на Boden See отрывок из романа
Он побывал в доме-музее Отто Дикса в соседнем Hammenhofen, где художник жил с тридцать шестого года, после того, как его лишили кафедры в Дрездене, и до своей смерти в шестьдесят девятом. Прочный, просторный дом стоит на вершине холма в окружении высоких деревьев. Тишина, много воздуха, близость нейтральной Швейцарии…Солдатом Дикс воевал на Западном фронте, участник битвы на Сомме. Его антивоенные картины, может быть, самое сильное слово, сказанное в искусстве на эту тему. Но безногие инвалиды в фельдфебельских фуражках, плотоядно заглядывающиеся на уличных проституток, были написаны раньше, а здесь на Bodensee он рисовал по-другому и о другом. Одну из картин этого периода Буров увидел в доме Иды.
Ида - добрый друг семьи Кенигов. Ей семьдесят лет, подвижная, сухонькая, легкая, как птица. Короткая стрижка темно-седых волос, узкое, чуть вытянутое вперед лицо, как бы вежливо прислушивающееся к собеседнику, светло-голубые глаза, и во всем облике безошибочно угадываются деревенские корни, прежде всего по рукам - только крестьянский труд делает их такими смуглыми и корявыми. Они некрасивы, как и лицо, но интересны, их хочется разглядывать, воображая прошлое хозяйки. Странно их сочетание с белой фарфоровой чашкой кофе, которую протягивает ему Ида: «Bitte, Doktor». Он терпеть не может этого обращения - «доктор», но то, как произносит это Ида, ему нравится. И нежный, трепещущий на блюдце треугольник K;sekuchen , сродни нашей ватрушке, тоже испечен этими руками. Ида не была замужем - жениха убило в России, и всю жизнь прожила на Bodensee. Рядом дом ее брата, у входа на земле лежат старые мельничные жернова. Ида послужила моделью для нескольких картин Дикса, и в благодарность он подарил ей этот пейзаж, что висит в гостиной рядом с кафельной печью. Bodеnsee на нем в расплывчатых, розово-голубых тонах, как бы нарочно неестественных, чтоб не быть точной копией вида из окна.
В последний перед отъездом день, в праздник трех святых королей, они с Кенигом уехали в Konstanz. Моросил дождь, магазины по случаю праздника не работали, и город был почти безлюден. Никуда не торопясь, они побродили по центру, осмотрели M;nster Unserer Lieben Frau, прошли в порт, где над причалами пассажирских судов, как маяк, возвышается каменная статуя легендарной куртизанки в распахнутой тунике, с обнаженной грудью и открытой до паха ногой. Подобно Фемиде она держит во вздетых руках крохотные, карикатурные фигурки папы и кайзера - символы церковной и светской власти. Подчеркнутая сексуальность изваяния вызвала в свое время много нареканий в прессе. Статуя медленно вращается вокруг своей оси, и если поступить также, то перед глазами будут проплывать последовательно: Insel Hotel, где Микаэль провел несколько дней своего медового месяца, набережная с аккуратно остриженными, что придавало им несколько уродливый вид. голыми кронами коренастых платанов, памятник графу Цеппелину - уроженцу Констанц, похожий на гигантский сарай Konzil, где в средние века состоялся Вселенский собор, положивший конец расколу католической церкви, вид на площадь с фонтаном, обливаюшим бронзовых зверушек, вокзал, снова порт и , наконец, громадное, застывшее зеркало Bodensee с низко нависшим небом, где у горизонта видна ломаная панорама розоватых снежных вершин Альп.
Кафе, куда они завернули промочить горло, было таким же уютно-пустым, как и весь город сегодня. Сводчатый потолок мягко освещали желтые бра на стенах. Удобная, прочная мебель из полированного темного дерева, обитая синим штофом. Сидевший напротив Кениг показался ему уставшим; конечно, все эти поездки не могли не быть утомительными для пожилого человека, а . может, давление подскочило из-за плохой погоды. Утром Кениг позволил себе не бриться, и сейчас седая щетина была хорошо заметна на гиперемированном лице. Тихо заиграла музыка. Это была «Лили Марлен». Именно то, что он хотел бы услышать сейчас, сидя вдвоем с Кенигом в пустом кафе. Какая из наших песен более всего созвучна «Лили Марлен» ? «Синий платочек»? «Огонек»? А, может, «Темная ночь»? Странно было бы сейчас услышать «Темную ночь».
Хозяйка, подошедшая получить по счету, заметив у Кенига некоторую неловкость пальцев, когда он доставал деньги из бумажника, спросила, скорее даже не с сочувствием, а просто констатируя факт: «Artrose ?». «Kriegsverletzung» - буркнул Кениг, продолжая возиться с кошельком.
Он был ранен в конце сорок четвертого, когда его призвали на военную службу, чуть ли ни в первом бою. На Западном фронте. «В первом деле никто не гибнет» - говорит Портос у Дюма. Попал в плен к американцам, и был вывезен в Америку, в штат Тенесси. Там, в лагерном лазарете, Кенига оперировал немецкий хирург, тоже военнопленный. Прооперировал прекрасно - сшил перебитые сухожилия, нервы, но полного восстановления функции кисти, конечно, не могло произойти. С мечтой о хирургии пришлось расстаться… Как-то в первые дни их знакомства Кениг поинтересовался, сколько зарабатывает русский врач? Ответ ошеломил его. «Это же столько, сколько нам выдавали американцы в лагере».
Расплатившись за пиво и кофе, (еду они не заказывали, так как дома их ждала отваренная форель, еще утром плававшая в пруду у Иды), они вышли на улицу к старым домам Крнстанцы. Городу повезло - его не бомбили. Южный район города - Kreuzlingen - это уже Швейцария, и союзники опасались промахнуться при бомбометании.
Свидетельство о публикации №214020401405
А что такое ..."гиперимированном лице"?
Теперь загляну в мою книгу об Отто Диксе. Спасибо, что напомнили...
Жарикова Эмма Семёновна 28.05.2015 03:44 Заявить о нарушении