11. Мои братики

 

Мама не теряла надежды устроить свою личную жизнь.

Когда мне исполнилось четыре года, в нашей семье появился дядя Гриша. Мама увела его из другой семьи.

Папу Гришу я приняла с радостью. С ним стало веселее.

Мы оба любили маму и  одновременно целовали её   в щечки.

Втроем ходили на базар, в кино, читали детские книжки и создавали уют в доме: делали  перестановку нехитрой мебели, чего-то прибивали, устраивали праздники с подарками.

Когда мама забеременела, мы с  отчимом  припадали ухом к её животику.

- Валерка  ногами пинается! – сообщал дядя Гриша.

- Нет, это Сашка  лягается! – спорила с ним я.

- Накаркали! – сказала мама, когда родила ДВОЙНЮ.

                ****

Я до мельчайших  деталей помню ИХ День рождения.

Было часов 10 воскресного  утра. Дядя Гриша ушел на   подработку.   Мама хлопотала по дому с тряпкой: вытирала пыль и мыла окна.

Потом она села на горшок, а когда встала, я увидела, что он полон кровавой мочи.

-  Доча, сбегай до тети Фаи, - сказала мама,  тяжело дыша. – Скажи ей, что у меня воды отошли.

Я бросилась со всех ног на улицу. Через два дома от нас жила акушерка.

Я забыла фразу про «воды» и с порога взволнованно крикнула:

- Тётя Фая! Мама кровью написала в горшок!

С акушеркой мы вернулись в дом. Мне велели сидеть в  задней комнате и не мешать.

Мама с тетей  Фаей остались  в переднем помещении. Там был деревянный топчан.

Гремели тазики, рвалась марля, грелась вода.

Стонов маминых я не слышала, только глухой разговор.

- Пошел! Пошел! Давай-давай! – закричала тетя Фая. – Так, так, ещё!

И через некоторое время:

- Мальчик!

Я сидела, не шевелясь, на краешке кровати и очень хотела увидеть того, который  «пошел».

Раздался детский крик, и я неожиданно заплакала вместе с ним.

- Ой, Маша! – испуганно крикнула тетя Фая. – Тут ещё один! Давай, давай, тужься!

Я перестала плакать и, встав с кровати, подошла к дверям, чтобы увидеть  того – второго. Приоткрыла дверь и высунула голову.

Мама лежала на  топчане, акушерка суетилась у её ног, там же пищали первый и второй, но их не было видно.

Я вернулась на место, потому что знала, что подглядывать нехорошо.

- И потом, - подумала я, - они ж, как котятки, маленькие. Их, наверное, в коробочку положили.

Загремели ведра с водой. «Котята» продолжали пищать, но я уже привыкла к их голосу.

- Поплачут и перестанут, - успокаивала я себя.- Мама не плачет, и я не буду. Ой, скорее бы их увидеть!

Чтобы ускорить встречу, я переместилась к дверям и села у порога.

- Доча, - раздался слабый голос мамы. – Подай тете Фае  детское приданое.

Я схватила стопку приготовленных пеленок с чепчиками и распашонками и передала в открытую дверь акушерке.

Скоро плач прекратился, и тетя Фая  разрешила мне подойти к маме.

                ******

Мама лежала уставшая и бледная. Под глазами были черные круги.  Рядом с ней лежали два свертка. Мама улыбнулась:

- Иди, доча, ближе, не бойся!

Я присела рядом и уставилась на малышей. Красные и сморщенные, они спали, сладко почмокивая ротиками.

- Сашка? – тихо спросила я,  коснувшись пальчиком одного из них.

- Этот пусть будет Сашка, - согласилась мама.

- Валерка? – положила я ладошку на второго.

- Да, - подтвердила она и попросила: Посиди тихо. Мне надо немного поспать.

Я тоже легла у них в ногах и скоро задремала. Когда проснулась, мама кормила их грудью.

- Мам, можно я попробую, - попросила я.

Мама  брызнула мне молоком в открытый рот.

- Фу, - сморщилась я. – Сладко. Невкусно.

А братики наяривали с удовольствием.

