)
- Писай, - просто ответила я и взяла в руки его ставший маленьким член.
Тонкая горячая струйка потекла мне на грудь. Я целовала его в пупок и ниже, а он писал и это было так долго и приятно. Потом мы ещё долго намыливали друг другу гениталии и поливали из лейки, как дети, радуясь этому процессу. Вытерлись одним полотенцем, и вышли на кухню. Одеваться не хотелось. Мы завалились голыми на диван, я гладила его нежные кудри, он целовал мою грудь.
- Ты такая настоящая, такая классная, - бубнил он, не отпуская изо рта мой сосок, - Можно мне остаться у тебя?
- Да. Давай спать тут, - Я выдернула из под нас плед с дивана и укрыла двоих, - А как же завтра? Что мы будем делать завтра? Оно же наступит утро... и все будет по-другому, - пыталась я начать серьёзный разговор.
- Спи, Наташенька, завтра все будет лучше, чем сегодня, - сказал он, и его уверенность передалась мне.
Утром я проснулась первой и долго смотрела на ставшего очень родным гитариста. Спящий он выглядел совсем невинным ребёнком. Одна нога выглядывала из под пледа, на коленке — ссадина. «Так и знала» - подумала я, улыбнувшись про себя и вспомнив наши кувырканья по кафельному полу. У меня болел позвоночник. Так я лежала, смотрела на него и боялась пошевелиться. Вдруг он неожиданно открыл глаза, сонно улыбаясь, притянул меня к себе и стал целовать в губы, выдыхая в меня пары перегара. Мне не было противно. Мне Савелий нравился. Я снова чувствовала его вставший член. Мы стали обниматься, но диван был слишком узок для разнообразных ласк. Я просто повернулась к нему спиной и сама направила его член в свою ставшую уже мокрой щёлку. Какое то время мы просто лежали так, не двигаясь и было тепло и приятно внутри. Потом очень медленно мы начали раскачиваться в такт друг другу. Старый диван вторил нашим движениям скрипом, но нас это нисколько не смущало.
- Я хочу кончить на тебя, - с этим словами он развернул меня к себе и, помогая себе рукой, забрызгал мой живот и грудь спермой. Потом опять пристроился рядом. Я мечтательно смотрела в потолок, на котором играли блики от солнца, а он водил по моему животу пальцем, вырисовывая из своего, начинающего становиться жидкого семени какие то невероятные узоры.
- Мне так хорошо с тобой, Нат, правда.
- Мне тоже, и это плохо.
- Почему плохо?
- Потому что нет у нас будущего. Потому что это только сейчас и здесь хорошо. Потому что мы здесь в нереальном мире, а реальный вон он — взгляни в окно.
- Хорошо, что сегодня суббота и не нужно идти на работу, - сказал он, мечтательно улыбаясь.
- Ты меня вообще слышишь! Причём здесь работа-суббота. Всё, блять, вставай и ****уй к себе!
- Нат, ты чего? - он поднялся на локте и с недоумением смотрел на меня.
- Ничего. Просто вставай и уходи. Немедленно.
Я вскочила с постели и убежала в ванную.
- И чтобы когда я выйду, тебя здесь не было, понял, придурок, - зло крикнула я из ванной.
Включила воду и разревелась. Потом приняла душ, несколько раз меняя холодную воду на горячую. Оделась. Выпила несколько чашек кофе, выкурила десяток сигарет. «Я влюбилась» - стучало у меня в голове. Секс не оттолкнул, а ещё больше сблизил. «Дура, зачем я позволила ему остаться» - думала я, хотя отчётливо понимала, что дело вовсе не в этом. Даже если бы не было этой ночи, я бы с ещё большим желанием мечтала о ней. «Нужно немедленно выкинуть эти мысли из головы, иначе....». Лучше не думать, что иначе. Я оделась и вышла на улицу. Ещё светило солнце, но день клонился к закату. Я прошла пешком, мне кажется, несколько километров и дико устала. Подходя к дому, я заметила Саву, сидящего у моего подъезда на лавочке.
- Привет. Я тебя ждал. Долго ждал.
- Напрасно ждал. Уходи.
- Я понимаю, что вёл себя утром глупо и не хотел слышать тебя, мне просто было так хорошо, готов извиняться за это сколько хочешь.
- Мне не нужны извинения. Тем более ты ни в чём не виноват. Просто это мои заморочки. Я не хочу тебе о них говорить.
- Почему ты такая закрытая?
- Потому что надо так, - огрызнулась я.
- Дома я целый день играл и сочинил музыку специально для тебя. Хочешь послушать?
- Хочу.
Мы двинулись к нему домой. На этот раз в квартире царил чуть ли не идеальный порядок. Я окинула комнату взглядом и вопросительно посмотрела на гитариста.
- Говорю же, ждал я тебя сегодня целый день.
- Мммммммм молодец, - протянула я.
Он как обычно уселся на тахту и взял в руки гитару.
- Это очень грустная мелодия...
Я слушала и еле сдерживала слёзы, я понимала, что нужно рвать, немедленно рвать эти зарождающиеся чувства, эти хрупкие отношения.
Мелодия закончилась, а он всё не выпускал гитару из рук, я опустила глаза в пол, чтобы он не видел моих наполненных влагой глаз.
- Красивая музыка. Спасибо, - тихо сказала я.
- А теперь мне пора. Давай договоримся, больше никогда не встречаться, хотя это невозможно, раз мы живём напротив и зачастую едем в одной маршрутке. Но максимум мы можем сказать друг другу «привет». Договорились?
- Наташенька, но почему????
- Не надо вот этих «почему»!!!! Я знаю, что так надо и не хочу ничего объяснять.
- У меня остались ссадины на коленях и царапины на груди.... грустно сказал Сава, всё также прижимая к себе гитару.
- А у меня ссадина на позвоночнике, но это единственное, что между нами осталось и то скоро пройдёт. Уверяю, пройдёт.
Я встала и быстро направилась к выходу. Он хотел догнать меня, но я уже неслась вниз по лестнице, перескакивая через несколько ступеней.
Больше я Савелия не встречала, ни в маршрутке, ни у подъезда, ни на балконе. Однажды я увидела, как строители стеклят его балкон. Видимо, он переехал в другой район или вообще уехал из города, подумала я. С какой то щемящей тоской я вспоминала о грустном гитаристе и уже начала думать, что зря так поступила, что у нас могло бы получиться совместное будущее. Может, психиатры поставили неправильный диагноз и причина моих припадков не от неразделённой любви, - размышляла, я, - и Александр был прав, советуя мне соединить свою жизнь с Савелием, ну хотя бы попробовать это сделать. Но что сделано, то сделано, - успокаивала я себя, - теперь уже ничего не вернуть. Нужно жить дальше. И я жила, вставала, шла на работу, потом с работы. Дома книги, музыка, по ночам — прогулки в одиночестве. В общем у меня было всё хорошо, только отчего то грусть не покидала меня. Я разучилась смеяться.
