Храм любви. Гл. 6. Любовь

 ГЛАВА 6. ЛЮБОВЬ

                Акт интимной близости есть
                священный акт благотворительства,
                счастья и пребывание в любви, значит,
                пребывание в Боге.
                Этот миг божественности и взаимной
                власти друг над другом является
                кульминацией жизненного счастья. Любовь
                этого мига являют врата слияния душ и тел.


   Зайдя в свой офис на дебаркадере, он сразу достал шампан-
ское и стал накрывать на стол. Она в это время с интересом зна-
комилась с расположением всех построек на палубе. На носу
дебаркадера она увидела изображение русалки и дельфина, на-
поминающие ее брелок. В офисе, похожем больше на простор-
ную каюту, было по-домашнему уютно. На стене, как и на носу
227
дебаркадера, висела картина с таким же изображением русалки
и дельфина. Это изображение находилось рядом с той самой
картиной Храма любви, которая была у нее в Чечне.
— Здесь часть моей жизни, — сказала она. — Я как будто
пришла к себе в детство. Даже русалка чем-то похожа на меня.
Вы обожаете русалок? Может, мне тоже превратиться в русалку,
чтобы понравиться вам.
— Ты мне и без этого нравишься. Мужчина всегда как ко-
рабль в море, а женщина — желанный остров в нем, к которому
он причаливает, чтобы отдохнуть. Она для него — земля жела-
ний.
Она подошла к рыбкам, плавающим в аквариуме.
— Этот остров похож на русалку?
— Нет, он всегда похож на желанную женщину.
— А я хочу быть русалкой. Вот нырну в воду и тоже превра-
щусь в такую красивую рыбку-русалку. Говорят, русалки — это
покинутые невесты, бросившиеся с горя в воду. Став утопленни-
цами, они начали выходить из воды и соблазнять мужчин, напе-
вая, как сирены, песни очарования. Соблазненных мужчин уво-
дили в пучину моря. Так они мстили за свою несчастную любовь
на земле. Женщины их не любят за то, что они разбивают браки,
построенные на расчете, и считают их разлучницами.
— Это неправда. В том месте, где у женщины сокровенное
место страсти и прельщения, у русалки только хвост. Русалка —
всего лишь символ любви и здесь является всего лишь украше-
нием моего ковчега любви.
Он взял магнитолу и поставил на воспроизведение кассету
с записями ее песен. Отойдя от аквариума с рыбками, она подо-
шла к столу и взяла поданные им записи с набросками к проек-
ту Храма.
Выключив музыку, она стала внимательно их читать. Прочи-
тала она наброски быстро, но более всего заинтересовалась
множественными картинами, которые он собирал из разных ис-
точников и хотел в дальнейшем из них создать художественную
галерею истории представлений о красоте, любви и эротике
228
в разные времена. Чтобы не мучить себя томительным ожидани-
ем ее ответной реакции, он взял гитару и, выключив магнитолу,
где кончилась ее песня, спел свою, которая назвалась «Религия
любви»:
Динь-бом, динь-бом —
Слышен звон церковный.
Динь-бом, динь-бом —
Это глас души верховной.
Колокольный звон,
Как душевный стон,
Призывает к истине
Духовный баритон.
Религия любви, спаси и сохрани
Наши души, наши души
От разгула Сатаны.
Спаси, спаси, спаси!
Наши души, наши души
От разгула Сатаны.
Пусть ликует люд, и звенит весь свод —
Новая религия под собор зовет.
Религия любви, все религии мани
И не знай вражды согласье, а объятия — беды.
Религия любви, спаси и сохрани,
Наши души, наши души
От разгула Сатаны.
Спаси, спаси, спаси!
Наши души, наши души
От насилий, войн вражды.
Поднимись, душа, поднимись с колен.
Поклонись природе, как кресту, взамен,
Несвятые чувства — твой духовной плен.
Уничтожь, скорее, наконец, разврат.
Зов слияния с природой — вечности набат.
Религия любви, спаси и сохрани
Наши души, наши души
От разгула Сатаны.
229
Спаси, спаси, спаси!
И к кресту великой веры
Разум мира призови.
На слияние с природой, зов религии любви,
В поклонении к которой жди спасение души.
Он зовет: иди, иди и свети, зови, звони
Впереди священной брани и духовной суеты.
Религия любви, спаси и сохрани
Наши души, наши души
От разгула Сатаны.
Спаси, спаси, спаси
Наши души, наши души
От разгула Сатаны.
Когда он закончил петь, то увидел, что она тоже закончила
читать и, отложив бумаги, рассматривала архив собранных
картин.
— Что, привлекли картины? — спросил он.
Она некоторое время молчала с загадочной задумчивостью,
потом улыбнулась и произнесла:
— Да, я уже с некоторыми из них знакома. Похоже, здесь со-
брана вся история развития красоты и эротики. Это может при-
влечь людей, и посетители уже из любопытства могут здесь
быть. Если же все преподнести через определенную мораль ва-
шей свободы и религии, можно рассчитывать и на успех посе-
щения.
— Вот первое изображение женской красоты, — показал он
на уродливое подобие женщины. — В древние времена счита-
лось, что полнота, как символ изобилия, — это идеал красоты. Да-
же в поздние времена античности полнота, как символ сытной
и богатой жизни, еще являлась идеалом прекрасного женского
образа. Только в современное время человечество освободилось
от этого, и идеалом начинает считаться культура здорового тела.
Все это показательно и говорит о том, что вкус — это воспитанное
восприятие, и для разных людей красота может быть разной. Хо-
тя сегодня мода перегибает палку и, как уже говорили, воспиты-
230
вает один идеал для всех с идеализацией худого тела, доводя
некоторых женщин до болезненного истощения.
Он стал показывать картины красивых дам с округлыми
формами.
Она выбрала изображение богини красоты Венеры.
— Смотрите: естественная древняя красота в обнаженности
тоже может канонизироваться искусством. Если в балете юбки
только со временем стали значительно короче, чем это было
в первое время, то здесь — полный авангард. В кино гораздо
позже перестали плеваться от поцелуев на экране. Ныне же да-
же от показа самого полового акта не плюются. Хотя сейчас раз-
витие эротического прогресса диктуется спросом и погоней
за прибылью.
— Ныне все придают большое значение идеалам красоты,
стараясь сделать ее товаром, так как поняли, что это самое де-
шевое вложение и очень прибыльный товар.
Он взял из ее рук картину и, сложив в общую кучу, хотел
убрать, но ее привлекла картина «Юдифь». Тогда она заметила,
что что-то из подобных картинок она уже видела у некого госпо-
дина Убожко, когда работала в закрытом городке.
— Да-да, — подтверждал он, — нельзя отрицать, что очаро-
вание и любовь привлекают многих, это как лекарство от мор-
щин и неврозов, если к этому стремиться. Только уже поэтому
красоту надо воспевать, следя за ней в себе и за ней. Тогда у че-
ловека будет все прекрасно, как говорил Чехов. Однако ка-
кая бы кому ни была дана красота, если без возбуждения стра-
сти и очарования она, как кувшин без воды, не может вести
к полноте сексуальной любви и дарить счастье.
Однако она многозначительно усмехнулась смыслу его вы-
сказывания, но промолчала. Он принял усмешку реакцией
за неясность своего высказывания. Однако не стал разъяснять
и настаивать на том, чтоб это его мнение она приняла за догму,
как и не стал возмущаться ее любопытством. Далее уже молча
они смотрели остальные картинки, каждый — со своими мысля-
ми. Под каждой из них было дано пояснение и историческое
231
подтверждение того или иного факта, если изображение отно-
силось к таковому.
(Здесь я как автор этого чтива отдельные картинки из его
коллекции размещу по тексту книги. Прошу простить за откро-
венность некоторых их них. Набросками же проекта Храма
не буду докучать читателям.)
— Ваш набросок проекта — это фундаментально, — ответила
Надежда, найдя и прочтя их среди картин. — Идея с безумным
ветром, — наконец уточнила она. — Храм-корабль любви как ко-
рабль жизни — уже романтично, как у меня в чеченском детстве.
Не хватает только алых парусов Грина. Над кое-чем необходимо
еще подумать и поработать, ведь Храма любви… — стала далее
рассуждать она, исходя из слабо улавливаемой сути в его на-
бросках. — Вы даже алтарь любви предусмотрели. Считаете, что
без алтаря любви как жертвенника добрых дел Храма быть
не должно? И как же это может осуществляться? Что, бросил
на алтарь россыпь добрых дел и получил право на брак? Бросил
еще — и получил право на второй, а то и на двоеженство или
даже гарем? Добрые дела как калым у мусульман или приданое
у славян. Смешно, кажется, и несерьезно как-то, неправда?
Он, видно, намеренно пропустил ее вопрос мимо ушей, вос-
кликнув:
— А вот и корабль Грина с алыми парусами, — с воодушев-
ленным оживлением показал модель корабля с алыми парусами
и названием «Дракон любви». — Посмотрим, что этот пиратский
фрегат любви нам привез из Империи любви?
Покрутив модель в руках, он снял с палубы большой сундук.
Открыв его, вытащил из него сначала непонятную кассету, потом
и дискету и две позолоченные бумажные маски. Развернув их,
одну маску он надел сразу на нее, а вторую — на себя и уселся
возле монитора компьютера.
— Что смотреть будем? — усевшись рядом, спросила она.
— Это что-то вроде того, что ты хотела снять. Деловой дискус-
сионный диспут пиратов грешной любви и страсти. В нем они до-
казывают свою правоту шпагами и пистолями за право управлять
232
некой Империей любви, находящейся на их сказочном острове
свободы, страсти и греха, — с пафосом загадочности произнес он.
Ей стало интересно. Когда пошли кадры, она увидела, что
все пираты в женском обличии пели песню, которую называли
«Песнь грешников»:
Нам бы, нам бы, нам бы всем за облака,
Там бы, там бы, там бы в грехе не знать греха.
Мы бы разрешали любить, как воду пить,
За эту правду-матку святыми вечно быть.
Где же, где же, где же, кому и сколько, как?
Любовью манной с неба наш засыплет мрак.
Сомнения, сомнения, сгиньте в одурение.
Почтения, почтения, явитесь в умиление.
Чудак любви, чудак надежды,
Святой воды проси, как песни,
Пусть она страстью обернется
И на постель с негой ворвется,
Чтоб слиться с ветром и огнем,
И молодость явилась в нем.
Лови — и будешь счастлив здесь,
Так на любовь подарим честь.
И как за грош, за угольки
Сгоревшей радости любви.
Получишь с неба, словно брошь,
Повторной радости любовь.
Мы святую воду всем за добро дарим,
Чтобы в огне желаний каждый был святым.
Нам бы, нам бы, нам бы всем за облака,
Там бы, там бы, там бы в грехе не знать греха.
Ах! Ха, ха, ха, ха, ха, ха, то-то были чудеса.
— Нет-нет, это необъяснимо. Усатые дамы с ножами танцуют
и поют. И к чему эти идолы зовут?
— В нашей истории человечества были женщины, которым
дарили храмы, и женщины, которые эти храмы брали с оружием
233
сами. Так, Парфенон был подарен женщине-девственнице и стал
иконой любви, а богатым дамам-пираткам посвящали романы,
и они могли купить целые города с их властью.
Кассета стала глючить, и он попытался что-то исправить. По-
сле некоторых усилий она вроде как заработала, но потом все
повторилось. Ему пришлось выключить просмотр.
— Да к лешему ее, не возитесь. Просто расскажите смысл то-
го, о чем в ней говорится.
Он, как смог, попытался ей как-то рассказать и разъяснить.
— Все очень просто. Суть в том, что некие дамы-разбойницы
в некой стране захватили в заложники источник мужской потен-
ции и стали всем диктовать свои условия. Тайной силой стала
обладать живая святая вода. Мужчины полностью легли под каб-
луки женщин. Они стали вынуждены молиться их богам. И од-
ним из их богов стала мать-семья. Женщины возвели свой культ
в моральный кодекс. По нему требовали преклонения им и дик-
товали свои условия. Их боги оценивали мужчин, и, если они за-
служивали внимания, они им продляли и потенцию, и жизнь,
а женщинам — их красоту. Их цивилизация любви стала актом
их веры и послушания им.
— Какая странная, но заманчивая сказка, и, похоже, эту
сказку вы хотите сделать своей жизнью. В Японии есть община
женщин, где нет мужчин. Они приглашаются только на воскресе-
нья. Однако привлечение мужчин в гости снова и снова стано-
вится все труднее и труднее. В таких условиях нужно право
на смену партнера или партнерши. Так что возрождение матри-
архата — это хоть смешно, но интересно.
— Я здесь ничего не вижу смешного. Богиней становится го-
стевая семья-мать, а религией — семья любви. Вот в этом есть
какой-то сакральный смысл.
Она рассмеялась.
— Я то увлекаюсь вашим проектом, то начинаю сомневаться
в нем. Смутное чувство теплится в моей душе.
— Выкинь ты все смутные мысли из головы, забудь и сомне-
ниями больше не мучайся. Право, как форма выражения любви
234
общества к человеку — вполне реальная вещь. Все как в сказке:
заслужил право на потенцию и продление жизни иль красоту
получи — и пляши. Если нет, то яд прими за большие грехи.
В истории человечества и раб, и крепостной, и свободный
имели разные права. Я вот только думаю, как свободу отноше-
ний с моралью, верой и с практическими делами скрестить, что-
бы на свободу сексуального общения хрен счастья с кисточкой
положить или лишь по воле добра дарить.
— Какой деспотизм. Вы считаете, что влюбленный человек
с радостью пойдет на любые жертвы ради права на любовь —
это же оскопление в моральном плане.
— Может быть, и так. Но скорей это то, к чему влюбленный
человек может быть готов, если любовь взять под божий по-
кров. Регулируя эти отношения, религия любви, по сути, может
формировать счастье каждого человека, а значит, и счастливое
общество. Поиск истины и веры, направляющей всех к добру,
душевному совершенству и просветлению, должен стать смыс-
лом жизни, и в этом же должен быть смысл любого Храма.
Она всплеснула руками, промолвив:
— О, боже мой! Опять разводите костер и выжигаете мое со-
знание. Я от вашей тирании убеждений сейчас превращусь в пе-
пел и рассыплюсь по вашей палубе.
— Я соберу этот пепел и превращу его в золотой песок.
— По-моему, вы сделаете правильно, но может быть, и нао-
борот, — рассмеявшись, согласилась она. — Вас похоронят
за бортом вашего храма и креста не поставят. Только золотые
рыбки, наверно, будут говорить, как и вы, о смысле Храма
и любви от зари и до зари. Они тогда и разрешенье дадут вам
на брак с такой русалкой, как я.
Если серьезно, то согласие на тот или другой брак давать
должна любовь, а не бог и уж не косяк золотых рыбок. Так что
не придется им устраивать бал вашему религиозному подходу
как святому бренду.
Личности, которых вы хотите воспеть и возводить в значи-
мость от стяжания божьей веры или общественной воли, для
235
любви в обрядах Храма поглотит водоворот морского цар-
ства, яма.
