Зечка 6

      
            А  дальше  ещё  хуже... (часть 6 романа "Зечка")

    Екатерина чувствовала, что земля уходит из под её ног. Вчерашний «гость» вёл себя у неё дома, как настоящий хозяин. На её детишек он вообще не обращал внимания, будто их и нет. Вспоминал о них, только тогда, когда они попадали на глаза или требовали материнского внимания. Тогда он раздражённо ворчал и сердито бросал:

   - Ты закроешь, наконец, своим недоноскам рты?..

   Или:

   - Кому нужны эти телячьи нежности?..

   Теперь он смотрел на Екатерину как на свою «законную» сожительницу. Она должна была молча повиноваться ему во всём - кормить, поить, убирать, стирать, гладить и удовлетворять его мужские потребности… «Лучший кусок» еды доставался ему, остальное жадно доедали дети…
   Если её бывший муж Пётр выносил из дома вещи или где-то подрабатывал на стороне, чтобы заработать на выпивку, то «гость» заставлял это делать Екатерину. Его не волновало, где она найдёт деньги на выпивку и закуску… Однажды, когда Екатерина подрабатывала у соседки окучиванием картофеля, «гость» вышел прогуляться. Поздно вечером он вернулся, но не один. Изрядно выпивши, шатаясь, нетвёрдой походкой в избу ввалились вдвоём. Произвольно икнув и посмотрев на неё затуманенным взглядом, «гость», заплетающимся гнусавым голосом проговорил:

   - В-о-т! Зна-комь-ся! М-о-й ко-реш - Колян!.. Про-шу лю-бить и жа-ло-вать!.. Те-перь е-го же-ла-ние - э-то м-о-ё же-ла-ние!..А бу-дешь упря-мить-ся - по-лу-чишь в ха-рю!.. И-к!..

   Роняя всё по пути, они завалились на старенький диван и вскоре уснули. Екатерина, всплакнув, ушла в комнату к детям, и тихо умостившись на полу возле их кровати, уснула. Ночью женщина проснулась от громкого храпа, который доносился из соседней комнаты… «Гость» и его новый приятель Колян беззаботно спали… На неё навалились грустные мысли и плохие предчувствия, которые не дали заснуть до утра…
   Екатерина никак не смогла понять, как случайный «гость», вот так сразу, подавил её волю, сделал безропотной исполнительницей его желаний, подчинил её себе беспрекословно… В голове Екатерины вновь, как когда - то, одна мысль сменяла другую, ещё более сумасбродную. Один раз даже промелькнуло:

   - А может, пойти и сдать «гостей» новым «друзьям» - участковому и оперу?

   Но воплотить этот план в жизнь у неё не хватило храбрости. Страх перед «гостем», который тот внушил ей с первых минут встречи, заполнил её навязчивой фобией. Екатерина до сих пор не знала, как зовут её «гостя». Она только слышала, как Колян обращался к нему - Гвоздь. Теперь и она в своих мыслях называла его этим прозвищем.
   За окном брезжил рассвет… С каждой минутой страх сковывал её всё крепче, и только одна мысль не давала покоя:

   - Что будет с ней, когда незваные «гости» проснутся?..

   Но первыми проснулись её дети. Машенька, ещё не проснувшись полностью, начала капризничать. Екатерина, судорожно зажав ей рот рукой, бросилась с ребёнком во двор. За ней, мелкими шажками, поплёлся сонный Михаил. Перейдя с детишками двор, Екатерина вошла в летнюю кухню - пристанище её старой матери. В последнее время бабушка Михаила и Машеньки часто болела и не могла, как прежде, смотреть за внуками.
   Кое - как умыв детей, сбегав в дом за одеждой, Екатерина одела детей и повела их в детский сад. По дороге Михаил попросил :

- Хо-чу ку-шать!..

За что сразу же получил от матери звонкую оплеуху и сердитые слова:

 - В садике покушаешь!

   Оставив детей дежурной воспитательнице, она медленно и нехотя возвращалась к дому. Проходя возле православного храма, Екатерина остановилась и ноги сами повернули к нему. У входа, теперь уже пожилая послушница подала ей старенький платок покрыть голову. Возле другой, молодой послушницы, продававшей иконы и свечи, Екатерина прошмыгнула, молча опустив голову. На этот раз у неё не было ни копейки…
   Опустившись на колени перед иконой, женщина страстно зашептала:

   - Царь Небесный, утешитель Дух истины, везде находящийся и всё наполняющий, источник всякого блага и Податель жизни, приди и поселились в нас, и очисти нас от всякого греха и спаси, благий, души наши.

   Потом, немного подумав, от себя добавила:

   - Господи! Помоги мне избавиться от моих мучителей!