Лето неумолимо заканчивалось, шёл август. Однажды на работе, программный директор, Дима, сказал, что пришло приглашение посетить семинар по радио журналистике, который состоится в Москве.
- Ты хочешь поехать?, - спросил Дмитрий.
- Конечно. Это было бы здорово!
- Тогда иди собирай вещи, я забронирую номер в гостинице. Выезжаешь сегодня вечером.
Ура! Я на целых две недели еду в Москву, чтобы пополнить свой опыт работы в радиожурналистике у коллег-новостников. Посмотреть как они «пекут» свои горячие новости и чем «московская «кухня» отличается от нашей. В предвкушении новых впечатлений и знакомств, я даже пробежалась по магазинам и прикупила несколько новых комплектов одежды, постриглась, сделала маникюр. Стою на вокзале с двумя тяжелеными сумками, жду свой поезд. Не спала всю ночь — утром сонная вышла на вокзал, найти такси не составило труда, водителю назвала адрес гостиницы. Номер оказался маленький, душный с тесной односпальной кроватью, но разве это главное.
Утром мчалась на метро, к 9-ти часам я должна быть на радиостанции…Огромное трёхэтажное здание, не шло ни в какое сравнение с нашим скромным офисом, занимающим несколько квадратных метров. Всего на обучение приехало человек 60 журналистов из разных регионов России. Всех нас собрали в одном из офисов, где нам объяснили, что для начала мы ознакомимся с работой радиостанции изнутри. Мы переходили из офиса в офис — нам что-то рассказывали и показывали, но было такое ощущение, что сотрудники заняты своим делом и им совсем не до нас. Даже уборщица как то недобро взглянула на меня. Когда мы обошли всё здание радиостанции вдоль и поперёк, то спустились в пустой офис с белыми стенами и каким-то подобием подиума, вокруг которого были размещены стулья. Мы уселись и стали ждать. Вошёл странный парень – лысый, близко посаженные, узкие, тёмно-серые глаза, удлинённое лицо, пухлые губы и твёрдый подбородок. Если фотографию с его можно было бы показывать в криминальных новостях, под рубрикой «разыскивается особо-опасный преступник». Одет он был неформально – футболка, шорты, кроссовки, да ещё колечко в ухе.
- Меня зовут Даниил. Я программный директор радиостанции и на эти три недели ваш куратор. По всем вопросам можете смело обращаться ко мне, – представился молодой человек.
- Ничего себе программный директор! - подумала я, - у нас менеджер среднего звена, желая прибавить своей персоне весомости, облачается в костюм и даже иногда галстук повязывает, что поделаешь – провинция…
Одним словом, Даниил мне понравился, особенно привлекательной показалась его маньячная внешность.
- Для начала мы должны познакомиться, - сказал куратор, - каждый из вас встаёт, говорит своё имя фамилию, радиостанцию, которую представляет. Договорились?
Мы дружно закивали головами и начали знакомиться. Лично я из 60 человек запомнила троих и то только потому, что фамилии у них были очень смешные. Пришла и моя очередь представляться.
- Наталия Шеметова. Радиостанция «Русское радио» Саранск, диктор новостей, - выпалила я.
- Каждый день у вас будет несколько занятий с нашими учителями и коллегами по дикции, по ритмике, по русскому языку, по стилистике и редактуре и т.д. Потом перейдём к практической части, в которой каждый из вас должен будет сделать репортаж на заданную тему. А сейчас - первый урок по дикции, - Даниил вышел, а мы остались ждать преподавателя.
Урок прошёл шумно и весело, потом - следующий. Вечером от усталости я еле волочила ноги до метро. Оказавшись в номере тут же уснула. Утром нас в той же студии встречал Даниил, который поинтересовался нашими успехами и мнениями по поводу лекций. Мы по очереди стали высказываться – всё это из диалога перешло в шумную беседу, а потом даже в спор.
- Так, тихо всем! – скомандовал Даниил. Вы сюда учиться пришли, а не на базар, – закончил он.
И все стихли.
- Ух, какой строгий, – подумала я.
Дальше день был опять наполнен суетой – лекции, перекуры, лекции, кофе-брейк, лекции, домой. Покидая радиостанцию, встретила Даниила, который в раздумье стоял на крыльце, как будто решая вернуться в офис, или ехать домой. Он мельком окинул меня взглядом.
- В какой гостинице Вы остановилась? Могу подбросить.
- Да тут, недалеко.
Он открыл передо мной дверь, и я опустилась на кожаное сиденье авто.
- Даниил, а у Вас свободный стиль в одежде, считается нормой? - попыталась начать диалог.
- Да. По-моему не одежда определяет человека, а его ум и способности, и наше руководство это понимает.
- Повезло Вам с руководством. У нас всё наоборот, - сказала я, грустно улыбаясь.
- Вам нравится здесь работать?
- Да в целом, кроме того, у меня помимо неё есть много интересных увлечений, добавил он и посмотрел на меня через зеркало заднего вида.
- Расскажете?
- Поздно уже. Но если Вы готовы не выспаться, то …. - усмехнулся Даниил.
- Я вся обратилась в слух!
- Вообще я по образованию переводчик.
- Английского?
- Нет, китайского!
Я рассмеялась, сочтя это за шутку.
- Я серьёзно, что тут смешного. - Даниил посмотрел на меня так, что я почувствовала себя настоящей дурой. - Ладно, где Ваша гостиница. Адрес?
- Ну, если Вы такой обидчивый прям здесь и остановите. Прогуляюсь, - нахально ответила я.
Вышла из машины, со всей силы хлопнув дверью. Придурок какой то нервный, шла, думая про нашего куратора…
На следующий день, Даниил встретил нас снова, и как мне показалось, очень сурово взглянул на меня. Я отвела взгляд.
- Сегодня мы будем отрабатывать редактуру и манеру подачи новостей в студии. Проверкой этого займусь я лично. Каждый из вас получит неотредактированный выпуск новостей. Ваша задача – сделать его понятным и простым для радиослушателя и проговорить, а точнее, рассказать, одним словом, закрепить знания, полученные на лекциях. Задача ясна? Пойдёмте в компьютерный класс, – закончил он свой монолог.
Мы пошли готовить каждый свой выпуск. После того как все отредактировали, записались, начали отслушивать и обсуждать достоинства и недостатки новостного выпуска каждого регионального диктора. Дошла очередь и до меня.
- Чей это выпуск? – обратился в толпу региональщиков куратор.
- Мой, - пискнула я, начиная побаиваться неформального только с виду Даниила.
- У Вас ужасный волжский акцент, Вы тянете гласные и, торопясь проглатываете часть слова, как Вас вообще слушатели понимают? – строго обратился ко мне. И я почувствовала себя настоящей школьницей.
