Вожди. Вашаки

Вашаки (ок. 1804–1900) — верховный вождь восточных шошонов. Отец Вашаки был из племени баннок, мать — шошонка из окрестности реки Винд-Ривер. Детство Вашаки провёл в племени флатхедов на территории современного штата Монтана. После смерти отца вместе с матерью он вернулся к шошонам. В молодости обрёл репутацию храбрейшего воина в боях против кроу и черноногих. В конце 1840-х годов стал верховным вождём шошонов. С 1869 года с основанием форта Кэмп-Браун (штат Вайоминг) Вашаки и его воины поступают на службу в армию США в качестве разведчиков и участвуют в экспедициях армии против сиу, шайен, арапахо и ютов. Летом 1876 года Вашаки принимал активное участие в битве при Роузбад на стороне генерала Крука. В 1878 году Форт-Кэмп-Браун был переименован в Форт-Вашаки в дань уважения армии США вождю дружественных шошонов.
О Вашаки современники рассказывали: «Великий вождь шошонов Вашаки был замечательным человеком, с сильным организмом и волей к жизни. Когда один из его друзей попытался объяснить ему, что такое бессмертие, он сказал: «Я хочу остаться здесь с моими друзьями, и я не хочу отходить в иной мир». Имущество его было простым и удобным, им он очень гордился. Стены хижины вождя покрыты картинами его боевых подвигов, которые нарисовал для отца его сын. Говорят, что на своей шляпе с высокой тульей Вашаки носил серебряную гробовую пластинку с надписью «Наше дитя», которую он купил у сына мебельного дельца за лук и стрелу. Он до конца дней своих гордился медальоном и прекрасным седлом, которое ему дал Великий Белый Отец (президент США – авт.). Кроме того, ему нравилась огромная, вставленная в рамку собственная фотография, украшавшая стену лавки «Джеки». Он также ценил написанные художниками свои портреты. Перед своим фото он мог долго стоять и восхищаться. На портрете Вашаки изображен со своим любимым украшением – красивой розовой морской раковиной, которую он использовал в качестве застежки нашейного галстука. Раковина, очевидно, имела какое-то значение, но никто не знает какое. Лицо Вашаки выражало достоинство, волевой характер, и на нем был шрам, оставленный стрелой черноногих, проткнувшей ему нос. Миссионер-учитель, А. Джоунс в 1885 году сказал о нем, что у него «приятное и открытое лицо», которое становилось таким подвижным и выразительным во время его выступлений, что на него было по-настоящему приятно смотреть. Его улыбка была словно «луч мягкого света на красивой картине». Густые посеребренные сединой волосы, спадая на плечи, придавали ему почтенный вид. В возрасте 90 лет Вашаки отстоял права шошонов на землю, отведенную под резервацию, на территории которой были обнаружены минеральные источники так называемые Грейт-Хот-Спрингс или (Великие Горячие Ключи). Он пережил всех, кто когда-то хотел после его смерти переместить шошонов на Индейскую территорию. Ему было разрешено жить в чудесной стране грез до конца своих дней. (авт. историческая справка)

Как это было:
 «Со времени прихода первого исследователя белого человека интересовали полезные ископаемые в северо-западной части Вайоминга. Джон Колтер описал залежи серы и минеральные ключи в таких фантастических выражениях, что друзья сочли его сумасшедшим.
В 1875 году хирург из Кемп-Брауна Томас Маги отправился к Великому Ключу (Термополис, штат Вайоминг), чтобы воочию увидеть те чудеса, о которых он столь часто слышал. Он проследовал вниз по Бигхорну по хорошо протоптанной индейской тропе, пока не добрался до ключа у устье Оул-Крик. Он обнаружил, что ключ образовал залежь протяженностью 400–600 ярдов и разделенную р. Бигхорн. Основная часть на востоке включала огромный ключ, который бил из холма в 75 ярдах от реки. Минеральное месторождение из ключа шло отлого и на север, и на юг от его середины, вдоль которой был проложен искусственный акведук. Осматривая огромный ключ, Маги обнаружил на его северной и восточной сторонах высокий обрыв из красной и белой глины. Над кратером находились какие-то большие глыбы песчаника, которые, казалось, держались на краях ключа. Ступив на одну из этих глыб, он оказался на огромном котле с кипящей, бурлящей водой, которая, казалось, хотела вырваться от жара внизу. Большой объем газа карбоновой кислоты и других газов попадал в Бигхорн по многочисленным подземным каналам большого размера, а также по «акведуку», где он имел глубину в полфута и ширину в 4 фута и шел со скоростью 8 миль в час. Глубина котлована на холме была большой, но неизвестной, имела в ширину около 30 футов и круглую форму. Вода была прозрачной и чистой, хотя в котловане она имела характерный изумрудный оттенок, немного кисловата на вкус и источала типичный запах гейзера. Маги обнаружил, что залежи столь велики, и любой разрыв целостности на краю восстанавливался за несколько часов. Он добыл несколько образцов формации и несколько бутылок воды. В то же самое время он рассказал, как несчастная гремучая змея упала в резервуар и была хорошенько проварена.