Он не стал ни отрицать, ни спорить, ни затыкать ей рот, счи-
тая это вспышкой ее художественного воображения, она про-
должала:
— Если любовь — это Бог, а мораль — аромат счастья и веры,
которым вы думаете возбуждать желания, то право всегда долж-
но создавать мораль. Мораль — это и праздный наряд обнажен-
ного права. Обряды всегда были как украшением этого наряда.
Растлевающая мораль богатства — это бездна Дьявола с скры-
той тайной дна.
— Похоже, в этом суждении ты со мною не споришь, хотя
мыслишь своеобразными образами, как художник.
— Однако жажда очарования вечна, а огонь чувств вечности
не имеет, — продолжала она убеждать то ли его, то ли себя. —
Здесь нужна работа, если не для права на их вечность, то хо-
тя бы для постоянной их реанимации. Без религии в этом точно
не обойтись. Тем же, кто вспыхивает, как спичка, от очарования
и может влюбляться каждый день, наверно, и нужно некое огра-
ничение моральных свобод с освещением их от церкви.
Тут и ему показалось, будто он опять неожиданно для себя
склонился к беседам на болезненную для него тему. Она своим
утверждением, как прививка, возбудила активность его созна-
ния. В нем всплыл когда-то явившийся сон, где Бог его будто
оставил вместо себя, чтоб он своей верой попробовал попра-
вить сотворенный им мир.
Видит: сидит он, как на небесах, и объявляет всем собрав-
шимся вокруг него Серафимам, Херувимам, Ангелам и спра-
шивает: «Как вами правил Бог? Штатного расписания нет, чем
ваши святые дела стимулировал без окладов, без премий
и поощрений? Святой свет, святую воду и святой воздух полу-
чаете все в равной доле и манну небесную по любому хоте-
нью жуете, а порядок на земле не блюдете. То там, то тут
кровь льете, и весь мир к греху ведете, и за прошение их
еще мзду себе берете. Потребностий в сексе нет, несете свя-
236
той обет, в чем видите жизни красоту, чтоб стремиться к ней
по уму? По вашей вере да будет вам, говорил Бог, а вечность
жизни и сила исцеления у всех равна, да и все блага нахаля-
ву отдал, но спасения в миру с вами так и не создал.
В чем же значимость у каждого своя? Ясно, что вера застав-
ляет людей творить, а вы до сих пор не знаете, какое чудо
в мир спустить, чтобы он кровь перестал лить и любовь
на трон земли водрузить. Божьего имени не знаете, только
Отче наш называете. За какие грехи крест свой святой несете
и добро всем даете, а грехи на земле никак не изживете?
— За божью идею живем, отвечают будто бы ему, и крест
терпения несем по душевному зову своему.
— Обезличены вы здесь во всем, но святые званья имеете
за отличия в чем? Чудодейственную власть делите меж собой
и в этом находите святой покой? Значит, гордыня и тщеславие
вас зовут за собой с самоутверждением в образ святой, ну сти-
мул совсем никакой. Только облака гоняете меж собой. Как ду-
маете спасать мир земной? Кого-то все равно в ад из своих
придется спустить, чтоб его власть своей заменять, но чем ее
вершить, если манну по заслугам не делить и блуд по ним
не корить? Только если адом грозить и учет добрых дел учре-
дить. Всех к бесам в ад пригрозил отправить и там, на огне,
в котлах, исправлять понятия заставить.
Испугались сразу святые подвижники, а Херувимы стали бо-
гу звонить и твердить:
— Боже, ты кого нам за себя послал, он же хочет твои зако-
ны сменить, новую веру утвердить, право, как божью любовь во-
друзить. Нас на исправление в ад всех спустить.
Бог ничего им не ответил, только стаю птиц явленье свое по-
метил. Они уселись на диски их святые и, прочирикав что-то,
улетели, оставив память о себе. Загрустили святые при Луне,
а их свечи вдруг погасли сразу, и все.
— Успокойтесь, — говорил уже будто бы сам им во тьме
и продолжал: — Надо вашу святость по благу на земле воссла-
вить. На царства порой уродов ведете и за это ответственность
237
не несете. Каяться вам уже пора, но вам эта доля не дана,
и в этом рая беда.
Стали они думать, как исправить положение и наставить мир
на истинный путь спасения. Кто-то посоветовал совет любви со-
здать и божью власть под контроль взять, а манну ему по святым
делам земной власти выдавать. Другие предложили за добрые
дела божий сан поднимать и свободу для телесных утех дать,
только что тогда грехом считать, никак не могли согласовать.
Вот им будто бы говорит он:
— Если во власть на земле только святых, как выпускать, то
чем их к добру принуждать или опять на страх и нужду сажать?
Только как совестью карать, никто из вас не может сказать. Тогда
чем больше власть давать, тем строже кару придется воздавать
и святой круговой порукой всех повязать. Кого же в ад отправ-
лять, сами одной веры единой чести будут решать, чтобы остав-
шихся святостью награждать и моралью нечистого духа как дра-
коном совести пугать.
Задумались святые мужи, будто натянула им светлость его
через зад на разум гужи.
Паутину мыслей ты набросил на наши умы да сам весь уже
в паутине своей, как пленник «нелады» душевной своей. Спута-
ла вот уже она тебя, как беда раздумий твоя. И танцуют мысли
вокруг раздумий огня, радуясь, что пленили тебя. Нет решенья
спасения мира и у них, и гореть тебе придется на огне святых.
Он как будто кричит в ответ: «Я вас всех на кол святой посажу
по глупости вашему уму».
Тут видит, как Богородица идет, но «неладой» себя зовет.
В руках стакан божьего молока несет. Молоко кипит, а над
паром голубь мира парит. «Выпей, — говорит, — кипящего мо-
лока из моей груди, и сон твой превратится в явь, решишь
все проблемы свои и божьи — рая земли. Превратишься в та-
кого же голубя, как у меня над молоком, и лети. Прилетишь
в сад незабвения, придай свои мысли земле, и потечет
из них святой родник горячей воды с музыкою души от меч-
ты».
238
Выпил он кипящего божьего молока, и кругом пошла голова.
Святые пальцами пригрозили ей, но он вроде от жара молока
поперхнулся слегка, но от брызг исчезли все святые и «нелада»
та, что молока божьего подала. Он как в пропасть упал, летит и,
как божий зов, слышит клич: «Нарушение божьего закона гре-
хом должно быть, и каждый своим законом, как своей правдой,
со мной согласованной, будет дорожить. Тогда и совесть святым
судом станет быть».
Так как обычно он не опускался до придания снам каких-то
магических сил и если рассказывал, то с долей иронии, то и тут
ей рассказал его с тем же пафосом.
Она выслушала его, сказав, что сон фантастический, но это
понятно, так как он над этим думает, но раз во сне сказано
о роднике с музыкой мечты, то он и должен заняться музыкой
души.
Тут в нарушение всех своих себе когда-то данных нареканий
упрямо стал распространяться и открываться ей далее. Будто дя-
тел, стучащий по стволу, пытался вытащить ту «неладу», напоив-
шую его горячим молоком божьей матери. Уже будто подчиня-
ясь этой сонной неладе, как своему року, он продолжил гнуть
линию своих мыслей, не обращая внимания на замечание, что
он должен заняться музыкой:
— Ты вот говорила, что не Бога любовь должна благослов-
лять на близость. Я же в своем сне услышал, что неосвященные
отношения любого гражданского брака должны рассматриваться
как грех, и должна ли в этих случаях мучать совесть. Если это со-
гласованный грех, то за него все равно когда-то воздастся
не только им, но и социальному окружению, так как они
не осуждают такие связи.
— Ну, вы опять трете лук, чтоб поплакать, — заметила с со-
жалением она. — Так у нас ничего не получится. Сейчас скажете,
что нужно будет понижать не только статус святых дел личности,
но и их духовного союза, а может, и социального окружения, ко-
торое это допускает. Так как у нас пока нет учета такой значимо-
сти, надо гулять и ни греха, ни суда совести не знать.
239
— Социальную органику с моральной ответственностью по-
стоянно нужно совершенствовать, как душу, и дорожить, как
украшением. Только языком поступков создается коллективный
космос счастливого бытия, — сказал он, как будто забил свой
гвоздь в ее сознание.
Она с интересом выслушала его, и то, что ему казалось, уже
было доказано и должно было наскучить ей, фактически разза-
дорило ее интерес. Ей хоть и хотелось еще помахать шашкой
эрудиции, но она решила побродить по всему его плавучему
Храму и не только посмотреть, но и потрогать все своими рука-
ми. Когда она попросила его показать все, он согласился не сра-
зу, так как вокруг шли ремонтные работы. Она, однако, настояла
и, уже двигаясь в тягостном молчании за ним, решив избавиться
от него, спросила:
— Если вы и многие считают: любовь — это Бог, то грешной
любви быть не должно, даже если благословления Бога нет.
Помнится мне, Л. Толстого отлучили от церкви именно потому,
что он поставил вопрос так, а не наоборот.
Если страсть любви, согласно вашим убеждениям, канони-
зировать хоть по зову сердца, хоть по божественному праву
как выражение природы человека и соединения с ней, то, воз-
можно, здесь для канонизации отношений действительно по-
требуется религия узаконенного принуждения к любви. Вы это-
го хотите?
— Я уже говорил об этом и не одобряю принуждение к люб-
ви кроме как магической силой.
— А я хоть тоже не одобряю, но сегодня к этому, кажется,
стремлюсь, только уже магией очарования.
— Похоже, это у тебя может получаться.
— А мне кажется, нет. Вот если бы религия ваша мне помо-
гала, было бы проще. Она бы внушала вам меня как идеал ва-
шей любви. Для каждого психотипа он разный. Если будет
ограничивать выбор — это проще. Если вознести любовную
жертвенность в идеал — это уже будет другое, но в моем слу-
чае, ни то, ни се.
240
— Мудрено. Однако что тогда должно стать святым деянием
и святым желанием — большой вопрос. Какую библию любви
творить и внушать в сознание мирян, Бог молчит. Хотя в этом
моем деянии, — он показал на строительный беспорядок, — это
пока совсем не нужно. Однако для теоретического обоснования
и моральной защиты поступкам таким, как ты, как-то могло бы
и пригодиться.
— Я в своем романе этот вопрос тоже поднимала, но инте-
ресно, как думаете вы? Коммунисты на этом зубы себе полома-
ли. Правда, если бы они создали свою религию, этого могло
и не произойти. И какой выход? Воевать с религиями, как они?
Смерти подобно.
В это время они подошли к перилам дебаркадера, и он,
не отвечая ей, опершись руками на них, попросил ее полюбо-
ваться водой. Она подошла и перегнулась через ограждение
так, что ее упругая грудь прижала его руку к перилам, что он бо-
ялся ею даже пошевелить.
— Ты, наверно, правильно рассуждаешь. Некоторые считают:
влюбиться — это как поработиться. Сдаться в плен счастью — доб-
ровольно или по божественной воле, выступавшей принуждени-
ем — не столь важно. Существующие религии во всех их проявле-
ниях — это системы взглядов людей, поддерживающие отноше-
ния между людьми в целом, где любовь к ближним рекомендуется
через любовь к Богу. Только принуждение к любви у нас в жизни
идет не по божественным правилам. Вот если оголенная дама ис-
полняет эротический танец, то я считаю это насилием сексуальной
природы мужчины без принуждения к любви и без божьего веле-
ния. Такое явление можно назвать кастрацией любви, действи-
тельность только этим и занимается. С таким подходом, где день-
ги, а не любовь заставляют оголяться женщин, мы придем к тому,
что тело женщин уже не будет желанным подарком любви.
После его слов она взяла его руку и, развернув ладошкой
к себе, прижала к своей груди, с улыбкой промолвив:
— Вот я если и провоцирую своим телом мужчину, то это го-
ворит, что он мне нравится и я хочу с ним любовного сближе-
241
ния, и это не насилие, а божественная заповедь природы очаро-
вания огнем айсберга, чтоб он растаял.
Он не стал руку отдергивать, а, усмехнувшись, спокойно
сказал:
— Мне это приятно, но не совсем, как прием удара под
дых, — и, обняв ее двумя руками, стал целовать, после чего они
снова вернулись в его каюту, которая была неким офисом.
— Мне кажется, у вас получатся здесь неплохой ресторан
и музей любви, о каком вы думаете. Если поднимете купол
и алые паруса, то романтический храм — корабль мечты — мо-
жет даже поплыть. В крайнем случае, можно сделать гостиницу,
здесь и для нее места хватит. За границей многие живут на сво-
их яхтах и катерах.
— Ну да, останется любовную шишимору невиданной лю-
бовной силы вселить, чтобы она своей магической силой людей
заставляла признаваться в любви.
— Точно, да так, чтобы даже те, которые в любовь не верят
и ее не хотят, разум теряли. Будете принуждать к святой любви
и молодых, и старых, и всех мужененавистников, как и женоне-
навистников. Мне кажется, ваш корабль уже является местом
любовной силы. Меня эта сила уже рвет на куски.
Тут она увидела воткнутый в стоящую деревянную опору то-
пор и рядом с ним — наручники, висевшие на гвозде. Она подо-
шла к ней и сняла их:
— Вот вам оковы любви, можете надеть их на меня и делать
со мною что хотите, это же в мужских традициях.
После этого она рассмеялась, превращая все это в шутку. Он
забрал у нее наручники и повесил на место.
— Ты что, любишь насилие над собой? Если это так, то это
патология. Все еще впереди, кто-нибудь на тебя их все равно
наденет. Сам же я ни принуждения к любви, ни детей к учебе,
как насилия, не переношу, хотя как бывший военный побед
только насилием или их угрозой добивался. Топор вот этот могу
и сейчас метнуть так, что он достигнет живой цели, как этого
столба. Однако как в религии, так и в этом Храме, если он таким
242
будет, принуждения не хочу, но магию любви, как и говорил, от-
рицать не собираюсь.
— Ну, это же та самая форма принуждения к любви, да
и к получению образования порой без насилия не обойтись. Лю-
бая магия — тоже принуждение, только женского типа, — возра-
зила она. — Похоже, у вас своя, не знаю только, насколько про-
думанная, хоть и последовательная религиозная линия, как
не убей, все равно как не испугай, но нуждой заставляй, а пря-
ником соблазняй. Кто-то мне предлагал даже в школах создать
казарменные классы для принудительного обучения и пороть
как сидоровых коз за неуспеваемость учеников. Он же и тюрь-
мы для принуждения к любви и рождению детей предлагал.
— Такого я предлагать не мог.
— Другой путь принуждения, только экономический и мо-
ральный, как в вашем сне через моральную круговую поруку,
дозируя манну с небес на всю социальную грибницу, где растет
непокорный гриб.
— Тут нужна воспитательная психология с системой подчи-
нения и принуждения.
— Тогда это уже будет неплохо, и алтарь любви, наверно, то-
же будет необходимым местом в вашем Храме, если предпола-
гаете, что в Храме должны строиться свободные любовные от-
ношения между мужчиной и женщиной.
— Ну, не совсем свободные, ведь абсолютной свободы быть
не может. Друг друга люди поедят.