- У нас все так говорят, - пыталась оправдаться я.
- Все могут говорить как угодно, но не диктор новостей, - отчеканил куратор. – На сегодня всё.
Мы побрели к выходу. Даниил задержал меня за руку.
- Наталия…..мммм Шеметова, останьтесь, мне не хотелось говорить при всех….
Я послушно вернулась в студию.
- Вы и так, отчитали меня не слабо. Я почувствовала себя новичком, хотя уже 4 года работаю на радио.
- И все 4 года так ужасно читаете новости? – усмехнулся Даниил и его и без того узкие глазки превратились в щёлки, - куда смотрит Ваше руководство?! Я бы на их месте Вас давно уволил, - всё также насмешливо продолжал он.
- Хорошо что, каждый на своём месте, - парировала я. Мне надоели его насмешки в мой адрес. - Если Вам по существу больше нечего добавить, то я, пожалуй, пойду.
- Наталия, я действительно был несколько резок в высказываниях, но у Вас, в самом деле, неправильная дикция. Давайте возьмём любой текст. Сначала читаю его я, потом – Вы и слушаем вместе. Хорошо?
- Ладно, - не очень охотно согласилась я.
Мы прочитали новостной текст, потом стали слушать запись.
- Да, я и правда очень тяну, и многое не проговариваю отчётливо, - нехотя признала свои ошибки.
- А ещё у Вас очень напряжённый голос. Вы читаете с листка, а нужно как бы рассказывать. Потренируйтесь на досуге. Тем более, завтра один выходной.
- Да, я постараюсь читать лучше.
- Хотите, подвезу?
- Если как в прошлый раз, то не надо, - со злой усмешкой ответила я.
- Ну, если вы не будете насмехаться над китайским…- и он по-доброму улыбнулся мне.
В его авто пахло кожей и свежестью.
- Так Вы, правда, переводите с китайского?
- Да. Я какое то время жил в Китае. Удивительная страна.
- А как будет на китайском…, - и я задумалась, какое бы предложение посложнее попросить его перевести.
- Вот только не надо этих дурацких вопросов! - на полуслове оборвал меня куратор, простите, конечно, за резкость, но это первый вопрос, который задают мне девушки не очень далёкого ума. Я Вас такой не считаю, и в этот раз намерен всё же довести до гостиницы, несмотря на то, что Вы обиделись.
- С чего Вы взяли, что я обиделась?
- По глазам вижу, - и он хитро посмотрел на меня через зеркало заднего вида.
- А ещё я неплохо владею оружием. Вам нравится арбалет?
- Не знаю, даже смутно представляю себе, как он выглядит, вот автомат Калашникова знаю…
- Хотите, покажу?
- Прямо сейчас? – и я от удивления выкатила глаза.
- Да. У меня тут есть квартира недалеко в Подмосковье, час езды, если конечно, не боитесь, что я Вас там пристрелю, - и Даниил рассмеялся.
Я вспомнила первое впечатление маньяка, которое он на меня произвёл, но, не желая показаться трусихой, сказала, - Ну что ж поедем!
- А Вы смелая, Наталия, - так лихо согласились, несмотря на то, что руки от страха вспотели.
- Я, в самом деле, не боюсь! - и в доказательство положила, предварительно вытерев липкую ладонь об свои брюки, на его плечо. Он накрыл мою руку своей, но быстро убрал, дальше мы ехали молча.
Может это и Подмосковье, но уже кончались всякие дома, мы ехали по пустынной дороге, которая, петляя, уходила в лес. Я напряжённо всматривалась в мрачный пейзаж. Из динамиков чуть не оглушив, заиграла жёсткая музыка, похожая на «Rammstein».
- Это немецкая группа «Laibach», - одна из моих любимых, сквозь грохот прокричал Даниил. – Till Lindemann солист «Rammstein» у них многое перенял.
Мне нравилась такая жёсткая музыка, но орать сквозь грохот динамиков не хотелось, тем более я чувствовала, как холодеют от страха мои конечности, и начинает слегка мутить. Вскоре мы въехали в лес и остановились.
- Вот и приехали, - с этим словами Даниил вышел из машины и открыл дверь с моей стороны.
- Добро пожаловать в мой садо-мазо бункер, мадам. Вы же сразу про меня подумали, что я извращенец? – он вопросительно смотрел на меня через темноту, только фары машины освещали железную дверь, ведущую как мне показалось, в подземелье.
Вот я попала – пронеслось в моей голове, но отступать уже было поздно, да и некуда.
- Ну, веди меня в своё царство Хозяин Тьмы, – стараясь не выдать свой страх, подыграла я Даниилу.
Он открыл похожий на амбарный замок, и мы стали спускаться по тёмной лестнице. Он освещал путь зажигалкой. Было прохладно и пахло кожей и сырым кирпичом. Когда мы оказались в небольшой комнате, он зажёг имитирующие настоящие факелы на стенах. Комнату осветил тусклый кровавый свет. Я огляделась. Этот бункер был похож на камеру пыток, такие я видела только в документальных кино и порно фильмах. Железная кровать, плётки, наручники, какое-то приспособление, похожее на загон для лошадей, металлические маски-шлемы, развешанные по стенам. Меня начало реально трясти от страха. Даниил молчал, смотрел на меня изучающе. А вот фигушки! – не брошусь я с воплями «спасите-помогите» к выходу – подумала я.
- Уютненько у тебя тут, – выдавила я с улыбкой.
- Уютненько говоришь, а сама только и думаешь, как незаметно исчезнуть отсюда, но скованная страхом и непониманием происходящего продолжаешь играть в авантюристку. Да ты есть авантюристка, я сразу это почувствовал, иначе не привез бы тебя сюда, иначе бы ты не согласилась ехать.
- Мы перешли на «ты»?
- Да, но это не значит, что и ты можешь со мной фамильярничать. Я здесь твой Палач, сянтоху! -
- Сянтоху?
- По-китайски, означает жертва.
- Ой, как страшненько… Ну отпори плохую девочку, накажи её о мой Палач, как, кстати, это будет звучать на китайском? – всё пыталась хорохориться я.
- Гуйцзышоу! - рявкнул он, и швырнул на металлические прутья кровати лицом вниз. Сел на меня сверху и моментально приковал наручниками мои руки к изголовью пыточного ложа.
- Слушайте, Даниил, давайте прекратим эту игру, мы можем продолжить её завтра, - как можно добрее попыталась сказать я.
- Мы и завтра продолжим. А сейчас заткнись и лежи, и он запечатал мой рот кляпом.