   В её воображении при этом, мелькнули лица Петра и Влада, опера и участкового, Гвоздя и Коляна…
   Выйдя из храма, Екатерина отрешённо брела домой, не замечая ничего и никого вокруг. Вот, взвизгнув тормозами, возле неё остановилась милицейская «шестёрка». Раздавшийся из салона голос, вывел её из транса:

   - Ну что, подруга, прокатимся?..

   Подняв голову, она увидала своих старых «приятелей», участкового и опера.

   - Ты что такая мутная?..
   - Садись, развеемся, как в былые времена!..

   Екатерина молча смотрела им в лицо, не зная, что ответить. Тогда участковый обращаясь к оперу, будто Екатерины и не было рядом, проворчал:

   - Да ты посмотри на неё, она еле на ногах держится. А исхудала - то как… Точно какую - то заразу подцепила. Поехали от греха подальше!

   Ещё раз оглядев её жалкий вид, опер безразлично бросил:

   - Ну, пока! Выздоравливай!

   Машина рванула с места. Некоторое время Екатерина ещё стояла, отрешённо глядя ей вслед. Потом, очнувшись от навалившихся раздумий, направилась к дому. Ещё издали,  она почувствовала неладное… Войдя во двор, её сразу же насторожила нараспашку открытая дверь летней кухни. Оттуда была слышна какая - то возня, громкие крики и стоны. Вбежав внутрь, она опешила… Разъярённый Гвоздь вместе с долговязым Коляном издевались над матерью, её лицо было всё в крови, ночная сорочка разорвана, а в помещении всё перевёрнуто. Больная женщина уже не могла говорить. Из её горла вырывались только стоны и хриплые звуки. Колян с усердием держал старуху за руки, а Гвоздь раздражённым голосом ему выговаривал:

   - Да не успокаивай ты меня! Я всё равно не поверю, что у неё нет денег. Ведь она уже одной ногой в могиле стоит! Должны у неё быть сбережения, которые люди в её возрасте откладывают на похороны. Давай, дави её суку, пока не скажет!

   Занятые своим садистским занятием, они не обратили внимания на вошедшую Екатерину. От увиденного, та растерялась и сделала несколько шагов назад - в коридор. Там её рука машинально нащупала за дверью топор, которым мать рубила дрова… А дальше всё произошло, как в самом страшном фильме ужасов… Вложив в удар всю свою боль и ненависть, Екатерина вогнала топор по самое топорище в спину Гвоздя, и тот сразу рухнул на пол. Колян, который держал мать, от неожиданности только широко раскрыл рот и глаза, да так и замер на месте.  Гвоздь на полу ещё хрипел, а уходящая жизнь, сотрясала его тело конвульсиями. Екатерина, отрешённо подойдя к лежащему, попыталась вытащить топор. Но, то ли топор был вогнан слишком глубоко, то ли ей не хватало сил, но несколько попыток ей не удались. Тогда она безжалостно наступила на спину Гвоздя ногой, и выдернула орудие убийства… Распластанное тело лежало на полу, ещё подавая признаки уходящей жизни. В этот момент Екатериной овладела необузданная ярость, она принялась ожесточённо рубить топором ненавистного «гостя». Уже позже, в заключении судмедэксперта, рубленных ран было насчитано восемь. И каждая из них была не совместима с жизнью.
   От увиденной кровавой картины мать потеряла сознание, а Колян, лишившись рассудка, постоянно повторял, как заклинание, слова:

   - Это не я!..
   - Это не я!..
   - Это не я…

   Уставшая Екатерина опустилась на рядом стоявший стул. Её руки, одежда и лицо были перепачканы кровью. Будто боясь чего - то, окровавленного топора она из рук так и не выпускала. Посидев и, немного отдышавшись, женщина подсознательно подумала:

   - Ну, вот и всё! Надо идти сдаваться в ментовку, ведь повинную голову меч не сечёт…

   Нетвёрдыми шагами, держа в руках окровавленное орудие убийства, она направилась в сторону райотдела милиции.
   Это было очень страшное зрелище… По улице посёлка, молча, с отрешённым взглядом, с окровавленным топором в руках, шла окровавленная молодая женщина… Прохожие в спешке уступали ей дорогу, с ужасом глядя ей вслед… Останавливались проезжающие автомобили…
   Так она прошла половину пути… Видимо, кто-то из жителей сообщил о ней в милицию. И через некоторое время, возле неё резко затормозила знакомая ей милицейская «тройка», с включённой «мигалкой». Она остановилась только тогда, когда знакомый опер тронул её за локоть, а участковый попытается забрать топор из её судорожно сжатых рук. Наконец, ему это удалось… На запястьях женских рук сразу же защёлкнулись наручники и …
   И снова камера, следствие, воспроизведение случившегося, суд и … приговор…