— Как же тогда вы думаете вашей верой строить и воспиты-
вать свободные отношения?
— Должна существовать освященная согласованная свобода,
как территории добра, покушение на которую должно караться
верой.
— Какой же свободой должны обладать те, для которых на-
туральный секс и любовь будут считать пороком? Какое добро
тогда должно стать правом на ту или иную их свободу любви
и брендом цели существования?
Он задумался, не зная, как ей ответить.
243
— Вот и выходит, что если налоги на любови для одних,
а другим налоги, но отказ от нее не поможет, то придется вам
здесь организовать еще инкубатор любви, — воспользовавшись
замешательством, с иронией продолжала она. — Будете содер-
жать разнополых особей, и ангелы со стрелами будут летать, ко-
го черными, кого красными, кого цветными стрелами поражать.
Одних к любви будут подтаскивать, других — оттаскивать. Кому
по медицинским показателям кучу любовников, кому одного,
а кого черной стрелой поразят, то не одного. Кому на день, кому
на два, а кому до жизни конца. Не жизнь, а малина будет, и ло-
тосы поплывут вокруг по воде, и в каждом лотосе любовная ра-
дость-русалка, как во сне.
— Не иронизируй, — наконец прервал он ее.
— Все может быть очень просто. Если единой морали в люб-
ви быть не может, то право на ту или иную мораль взаимоотно-
шений должно определяться тем, что все должны считать, что
влюбленные — это боги друг для друга, а боги без религии
не живут. Красота их взаимной жертвенности должна быть поэ-
зией этой религии и божественной диктатурой веры. Так что мой
девиз — всего три слова: диктатура только Бога.
— Значит, ваши боги должны стать образами принуждения
к любви?
— Да думай, как хочешь, но непременно они должны быть
в женском явлении. Ведь если исключать физическое насилие,
то должно быть божественное принуждение к любви красотой,
а не страхом, через страсть. Таковым оно может быть лишь под
влиянием магии красоты соблазнения, а это только женское ору-
жие покорения.
Тут она обратила внимание на стены помещения, в котором
они находились. Все они были изящно оклеены листками бумаги
с написанными стихами и различными изречениями. Она подо-
шла к одной из стенок и на листке, похожем на кленовый, про-
чла стих:
244
СМЫСЛ ЖИЗНИ
По веревочке, по веревочке,
Как ниточка за иголочкой,
Тянется мысль за душой,
Ища смысл жизни моей.
Как прекрасна с любовью жизнь,
Но нема в это время с нею мысль.
А без подвига и в любви она
Обезличена и слегка грустна.
— Выкинь эти мысли, — твердит сознание порой.
— Подвиг — это когда рай всем, кто рядом с тобой.
И пусть это будет смыслом жизни твоей,
С этими мыслями по жизни шагай смелей.
По веревочке, по веревочке,
Как ниточка за иголочкой,
По жизни судьбы моей
Мысль бежит за душой,
Стараясь жизни стать уздой.
Твердит про истину порой:
— Нет, красивая жизнь при богатстве — еще не рай.
Вот любовь сберечь — это рай, здесь и подвиг,
считай, —
Мысль подол поднимает на душевный накал,
Обнажая судьбе своих дум карнавал.
— Ты же смыслом сей жизни любовь называешь,
К правоте этой истины мир примеряешь.
Но порою так мысль ты с собой шарлатанишь.
И зачем в этом душу мою убеждаешь?
Но и я, в чем смысл счастья и жизни, не знаю,
Хоть во все времена друзьям счастья желаю.
— Попроще, — говорит, — живите,
Пойте вместе и шутите.
Дружно время проводите.
Это, в общем, и цените.
И кто в жизни сей сути всегда избегает,
Он, как в скуке своей, уже что-то теряет.
245
Вот и звезда с небосвода упала,
В общем раздумье счастья смысл расплескала.
В чем же смысл жизни твоей, человек?
За выраженьем своим людей бег.
Но лишь с друзьями счастлив каждый всегда.
Может быть, в этом смысл жизни, друзья?
И то, что в ней есть, в этом вся красота,
С этим понятьем согласен и я.
А украшенья, машины, дома —
Для личного счастья всегда мишура.
Да и тщеславию чаще беда.
Смыслом таким уж прошита душа,
Как истиной — нитки на все времена.
— В этом стихе смысл вашей жизни? — спросила она.
— Тут на всех стенах и мой смысл размышлений и дел, и все
подчинено единой морали. Со временем я хочу заказать такие
обои и оклеить ими здесь все стены.
— Это будет оригинально, еще закажете такую же ткань, что-
бы все ходили в юбках и блузках с такими стихами. Только
не надо на желтых листьях — они напоминают осень жизни
и не выражают устои вашего очарования.
— Может быть, и так, и не так, но стихи — это моя иммунная
религия сознания. Когда находишься в общем стаде людей, они
помогают выделиться и не заразиться другой упрощенной обы-
денностью.
— Не надо так, надо всегда приспосабливаться, — успокаи-
вающе молвила она, — говорят же, с волками жить — по-волчьи
выть, или искала свое стадо.
— Я одинокий волк со своей моралью, прибиваться ни к ко-
му не хочу. В том или ином гареме или стаде может быть тоже
своя мораль, как в каждом отдельном монастыре — его устав.
Со своим в него лучше не лезть. Каждая семья тоже может иметь
свою мораль, как устав любовного союза и их семьи — Храма.
— Похоже, вы сочинили себе мораль некого «охутения»
любви в смысле хотеть, — пояснила она. — Как бы не расстроить
246
Бога, но как бы там ни было, и мы с вами тоже можем стать од-
ним стадом.
Он усмехнулся.
— Тебе с повышенной сексуальностью как раз эта мораль
«охутения» подойдет, а мне можно довольствоваться и мень-
шим. Это я тебе говорю, чтобы не лицемерить и быть предельно
откровенным. Может быть, мы останемся товарищами, чтобы
рассыпать иллюзий на что-то большее.
Она молчала. Тогда он попросил ее почитать другие желтые
листья стихов со стены и одно из них стал читать по памяти сам:
Да не злись же, прошу тебя, Боже,
Мне с проклятьем твоим жить негоже.
Нету сил поклониться тебе,
Не веди же за это к беде.
Преклонюсь уж святыми делами,
Болью б кости мои не стонали.
Стон их мой — покаянье тебе,
Хоть грешил я не больше, чем все.
Чтобы Рай твой познать на Земле.
— Ну, это мне не нравится, — возмутилась она. — Уныние
одно и только. Рано себя списываете с олимпа любви. Вы еще
молодой. Молодость мужчины зависит от женщины. Есть такие
женщины, которые, как места силы, которую дарят мужчине,
а есть, наоборот, те, кто лишают их этой энергии. Жена ваша, по-
хоже, не заряжает вас ни положительными эмоциями, ни энер-
гией. Общего Храма семьи, выходит, у вас нет, да и общей стаи.
Вроде как надели на себя колпак одиночества.
— Да нет, есть у меня друг, можно сказать, соратник по делу.
Я его и в Афгане спас от плена, и в Чечне спасал, тогда и тебя
там встретил. Он часто меня замещает и здесь почти живет,
но только завтра, наверно, приедет из командировки. Ты, кажет-
ся, его видела перед выездом из Чечни и должна вспомнить. Вот
его фотографии. — Арабес показал несколько его фотографий,
находящихся на столе под стеклом.
247
— Да, что-то припоминаю, но он меня не интересует, — по-
смотрев их, сказала она.
— Он часто здесь собирает молодежные компашки, чтобы
повеселиться, иногда они и сами думают, как создать рекламу
этой постройке, вроде как Храму любви.
Вот они даже что-то похожее на рекламу сделали, — он
вставил дискету в компьютер, и на экране появилось сборище
людей, наряженных в зверей, с какими-то странными флагами
и зелено-голубыми плакатами, что-то кричали и рычали. Некий
мужик в образе Бога старался их успокоить. Звери в военных
пилотках и касках, как на сказочной сходке, требовали некой
свободы и демократии с любовью между видами. Эту звериную
компанию возглавляла лиса. Голос за кадрами комментировал
происходящие действия. Из пояснения стало ясно, что лиса, ко-
торая, чтобы стать царицей мира зверья, вышла замуж за льва
и любовную власть над ним взяла. С короной и правом от царя
зверей она требовала межвидовой свободы среди всех зверей.
«Группа дела, группа тела — это вид, форма мыслей и жела-
ний — это тип, формирующий звериный наш инстинкт, — кто-то
пел среди толпы. — И свободы для любви внутри них нам лишь
нужны».
Однако вопреки этому зайцы целовались с лисами, волки —
с медведями, крокодилы — с бегемотами. В общем, шла безум-
ная вакханалия любви, которую они требовали себе у Бога уза-
конить для общего мира зверей на земле.
— Жареным попахивает, если не всеобщей любовной эпиде-
мией в звериной раковой любофобией, — промолвила она.
— Смотри дальше — это скорее безумства маскарад с некой
революционной бедой и со свободой безумства игрой. Все это
похоже на борьбу за власть анархии и без порядочности в люб-
ви с отрицанием святых божьих правил и порядков. Ведь абсо-
лютная демократия и свобода — это анархия, а она даже у чер-
ного Бога не существовала никогда.
Шепча «ой-е-ей», с удивлением воспринимала то ли его
высказывание, то ли как некое видеопорицание и покачала го-
248
ловой. Честь свою видовую теряют и измену виду прославляют,
порядочности не знают, обман божьему закону и природе
свершают. Люди за такую измену своему миру и роду стреля-
лись, звери дрались. Мир потому был чище и понятней, а вот
после такого революционного перепоя природе придется пра-
во божьей диктатуры просить, иначе право сильного может пе-
рейти к тараканам и баранам.
Львы и медведи станут от них дрожать, как у Корнея Чуков-
ского в детской сказке. Думаю, среди людей тоже такое бывает,
когда луна солнце заменяет или перепой в мозгах с дуристикой
пир справляют. В природе должно действовать право сильного
по закону божьего инстинкта всему, а у людей оно должно быть
по уму, иначе от такого бардака можно будет сойти с ума. Среди
людей сила ума, как мы уже обсудили, добром должна опреде-
ляться и божьей значимостью освящаться.
Он молча с интересом слушал ее, как она реагирует на са-
тирическую постановку и ее циничную реакцию, а она продол-
жала:
— Тут же выходит: некая лиса, — возмущалась она, — на об-
мане, пренебрегая божьим законом видовой любви, не по себе
власть взяла и это свободой любви назвала.
Он не стал оспаривать и это ее утверждение и даже, как
будто согласившись, продолжил ее мысль:
— В результате этого невидового брака и видового крово-
смешения она не только незаконно власть взяла надо львом,
но и над всем зверьем. Страшнее то, что у них в результате этого
видового смещения родился мутант-чупакабра, который стал ис-
треблять всех зверей и наводить страх в природе всей.
— Ну, за это ей достаточно было сделать порку, зажав меж-
ду елей, выписав под хвост плетей, или залить свинцом место
под хвостом, которым она грешила с львом, — неожиданно,
как бы шутя, заметила она. — Среди людей тоже должен дей-
ствовать видовой закон зверей. Свобода любви всегда должна
определяется божьим инстинктом по типовому виду души и ви-
да, как дела. Талантливые люди должны всегда быть с такими,
249
как они, но для этого их нужно освобождать совсем от быто-
вых проблем.
В этом мире деньги — власть, и на этот закон готовы пле-
вать, чтоб, как эта лиса, заставляют по себе выбирать.
— Да о чем ты говоришь? Смысл этой акции в другом, — воз-
разил он. — Здесь показана война как революция диктатуры
безумства ума, от неправильного понятия божьего равенства,
как добра. Ты лучше дальше смотри: все идет, как и говорил я,
если что будет не ясно, разжую, чтобы правильно все поняла.
Она стала смотреть дальше.
На экране лиса без конца, будто бы усыпив волю и бдитель-
ность льва, объяснялась ему в любви. Лев от любви торжество-
вал и, в экстазе любя лису, на трон вознес вместо себя.
— Любовь разум убивает всегда, — комментировал он,
на экран глядя. — Вот она, упиваясь невиданной властью своей,
продолжает править миром зверей глупостью своей, чувствуя
за собой львиную силу страха, не предвидя действиям своим
краха.
Вот объявила, что и бог не повелитель всем. Многие прави-
тели, упиваясь властью, теряют и ныне разум совсем. В любви
с момента ее правления провозгласила всем зверям узаконен-
ную свободу межвидового выбора и рода. Волки без божьего
страха и порока вот уже любят лис, шакалов и других, как и нао-
борот, без разбора.
Некоторые звери сначала радовались этому. Танцуя и ликуя,
от счастья кричали: «Вай, вай, вай! За свободу во всем нали-
вай!» Все пили и танцевали, и чума предела не знала.
Однако лиса, видя, что все в радости от свободы сходят
с ума, вдруг захотела свободу разрешать только за слепое по-
клонение воли льва, которую представляла она.
Лисе стали поклоняться все, а несогласным отрубали хвосты,
уши и усы или жарили на проклятье-огне, зажав меж берез кого
на заре, кого при луне.
Но оказались и такие, которым не хотелось поклоняться ца-
рице-лисе. Они объединялись и требовали, крича, что ничего
250
не надо менять и лису с трона гнать. Среди зверей началась сва-
ра с их грызней. По лесам от свободы любви расплодились чу-
пакабры. Они стали поедать своих родителей. В последнее
мгновенье одна из чупакабр съела и царицу-лису. Озверевший
от горя лев поймал одну и приказал принести ее в жертву богам.
Голос Бога с небес потребовал восстановить прежний порядок,
чтобы свобода любовной межвидовой дури в голову никому
не приходила и головы не мутила.
Обезумевшие испуганные звери ее распяли меж берез и со-
жгли. Чупакабры сразу пропали. Звери от этого вокруг костра
стали опять петь и плясать. Когда костер догорел, из пламени
его углей выскочил огненный дракон и своим огнем опалил всех
ликующих зверей. Звери от этого вдруг превратились в людей.
На месте костра от этого явления неожиданно вырос Храм,
а огненный дракон, превратившись в божественную птицу Фе-
никс, воскликнул:
— Это Храм огня душевной любви, и посему поклоняться бу-
дете ему. Вот мои скрижали любви, и не чудите вы больше в ней
без души.
С экрана на импровизированной сцене собравшимся вокруг
Феникс бросил желтые, как золото, листья своих заповедей,
и многие из них превратились в стихи, а некоторые стали молит-
вами любви.
— Жить будете по ним, — молвил Феникс, чтобы никогда-ни-
когда не было свободы любви вне видового и вутритипового, то
есть душевного смешения для беды. Поклонитесь религии огня
души и света в моем Храме семьи, надежды и любви! Скрижали,
как листья, разлетелись по миру. С этого смутного времени тех,
кто не будет поклоняться стихам и скрижалям души, настигнет
кара, а дети, рожденные в нарушение этих скрижалей, будут
ненавидеть вас и поедать.
После этого Феникс замахал крыльями и улетел.