Одним рывком стянул с меня брюки вместе с трусами. Я только могла повернуть голову в его сторону, чтобы посмотреть, что он собирается делать. Его лицо было почти полностью закрыто маской-шлемом, поверх одежды чёрный кожаный фартук мясника, а в руках у моего мучителя была настоящая кожаная плётка. Взззззз, - раздался в воздухе звук, и первый удар пришёлся прямо по ягодицам. Второй по спине, третий ещё сильнее, с каждым взмахом плётка сильнее впивалась в кожу. Он пытался ударить так, чтобы кожаные «струи» плётки попали в промежность и это ему удавалось. Странно, но страха у меня уже не было, а возникло странное чувство желания смешанное со злобой. Наконец мой мучитель прекратил пытку.
- Я знаю, что ты не будешь сейчас орать, когда я уберу кляп, и не кинешься на меня с кулаками, когда сниму наручники, потому что тебе понравилось.
- Спасибо Гуйцзышоу, - пробубнила я, потирая занемевшие от наручников запястья.
- Значит, я не ошибся. А сейчас я отвезу тебя в гостиницу, – выспись хорошенько, завтра у меня для тебя есть сюрприз. Тебе нравятся клоуны?
- Я их боюсь.
- Ну и отлично, завтра заеду в обед, хорошо?
- Ладно.
- Не «ладно», а «как скажете, мой Палач», - и Даниил с хохотом стал продвигаться к выходу, попутно гася факелы один за другим.
Мы выбрались наружу. Даниил завёл мотор, из динамиков полился российский гимн в исполнении детского хора, а потом жёсткие аккорды «Laibach».
- Ты смотрела фильм «Ночной портье»? – убавив звук, спросил Даниил.
- Да, давно. Это старый фильм.
- 1957 год. В венской гостинице бывший эсэсовец трудится ночным портье в одном большом и дорогом отеле послевоенной Германии. И вдруг встречает там свою бывшую заключённую, которую сыграла Шарлота Рэмплинг. Эсэсовец вспоминает ту девочку из концлагеря, которая была его самой любимой жертвой. Она тоже вспоминает то время, когда была полностью во власти эсэсовца, Макса. У неё богатый муж, деньги, казалось бы счастье. У Макса всё однообразно, но он теперь вроде бы почти честный человек, ночной портье. Так думают окружающие, это то, что они видят. Но на самом деле всё не так. Он всё тот же эсэсовец, а она всё та же его жертва. Когда Макс, в первый раз приходит к ней в номер, между ними возникают неоднозначные чувства. Им сносит голову в одно мгновение, и весь мир вокруг теряет смысл. Они скрываются от товарищей Макса, и от всего общества в одном из номеров отеля, ибо общество никогда не примет такую их странную любовь, и они это знают. За квартирой устанавливается слежка товарищей Макса. Заключённые в номере влюблённые не могут выйти, даже чтобы купить еды. Но им хорошо, даже голодным и немощным. Они практически не разговаривают, так как слова это лишнее. В конце концов, они всё же решают выйти на улицу. Он надевает свою военную форму, она своё платьице, в котором танцевала перед ним во времена, когда была его заключённой. На улице - рассвет. Они, держась за руки, идут по мосту утреннего немецкого города. Где-то бьют часы, а после раздаётся выстрел, за ним - другой, так и не расцепив рук, мёртвые они падают на мостовую.
- Да…. – задумчиво протягиваю я. В фильме нет ничего лишнего. Замечательный финал.
- Считаю, что фильм «Ночной портье», один из лучших, которые я когда-либо видел. Я представляю нас с тобой в главных ролях, мне кажется, мы смогли бы показать эту историю не хуже, - остальные его слова потонули в грохоте музыки, которую он врубил на полную.
До гостиницы мы ехали молча. На улице светало.
- До встречи, сянтоху, - как то рассеянно проронил Даниил.
- До встречи, гуйцзышоу, - словно эхом ответила я.
В номере так и не смогла уснуть. Я думала о странном кураторе вполне форматной радиостанции, который своими увлечениями и пристрастиями никак не вписывался в эту должность. За это ночное путешествие и откровения он стал для меня очень близким. Я ворочалась на смятых простынях, всё ещё ощущая, как горит кожа от ударов плети и как кипят мозги от всего сказанного им, и открывшегося мне в нём. Потеряв всякую надежду уснуть, я выпила кофе, набрала ванную и лежала в ней, пока вода совсем не остыла. В обед за мной заехал Даниил, я уже не боялась никаких сюрпризов. Но после того, как мы подъехали к музею «Клоуны Мира», я поняла, что пыточная камера - это ещё не самый страшный сюрприз.
- Ты говорила, что боишься клоунов. Почему?
- Это давно из детства. На мой день рождения родители пригласили клоуна, и он мне показался жутко страшным. Его улыбающаяся зловещая маска до сих пор преследует меня во снах. Давай уедем отсюда. Я не хочу.
- Ты забыла, кто ты, а кто я! Нужно доверять своему хозяину. Выходи, - и он открыл дверь авто.
Мы вошли в музей. И меня со всех сторон обступили клоуны – их было несколько сотен. Нет больше! Мои зрачки расширились от ужаса.
- Всего здесь более 5000 различных экспонатов, которые отражают эпоху с конца 19 века и до наших дней. Это коллекция клоунов со всего мира – Япония, Франция, Италия... – спокойно продолжал Даниил. Валерий Акишин - владелец музея и режиссер-постановщик Цирка – посвятил этой удивительной коллекции более тридцати лет. У каждого из них – своя собственная история: одних ему дарили друзья, других он покупал в антикварных лавках. Какой из них больше всего похож на клоуна из твоего сна?
- Вот этот, - и я указала на деревянного клоуна с размалёванным лицом в рыжем парике.
- О, это самый первый клоун, которого приобрёл Валерий у владельца антикварного магазина в Ташкенте в 1972…
- Откуда Вы всё это знаете?
- Во-первых, я давно живу в Москве, а во-вторых…- он не закончил фразу,- поехали. Я покажу тебе ещё кое-что, - и, схватив за руку, куратор быстро потащил меня к выходу.
Мы сели в машину, взвизгнули тормоза и мы помчались. Немного стемнело, но я узнавала дорогу – мы снова ехали в его бункер. Руки похолодели, но уже не столько от страха, сколько от предвкушения чего- то запретного, нового. В закатном солнце железная дверь садо-мазохиста выглядела не так устрашающе. Он буквально волочил меня вниз по ступеням, сжимая моё запястье как в тисках, очень горячих тисках. Только оказавшись посередине кунсткамеры, Даниил отпустил мою руку.
- Ты хочешь, чтобы я станцевала для тебя как Шарлота для Марка? – насмешливо спросила я.
- Забудь про фильм, и закрой глаза, - строго приказал он.
Я послушно зажмурилась.
- И не открывай пока не прикажу. Слышишь!
В ответ я только кивнула головой.
- Открывай!
Я открыла глаза и чуть не упала тут же от леденящего душу страха – на меня смотрела зловещая маска клоуна из моего сна. Я стала пятиться назад.
