Домик

                Моей внучке Маше



Утро  в маленькой квартирке в Петербурге, на Пискаревке. Родители еще спят, а маленькая Маша, как и все детки-двухлетки, встает в восьмом часу. Сначала потягивается ручками и ножками в кровати, затем открывает глаза, потом быстро вскакивает на коленки. Я лежу на диване рядом и, конечно, уже не сплю. Меня внучка видит первой и тихо, застенчиво улыбается. Я здесь не частый гость, приехала поводиться с ней. Она уже не дичится меня, но по утрам стесняется.

Следующий поворот головы – в сторону родительской кровати. Родители, понятное дело, спят. Вернее, хотят спать дальше.
- Мама-а! – тихо зовет Маша.
- Иди к бабушке, поиграй с ней, - сонно отвечает моя дочь.
Маша – в раздумье. С одной стороны, она привыкла каждое утро проситься к родителям. А с другой стороны, бабушка всегда придумывает столько интересного и спать она не хочет!
- Иди ко мне в домик, - тихонько говорю я. И внучка радостно тянет руки: возьми меня из кроватки!

Домик – это еще из моего детства. Накидываешь одеяло на спинку кровати, на подушки и залезаешь внутрь. Можно оставить маленькую щелочку с одной стороны для воздуха и света. Так я и делаю. Маша осторожно влезает в это сооружение.
- До-мик! – говорю я как можно таинственнее.
- Дя-а! – соглашается внучка и замирает от восторга. Потом глубоко вздыхает и говорит: «Маси!», то есть Машин домик. Конечно, Машин, а это значит, что нужно пригласить сюда всех ее любимых: бычка Фому, кота Федю, овечку Белу, просто мишку, деревянного петушка… Словом, набирается нас много.
- Будем вместе жить, - говорю я.

Начинается игра, какая приходит на ум: звери высовываются из домика в щелочку под одеялом, как будто в лес, пугаются лисы или волка и снова прячутся в домике. Нам всем здесь хорошо, мы под крышей и кажется, что  надежно защищены от всяких бед. Потом под одеяло притаскивается книжка и я ее читаю, а Маша внимательно слушает и повторяет окончания слов. Наконец, просыпаются родители, мы убираем постель и домику приходит конец.

Маша быстро переключается на другую игру и забывает про домик. А мне хочется  подольше сохранить это прикосновение к детству, это пронзительное ощущение защищенности, которое возникало всегда, когда рядом  был отец,  а, значит, со мной не могло случиться ничего. И запомнить полные восторга глаза ребенка, для которого все, что пока случается с ним – чудо!