— Над вымыслом слезами обольюсь, — просмотрев пред-
ставленное видео, высказалась она. — Если это так, то ваши де-
ти тоже будут чупакабрами. Мне думается, что ваша жена
251
и не только вашего видового, но и типового склада и вас не по-
нимает. Детьми вы тоже не занимаетесь, а это значит, и они вас
понимать не будут. Вот если бы у вас была такая жена, как я,
единого духа и дела, то чупакабры у нас не родились.
— Тогда бы мне нужно было брать служанку для ухода
за ними, а тебя взять на содержание и освободить от всех дел,
чтобы ты занималась только творчеством. Превращусь в при-
ученного орла, которого ты будешь выпускать для добычи
на свое существование, и забуду о себе совсем.
— Бог с небес только возрадовался бы этому. За добычей
мы бы ходили по очереди, но жили одной идеей и одним делом.
Однако, говоря об увиденном, скажу, что такой странной рекла-
мой вы зря пытаетесь создать протеже своему Храму. Хотя это
впечатляет и мудростью серьезно не хромает, потому может
иметь развитие. Листы со стихами на ваших обоях — это как от-
голосок вашей сказки, уже дело.
Я знаю: в Индии тоже такой храм есть, а в Японии есть даже
храмы пениса и женской груди, так что дерзать можно. Для ре-
кламы все же нужна жертвенность. Только этим к раю на земле,
как и на тропу к Храму, не призовешь, нужна жертвенность
добра для его величия и бессмертия.
Он не дал ей закончить своих рассуждений своим возмуще-
нием:
— Что предлагаешь: погасить солнце и ради нового пасть
жертвой или сойти с ума в рассуждениях об истине?
— Последнее для торжества истины все-таки гуманнее затеи
отрешения от войн и тюрем.
— Мы можем серьезно поссориться. Не пускать же эти отно-
шения на самотек без соответствующей их оптимизации.
Он вопросительно посмотрел на нее и, подперев голову ку-
лаком, добавил:
— Ясно, что человечество не сможет ощущать радость сча-
стья от жизни в неконтролируемых свободах. Нужна оптими-
зация моральных отношений, которая возможна только через
религиозное влияние. Кажется, у меня где-то есть и инсцени-
252
рованный рекламный сюжет с жертвенным сюжетом. Если он
здесь, то я тебе покажу.
Он стал ковыряться на полках. Она, с заинтересованностью
смотря на него, продолжала:
— Любая религия — это же только мифы, в которых люди
слепо верят потому, что им трудно всегда надеяться только
на себя. Им нужен кто-то еще, кто им помог бы, и этот кто-то —
вера в Бога. Они надеются на Бога, а вы пытаетесь заставить ве-
рить только в свои понятия. Так можно остаться наедине с самим
собой.
— У меня есть друг, и теперь, может быть, и другой в твоем
лице. Не хватает только чуда. Как сотворить чудо, которое мог-
ло бы идти от человека? Верить в это чудо и призывать его в по-
мощь — значит поклониться Богу в себе самом. Если не созда-
вать его в себе, то можно потерять в нем еще одного друга. Без
веры и страха перед ним может воцариться хаос, даже если он
будет управляем, он останется угнетающим хаосом.
— Неужто вы думаете, что религией можно сотворить
из каждого человека чудо, чтобы он был как божий дар любви
другому лицу?
— Религия должна это делать каждый день, раскрывая зна-
чимость красоты каждого человека, раскручивая эту значимость,
как желанный духовный бренд, — подытожил он и, наконец, на-
шел, что искал.
Показав дискету ей, направился к компьютеру. Она его оста-
новила:
— Посмотрим позже. Я вот на ваших обоях опять увидела
стих с эротической картинкой. Он называется «Мне бы молока да с булочкой».
Если в сексе вы отказываете, то булочки как второго можно не желать?
— Безусловно. Там же не написано, что ты любишь?
— На ваше усмотрение.
— Тогда читай, а я сейчас сварганю русалок в собственной
икре как раз на второе.
— Это уже интересно: русалки в собственной икре вместо булочки. Начинай-
те их жарить.
253
Он стал суетиться с приготовлением. А она, подойдя к стене
и расправив картинку, стала читать стих «На печку с дурочкой»:

«Мне бы молока да с булочкой,
Да на печку с дурочкой.
А еще бы шашлычка,
Чтобы напруга не ушла.
Кровь тогда б груди кипела
А зазноба песни пела".
Скажет Ванька нам иной,
Выпив чарку в день пустой.
И зачем думать головой.
Ему с красою молодой.
Беды б не знать в загул такой,
В подол красавицы своей.
................................

Говорит сама себе
В постельке дама при луне:
– Мне б мужика, да с дудочкой,
Да на печку с булочкой.
Притвориться дурочкой,
И мяукать мурочкой,
Чтоб не думать, а любить,
И желанной ему быть.
Пусть рассудок не болит.
Боль души хочу убить.
           * * *
.
Она прочла стих и, рассмеявшись, сказала:
— Реально наша ситуация, как в известной песне из фильма
«Трактористы»: «Я пришла к тебе домой, а ты растерялся».
— Ну, в стихе же написано, совсем вроде, как не то. Ты же не дурочка.
— Я могу как в стихе притворится ей.
— Повесь его на место, давай, сначала надо поесть. Помогай. Моя еда последствиями угрожать не будет, а все остальное, что от тебя на второе, еще неизвестно, чем может обернуться. Как-то, в начале нашей встречи ты читала стих про секс и еду, так вот еда всегда первична. Я только за последствия еды отвечать готов.
254
— Не бойтесь, ведь вы за будущую мораль общества не бои-
тесь отвечать. Мужество, значит, есть, а тут пасуете.
Она подошла и поинтересовалась:
— А где ваши русалки?
— Вот они.
Он показал на сковороду с уже зажаренными в масле вме-
сте с икрой креветками. Она рассмеялась.
— Ну, не смейся, это тоже русалки, только мелкие, но зато
королевские.
— Религия будущего, выходит, это ваша сковородка. Тогда
считайте, что на ней вы и меня, как русалку, уже разделали и за-
жарили. Я уже готова, по вашей морали, к жертвенной любви
с поклонением святому огню богов.
— Ну, ты не ерничай мне до святого… Да меня к святым, как
даму до алтаря, пускать нельзя, и «тайную вечерю» устраивать
не станем.
— Своими рассуждениями, которые заползают в самые тем-
ные уголки моего разума, вы превращаете меня в птицу Феникс,
как в вашем клипе. Только тут я возрождаюсь от света солнца
ваших мыслей. Этими рассуждениями вы меня уже так же зажа-
рили, как этих креветок, но они мне нравятся. Я в них как в мас-
ле и запомню, наверно, использую в своем творчестве. Опишу
вас как святого стряпчего, ведь к вечной жизни призываете
и против войны, где все против всех.
255
Он отмахнулся от ее неприкрытой лести и усадил за стол.
— Я сам могу про тебя роман написать, ешь, а то умрешь
от голода. Да и не забудь хотя бы перекреститься перед чрево-
угодием, иначе пользы не будет.
Она подумала: «Надо же, еще и традиции старой веры со-
блюдает, хотя ее и хает». Сама она давно эти традиции забыла,
но для порядка перекрестилась, промолвив:
— Обидней будет, если придется умереть от любовного голо-
дания.
Он только посмеялся над ее словами, заметив, что и лю-
бовная трапеза требует божьего благословения. Она, шутя, воз-
мутилась, но согласилась. Прервав трапезу, попросила дискету,
потом подошла к компьютеру и вновь включила его. Он ее
останавливать не стал. Они, продолжая застолье, стали смот-
реть.
На экране появился старец, сидящий на берегу у бушующего
моря. На голове его находилась корона. Голос за кадром объяс-
нял:
— Это старец — святой дух Храма любви. Его Храм поглоти-
ла морская пучина, и он от горя из статного мужчины превра-
тился в старца. В раздумье и горе он не знает, что делать.
Тут море разыгралось вновь угрожающими волнами. На бе-
рег рядом с ним вынесло двух умирающих русалок. Он подошел
к ним и стал приводить в чувство. Они ожили, но молвили ему,
что все равно умрут, и объясняли:
— Море вскипело и выбросило нас по прихоти морского
царя. Мы можем ожить только в том случае, если ты свою ко-
рону духа Храма любви бросишь в море в дар Нептуну. Твой
построенный Храм любви он похитил морской волной, чтоб он
стоял в пучине морской. Говорит, что все океаны и моря земли
он Храмом любви, как чистым золотом души, хочет превратить
в воды любви. На Земле такой Храм тоже может быть, если ты
в этом деле с ним станешь дружить и условием его будешь до-
рожить.
— Какое такое условие?
256
— Ты должен спасти нас от смерти и поклониться платониче-
ской любви, чтобы люди не знали на земле уж никогда войны,
да и бытовой беды. Брось свою корону в море, будешь с нашим
царством в доле, а не так умрем мы, в горе своем, и океан соле-
ной воды не превратится в океан сладкой любви.
— Выходит, я должен это сделать потому, что не прощу себе
смерти двух красивых существ и мечты, что несет мой Храм
любви.
С этими словами снял корону и бросил в море-пучину. Под-
плывшие другие русалки ее подхватили и унесли в глубины со-
леной волны.
Умирающие возле него русалки на песке сразу вдруг ожили,
превратившись в стройных красавиц, как божьих избранниц.
— С этого момента мы ваша духовная платоническая се-
мья, — объявили они, не шутя. — Однако если ты нас поцелуешь,
то превратишься тоже в русалку, и тебя может похитить в раб-
ство царь морей, и уж никто не будет завидовать судьбе твоей.
Для таких же, как мы, фей ты уже не будешь среди славных му-
жей. Если же мы будем целовать тебя, ты станешь молодым,
но мы, если не умрем, то навсегда превратимся в старух или
в угли сгоревшего костра. Похоже, тут во всем, и в этом, и том,
одна и та же беда, и пусть упадает на сердца луна, чтоб любовь
на земле и на море жила. Разве в этом не ваша мечта?
— Тупиковая ситуация, как напутствие в никуда, и достань
нам то, не зная что, но от смерти я уже вас спас все равно. При-
дется помолиться за спасенье небесам, может, Бог решение по-
шлет нам.
Дамы стали молиться. Старец тоже перекрестился.
— Власть Нептуна не всесильна, — молвил он им. — Если вы
не будете возвращаться в море, то силы духов неба могут по-
править дело.
— Не знаем, но водного царя всегда завораживают небеса,
красота, музыка, как истины любви на века. Если они свяжут во-
лю нашего Царя, то, может, обойдет беда. Надеемся на велико-
душное изложение смысла вашего Храма. Понравится ему она
257
и вы, то тоже спасете всех нас и ею осветите его тьму. Могучая
истина и музыка вызывают у Нептуна благость, и, может, ваша
будет ему в радость. Если Нептун ее поймет и это ему не наску-
чит, а очарует и плеваться устрицами не будет, то тогда свет ва-
шего Храма светом святым глубин его станет. Судьба наша в ва-
ших руках, и пусть успех окрылит нас всех.
— Тогда в чем дело? Я призову в помощь богов природы
неба и любви — может, они повлияют на разум Царя воды. Если
они меня еще не прокляли, то мы бы и их благость познали.
Пусть знают и те, и эти, что я не против религии мира любви
и на морском свете в его тиши, но нужно ли там царство любов-
ной души? В похищенном у меня Храме должна возникнуть но-
вая религия как дань любви новому классу созидателей мира
мечты, с поклонением созиданию счастья земли.
В воздухе зазвучала магическая музыка любви, убивающая
силы негодования и их тоски. Как от богов, голоса донесли
сквозь музыку сознания старца небеса слова:
— Если раньше религией была идеология око за око, а потом
религия прощения и терпения, то в украденном Нептуном Храме
должна быть религия счастливого ощущения красоты покорения.
Существующие религии это уже не выполняют, сохраняя агрессию
к плотским страстям, карают. Если же Храм любви будет раскры-
вать внутреннее состояние людей и соединять с внешней тела
красотой, то все станет на свои места, и тогда только вы станете
духами Храма и душевного огня. По миру потекут реки со святой
водой, на запой парной душой, что будут течь и зимой из горячих
сердец и звать всех под венец. Воздух всех наполнится возгласа-
ми счастья, душевного упоения, и дарить во всем успех. Разольют-
ся теплые озера и моря очарования как божественного позна-
ния, — повторял звучащие в его сознании слова старец. — К миру
творцов душевной красоты придете вы с поклонением богам ее
созидания и мечты. Силы этих богов будут в этом помогать каждо-
му, чтобы все жили без нужды и в любви. Духи предков и богов
станут охранять ваш душевный кров. В царстве же морском такого
не сотворить, и надо про него забыть.
258
— Ну и почему и с какого бодуна вам пришла идея сия, или
вы решили заложить традиции почитания любви огня?
— К такому решению меня война привела, все боялся, чтобы
она судьбой мира не была.
— Что же не устраивает вас ныне и в чем беда, не лепите
фантастические блины чудака. Ведь чудаки, как трава, всегда
вроде корм для скота, а скотом может быть и война, и нужда,
не хватает в мире этом лишь рожденных от ума, чтобы трава
была цела и скот не распускал рога. В этом истина и зла,
и добра.
— Для того чтобы этого избежать, надо поклоняться любви
богам и милости ждать, чтобы все в гармонии жили, и не было
вражды и военной агонии земли. Это, однако, только нужно жиз-
ни на земле, на морском дне вы не видели и не жили в такой
беде.
— Потому вы решили строить свой Храм любви на земле,
чтобы не рождались, как блины, глупые мечтатели беды и дела
вражды дураки?
— Да, потому как только в поклонении и любви не рождают-
ся чупакабры и дуристики-чудаки, которые власти и миру любви
не нужны, — отреагировал он.
— Потустороннее сознание в вас живет, полтергейст любви
мир может разнести, как ураган стихий лихой в океане земном,
убивая всех покой.
— Нет, это вражда убивает покой и летает горем над зем-
лей. Людям нужно подарить религию неземной, скорее,
небесной цивилизации, чтобы искоренить вражду людей, раз-
делив всех по значимости божьей своей, а не мамоновской
суетой. Она исключит хаос в мире сем и будет в радость
всем.
Русалки переглянулись, что-то шепча, подвергая сомнению
его слова, что какая-то религия это делать должна, где кругом
вода. Не понимали смысла его суеты и как все это нужно было
отнести к проблеме их беды. Он, заметив это, решил успокоить
их без учета проблем морских:
259
— Все веры в мире всем идеализируют святой платониче-
ский мир, а физическое соитие считается грехом. Потому все мы
рождаемся в грехе, а потом пытаемся отмолить свой первород-
ный грех, бья челом. Вот и вы явились ко мне с платонической
нечистью к моей судьбе. Платонические девы со святым к сози-
данию грехом, но я говорю совсем о другом. Почему греховно
воспевать физическое соитие и не поклоняться ему, как святому
деянию, если все по божьему желанию?
— Вы в здравом уме? Ведь физическое соитие убьет нас, та-
кой у нас царства морского наказ. Не покажется ли это и чуж-
дым здоровью человека? — заявила одна из них.