- Наталия, ты можешь раз и навсегда избавиться от страха. Просто изнасилуй свой страх, хотя бы на символическом уровне.
Я продолжала пятиться пока клоун-Даниил не припёр меня к холодной кирпичной кладке стены.
- А теперь представь, что ты мой Палач, а я твоя жертва, - и Даниил развернулся ко мне спиной, - расстегни молнию на костюме.
Я потянула замок клоунского костюма вниз. Торс Даниила был смугл и трогательно утончён. Дойдя до поясницы - остановилась.
- Не останавливайся, включи фантазию, сделай со мной то, что ты бы сделала с клоуном из своих снов.
Я взяла его за руку и завела в тот странный загон, похожий на гильотину, который, стоял посередине бункера, и, перегнув через деревянную перекладину, вставила руки клоуна в отведённые для них отверстия и захлопнула. Отошла. Огляделась. Меня потрясывало от возбуждения. В висках стучало, фантазия рисовала ужасно-извращенные картины. Я стала судорожно распахивать всякие шкафчики, в поисках сама не знаю чего. В одном из них обнаружила металлический блестящий фаллоимитатор. С «холодным орудием» я вновь приблизилась к своей «фобии», которая сейчас была так беззащитна передо мной.
- Я изнасилую тебя глупый страшный клоун! – истерически рассмеялась я, и дёрнула молнию ещё вниз, обнажив красивые упругие ягодицы.
- Расставь ноги, клоун! – приказала я.
Даниил повиновался. Я подошла вплотную и стала медленно ввинчивать металлический член в его узкую дырку. Клоун тряс головой, и рыжие искусственные кудри парика подрагивали, Даниил стал слегка подвывать.
- Заткнись и молчи, иначе я сделаю тебе ещё больнее, - и я продолжала вворачивать искусственный ***, пока он полностью не скрылся в невероятно маленьком отверстии Даниила.
Опустила руку на его пах – шёлковая цветастая ткань в районе пульсирующей головки члена намокла, я просунула руку внутрь клоунского костюма. Я стала неистово всаживать фаллоимитатор в его зад, одновременно, надрачивая член своей жертвы. Как только я чувствовала, что Даниил приближается к оргазму, то прекращала все действия. Мне хотелось, чтобы это никогда не кончалось. Но в один момент я почувствовала, как мои ноги становятся ватными, и низ живота сводит конвульсиями. Вцепившись в рыжий парик клоуна, стянула его, и в изнеможении рухнула на его спину. Даниил эякулировал в свой шёлковый комбинезон. Я вытащила член из своей жертвы, обошла гильотину, и уже бесстрашно взглянула на съехавшую жалкую клоунскую маску. Сняла её, взглянула во влажные от слёз глаза и нежно прикоснулась губами к мокрому от пота лба Даниила.
- Спасибо, правда, я избавилась от своего страха, - сказала я и подняла балку, удерживающие руки куратора.
Потом медленно стянула клоунский костюм, полностью обнажив красивое тело бывшей уже жертвы. Пошатываясь, мы дошли до кровати и медленно опустились на неё вдвоём. Я нежно гладила бритую голову псевдо-клоуна и целовала в пухлые нежные губы.
- Ну ладно, хватит уже этих нежностей, - сказал устало Даниил, чуть отодвигаясь от меня.
Он встал, ушёл за ширму и вернулся уже прежним Даниилом в шортах и футболке, как будто несколько минут назад между нами ничего не было.
– Пошли, - коротко сказал Даниил.
Когда мы поднялись наверх, над лесом висела огромная луна. Сели в машину. Поехали.
- Как мне теперь тебя называть - гуйцзышоу или сянтоху?
- Я - Даниил, твой куратор на ближайшие ещё два дня, - просто ответил он, а ты неплохая ученица. Вон как ловко выговариваешь китайские слова, а с Волжским акцентом справиться не можешь, - усмехнулся парень.
Я ничего не ответила, уставилась в окно. Так мы доехали до моей гостиницы.
- У тебя ещё почти вся ночь впереди – используй её, читай тексты. И чтобы завтра никакого акцента и проглатывания слов, поняла?
Я с грохотом захлопнула дверь авто и почти бегом вбежала в холл гостиницы. Из глаз брызнули слёзы. Я вошла в номер и ничком упала на неразобранную постель. Да что же это такое! – думала я. Почему он так надменно ведёт себя? Я чувствовала огромную нежность к этому человеку и одновременно отчаянно не понимала, границы этой игры. И игра ли это… С такими тяжёлыми мыслями провалилась в сон без сна.
Утром вся наша группа сидела на своих местах. Вошёл улыбающийся Даниил, окинув всех присутствующих взглядом, пропустив только мой настороженно-непонимающий.
- Так, приступим. Надеюсь все с пользой воспользовались выходным, чтобы научится читать новости на высоком уровне, - и хитро-вопросительно посмотрел на меня.
Я опустила голову.
- Берём выпуски, редактируем, читаем, обсуждаем.
Как ни странно, голова моя была свежа как никогда, мысли беспрепятственно лились потоком. Я внимательно отредактировала текст, проговаривая про себя каждое слово.
- Чей это выпуск?- спросил Даниил.
- Мой, - смело сказала я.
- Отлично, Наталия…..Шеметова, да, если не ошибаюсь. Прямо не отличить от диктора нашей радиостанции! - стараясь сохранять серьёзное лицо, выговорил Даниил.
Вся группа региональных дикторов уставилась на меня.
- Всё. На сегодня занятия окончены. Жду вас всех завтра на Красной площади. Прогуляемся по Москве – покажу достопримечательности, а потом подведём окончательные итоги курсов.
Я первая зашагала к выходу. Вышла и, не оборачиваясь, двинулась в сторону метро. Пробежав несколько метров, я увидела машину Даниила, которая ехала параллельно со мной. Стекло опустилось.
- Что несёшься, как сумасшедшая? Садись, подвезу.
- Спасибо, не надо! - злобно кинула я, и прибавила шаг.
- Перестань строить из себя обиженную дуру. Садись я сказал, мне нужно тебе кое-что сказать.
Я грохнулась на кожаное кресло авто.
- Надеюсь, Вы получили удовлетворение, поиздевавшись сегодня надо мной, над моим волжским акцентом, над дикц…, - я не смогла продолжить из-за подступившего к горлу комка обиды.
- Я получил удовлетворение вчера, став твоей жертвой, твоим глупым страшным клоуном, - серьёзно сказал Даниил, а сегодня я нисколько не издевался. Ты, в самом деле, читала очень хорошо. Может тесное общение со мной так повлияло на твой акцент, - добавил он, уже улыбаясь.
- Мы опять едем в твой садо-мазо-клоунский клуб? – уточнила я на всякий случай, узнавая дорогу.