 Не существует письменного описания Колтером чудес, которые он увидел у серного ключа между рекой Шошоне и горой Харт, но для несведущего слушателя рассказ Маги легко мог казаться адским пламенем. Тем не менее бутылки воды, которые он впоследствии подверг анализу, оказались обладающими важными минеральными свойствами».
 Вашаки часто хвастался своими «лечебными водами», около которых он с соплеменниками проводили большую часть времени. Они пили ее и купались в ней, дабы дать облегчение своим суставам, ноющим от старческой немощи. У белого человека также был ревматизм и другие заболевания мышц, которые можно было бы вылечить. Белые бросили алчный взгляд на «маленький клочок земли» Вашаки, особенно в северо-западной части резервации. Они надеялся «отрезать еще один кусок» – на этот раз район площадью в 10 квадратных миль. В 1896 году Джеймс Маклафлин (индейский агент в резервации) был направлен на переговоры с шошонами и арапахо.
 Вашаки написал 31 января 1891 года письмо президенту Соединенных Штатов, в котором говорил: «Эта резервация принадлежит одним лишь шошонам, и мы не считаем, что у арапахо есть право хотя бы на один фут этой резервации. Мы хотим продать часть этой резервации правительству для арапахо, однако до тех пор, пока это не будет сделано, мы будем протестовать против любых мер, которые так или иначе дадут право на какую бы то ни было землю. Когда арапахо пришли в эту резервацию, мы не говорили им, что они могут прийти сюда и остаться, и мы не давали им землю. Они и сиу воевали с солдатами и были наказаны; они пришли, и мы разрешили им жить здесь. Мы не считаем, что они не испортят землю, живя на ней, но это не дает им право на землю».
Арапахо долго проживали на земле шошонов, и правительство имело дело с двумя племенами как с единым народом. Маклафлин нашел погоду настолько холодной, а дороги настолько плохими, что ему потребовалось три дня на 150-мильное путешествие из Ролингса, штат Вайоминг, на дилижансе в Форт-Вашаки. Оттуда его до Биг-Спринга сопровождали трое шошони, трое арапахо, два переводчика и мельник агентства. Маклафлин приводит такое описание: «Главный ключ находится на восточной стороне реки Бигхорн, а горный пейзаж в этом месте великолепен. Этот ключ поистине прекрасен; поверхность имеет около 30 футов в поперечнике, круглую форму, кипящий котлован с температурой 132 градуса по Форингейту, и выпускает столб воды, исчисляемой по 125 0000 галлонов за каждые 24 часа; . эта вода приятна на вкус, а с солью и перцем ее вкус во многом напоминает бульон из свежих цыплят».
Полный анализ воды был сделан профессором Шетценбергером из фран-цузского колледжа по настоянию д-ра Дж. А. Шульке из Ландера, штат Вайоминг. Феликс Бруно в 1872 году заплатил индейцам, вероятно, меньше, чем положено, за каждую оконечность их резервации, но когда они пришли к нему по поводу низкой цены, он не увидел оснований для ее повышения. Маклафлин, изучив Биг-Спринг и прилегающую местность, посчитал, что 50000 долларов недостаточно. Он поднял цену до 60000 долларов, которые он считал «настоящей стоимостью – не чрезмерной, а справедливой и разумной» за участок, который уступали шошоны. На совете племени Маклафлин объяснил индейцам цель своего визита – щедро заплатить за 10 кв. миль, которые правительство хотело купить. Когда он окончил свою речь, Вашаки поднялся и сказал: «Теперь послушай, что я скажу. Много лет назад я часто жил около Форта-Бриджер. В то время там был человек, который так же, как и ты пришел повидать меня и спросил: «Где твоя страна? Где твоя страна? Здесь ли она, там ли или она за горами, где горячие ключи?» (имеется в виду оба горячих ключа). Когда я пришел туда, то остался там. Когда ушла дичь, я просил своего агента написать в Вашингтон. Я хочу продать эти ключи. Раньше я ходил к горячим ключам на Оул-Крик (где речка впадает в Бигхорн), когда там была дичь и бизоны, и оставался там. Когда бизонов было много, я зимовал там. Теперь я ушел оттуда и пришел на эти земли. Я боялся оставаться там, где нечего есть. Я пришел сюда, чтобы заниматься земледелием. Одного горячего ключа (тот, что около агентства) достаточно для меня, моих людей и солдат».