— Нет, не будет таковым, созидание человека всегда должно
быть святым, как божья душа.
— Но мы же — девы воды, а вы — небесного огня, и в этой
несовместимости не может родиться духовная семья.
— Но раз вы вышли из воды и коль уж сбросили хвосты
свои, то радость земную познать должны. Мир весь когда-то вы-
шел из воды, и я, похоже, с вами уж одной видовой крови.
— Да, но в те древние времена «вас из дас» не было имуще-
ственного расслоения, как у вас сейчас. Правда у всех была ду-
бинка, у кого больше, у кого меньше, и в этом тоже была равен-
ству измена, но не такого, как у вас, предела, и давалась она
по значимости и чести дела.
В те древние времена был только культ силы и ума, так как
только сильные и умные спасали людей от голода и холода все-
гда. Расслоение по силе и уму уважение дарило лицу. Они были
и впереди всегда и место имели у костра и тепла. Расслоение
было по силе и уму, и питался лучше тот, кто приносил больше
еду роду своему. Сильные имели первое право выбора любой
самки и могли иметь их столько, сколько строили им глазки.
Женщины преклонялись перед силой, а вы сейчас — стар
и слаб и по виду силовому не подходишь лицу молодому. Вот
потому же старцы от сотворения мира духами пещер и веры ста-
новились, чтобы к ним и в старости с уважением относились или
в жертву богам просились.
260
Ныне и мы для тебя не видовая пара, и в этом беда, но ты
был духом Храма своего, а мы никто, а судить неравные тебе
не могут ни за что, и нигде, и никогда. Занесло, однако, твой
храм на морское дно, и мы можем теперь быть только руками
дела твоего, даря тебе почет за создание его.
Он ударил кулаком по перевернутому на берегу баркасу,
и тот развалился.
— Есть у меня еще порох в пороховницах, и проблемы
не общего дела совместимости видовой, а то, что послал вас
дьявол морской, за моей головой. То, что храм мой в царстве
морском ничего хорошего ему не сможет дать, без меня, ясно,
как в свет дня, но в сомнениях голова. Океан воды никогда
не превратится в океан любви, если он не будет торговать Цар-
ством морским с миром людским. Если сможет на него валюту
морского добра создать, то, значит, с удачей свой мир сумеет
обвенчать, но этого, похоже, не видать, нет у вас ума, чтобы это
понять.
Дамы зашептались меж собой: «Что, он чудо немыслимое
решил сотворить в пучине морской, а как? И, похоже, неуверен-
ность его грозит нам бедой».
— Как, как? Не мотайте слезы на кулак. Для этого ему надо
банк всего морского добра создать, и тогда с Храмом он может
стать господином любви морского дна. Этим морем любви, как
капиталом добра, должен Храм любви управлять и морское доб-
ро умножать. Чем больше будет добра в море любви, тем счаст-
ливей будет каждый прихожанин Храма земли. Только так море
любви, как социальное добро, в манну небесную для Храма пре-
вратиться должно.
Дамы расхохотались, не представляя, как этот океан от его
храма любви по божьей воле будет превращен в манну небес-
ную или божье молоко и по какому праву прольется за каждое
божье послушание и добро.
— Дамы, дамы, дамы, че, че смеетесь вы, на че? — возму-
щенно воскликнул старец. — Все возможно, если делать осто-
рожно, но эту проблему вы решите сами и ее решайте с морски-
261
ми господами, что у вас с мудрости усами. Меня ныне волнует
проблема любви с вами. Вы же упали на меня с волны драмы,
как с неба чудесами, и почти диктуете мне любовь, какая стала
задачей моему храму вновь. Проблему эту как решить, я пока
не знаю и только на бога уповаю.
— Ну, а мы размечтались, а вы не всесильны оказались и,
похоже, для истины морскому Царству будете не в милость.
— Да не ищите в этом, дамы, вы свой спас, ангелами сами
сможете стать вы и сейчас. От смерти физической я уже вас
спас. По духовной части тоже сообщу, что я еще и любить могу,
но признаться в любви только по чуду одной могу и уважение
к другой отрицать не хочу.
— Но нас двое, и мы обе за твой шалаш, что водой унесло
и даже морским Царем Храмом названо, вроде уже если не по-
любили тебя, но не равнодушны и не слегка. Если платонически
любить разрешишь, то мы ее уже без проявления ревности обе
будем дарить.
— Может, тогда одна из вас, краса, станет мне не духовной
платонической подругой, а натуральной жертвеницей любви,
женское начало дарящая тепла?
— А другая тогда так и будет платонической спутницей, —
промолвила та, что на жертву готова была сама. — В этой любви
с физической и платонической связью мы хоть на потомствен-
ный разбег, хоть не на век готовы обе, если ваш Бог даст оберег,
иначе остается только горе.
— А если воспылаю натуральной физической любовью к вам
обеим, как вы думаете делить меня некровяным пороком? И ес-
ли одну из вас буду любить больше, как тогда, опять может быть
конфликтов беда? Разделите дни любви, али все положите
на совесть души и опять бардак на пятак и поднимите любви пи-
ратский флаг?
— Однако вы забыли, что мы посланцы моря, и пока несем
на себе заклятье нашего морского царя, и нам не до креста. Фи-
зическая близость может привести из нас любую к смертельному
исходу, неразумно — вслепую. Мы пока можем быть в вашем
262
Храме в виде дружеской семьи, только как духи любви по зову
души. Будем служить духовному платоническому общению без
сексуального упоения, но души других для него обнажения.
В этом статусе можем дарить поцелуи, обнимашки и про-
чие развлекашки, но не телесное соитие, чтоб не появились чу-
пакабры телесной несовместимости. В быту жизни, наверно,
нужно еще что-то вроде игр и развлечений, какие мы бы
устраивали, как в древние времена, чтобы души для сближения
оголялись всегда. Для этого будем писать и летопись сотворе-
ния душ для библиотеки духовного общения и телесной любви,
в которой выкладывали как на ладошку сотворения человече-
ской красоты. Эта платоническая индустрия души должна стать
основой физического влечения и ее другими повторения. Чтоб
в таком развитии могла бы стать платоническим интеллектом
в любые периоды жизни, несмотря на видовую разницу в го-
дах, для сотворения красоты в святых рясах мечты.
Он принял это неоднозначно и понял, что все это вроде как
не то, хоть что-то и льстило самолюбию его. В недоумении поче-
сав затылок, промолвил:
— Заклятье вашего бога под откос нужно пустить, а вас с та-
ким наказом в голубей мира превращать, что же нам делать,
чтобы флаг вашей миссии не ронять и никого не убивать? Я уже
тоже влюбился в одну из вас. При взгляде ее на меня, как
с небес беда, с нее сердечная температура подниматься начала.
Ухожу как в астрал своих грез, и в чем же выхода прогноз?
Не может ли ваша платоническая любовь в Царстве морском
стать грехом? Убийство физической любви, не окажется ли оно
убийством основы жизни земли? — вопрошал он неспроста, уже
будто бы для самого себя. Потом добавил не шутя: — Не сно-
ва ли с Богом любви вам поговорить пора?
Дамы стали молиться, и голос сверху донес:
— Нужна жертва от вас и в этот час, чтобы духовные силы
в счастье от телесной любви дарили энергию красоты. С этим,
может, тогда я вам и третью руку, и третий глаз души дам для
полноты счастья в натуральной любви. Ведь внутренний мир лю-
263
дей обусловлен необходимостью гармонии души с телом, и что-
бы в ней получать больше удовольствий, и быстрей этот подарок
будет решением проблемы сей.
Дамы в панике отказались и от третьего глаза, и от третьей
руки, шепча, что нереальные требования требуют от них Цари
и неба, и воды, и они сами попытаются решить проблемы свои.
Тут вдруг вроде как рассердился Бог и сказал:
— Очумели вы, дамы, будто с бодуна белены съели. Божьего
слову не внемлете не к добру. Пауки будут пить вашу кровь любви,
так как они уже сети в ваших сердцах сплели свои. Изнемогать
и томиться станете по любви, так и сгинете от тоски. Можете ну хо-
тя бы спеть песню в дар богам, и тогда это зачтется во искупление
вам. Так и разрешится ваша беда, и уйдет сердечная тоска.
Они что-то пропели.
— Ну вот, — продолжил голос с небес, — и повеселели, как
отступную небеса поимели, и гневом не прогремели. Потому
предложу вам, дамы, опять платонической любви душевной
свою красоты свободу дать и для физического обольщения упо-
требить. Создавайте ее по видовой значимости своей, как гар-
монию условий взаимности людей. Только так красота физиче-
ского соития и жизни продолжения может существовать. В этой
миссии земли и найдете смысл своего божьего предназначения
и поклонения в любви.
Он, тоже услышав этот глас свыше, и от думы вспотел вро-
де бы, и сам этого хотел, но любовной горячкой не переболел
и произнес:
— Я, Боже, о любви физической и сам болел, ей и Храм вос-
пел, чтобы он каждому помогал добиваться гармонии в ней, как
с природой души и тела своей. В этом стяжании человек неволь-
но мог бы становиться Богом себе и возлюбленной по своей ду-
ше. Посылать в моление свой глас своему сознанию — святая
платоническая услуга, и она будила бы дремлющую в нем силу,
чтобы сделать каждого проводником чуда. Выходит, платониче-
ская страсть без крови должна быть принесена в жертву созида-
ющей телесной любви?
264
В ответ своему вопросу услышал вновь:
— Да! Да! Да! В этом должен жить дух храма любовного
огня.
Услышали это и дамы, и одна, любовью к которой он воспы-
лал и заболел, подошла к нему и, погладив его по голове, поце-
ловала и успокаивать стала, прося явления чуда. От этого он
стал вдруг задыхаться еще больше и вскоре, как в горячке, за-
бился, потерял сознание и будто оказался в спячке.
— Спасите его или скажите, как спасти, — закричала ее по-
друга, — ведь он от смерти нас спас, теперь доля эта на нас!
— Пусть поцелует его еще и та, которая хочет стать духов-
ницей его физической любви для себя, — донесся с высоты
глас. — После этого она состарится и умрет, превратившись
в тлеющие угли. Из этих углей я воздвигну новый Храм. Твоя
подруга из желанной леди платонической любви превратится
в леди настоящего натурального физического ее выражения.
Так он помолодеет и корону вновь поимеет. Со своей желан-
ной подругой они превратятся в духи Храма, став духовными
и святыми призраками любви, искореняю в нем сердечные
грехи.
— Да будет так, — воскликнула одна и стала целовать
со страстью старца сама.
Духовница платонической любви превратилась сначала
в старуху, потом в угли, и из них вырос вновь Храм любви.
На помолодевшего старика снова корона легла. Море вновь раз-
бушевалось, и другие русалки, выскочив на гребни волн, в радо-
сти хлопали его сотворению в поклон.
— Ну, вот тебе и жертва и чудо, о котором ты и говорила.
Они дадут для Храма сердечного огня хорошую рекламу с ле-
гендой жертвенности, — сказал он, выключив компьютер.
— Это меня впечатлило, — промолвила Надежда. — Море —
это, похоже, социальное добро, что может стать гвоздем для
небесной манны храма сего?
— Может быть и так, и это не просто реклама, а легенда
Храма.
265
— Тогда, может быть, духи Храма уже живут здесь, только
мы их не видим? Я им сейчас запрос напишу где-нибудь
на стене.
— Ну, напиши, я в рамку его возведу. Может быть, они тебе
и ответят. А какой запрос ты бы хотела сделать им?
— Пусть они объяснят, как люди вашей религии вдруг станут
пренебрегать насилием и деньгами? Какой силой это сотворить?
— И все?
— Нет, еще хочу, чтобы они стали покровителями талантов.
— Давай я тебе отвечу без них.
— В этом я сомневаюсь. Ни вы, ни они, духи, не смогут за-
ставить людей не стремиться к деньгам, а к раскрытию души
и любви. Таланты, как пчелы любви, всегда стремятся к красоте,
как сбору меда. За это они должны есть манну небесную?
— Но такая сказка может быть только в сказке подобно мо-
ей. Хотя может стать и явью только в том случае, если религия
возвеличит совершенство человека по духовным ценностям,
а проявление талантов этим и является. Согласен с тобой, что та-
ланты своими произведениями формируют души, раскрывают
истины и этим приближают каждого человека к Богу. Их выра-
жение любви есть поклонение всей красоте чувств, в правде
и свете. Если за чтение нужных книг у каждого их поклонника
будет подниматься святая значимость, а по ней в Храме будут
отпускать манну небесную или прощение грехов, то люди будут
стремиться не к деньгам, а к своей святости и значимости.
— Вы большой фантазер и слишком смелы в мыслях, чтобы
жить долго, но я с вами. Я иногда присутствую на сборищах од-
ной из богатеньких партий и даже с их руководителем пела пес-
ни. Возможно, мне удастся скоро выступить на их съезде, но бо-
юсь, что мои песни им не подойдут, им деньги на другое дают.
Писать на социальную тему уже боюсь.
— Ты об этом уже говорила, тогда зачем пишешь?
— Мне иногда кажется, можно писать и для себя, но и для
тех, как вы, которые похожи на меня. Не знаю, почему каждый
стих нельзя приравнять к алмазам разной величины. Песня —
266
только огранка его, но могут быть и бижутерией, и все равно
драгоценным украшением и самым дорогим продуктом созна-
ния общества. Жалко, что партии творческих людей нет. Она
могла бы на созидательные ценности картин, книг и прочее ор-
ганизовать денежную эмиссию, тогда бы такая партия имела
свою валюту. У меня даже стих такой есть, хотя выступать я
с ним не хочу, но вам прочту.
Она достала из сумочки блокнот, который всегда носила для
записи мыслей и стала читать:
Заткнись, демократ, и в безумии не кричи,
Культурную революцию на смену себе зови.
Не стучи как дятел, не кудахтай, друг,
Над судьбой мира не крути испуг.
От дураков свободен мир не может быть,
Но именно такие власть любят вершить.
Демократия для обездаренных,
Деньгами лишь затаренных,
За педантичность в устоях догматных
Их в королевства пускают всевластных.
В итоге вершат вертикали развратность.
Гнобя не покорный талант за опасность.
Может, одаренным власть подчинить пора?
Революции культурной задач в этом беда.
Демократия денежной значимости
Держит одаренных в своей раскоряченности.
А по уму все быть должно наоборот,
Когда же до сознания людей это дойдет?
«Если одаренный, то почему ты не богатый?» —
Говорит мне господин с рукою волосатой.
Правда не угодная не гребет лопатой
И под любой властью всегда будет замятой.
Она — власти не во фраке, а осужденья рубахе,
И за это крестят ее чаще на плахе.
И всегда оценяют ее только те,
Кто власти льстит, а не нужде.
267
Так бросают в сознание
Жертвенность созидания.
Ты начальник, я дурак,
Я начальник, ты дурак,
Это у бездарных как товарный знак.
И инициатива не стоит и пятак,
Ее продвижение в их стимулах никак.