- Да. И хватит уже «выкать». Зови меня просто по имени.
- Хорошо, Даниил.
- Кстати, давно хотела спросить, зачем тебе китайский в Москве, на русской радиостанции?
- Кроме работы на радио, я преподаю китайский в языковом центре.
- И часто преподаватель китайского приводит свой бункер девушек и истязает их?
- Желающих не много. Насилуя их, я втайне всегда мечтал занять их место, поменяться ролями, но чувствовал, что ни одна из них не готова на это.
- Может ты был с ними слишком жесток?
- Может они были слишком мягки, – парировал Даниил.
- Откуда у тебя костюм клоуна?
- У меня много других костюмов, но этот я одевал в первый раз с тобой, - говоря это Даниил снизил скорость и, как мне показалось, стеснительно-нежно посмотрел на меня.
Мы подъехали к бункеру. На улице начинался дождь. Спустились вниз.
- С этого момента ролевые игры заканчиваются.
Я вопросительно посмотрела на парня.
- Помнишь, я обещал пристрелить тебя, - с этими словами он снял с крюка, вбитого в стену, что-то похожее на лук. Натянул тетиву и стал прикладывать стрелу.
- Даниил!!! Ты, в самом деле, маньяк! Перестань, мне не нравятся уже эти игры! – заорала я.
- Не разочаровывай меня, пожалуйста,- спокойно сказал он, не ори и закрыл мой рот поцелуем. Его щетина обжигала лицо, губы горели, дрожали.
- Что это за оружие? – бубнила я в его горячие губы.
Он отстранился.
- Это древнее холодное оружие - арбалет.
- Откуда он у тебя?
- Из Китая, естественно, - усмехнулся Даниил, и вложил одну стрелу в мою руку. – Это очень благородное оружие. Изобретено во втором веке до нашей эры. В Китае арбалет, сыграл заметную роль в борьбе с противниками в период династии Хань… - Возьми его в руки, почувствуй его силу и мощь!
Я держала в руках этот странный тяжёлый лук, и не понимала, что Даниил собирается делать дальше.
- Я хочу тебе показать, как он работает, - опередил мой вопрос куратор.
- Встань вот сюда у стены, и главное, не закрывай глаза.
Я послушно исполнила просьбу-приказ, опустила руки по швам. Вот она смерть, которую я так долго ждала, пытаясь покончить собой. А теперь подвернулся прекрасный шанс расстаться с жизнью не прилагая к этому никаких усилий, не переступая через вой страх. Но почему же именно сейчас мне так хочется жить — эти мысли проносились в моей голове, пока я покорно стояла у стены, спиной ощущая холод кирпичной кладки. Даниил отошёл на несколько шагов, стал медленно оттягивать тетиву, прицелился. Стрела как в замедленном кино шевельнула мои волосы на затылке и вонзилась в миллиметре от макушки. Я медленно сползла по стене вниз и, не выдержав напряжения, разрыдалась.
- Наташенька, перестань, не плачь, всё кончилось, теперь все игры кончались, - и он стал нежно слизывать слёзы с моих щёк. - Спасибо тебе, я первый раз чувствую себя таким счастливым, ты мне дала возможность раскрыться.
- Ненормальный, сумасшедший китайский философ,, маньяк-извращенец…. - бубнила я сквозь всхлипы.
Он поднял меня и, взяв под локоть, вывел из бункера. На улице был ливень. Мы целовались как ненормальные, упиваясь друг другом, а с неба лило и лило.
На утро светило солнце. Я быстрым шагом приближалась к Красной площади, где уже издалека заметила свою группу региональных журналистов, обступивших Даниила.
- Ну, вот кажется все в сборе. Пошли, - весело сказал он, и мы двинулись к Мавзолею.
Я шла в хвосте группы и ничего не слышала, что рассказывал о достопримечательностях Москвы Даниил. В голове моей продолжал звенеть звук плётки, перед глазами проплывали холодные стены бункера, освещённого красными факелами, клоунская маска и трогательно обнажённые ягодицы Даниила, и стрела арбалета, летящая в меня…
После экскурсии мы вернулись на радиостанцию, в студию ставшую нам почти родной. Даниил давал рекомендации журналистам. По-моему, даже вручал какие-то сертификаты. Я тихо вышла из студии и направилась в гостиницу. Было такое ощущение, что силы покинули меня. В номере я собрала свои вещи, вызвала такси и поехала на вокзал. Я шла вдоль поезда в поисках своего вагона, вдруг кто-то резко взял меня за плечо, я обернулась. Это был Даниил.
- Не уезжай. Останься.
- Зачем. Что я здесь буду делать?
- Диктором работать…. Жить со мной….Я научу тебя стрелять из арбалета… Я буду….
- Я не могу, Даниил. Правда, не могу. Прощай. И я вошла в свой вагон.
Всю дорогу домой я думала, почему трусливо сбежала. Опять испугалась начавшейся любовной истории? Испугалась полюбить и быть потом брошенной. Даниил очень странный. В нём есть эта сумасшедшинка, которая меня всегда привлекает в мужчинах. Но, почему нет?! - упорно спрашивала я себя. Неужели страх краха любви и отношений настолько силён, что я, в самом деле, боюсь позволить себе влюбиться, а как следствие снова оказаться в психушке. Наверное, так и есть...
На работе всё шло своим чередом. Меня хвалили за хорошую дикцию и даже повысили оклад. Однажды программный директор, сказал, что на нашу «русскорадийную» почту пришло письмо из Москвы от Даниила, который хочет связать со мной лично.
- Что, Наташка, очаровала москвича? - хитро улыбаясь, спросил Димка
- Ну да! Прям очаровала, - пытаясь скрыть волнение, отшучивалась я.
- Он просит твой личный номер телефона. Дать?
- Нет, не нужно.
- Ну как хочешь, - и Дима ушёл в свой кабинет.
Я сидела, уставившись в монитор своего компьютера, воспоминания о Данииле захлестнули меня. И какая-то нежная тоска по времени, проведённому с ним охватила меня. Если бы он прямо сейчас позвонил, я бы, скорее всего, ответила на любое его предложение - «да» и это было бы полным безумием. Разум и чувства боролись внутри меня. Победил разум. Я стала отстукивать по клавиатуре очередной новостной выпуск. Главное, не думать, не вспоминать о нём — твердила я себе, всё сильнее вдавливая клавиши.
Если днём мой день был наполнен какими-то событиями, то вечером тоска съедала меня. Причём я не хотела идти к кому-то в гости, потому что среди моих знакомых не было близких мне по духу людей. А носить маску в кругу улыбающихся чужаков ещё противнее, чем быть одной. Я много читала. Иногда бралась писать дневник, но мои мысли вновь возвращались в Москву к Даниилу. Я давила их в себе как могла, спасаясь чтением и медитацией. Чаще всего удавалось.