                *****

Дядя Гриша пришел с работы поздно и навеселе. Мама уже встала и готовила ужин.

- Родила! – ахнул он. – Где мои богатыри?

На руки взять малышей  мама ему не разрешила, и он, встав у кровати на коленки, долго разглядывал «мужиков».

- Это – Сашка! – гордо знакомила я его с ними. – Этот – Валерка!

- Накаркали! – рассмеялась мама.

Близнецов мы с мамой различали безошибочно, а вот родной отец не мог отличить одного от другого.

                *****

Хлопот с братиками было много. Пока мама пеленала одного, второй захлебывался в плаче.

- Ишь кричит, - шутливо ворчала  мама, - «А меня, а меня!» Рук у мамки две только!

Когда малыши успокаивались, мама шла стирать пеленки, а я ложилась с ними рядом и охраняла их сон.

На их личиках блуждали улыбки в одно и то же мгновение, и я бежала к маме, чтобы сообщить, что ОНИ  УЛЫБНУЛИСЬ ОДИНАКОВО.
 
- Мам, а почему у них зубов нет? – удивлялась я.

- У тебя тоже не было, а теперь полон рот, -  отвечала мне она.

Мама переживала из-за  грудного молока: его было мало.

Дней через десять братиков отдали в ясли, мама вышла на работу, а я в детский сад. Дядя Гриша сутками пропадал на  стройках.

Помню. В какой-то выходной день мама побежала за молоком. Я осталась с ляльками одна.  Не успела она выйти за порог, как они разревелись. Я не знала, как их успокоить, и взяла обоих на руки. Когда мама вернулась, мы ревели в три голоса.

                ****

Первым  УМЕР Валерка. Ему было пять месяцев. В ясельках была какая-то инфекция. Всю ночь он плакал, а к обеду затих.

Мама почернела от горя. Я помню, как она обмывала его тельце и наряжала в последнюю дорогу. Слез не было. Плача тоже.

Я  стала переживать за Сашку. Все время смотрела на него и  мысленно просила: «Дыши! Живи!»

Он не услышал меня и через месяц  тоже умер.

 
                ****

Сашку похоронили по мусульманским обычаям. До заката солнца. Гробик везли на лошади. Ехали быстро, нас очень трясло.

Когда вернулись, мама обрила меня наголо.

- На чужом несчастье счастья не построишь, - спустя какое-то время, сказала мама.  – Надо, доча, нам домой возвращаться.

Я понимала, что я у мамы одна и очень её жалела.

- Мамочка, - обняла я её за шею. – Я тебе обещаю, что  НЕ УМРУ!

- Я тебя никому не отдам! – стиснула она меня в своих объятьях и, наконец, заплакала.

Слезы обожгли мне  щеки и плечи, и я тоже разревелась.

- А дядя Гриша? – спросила я, когда мы успокоились.

- Он уехал навсегда, - сказала она и добавила, словно я уже была совсем взрослая:

- Неживучие пацаны у меня рождаются. Мужик нынче слабый пошел – жить не хочет!

               
                *****

После смерти мальчиков мама будет работать на трех работах без выходных. На дорогу домой нужно было скопить много денег. А чтобы я не тосковала, она подарила мне ЩЕНОЧКА.

На фотографии (август 1960 года) мне пять лет. Я стою во дворе нашего дома в Мирзачуле. Кажется, это заросли касторки.

Щенка я назову Угольком. После стрижки мои волосы станут густыми и темно-каштановыми.

В моих глазах  можно разглядеть следы первого пережитого мной  горя.

Этот беспомощный теплый комочек не  заменит мне рано ушедших братиков, но своей лаской и добротой  ему удастся  отогреть  мое сердце от ледяной стужи.

С той поры, как только  мы обретем жилище, в нем всегда будут проживать в роли равноправных членов семьи Угольки, Бимки, Клепки и Найденки.


                *****

Родина там, где могилы твоих родных и близких.

Моя родина очень широка по территории: от  морозного Челябинска до знойного Гулистана.

И никакие государственные границы не в силах её перекроить.


             http://www.proza.ru/2014/02/05/1189