Где же созидательная обозначимость,
Дарующая власти всей значимость?
Божья партия талантов покровительница
Не родилась во власть учредительства.
Тля Распутиных не преследовала бы Гете,
А мочила, как гадов, в унитаза помете.
А святые твердят прихожанам везде,
Что любая власть от бога на земле.
Может, они и валюту бы свою сотворили
Из того, что творчеством народу подарили,
И свели бы в могилу валюту наживы.
Чтобы нищебродов власти не творили.
Таланты Божьей данностью мир бы покорили.
Склоните колени оценки творений,
И других не нужно в мире божьих целей.
Пусть они алмазами станут закромами,
Чтобы мир талантам кланялся делами.
Кредитуя ими мира производство,
Флагом его станет уже только творчество.
Для социальной страны созидания,
По диктатуре творцов мироздания,
Новый класс творцов придет во власть,
Демократия бездарных должна пасть.
Ведь в природе нет святой оказии.
С диктатурою бездарной демократии,
И не служит пусть сознанье этому обет,
Чтоб не было в мире больше властных бед.
Ты, культурная революция, не молчи,
О своей диктатуре почаще тверди.
268
И кто трижды склонится пред явленьем твоим,
Значит, она станет сотворением святым.
Миру созидателей должно быть торжество,
И этого Рая земного не миновать все равно.
Он, выслушав ее, покачал головой, а она аккуратно вырвала
листки из блокнота, вырезала их в виде березовых листков,
прикрепила к стенке.
— Теперь у вас будет еще один творческий листок из моего
присутствия. Пускай ваши духи иногда читают их вместе с дру-
гими.
— Пускай висят, стих на них непростой, я тоже потом пере-
читаю. Однако вынужден согласиться с твоим умершим попечи-
телем. Любая богатенькая партия, и даже та, которая тебя сим-
волом своим возьмет, песню на такие слова вряд ли на бис
примет. Ты же поешь о культурной диктатуре, а они все за ли-
повую демократию ратуют. Тебе придется свою партию созда-
вать.
Тут же в поддержку сказанного выдвинул продолжение сво-
ей гипотезы:
— Если произведения считать самым дорогим и вечным про-
дуктом прошлого труда, как и драгоценностью человеческого
достояния, и выражением творческий любви, то, о чем ты с лег-
костью сказала, можно и оценить. Прекрасные произведения че-
ловечества — высшее золото, и на них может осуществляться
денежная эмиссия. Учитывая то, что при жизни многих не ценят
потому, что они не в курсе идеологии общества, спасение им,
как юродивым, может дать только вера. Поднимая за каждый
стих их духовную значимость, она может их канонизировать
и превращать в своих духов.
— Однако существующие веры не могут согласиться
с этим, так как у них другие святые и другое понимание свя-
тости.
— Значит, нужна и партия, и вера творцов как религия люб-
ви. Тогда люди не будут кичиться богатством, покупая унижение
269
бедных, а будут кичиться своим творчеством, как святым делом
для святой значимости и финансовой мощи. Это как море в мо-
ей сказке.
— Может, тогда этой вере и партии свою единую валюту
необходимо выпускать?
— А что, хорошая идея, но над этим пускай думает будущее.
Я бы на каждом предприятии сделал филиалы Храма любви как
службы счастья. Они бы следили, чтобы предприятия заботились
не только о выпуске продукции, но и о том, чтобы у всех были
пары, и дети, и святые счастливые работники. Смыслом обще-
ственного производства стал бы не только выпуск изделий,
а и производство счастья работников своего предприятия, кото-
рое невозможно без любви созидания. Нет заботы об этом, зна-
чит, надо повышать или себестоимость продукции, включая про-
изведения творцов, как основные средства, либо налоги, если
много холостых.
Он задумался над тем, что сказал, и как бы поправляя себя,
добавил:
— Деньги — всего лишь коварный посредник в отношениях
людей для счастья. Какие должны существовать юридические,
моральные или обрядовые формы этой религии или твоей пар-
тии, пока сказать трудно, и я не знаю.
— Похоже, смысл в ваших рассуждениях есть, — заметила
она. — Они даже как-то развивают ее, но, похоже, совмещают
несовместимое. Измерить добро любви и стоимость произведе-
ний сложно, и то, и другое? Вот в этом большой вопрос.
— Тут у меня, как ты правильно заметила, действительно
не все увязано. Мне не хватает понятия принципа реализации
этой истины. Каждым кусочком своего сердца я готов вскормить
птицу, на крыльях которой можно было бы подняться до этого
практического понимания. Если бы нашел его, то с уверенно-
стью сказал, что мир с этого момента будет жить без войн, так
как они разрушают и уничтожают созидание, а иначе — прояв-
ление любви. Однако то, что возможно, нужно делать сегодня,
а там куда кривая выведет.
270
— Никто не разделит вашу уверенность, как и мою, в этом
мы в связке и на скале одной. Кроме меня, оптимизма в этом
вам никто не вселит, а также надежду. Меня потому и зовут На-
дежда.
Деньгами люди тоже, казалось, должны были бы делать доб-
ро и сеять Надежды, но вот почему-то это не всегда получается.
Станет ли мир с вашей религией и моей партией творцов Хра-
мом любви? Существующие религии, да и партии творцов
вряд ли допустят, пока не будет валюты творцов, как добра,
но ваша и моя идея, убеждаюсь, с красивым ветром голубой
мечты вечности. Вот за это и выпить я не прочь.
Хмельного ничего у него на дебаркадере не было никогда.
Она, выразив сожаление, загрустила. Он, успокаивая ее, продол-
жал:
— Вижу, расстроилась, но я не люблю пьяных и курящих
дам. Хорошо, что ты не куришь, и еще хорошо, что суть дела мо-
его и посмотрела, и уловила. Цель-то, выходит, в мечтах у нас
общая, и в душе наверняка ты согласна во всем. Так вот дума-
ешь, думаешь, какая фигня получается в голове, а на самом де-
ле, может быть истинна. Не поняла ты только того, что с суще-
ствующими религиями я не собираюсь воевать, как ты своей
партией.
— Так или иначе, рано или поздно придется воевать, но пока
не надо в галоп брать. Пусть существующие партии и религии
останутся в своей святой вере. В бой надо идти с их баррикад.
— Значит, надо убеждать, что нужно оптимизировать отноше-
ния грешной жизни, чтобы как-то управлять этим хаосом жизни.
Желающие поклоняться ей будут, но ее духовно-платоническая
суть, как в только что просмотренной сказке, должна быть осно-
вой физической любви счастья и созидания, призывать к поклоне-
нию ей. Я просто развиваю твою детскую идею, теперь не против
и твоей партии творцов. Вижу, что-то общее может быть в этом.
Она взяла и нарисовала на стене даму с флагом наподобие
принцессы с картины французской революции, идущей
на штурм с баррикад.
271
— Это я. Видите, поднимаю уже ваш флаг и почти уверена
в правильности. Только любовь, как известно, стоит на трех ки-
тах: гармонии, влечении телу, душе, духу и созидается делом
и поступком. Стремление к добру и наличие благодарности есть
нравственность. Этим люди отличаются от животных. Гармония
душ есть основная ипостась жизни. Душевный импульс дает на-
чало любви, и он же ее убивает. Любая любовь, как красота от-
ношений, красива только в период сильного накала, а это всегда
определяется временем желаний. Со временем это притупляется
и уходит. Поется же в одной песне: «Не обещайте деве юной лю-
бови вечной на земле…» Гарантией ее является только неутолен-
ная жажда желанья обладать. Как сохранять любовь после уто-
ления временного любопытства и страстного стремления к телу?
— Может быть, это так, и в этом есть правда твоя, но я счи-
таю, — пытался как-то объяснить он ей, — если уж быть до конца
последовательным, то религия должна делать чувства вечными
и стать божественной силой, зовущей в Храм вечности любовно-
го огня.
Ей отчего-то стало грустно от его слов: то ли от того, что она
не знала, как привязать все сказанное к ее настоящей действи-
тельности, то ли еще от чего, что пониманию ее было непод-
властно. Ей захотелось сказать, что творческой женщине порой
надоедает ее кроткая одинокая постель с ее творческими оргаз-
мами и бессонными ночами. В эти периоды жажда впечатлений
подмывала ее вляпаться в любую любовную историю, а лучше
сразу в постель, чтобы получить порцию энергии для размышле-
ний и не чувствовать одиночества. Как с этим связать вечность
любви, она не знала, и считала, что она возможна только при от-
сутствии ревности при некой свободе. Она, как горячая творче-
ская личность, в потемках своей судьбы искала убийства одино-
чества и своей неизвестности.
«Кто бы меня издал, чтобы жизнь не была забита ставнями
забытья?» — думала она. В Арабесе она увидела надежду, кото-
рая могла прервать ее творческое бытие одиночества. Чтобы за-
крепить эту надежду в делах, ей хотелось его соблазнить и этим
272
привязать к себе. Ее раздражало то, что он не очень этому под-
давался и говорил только о своем, что было в ее далеком наив-
ном и горьком детстве, о чем она уже забывала. Те ее пережива-
ния оставались где-то на втором плане, и она не представляла,
что у кого-то это может стать смыслом жизни. Ей хотелось пла-
кать от горя, потому что считала, что мужчину через сексуальную
связь можно приковать к себе и к своим творческим интересам,
как раба к галере, а тут оказалось все сложнее. Она отгоняла
мысли о невозможности сближения и, как богаделка Парнаса,
успокаивала себя тем, что не все потеряно. С этой надеждой ре-
шила продолжать игру душевного ангельского очарования, тем
более что и в творческом, и в душевном плане он ей оставлял
загадку.
Она понимала, что его хрустальный мост слабо приземлен-
ной мечты — это то, что надо для книги голубой мечты. Как бы
она ни восхищалась всем увиденным и услышанным в изобре-
тении новой жизни или веры, все было слишком круто для ее
бытия и заслуживало пока лишь песни ее сознания. Ей вспом-
нились слова Сократа, когда он признавался, что ради хорошей
беседы он готов проделать долгий путь. Ей ради этого приш-
лось пройти гораздо больше. В данное время от всех этих раз-
говоров ей хотелось только удачи и чувственного счастья и как
можно скорей.
— Все у вас сложно, — отрываясь от своих мыслей, продол-
жала она. — Я бы все сделала проще: понравилась мужчине
женщина, он ставит свечу под ее ликом и в молитвах попросит
ее любви, а святые должны сделать все, чтобы под его ликом то-
же была поставлена ее свеча счастья. Они, как ангелы, должны
быть судьями счастья, чтобы не надо было добиваться согласия
путем ухаживания и соблазнения.
Сколько ее дорогого творческого времени теряется, знала
только она, но этого ему не высказала, лишь добавила:
— Я бы таких ангелов канонизировала потому, что от них
зависело бы счастье каждого. Божий бы суд призвала судить
всех противников такой воли. Творческим и деловым людям
273
нужна только жертвенная любовь. Грешникам бы присуждала
любовь по Божьему суду. Только так можно создать хоть
на время настоящее человеческое счастье тем созидателям, кто
его заслуживают.
Он с загадочной усмешкой покачал головой, не силясь воз-
ражать ей и хлопать. Она, увидев веер, висевший на стенке,
стала обмахивать им себя, как будто ее бросило в жар. После
стала кокетничать с загадочной улыбкой из-под него. Обмахи-
вая себя им, подошла к мужчине и, помахав над ним, продол-
жила:
— Вот на месте ваших прячущихся здесь духов я бы вам уже
сейчас вынесла приговор любить и все, что необходимо для это-
го, вымолила бы молитвами у Бога.
— Таким образом, это стало бы божественным принуждени-
ем к любви. Все это смахивает на конную атаку воина любви. Те-
бе для этого не хватает только бурки и шашки любви, а взгляды,
как пули, пробьют любой сердцезащитный жилет.
— Нет, этим я только призываю духов любви вознести вас
на ее Парнас к святому деянию во имя развития творческой
красоты как дань богу созидания. Это пожелание я сейчас все-
таки напишу духам вашего Храма.
Она закричала:
— Ау! Духи! Вы слышите меня? Я заявку оставляю вам здесь,
на стене.
Достав из сумочки ручку, она сделала запись: «Бритвой
по горлу, плевать на мораль, духи, я желаю вам карать за пе-
чаль. Плаху женской печали воздайте здесь тем, кто за женскою
волей не шагает, как тень». Далее расписалась.
— Так, что ли, думаешь? Или это такая шутка?
— Нет, это мое пожелание и последнее предупреждение
за отказ от соблазна.
Он не знал, что делать и как реагировать. Если бы она легла
и сказала: «Возьми меня», — он по молодости, мгновенно,
не раздумывая, так и сделал бы. Однако такое бесцеремонное
овладение женщиной всегда убивало прелесть любовного сои-
274
тия. Ему же хотелось, чтобы оно, как первый блин, не оказалось
комом разочарования ни ему, ни себе.
— Значит, если этого не миновать, то ты должна сейчас
встать перед распятием и вымолить это любовное соитие, и если
он разрешит, то пусть так и будет.
Она попросила у него свечку. Он стал искать — где-то у него
был завалявшийся огарок свечи. Она не стала ждать и подошла
к картине с распятием, где под мужчиной был изображен огонь
любви. Перекрестившись, что-то негромко прочитала, а вернув-
шись к нему, сказала:
— Он мне разрешил.
— Нет, не разрешил.
— Нет, разрешил, но сказал, чтобы вы тоже попросили у него
этого.
— Я попрошу этого позже, но мне кажется, над тобой духи
Храма не летали и цветов, как на этой картине, на тебя не ссы-
пали, а это значит, что согласия не было.
Найдя, наконец, свечку, он засветил ее и подал ей.
— Вот, возьми свечку и поставь под картиной распятия, и ес-
ли она погаснет во время молитвы, то это будет подтверждение
того, что духи Храма против.
Она с разочарованием выполнила и эту просьбу. Перед мо-
литвой спросила, а не боится ли он, если она своей молитвой
приворожит его, как казалось ей, получилось там, в Чечне, под
мостом. Тогда, похоже, он действительно неведомой силой был
приворожен к Храму. Предупредив, что и сейчас может быть
приворожен к ней, продолжила обряд.
— Ну, если духи не затушат свечку, то мне бояться будет
нечего, — шутя успокаивал он скорее себя.
Выполнив весь его обряд, она все-таки, видимо, сделала
свой приворот, а он не заметил, и она ему сказала:
— Духи Храма требуют дани.
— И какой же?
— Они хотят, чтобы я их повеселила. Им надоело слушать
нас, и они просят, чтобы что-то оживило их взгляд. Я им сейчас
275
станцую танец живота, этим поражу их восприятие больше, чем
наши разговоры о любви.
— Ну что же, начинай, может, заодно и меня поразишь.
Она вставила свою кассету в стоящий магнитофон и, скинув
весь верх до нижнего белья, но оставшись в юбке, начала:
Живот, живот, вот оборот,
И пупок идет, как на взлет.
Ну, еще один оборот,
И в чечетку по телу пойдет.
Танец живота, танец живота,
Вот уже в азарте я вся.