В пятницу позвонила мама и сообщила, что умерла бабушка. Она уже долго лежала в больнице в коме, и вот, наконец, отмучилась. Начались суета по поводу похорон — нужно было заказать гроб, цветы. Тело уже отвезли в морг. Мама сказала, чтобы я съездила в морг и отвезла одежду для бабушки. Я поехала. Здание морга располагалось сразу за больницей, в которой она и провела между жизнью и смертью два долгих месяца. Уже походя к моргу, в нос ударил ужасно сладко-кислый трупный запах, к которому примешивался приторный аромат рядом дико цветущего багульника. Я замешкалась на крыльце, но не убегать же обратно, нужно было отдать вещи, чтобы бабушка в свой последний день на земле выглядела если и не красиво, то хотя бы опрятно. Шагнула через порог. На металлических каталках лежали трупы — мужчины и женщины, и дети, и старики. Некоторые были совершенно обнажены, некоторые прикрыты простынями, у одного трупа была наполовину снята кожа с черепа. Меня замутило, закрывая рот рукой, я выбежала из морга, и меня стошнило на розовые цветы багульника. Пошла в сторону ворот больницы. Шла и думала, может кому-то отдать бабушкину одежду, чтобы её передали в морг. Потом мне стало стыдно за свою трусость. Столько говорить, думать и рассуждать о смерти, а потом бояться столкнуться с ней лицом к лицу. Глупо. И я повернула обратно. Пытаясь не обращать внимание на отвратительный запах, уверенно распахнула дверь и вошла. В морге никого кроме трупов не было. Я тихонько сказала в глубину: «Есть кто живой?». Мне не ответили. Я решила пока никого нет, найти среди многочисленных трупов бабушкин. Подходила к каталкам и заглядывала в лица покойников. Одним из них оказалась моя бабушка. Я её еле узнала, так сильно она похудела за время болезни. Седые её волосы были растрёпаны и свисали с края каталки вниз (при жизни она всегда их забирала в тугой пучок на затылке, а сверху повязывала платок), рот был полуоткрыт в глубине чёрной дыры желтело несколько зубов и два золотых. Кожа была жёлтая с синюшным отливом, щёки впали. Бабушка по горло была укрыта серой застиранной тряпкой, только ноги с посиневшими ногтями нелепо торчали из под неё, на большом пальце привязана бирка с фамилией и инициалами бабушки. Пока я рассматривала бабушкин труп, подошёл молодой человек в халате врача, поверх которого был одет синий полиэтиленовый фартук, на руках резиновые перчатки.
- Вы принесли одежду для умершего родственника? - буднично спросил вошедший.
- Да, для бабушки, вот она, - и кивнула в сторону трупа рядом с которым стояла.
- Оставьте, вот здесь на столе. Мы её обработаем, переоденем. Труп можете забрать вечером.
- Хорошо. Спасибо.
Я вышла на свежий воздух и пошла по тропинке меж деревьев. Закурила. Я думала, как же нелепа наша жизнь. Вот вроде был человек, жил, ходил, ел, спал, любил, ненавидел, что-то покупал, хранил, берёг, стирал, чинил и вдруг, раз, и ничего этого никому не нужно. Ни ему, ни его родственникам. Часто бывает так, что вещи намного переживают своих владельцев, будь то дом и всё, что в нём, вплоть до заштопанных панталон — всё в её доме осталось, всё кроме неё самой.
- Девушка, девушка, постойте! - мои размышления прервал тот самый парень, который, принимал одежду в морге.
Я остановилась и обернулась, он почти бегом шёл мне навстречу.
- На бабке Вашей нет креста. Она атеистка?
- Нет, вроде. А какое это имеет значение сейчас?
- По большому счёту никакое, однако, все крещёные, православные отправляются в последний путь с Богом, то есть с крестиком нательным.
- Если он есть, мы привезём его вечером, когда будем забирать бабушку.
- Хорошо. Только не забудьте, - и он широко улыбнулся.
Мне вдруг так захотелось, чтобы он остался и поговорил со мной.
- Вы давно работаете в морге?
- Нет. Я ещё учусь на пятом курсе медицинского, подрабатываю так сказать летом.
- Нелёгкая у Вас работа, - с сочувствием в голосе сказала я.
- Нормальная. Я уже привык.
- Как можно привыкнуть к трупам? - округлила я глаза.
- Как к любым окружающим вещам, - просто ответил парень, - а отчего умерла твоя бабушка?
- Инсульт. Долго в коме лежала. Могла бы и раньше умереть, но если бы врачи отключили аппараты поддерживающие жизнедеятельность организма, это бы считалось эвтаназией, а она у нас, как известно, запрещена. Вот и валялась бабка моя как овощ, пока сердце не остановилось...
- Да..., - протянул парень,- когда-нибудь все там будем, - и он посмотрел на небо.
- А почему ты думаешь, что наши души улетят на небо? Я вот думаю, они будут бродить где-то в подземных лабиринтах.
- Но это смотря, какой человек при жизни был: кому в небо, а кому и под землю, - задумчиво ответил парень, - Мне пора на работу, - и он кивнул в сторону морга, - вечером, думаю, увидимся. Пока.
- Пока.
Молодого патологоанатома звали Денис. Мы познакомились, когда вечером приехали на автобусе, внутри которого стоял торжественный гроб, ожидающий свою хозяйку. После того как бабушку отвезли домой, мы встретились с ним в районе больницы, в которой он работал и в которой умерла моя бабушка и пошли в сторону леса. Мне парень показался очень интересным. Подумайте сами, не всякий молодой человек предпочтёт в летние каникулы ночным дискотекам препарирование трупов.
- Когда закончишь университет, будешь работать патологоанатомом?
- Да.
- По-моему, это не самая лучшая профессия. Так можно и умом тронуться...
- Сойти с ума может любой, дело не в профессии. Понимаешь, внутри меня существует некая психологическая защита. Когда читаю историю болезни, вижу перед собой живого человека, но перед вскрытием происходит какое-то внутреннее переключение: интересно понять вид патологии и почему это произошло. Мысль работает только в одном направлении: сопоставимы ли наши находки с клинической картиной заболевания.
- Это как докопаться до истины? Понять истину?
- Да. Понять истину смерти. А ты, наверное, как все боишься умереть?
- Нет. Я хотела умереть, но я боюсь боли.
- А мне кажется, люди больше бояться не самой смерти, а неизвестности, которая открывается за её порогами. Если бы мы знали что нас потом ждет, то чувство страха если не исчезло бы совсем, то, во всяком случае, стало бы обоснованным.
- Ты веришь в жизнь, другую жизнь после смерти?
- Да. Мой друг-однокурсник покончил с собой. Я его часто вижу во сне, и он мне рассказывает о своей жизни там.
- И что же он говорит?
