Хохотали - чуть с койки не упали

               
   «Тряпочный телефон», пожалуй, ещё долго будет служить людям, и останется главным средством связи. У него и в трубке не шипит, и провода не обрываются. У «тряпочного телефона» есть и другие преимущества, которых нет у самой современной техники для передачи информации предназначенной. В этом и я убедился, и другие соврать не дадут.
   Василиса Петровна, сорока двух лет от своего сотворения, тоже не раз убеждалась в надёжности «тряпочного телефона». Она жила в небольшом посёлке, состоящем всего из каких-то пятидесяти или шестидесяти дворов. Женщина не раз обращала внимание, что слухи в родной деревеньке распространяются с такой же скоростью, с которой любая информация распространяется в эфире или по проводам. То бишь, едва не со скоростью света. Например, Федька Жулькин частенько гнал самогон. Отведав первача, он принуждал жену пятый угол искать, не найдя которого в собственном доме, женщина бежала в поисках оного по соседям. Вслед за этим вся округа, естественно, знала, что Жулькин занимается изготовлением алкоголя недозволенными методами. Тут ни телефон, ни Интернет не понадобятся, чтобы население о проделках Жулькина оповестить.
   Василиса Петровна, естественно, помнила о Федькиных выходках, и о том, что "тряпочный телефон" – самое надёжное средство связи. И, тем не менее, однажды случилось так, что её вера в это самое надёжное средство связи поколебалась. Как-то по "тряпочному телефону" сообщили, что её муж «совершил путешествие под чужой подол». Она считала, что благоверный никогда с «истинного пути не свернёт», никогда не изменит. Но, по "тряпочному телефону" сообщали обратное.
   - Василиса, ты по что свободу своего Генки не контролируешь! – говорила как-то нашей героине Варвара Терентьевна, вдова, семидесяти трёх лет от роду, - знаешь, последние четыре года бессонница меня совсем одолела. Проснулась пару дней назад ещё до первых петухов, вышла на крыльцо, гляжу – у Салтычихи свет на веранде горит. А, после этого твой Генка в одних портках у неё во дворе появился. Сделал своё лёгкое мужское дело, и опять дверь за собой затворил.
   - Сочиняешь, поди, старая вешалка, - буркнула Василиса, - чего твоим старым моргалкам от бессонницы только не померещится?
   Василиса Петровна сделала вид, что не доверяет бредням выжившей из ума старушенции, но хорошо помнила, что муж пару дней назад дома всё-таки не ночевал. Своё отсутствие в родных пенатах он объяснял тем, что у Федьки Жулькина первача напробовался, и в отключку ушёл как раз в то время, когда жена хозяина пятый угол за пределами дома искала. И, теперь, встретившись с бабой Варей, женщина мозгой пораскинула, что той злополучной ночью её благоверный не только нюхал первач в доме у Жулькиных, но и в доме у холостой односельчанки заблудился. Василису Петровну разодрало и от ревности, и от любопытства, и она отправилась к Салтычихе, чтобы в её «бесстыжие шары» посмотреть. Одинокая женщина, выслушав обиженную жену, даже глазом не повела.
   - Говоришь, что по деревеньке слухи ползут, будто Генка твой тебе со мной изменил? Да не было этого! Клянусь чем угодно! – уверяла Салтычиха Василису Петровну, - просто от роду боюсь электричества. А, тут лампочка на кухне сгорела. Гляжу, мимо муж твой идёт. Вот и попросила его проблему решить.
   - А, потом? – недоумевала обескураженная женщина.
   - А, потом...  А, потом твой Генка взялся анекдоты травить. И, до чего же юморной мужучок у тебя. И, до чего же у него анекдоты смешные. До утра рассказывал. Так хохотали, так хохотали – чуть с койки не упали. Но, чтобы Генка твой тебе со мной изменял...