Ну, еще чуть-чуть, ну, еще чуть-чуть.
Вот уже не вижу я на лицах грусть.
Я готова здесь с музой до утра
Вам дарить с любовью танец живота.
Вы ж похлопайте мне, похлопайте
И глазами «пожимкайте», если сможете.
Любви духи, ложитесь пред мной,
Насладитесь сказочной красотой моей.
А раздумья горечи, не мешайте мне,
Я их скрою улыбкой на своем лице.
Танцу живота восхищайтесь
И фигуре моей преклоняйтесь.
Что сидите? Танцуйте со мной —
И расстанется с вами жирок с бедой,
Что от лени копили в себе,
Он покинет вас в живота игре.
Сегодня праздник его, и все,
Подготовьте живот к еде.
Танец живота, танец живота,
Чтобы была у всех красота.
Ну, еще один оборот,
Вот пупок уж готов на взлет.
Непременно, непременно
Смотреться будем офигенно.
276
Если танцу живота поклонимся,
То легко всегда разродимся.
Да и счастье любви будет с нами,
И моложе, может, станем с годами.
Я за танец живота всем мадам,
Чтоб жирок не гулял по телам.
Закончив свое выступление, она оделась.
— Ну и как, я вас не впечатлила?
— Прекрасное тело, как и твоя песня. Мне хотелось подпеть,
но это выглядело бы на твоем фоне банально.
— Нет, ты только посмотри, Боже, — обратив свой взор
ввысь, промолвила она. — Видно, ты не управляешь им. Если бы
я была мужчиной, я такую даму уже изнасиловала и не думала
о последствиях. Может быть, на следующий день и забыла.
— А вот последнего я не хочу и упрощенья не ищу.
— Может быть, тогда вы считаете себя родоприемником бе-
лой кости богов и как представитель их крови считаете связь
с плебейкой недостойной вас? Тогда заплатите богам отступную
дань. Ведь в истории Мария Магдалина тоже грешница и не бы-
ла божественной крови, но она делила с Христом одно ложе, да-
рила ему женское начало и этим поднялась до божественного
явления. Некоторые верующие ее считают тоже святой, достой-
ной канонизации и поклонения.
— И какая дань полагается с меня?
— Каждый мужчина, проявляя любовь и предлагая даме
разделить с ней свое ложе, должен уровнять ее с собой, а то,
преклонившись ей, поднять выше себя. Любовь требует пре-
клонения перед дамой, хотя бы на то время, когда он насла-
ждается ею.
— Ну, допустим, это так, и мужчина согласен избранницу
поднять на это время до своего уровня значимости, а если, нао-
борот, дама добивается этого?
— А так как я станцевала танец живота и взяла за сердце
желанием к любви, то никто никому не должен, и божий за-
кон за это преследовать не может, потому что это воля дамы
277
и божий посыл, в этом она становится барыней, а не кре-
стьянкой.
— Значит, ваше желание — это желание Бога без противле-
ния ему, а мужское желание должно иметь обязательно божье
разрешение, так, что ли?
— Так, так, но я и за вас это разрешение взяла, когда молит-
ву прочла, а вы как будто стоп-кран сорвали и над бездною
встали. С начала встречи были даже активнее. Месть женщины
может быть велика.
— Ну вот, ты мне уже и угрожаешь и права на выбор
не оставляешь. Полагаю, сексуальное общение придется полу-
чать без божьего воздаяния и женского вознесения, а по щучье-
му велению и твоему хотению. А я думаю и хочу понять, чем
придется жертвовать, до какого рубежа могу шагать, чтобы
в бездну не упасть. Когда дама так хороша и агрессивна, то муж-
чина всегда думает: «Здесь что-то не так».
Она рассмеялась.
— Ну конечно, боитесь оказаться в роли зайца, в качестве
завтрака для удава, где только два выбора: под его гипнозом са-
мому в пасть попасть или сначала удавленным стать.
Тут же отметила его безосновательную пессимистичность
с непонятными ей намеками и, чтобы окончательно развеять
прочие опасения, сообщила, что она чистая, как божья слеза. Он
на это будто бы не обратил внимания и попытался объяснить
как-то обтекаемо свое поведение. В конце концов, обратил ее
внимание на то, что развитие и проявление его физической
любви, к которой она так скоро стремится, возможно, но без
спешки, объясняя ей, что когда блины пекут в спешке и на бегу,
то блины всегда выходят комом.
Она вроде согласилась, но утверждала, что женщина только
после первого полового контакта может сказать, стоит ли ей
продолжать сексуальное общение, чтобы не терять время зря
и уже остаться только друзьями, если не иначе.
Он, в свою очередь, намекал на то, чтобы она никогда
не гнала лошадей и с налета ничего не стремилась решать.
278
— Развитие платонических и виртуальных отношений
со временем смогут давать ощущения более богатые, чем нату-
ральные секс-отношения, — объяснял он ей. — Только вот духов-
ные, которые становятся необходимостью быта, вряд ли сможет
заменить механический секс, который можно заменить и техни-
ческими средствами. Для смысла наших отношений физическая
близость может быть только следствием наших духовных. То же
самое я хотел бы видеть под сводами своего Храма, но это зада-
ча не сегодняшнего дня. Однако если я пойму, что я тебе нужен
не как самец и ты мне не как самка, и пока не поверю, что мы
душевные половинки, о физической близости мечтать не стоит.
Выслушав его без восхищения, заметила:
— Вы живете в своих выдуманных формах отношений и пы-
таетесь перенести на действительность, а это неестественно,
но я согласна и с этим. Надеюсь, что надуманное скоро отомрет.
Если же перенести такой подход на возможные ваши храмовые
отношения, то будут ли они стимулировать стремления людей,
уверовавших в это, и вести к поклонению перед созиданием.
Склоняюсь пока больше к вопросу нужности, даже если религия
будет обожествлять духовное творчество, как божье дело.
— Это сейчас ты так считаешь, смотря с колокольни нашего
бытия, потому что-то сказанное мной тебе кажется странным
и невозможным. При развитии производства безработных будет
становиться больше, и людям только творчеством и придется за-
ниматься. В этих условиях построение религии с поддержкой
творческой реализации, о которой ты в стихе подняла вопрос,
может иметь серьезный смысл, — отреагировал он. — Я буду
из кожи лезть, чтобы развитие красоты личности и творческих
интересов стало душевным поиском каждого гражданина.
— Вы опять меня уводите от сути и пользы нашей встречи
и отдаетесь своим душевным поискам и смыслу своего дела. Зря
я вам свой стих прочла. Я его сейчас порву, чтобы снять эти це-
пи с вашего сознания.
Неужто в религии, о которой вы бредите, каждый, как сейчас
вы, должен забыть, кто есть кто, и, только сняв с себя духовные
279
одежды, увидеть, что он мужчина или женщина? Все должны бу-
дут развивать свои таланты, а Храму придется заниматься толь-
ко пропагандой и реализацией их творчества. Я правильно вас
поняла?
— Да нет же, — возмутился он. — Я хочу найти частное ре-
шение почти бредовой, как кажется некоторым, проблемы: пой-
мать творческого Конька-горбунка и показать на нем всем рай.
Не знаю, как можно реализовать творческую значимость каждо-
го посредством права на любовь и на выбор того или иного об-
щения без купли-продажи. Был бы рад, если это могло бы реа-
лизоваться на этом дебаркадере любви, чтобы считать святым
благом.
— Не надо это делать сейчас, и не пытайтесь стать птицей
сказочной мечты. Как я с вами в творчестве похожа, — прервала
его на мгновенье она. — Я точно зря про партию поэтов стих
прочла. Вас сразу мыслями заклинило, и вы забыли обо мне.
Об этом я тоже иногда думаю так же, как вы, но проще, видя
в нем пацифистскую суть. Я ласточка, когда без них и о своем
теле беспокоюсь чуть-чуть. Меня мутит вихрь моей страсти,
вас — вихрь раздумий. «Это яблоко или облако я пощады прошу
от тебя…» Так бы сказал известный поэт в моем положении.
— Ну вот в этом сказывается видовой конфликт годов, чего я
боюсь.
— Не бойтесь, начиная с Чечни, а точнее, с распада нашего
Союза, я всегда только страдала от насилия. В своей прозе я пы-
талась вскользь быть похожей на вас, но безуспешно. Сейчас
нужны практические дела, которые кормили бы каждого из нас.
Я, несмотря на ваши фантастические мысли, чувствую, это живет
в вас, а все остальное — бред сивой собаки.
— Я прочту твою работу, если ты мне ее позволишь дать. Су-
дя по твоим песням и стихам, ты можешь сделать непустую
вещь. Возможно, помогу советом, а что-то, может, сумеем номи-
нировать на успех.
— Мы вернемся к этому сумасшедшему вопросу, если мои
произведения смогут как-то содействовать становлению вашего
280
Храма. Однако без юристов и стражей нравственности в таком
деле не обойтись. Ведь в Храме божественной силой согласия
должно быть какое-то управление, формируя святое совершен-
ство, если, конечно, по значимости будете дозировать манну
небесную, как благо на любовь за добро.
— Это пока смутно, но я иду от идеи к делу, и пока до этого
далеко, — он хотел еще что-то сказать, но задумался и замолчал.
Тут она поймала себя на мысли, что, когда та или иная мысль
о его затее ее увлекала, ей хотелось говорить «наш Храм», когда
мысль была для нее не воспринимаемой, она старалась гово-
рить «ваш Храм».
Он посмотрел на ее умиленное задумчивостью и грустью ли-
цо и, уже пожалев о своей пассивности, постарался прервать
молчание.
— Жизнь покажет, — ответил он, будто намекая на ее
мысль. — Понадобится ли твоя помощь или еще какая, что полу-
чится из этого, а что нет. В основном, пока выходит так, как мой
дед в таких случаях выражался: «Выходит-то хорошо, заходит
плохо». Вот когда заходить будет плохо, отношениям нужна бу-
дет божья помощь. Когда в храмах по божьему велению научат-
ся за добрые дела оргазмы наслаждений дарить, а за грехи —
оргазмы мучений, тогда все грешить перестанут, и Божий Рай
настанет. Однако «мукоцветов» Бог пока людям спустить не мо-
жет или не хочет. Правда, пустоцветы вроде уже есть,
но не по рангу дел выдает, а кто под руку попадет. Здесь систе-
ма нужна: божий план выполнил — в пустоцвет превращайся
и сексом только наслаждайся. Может подгонять и красавиц одну
за другой или вообще толпой — был бы задел добра большой.
Помнится, был сексуальный казус у одного мужика: расска-
зывал, что у него после каждого оргазма семя не выделялось
совсем, и он от этого страдал. У меня же — как легла, так и по-
несла, семени в ладошку не соберешь, и ни промывка, ни без-
опасные периоды не помогают. Они прячутся или впиваются
где-то внутри и ждут зачатия мечты. Видно, Бог кому-то только
грешить разрешает, а от меня чего-то еще ожидает, но ответ-
281
ственность большая пугает. Так или иначе, каждый мужчина
за рожденного от него ребенка перед Богом ответ несет.
Управлять всем этим как-то нужно, но святые стражи нрав-
ственности в Храме — это экстремально. И как должно быть?
В этом большой вопрос современности.
— Я, похоже, схожу с ума, ведь я вам про Ивана, а вы
опять… — она не договорила.
— Ну, договаривай, что замолчала?
— Не буду советовать и даже навязываю себя вам, — стала
возмущаться уже далее она собой. — Такое порой бывает у ме-
ня, когда я все не могу выстроить в логическую цепь и предста-
вить в реальности. Может быть, в чем-то я абсолютно слепа,
ведь больше пользуюсь интуицией и женской логикой, но сегод-
ня, похоже, не тот случай.
— Однако если ты не хочешь продолжать беседу в заданном
курсе, то мы не будем больше говорить на эту тему. Получается,
я как будто нахожусь в святом Храме судьей инквизиции соб-
ственного сознания и говорю-говорю что-то в свое оправдание,
а приговора не слышу. После того, как ты прочла свой стих, я да-
же услышал оправдание своим раздумьям, взъерошившим мое
сознание ране.
Обычно говорят, чем выше цель, тем думы тяжелей. После
твоего стиха, будто молния из него по сомненьям, все стало
на свои места, и говорю уже сам себе: ох, недаром я задумывал-
ся с накалом, вот и удача с тобой и вроде рядом, как котенок
кверху мехом к новоселью и успехам. Это твой стих, как и храм
из Чечни, мне прозрение и дело с небес.
Ты же практически подарила мне просветление в уверен-
ности и надежде. Если, строя этот храм, я сомневался в пра-
вильности его построения и сути по полной программе
не знал, так как многие говорили, что это баловство сомни-
тельного характера. Вот теперь опять ты даришь уверенность
инновационной значимости, и уже можно не скрывать его воз-
можный смысл. Теперь можно говорить, что я делаю почти
культурную революцию.
282
Уход от язычества к христианству — это тоже было культур-
ной революцией. Посуди сама: всякое изменение морали по ве-
ре — это культурная революция. Уход от язычества к христиан-
ству — это тоже было культурной революцией. Обществу тогда
нужна была божественная наследственная власть единоначалия,
где государству цари, патриархальной семьи отцы, давались, как
от бога, и церковь освещала святостью их. Они за свои дела отве-
чали только перед богом. Царь, князь, помещик и отец, все
остальные — подданные им. Это осознание было непререкаемой
догмой, но не стала отвечать изменяющимся условиям социаль-
ной жизни, а главное — требованиям души. Со временем пришел
парламент с представителями нарастающего класса буржуазии,
что назвали демократией, а на самом деле, диктатурой денег
и богатства. Потом через кровь во власть пришел класс бедных
на общественной собственности. Через выборы выдвиженцев
партии и уравниловку всех остальных с торжеством бездарного
блата потерялась значимость личности от вклада в общественное
достоянное. Отчужденность общественной собственности убила
возможностью экономической ответственности.
Говорили о бесклассовом обществе, но бесклассовой может
быть только природа души, вера и те, кто служат им. Только ве-
ра должна быть не терпимости и надежды в загробное счастье,
а в нашей социальной жизни. Для этого она должна стать ве-
рой любви, так как только любовь может сотворить мир сча-
стья. Любовь — это высшее проявление природы, значит, вера
счастья снова должна стать языческой, и боги природы должны
видеть в творцах своих посланников, так как они являются ин-
женерами душ. Душа — это епархия веры, а ее мораль — осно-
ва права. Отсюда мой храм огня души и веры любви, который
должен изменить сознание мира, иначе природа восстанет
и погубит мир.
Тут она прервала его логику изложения, возразив:
— Как бы там ни было и как бы вы ни радовались обоснова-
нию своего дела, но вера глаза людям не заменит никогда, как
ни пляши, так как только они страсти и любви гонцы.
283
— Однако, как ни крути, только условия всегда влияют на со-
знание, а они — на глаза, и они над всем госпожа. Только единая
Вера Мира, если будет такова, то на условия жизни сможет вли-
ять, и только тогда, когда в игре с властью она станет тасовать
кары и свободы козыря. Однако бледнолобые политики этого
не понимают, и потому их пока в ужас бросает затея моя.