- Что у него всё хорошо. Там его родственники и друзья, с которыми он беззаботно проводит время и, главное, он избавился от чувства страха. Его душа спокойна и весела.
- Если бы все знали, что ТАМ так хорошо, никто бы не боялся умирать.
- Да, я пытаюсь это говорить заплаканным родственникам, которые приезжают за своими мёртвыми близкими. Но они только злятся, они не понимают, что это не просто слова утешения, а чистая правда. И ещё все люди эгоистичны. Как ты думаешь, почему родственники оплакивают и так причитают на похоронах?
- Потому что им кажется невыносимой жизнь без близкого человека.
- Но почему они отказываются понимать, что духовная связь с близким человеком остается с нами на веки, несмотря на то, что физически он уже не с нами?! Своими слезами и горестью они лишь затрудняют его душе легко покинуть этот мир. Хотя, действительно очень трудно, смотреть философски на смерть. Мы слишком привязаны к этой жизни и ко всему, что нам дорого в ней. Вот, например, буддисты считают, что причина страдания – привязанность к жизни, жажда бытия. Прекращение страдания заключается в устранении жажды через полное уничтожение желания. Человек должен подавить в себе всякое стремление к существованию, всякое желание, страсть, всякую привязанность к чему бы то ни было». Но слезы, наши чувства - это так же и проявление жизни. Если мы чувствуем, значит, мы живем, а не просто существуем в этом мире. Так же смерть – это то, что неизбежно, только вопрос в том, умрем ли мы вследствие действия неумолимого закона природы или вследствие роковой случайности.
- А что думаешь по поводу самоубийства? Это от слабости, от страха перед жизненными проблемами?
- Вовсе нет. Точнее не всегда причина самоубийства — невозможность решения какой-то жизненной проблемы. Зачастую кончают с собой люди вполне в здравом уме, которые вдруг потеряли смысл своей дальнейшей жизни, или поняли, что всё уже в жизни сделали и прочувствовали, и впереди не осталось ничего нового, хорошего, интересного. Им просто становится грустно и неинтересно жить.
- Мне тоже неинтересно жить дальше, но я боюсь покончить с собой.
- Значит, ты где-то лжёшь себе, значит, всё же у тебя есть надежда, что впереди тебя ждёт что-то новое нужное интересное, иначе ты бы давно покончила с собой.
- Может быть, может быть...
В лесу стало совсем темно. Мне пора было возвращаться домой. Стоя у подъезда моего дома Денис протянул мне руку.
- Ну, пока, - и он сжал мою холодную ладонь.
Я вдруг представила, как он этими руками каждый день дотрагивается до мертвецов и мне стало не по себе, я быстро выдернула руку. Он почувствовал это.
- Тебе противно?
- Есть немного.
- Не переживай, это нормально. Хочешь напоследок анекдот про патологоанатомов.
- Нет, Денис, прошу, не нужно, а не то я не усну, - улыбнувшись, сказала я.
- Уснёшь — это весёлый анекдот. Угадай, какой врач всё знает и ничего не умеет?
- Это мой участковый терапевт, - рассмеялась я.
- Правильно, одобрил меня Денис, - а врач, который всё умеет и ничего не знает?
- Может проктолог, - пошутила я.
- Ну, практически, - засмеялся Денис, - это хирург. А врач, который ничего не умеет и ничего не знает, кто?
- Психиатр! - в один голос сказали мы и рассмеялись.
- А вот патологоанатом — это врач, который все умеет и все знает, но он приходит к больному слишком поздно, - возвышенно завершил Денис.
- Ну и в чём анекдот? - вопросительно посмотрела я.
- Это и был анекдот, Наташа, сказал молодой патологоанатом и похлопал меня по плечу, - ну теперь точно пока. Не скучной тебе ночи, - сказал и быстро пошёл прочь.
Я ещё какое-то время в задумчивости постояла у подъезда. Несмотря на день и ночь полный новых впечатлений, надо признать, малоприятных, я уснула быстро, и мне ничего не снилось, даже моя умершая бабушка.
Через два дня были похороны и поминки, где все плакали и вспоминали покойницу добрыми словами. А я смотрела на пожелтевшее лицо бабули, чинно лежащей в своём узком ложе на нежный платочек, повязанный на её голове, на синие губы и не плакала. Я помнила слова Дениса о том, что своими слезами я только препятствую её душе легко покинуть этот мир. Я знала, что когда-нибудь придёт и моя очередь, а значит, мы встретимся.
Не лечи меня. Люби. Глава 2
© Copyright: Наталия Шеметова, 2014
Свидетельство о публикации №214020300957
Свидетельство о публикации №214020300957
Рецензии
Добрался таки.
Знаешь... может огорчу, но честно: и ни то и ни се. И не слюни... но и сумасшедствия не чувствуется. Есть ощущение что оно не может не быть.
Но так изложено... Много фактов. Новости. Все как-то технично, гладко, но не блестит под ногами. Не оставляет царапин.
Деко Ратор 01.04.2014 08:24 • Заявить о нарушении
Знаешь... может огорчу, но честно: и ни то и ни се. И не слюни... но и сумасшедствия не чувствуется. Есть ощущение что оно не может не быть.
Но так изложено... Много фактов. Новости. Все как-то технично, гладко, но не блестит под ногами. Не оставляет царапин.
Деко Ратор 01.04.2014 08:24 • Заявить о нарушении
Возможно литературный мой текст страдает от специфики моей профессиональной деятельности. излагать по существу - коротко, ясно. всё ж ведущая новостей на радиве.
Хотя могу сказать, что и у других авторов не люблю нарочитые стилистические выкрутасы. Ошеломлять (царапать, цеплять) должны сами факты, а не то, как они поданы. это по мне.
Просто я не твой автор, ты - не мой. это не плохо и не хорошо. это нормально.
Наталия Шеметова 01.04.2014 12:46 Заявить о нарушении
Хотя могу сказать, что и у других авторов не люблю нарочитые стилистические выкрутасы. Ошеломлять (царапать, цеплять) должны сами факты, а не то, как они поданы. это по мне.
Просто я не твой автор, ты - не мой. это не плохо и не хорошо. это нормально.
Наталия Шеметова 01.04.2014 12:46 Заявить о нарушении
именно на влияние профессии я и намекал. а еще... может показалось, но в Данииле какие-то твои черты проступили.
А ник - ничего так ;-)
воспользуюсь при надобности, ок?
прицепом пойдет и Dick O'Rator, он же Duck O'Rator (ирландец по всей видимости, мать его) :-)
Деко Ратор 02.04.2014 01:47 Заявить о нарушении
А ник - ничего так ;-)
воспользуюсь при надобности, ок?
прицепом пойдет и Dick O'Rator, он же Duck O'Rator (ирландец по всей видимости, мать его) :-)
Деко Ратор 02.04.2014 01:47 Заявить о нарушении