Когда вождь закончил речь, в которой он еще раз пытался заверить, что никогда не делал ничего дурного, инспектор пригласил выступить вождя арапахо Острого Носа. Вождь Арапахо ответил: «Если ты скажешь мне, сколько ты даешь, тогда ты через некоторое время услышишь, что мы хотим. Мы затем-то сюда и пришли, чтобы поговорить о ключе». Когда Маклафлин сказал, что после изучения местности он понял, что индейцам нужно выдать 60000, а не 50000 долларов, Вашаки ответил, что весь предыдущий день он безуспешно пытался сосчитать 50000 долларов. Маклафлин поинтересовался, говорил ли Вашаки с другими вождями племени о сделке. Вашаки заявил: «Я вождь, и что бы я ни сделал, остальные согласятся с этим. У другого племени (арапахо) слишком много вождей».
Было очевидно, что он был нетерпелив. Несколько раз Вашаки произносил: «Я бы хотел знать, когда заплатят деньги»; «Я старею и не смогу ими воспользоваться, если они не придут скоро» и «Я бы хотел видеть кое-какие деньги».
Острый Нос был более практичен, так как ему были нужны пайки и скот, а не деньги. Вождь шошонов ответил, что боится того, что происходило в прежние времена – два племени не договорятся. Он сказал: «Я всегда думал, что земля принадлежит мне, но теперь я думаю, что кто-то всегда опережает меня. Я первым пришел сюда и думаю, что первым получу то, что хочу». Приковав Маклафлина к цифрам, Вашаки обнаружил, что сумма не превышает 5,73 доллара на человека из находившихся в тот момент в резервации 1744 шошонов и арапахо. Когда соглашение, заключили на условиях вождя арапахо Острого Носа, Вашаки сказал: «Я отдал тебе ключи, моему сердцу хорошо». На это Острый Нос ответил: «Я очень рад слышать, что ты (Маклафлин) говоришь, и все, что ты ни делаешь, мне нравится. Я хочу копию этого соглашения, так как раньше у меня никогда ее не было. Я действительно этого хочу. Я никогда не лгу. Я хочу помочь Великому Отцу. После этого я хочу, чтобы были взвешены пайки каждого человека; больше никаких совков и лопат. Мне всегда нравился Великий Отец, и я хочу делать то, что он хочет. Если он хочет, чтобы я работал, я буду работать». Вашаки также попросил копию договора. Затем Вашаки спросил, собирается ли правительство пустить в приобретенные земли индейцев поезда. Маклафлин пояснил что, возможно, будет проложена одна ветка железной дороги в этом направлении.
 Когда Вашаки в последний раз поставил свой «Х» на бумаге белого человека, он сказал: «Я подписываю это; я никогда не лгу». Острый Нос поставил свой «Х» после Вашаки. Несколько старых индейцев, среди которых Норкук, Одинокий Медведь, Тиги и Джон Инос сделали то же, после чего наряду с американцами договор подписали лидеры родовых групп индейцев: Валяющийся Бык, Сидящий Орел, Маленький Щит, Ружье, Бежит Через Реку, Спинная Кость Медведя, Голодный Волк, Бежит Сзади, Горный Баран, Лопатка, Большой Кузнечик и Чарли Маленький Муравей.
Во время последнего путешествия к своему белому другу Дж. К. Муру-младшему Вашаки попал в ураган, отчего потерял зрение. Он больше не мог видеть свои любимые горы и целебные воды. О его последних днях вспоминали епископ Талбот и преподобный Джон Р. Робертс, которые давно были знакомы с Вашаки. Когда Робертс навестил его в госпитале, куда поместили вождя шошонов после удара молнии, Вашаки жаловался, что его кровать слишком мягка. По его просьбе миссионер снял дверь с петель и положил ее вместо матрацев.
На смертном одре Вашаки сожалел о том, что принял религию белых и тем самым «прогневил» Великого Духа. Он поистине боялся, что после смерти ему не удастся присоединиться к своим умершим предкам. Один из его друзей объяснил, что Дам Апуа и Бог одно и то же, и это несколько успокоило его. Последнее свое послание на языке жестов он направил Талботу, когда был слишком слаб, чтобы говорить: «Скажи доброму другу, который ушел на Восток, что Вашаки встал на верную тропу».