Надругательства над верами они не допускают, а как мирно-
го союза меж ними создать, тоже не знают. Забыли, как
по той же причине над ними надругались коммунисты, да и сама
вера надругалась в свое время над языческой верой и стерла ее
из сознания преклонения. Однако только обожествление языче-
ской веры в природу может объединить все страны мира, так
как изначально она была у всех народов родной.
Класс творцов, похоже, должен стать учредителем только
новой власти, но и веры. Ведь созидание — это природная суть
человека, и мир потихоньку будет двигаться к этому. Представ-
ляешь, учредители-созидатели на учредительном собрании вы-
двигают кандидатов в президенты. Это уже будет другой,
но нормальный подход. Коммунисты, как представители народа,
пусть выбирают советы до верховных и международных, уста-
навливают контроль власти и социальной сферы. В них же могут
иметь представители и капиталов. Но показатель значимости
должен быть один на всех — социальное созидание, как мера
влияния по общественному договору для прорыва к поклоне-
нию диктатуры созидания. Это исключит необходимость в де-
монстрациях протестов народных масс. Таланты должны быть
в правовой значимости, почете и ответственности. Между всеми
царь, как конституционный контроль, над конституционной вла-
стью всей. Ныне твое стихотворение о культурной революции
должно стать как удар молнии в сознании мира.
— Хорошо поете о какой-то новой небесной реальности,
о которой я говорила интуитивно, а вы подогнали идейную ос-
нову, но с небес нужно спуститься на землю. С таким подходом
меня и вас точно до авантюризма подведут, — продолжала
она. — Лучше давайте не трогать эту тему на этом уровне.
284
Он обратил внимание на ее последнее замечание и отметил
некое женское обострение в ней страха. Но зачем она мне это
говорит, если предлагает в сферу такого уровня не лезть, а сама
порой восхищается его задумками и логикой? Так, спрашивал
в раздумьях сам себя, и в душе отозвалось эхо непонятного кри-
ка ее логики.
Посмотрел на ее усмехающееся лицо уже новыми глазами
своего сознания, выражение которого из-за своей ментальности
понять и оценить никак не мог. Для него женщина, скорее, долж-
на была быть божьей жертвенницей, для нее женщина не могла
быть таковой, а скорее, божьим даром для мужского поклоне-
ния. Тем более талантливая, такая, как она, которая могла вести
свою игру.
Она будто прочла его размышления и напомнила об этом.
Тут же вспомнила, что сама была для родителей божьим даром.
Таковой и стала по их воспоминаниям, говоря, что родилась по-
сле длительных неудач матери выносить зачатый плод. Это сде-
лать все-таки удалось, когда во время очередной молитвы к ним
в окно неожиданно с балкона заглянула шаровая молния. Мать
замерла, перекрестилась, и молния медленно стала отходить,
исчезнув непонятно куда. Появилась вторично, когда она уже
родилась. Так же заглянув в окно, она словно посмотрела на ма-
лышку и, попрощавшись с ней, исчезла, будто благословив
на жизнь. Часто в жизни во время опасностей она вновь появля-
лась перед ней, и опасность удалялась от нее.
Однажды ей даже приснился сон, словно она, как некий ко-
рабль или ладья, скользила по глади какого-то водоема. Все сто-
ящие корабли расступались перед ней, а над ней летали птицы:
то ли голуби, то ли чайки — и будто летели впереди, указывая ей
дорогу. Удалившись, они превращались в огненные шары и, как
шаровые молнии, исчезали. Даже стихи в ее сознании возника-
ли неожиданно, как шаровая молния детства. Спонтанно рассы-
палась стихами, смысл которых она сама до конца не понимала.
Стих, который она рассказала Арабесу, сложился именно так, по-
тому она не удивилась, что он врезался в его сознание, как удар
285
молнии. Порой она и в делах и мыслях сама действовала спон-
танно, как по удару молнии. Тут, видимо, по этому же зову она
спонтанно стала утверждать:
— Вот хотите, я вам в вашем деле и деньги ковать под-
скажу, и если мыслить вашими большими делами, то никакого
авантюризма в нем не будет, — продолжала она. — Если уж
устраивать большую пьянку и по-крупному, то и здесь разре-
жу последний огурец аргументов в пользу ваших раздумий.
Вы же, как настоящий философ, пытаетесь менять мир чело-
веческого сознания и жизнь. В этом случае нужно, чтобы ча-
совни вашей веры любви появились на каждом предприятии,
пусть они будут следить за социальной гармонией, как гово-
рите вы. Тогда налоги на предприятия за нарушение ее и при
большом наличии в них одиноких и бездетных могут быть ос-
нованными на средства для стимулирования вашего дела. Вот
тут и образуются на них ответственность за развитие социаль-
ного счастья. Могут они нести и ответственность за потребле-
ние творческих услуг, спортивных зрелищ и мероприятий, ес-
ли привести их потребление к святой значимости. Вот тогда
от чистого сердца по чесноку соглашусь, что возможно будет
управление социальным потреблением. За несоблюдение всех
приводить к святому посту. Тогда флаг веры должно поднять
государство, а таким, как вы, это не те узды, да и вере ны-
нешней не нужны. Такие, как вы, могут только продавать ку-
леши счастья. Только за кулеши построить планируемый Рай
или Империю любви невозможно, но обогатиться можно. Если
еще в них пилюли доброго сознания подсыпать, то всех лю-
дей-хищников в любовных кроликов превратить удастся.
Только это будет не тот гараж счастья, о котором вы мечтае-
те, но вы, как честный русич, без раздумий жить не можете, и я
иду у вас на поводу. Гоняем порожняк, который никогда не бу-
дем делать.
— Может быть и так, — в раздумьях промолвил он.
— Тогда все станут алкоголиками счастья, от которого нужно
будет лечить, и опять деньги, только если вы не можете сделать
286
счастливой любимую вам женщину, то никогда не надо пытаться
сделать счастливыми всех.
Она высказалась невозмутимо, но с какой-то шуточной иро-
нией. Арабес еще больше задумался и отметил, что в этом она
уже полезла за пазуху Богу, хотя и уколола его, но практически
развивала его мысли, о которых ране отзывалась, как о сказке,
таким образом этим подчеркнула уже свою душевную идентич-
ность ему, и ответил:
— А что, здесь твой бред живет с моей сказкой в одном
смысле. Это тоже интересные соображения, и их даже можно
как-то обдумывать далее, но любая значимость, святая или
не святая, должна стимулироваться каким-то правом. В частном
варианте это точно невозможно, но ни в нашей вере, ни в поли-
тике нет значимых людей-орлов. Вокруг только одни чирикаю-
щие воробьи.
Частным образом возможно только образование уродливого
подобия этого, тем более в неком интернетовском варианте, ес-
ли сделать в нем виртуальный Храм в виде некой свахи. Мне ты
оставляешь удивление в том, что в инициативной хватке
не по возрасту практична, а в фантазиях даже покруче меня.
— Я вам аплодирую за похвалу. Мы как в известной басне,
где есть слова: «Кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он ку-
кушку», — подходит нам. Однако, продолжая свои высказанные
соображения, добавлю: было бы интересно и творчество вклю-
чить в промышленный оборот, но это невозможно, хотя за это
к святой значимости причислять было бы проще.
— Да не мучься ты этим, это так, разговоры, как массаж моз-
гов с поиском возможного развития или своего оправдания. Как
ты сказала, все вроде порожняка, который пройдет мимо нас, —
успокаивал он ее.
Однако эти рассуждения задели судьбу и историческую роль
творческой элиты, как саму ее. Потому по этому поводу она
успокаиваться не хотела. Это означало бы, что она не довела
свою цель до своей победы, а ее слово в любом споре она лю-
била делать последним. Тут еще беспокоило ее то, что ей, как
287
кровь из носа, необходимо склонить его к участию в своем про-
екте больше, чем ей в его. Купить или соблазнить к этому его
очарованием тела, она поняла, будет невозможно. Стать куми-
ром его сознания стало ее основной необходимостью. Для этого
ей нужно было продолжать игру на очарование своей эрудици-
ей и внутритиповой душевной идентичностью. Однако он уже
и так ликовал от общения с ней, а она все еще думала, что этого
не добилась, и продолжила:
— Чтобы свобода любви давалась, как полагаете вы, по свя-
той значимости, надо, чтобы святые таланты были в данном
Храме святыми наставниками, иначе хана всей вашей затее.
А может, судьями? — она погладила стены каюты. — Вы же эту
мысль не отрицаете и даже намекали на нее ранее, и я ее под-
держиваю, так как сама отношусь к ним.
— С таким подходом придется вернуться к инквизиции и от-
лучению от святой значимости, которая будет наводить порядки
и утверждать моральное право и моральное очищение как свя-
тое напутствие. Ты предлагаешь это делать через творчество?
— Естественно, ведь люди так или иначе возносят таланты
до святого поклонения им, так как они создают внутреннюю
энергию духовного очарования. Этот продукт влияния является
высшим продуктом человеческой цивилизации. Потому таланты
как представители Бога и народных сердец по праву только
и могут быть их судьями, определяя свое святое право. Низверг-
нуть или вознести их до Богов — это естественное желание
и должно быть волей преклоняющихся перед ними. Ныне их
не очень-то ценят. В основном, если видят, что можно нажиться
на них, то тогда продюсеры-чупакабры помогают и зарабатыва-
ют на них больше, чем сами творцы, выжав их, как лимон, бро-
сают до тризны.
— Да, таланты, такие, как ты, всегда лезут туда, куда даже
шило не лезет, прорывных решений не дают, а иногда даже по-
зитивного не несут. Они без мудрого руководства и социальной
адаптации могут наломать столько дров, что может получиться
не спасительный костер, а пожар, заведенный под мирный кров.
288
Ни партии, ни истины у них ныне нет, да и не служит этому уже
и Божий Завет.
— Трудно найти честных среди умных, а с глупыми и алчны-
ми компаньонами я не хотела бы иметь дело. В этом случае луч-
ше идти одной.
— Все вроде так, и я бы согласился полностью, но не все та-
кие творцы, как ты. Многие далеки от этого, а вера и любовь
нужны всем, и она может стать твоим компаньоном.
— Однако этого у меня хватает, только это мертвые компа-
ньоны сознания и только. Мне нужен живой компаньон так, что-
бы и я ему была нужна. Это точно так же, как необходимость ду-
шевного совершенства и получения своей значимости.
Она, не мигая, посмотрела на него, думая, что бы добавить
поубедительнее, и, положив голову на руку, взмолилась:
— Во имя отца, и сына, и святого духа, пусть ваше мораль-
ное право станет целью общества. У людей может появиться
стимул к духовному самосовершенствованию и творческому
раскрытию, а у меня кумир счастья в вашем лице. Только после
этого вашу религию можно будет назвать религией человеческо-
го счастья, увенчанной Храмом любви. Все может быть так, если,
конечно, вы и я тоже сможем сделать счастливыми друг друга.
Как я поняла, ни вы, ни я без творческого выражения полной
жизнью, а значит, счастливыми стать не сможем.
Тут же с улыбкой достоинства добавила:
— Как я вашу затею всеобщего счастья обернула в свою
творческую душу счастья, необходимую, в первую очередь, для
друг друга? Могу так же стать и духом, спасающим ваше пре-
восходство, как духи вашей сказки, летающие здесь. Идея, как
удар кулака, должна иметь цель в пространстве и времени,
а созидание — это божественная цель времени. И от такой по-
дачи можете сходить с ума или сводить мир. Однако такие гло-
бальные задачи все-таки не по мне, хотя мысли могут психоло-
гически действовать на меня и, думаю, на любого человека.
Даже если я с чем-то не согласна, они не заставляют стыдиться
за них.
289
Я же стараюсь думать больше о себе и с этим вписаться
в вашу жизнь своим словом и делом. Практически в нашем об-
щении я уже забеременела от ваших дум, как когда-то в Чечне
от нищеты и насилия, в жажде общей любви и мира родила
Храм под мостом, от которого появился уже ваш. Ныне своим
стихом привела в порядок ваши мучительные сомнения. Однако
в нем нет женского созидательного величия, а только стихия мо-
ей плоти и сознания. Возможно, и дальше мое творческое нача-
ло будет содействовать его вознесению.
— Это интересный подход, и мысли твои соответствуют мое-
му пониманию цели. Они больше подчеркивают твою творче-
скую натуру, жаждущую к тебе уважения и поклонения.
Ему показалось, что, стремясь к своей творческой славе, она
готова любую необычную идею оседлать, как коня Парнаса, что-
бы как-то выделиться, и даже если у этого коня отсохнут крылья,
это будет причиной лишний раз заявить о себе. В этом убедился
окончательно, услышав:
— Да, в вашем Храме любое сексуальное желание тоже мо-
жет освящаться. Вы же меня заставили молитву прочитать
и освящения близости освятить, и я ее прочитала за себя
и за вас — благословение получила, а сейчас думаю: зачем? Вам
размышления заменяют сексуальные удовольствия.
— Для ощущения счастья, снова повторюсь, и готов утвер-
ждать, что на любовную постель сначала должна лечь душа, по-
том — тело, и в этом суть правды, к которой стремлюсь я. Это
в перспективном развитии и должно освящаться в Храме, ведя
души к согласию. В любом случае неосвященная связь должна
осуждаться. Раньше даже перед принятием пищи крестились
в молитве. Для упрощения обряда можно и не идти в Храм,
а позвонить наставнику в церковь или выйти на паству через
интернет и узаконить даже временную и тайную интимную
связь.
— А зачем нужно, это же абсурд, чтобы божий закон не на-
рушался, и все знали, кто, сколько, когда и с кем грешил?
Несмотря на абсурдность, я его исполнила, выразив этим уваже-
290
ние к вам. Видимо, этот обряд вы понимаете как божье почита-
ние и освящение первородного греха.
— Ну, естественно. Только так можно покончить с беспреде-
лом хаоса отношений, святую значимость придать, а содеянное
не считать грехом.
— Неужто так можно успокоить людские души и исключить
насилие и хаос? Ведь и перед насилием можно помолиться
и сказать: «Во имя бога», — или, насилуя, как идя в атаку, кри-
чать: «С нами бог», — насилие вряд ли после этого станет свя-
тым деянием. «Покараю», — от Бога не услышишь, и напугать
агрессора не удастся.
Ей показалось, что этим доводом она поставила свою по-
следнюю жирную точку в их беседе, но он все-таки возразил:
— По большому счету, и кара возможна. Для этого нужно,
чтобы святая значимость была, и по ней вершилась каждого
судьба, а не по мамоне мешку, который ведет к власти и к праву
на войну. Если бы святая значимость контролировала право
на войну, мир бы наверно забыл такую беду. Ныне, как пить
дать, мы можем ее ожидать от любого дурного правителя. Когда
вера будет каждого направлять на созидание социального рая
на земле, то без божьего согласия не будет твориться не только
секс на земле, но желание завоевать, покорить и принудить всех
и везде. Только с этим мы перестанем жить в дерьме. Ведь я
об этом без конца говорю тебе.
Она покачала головой.
— Ведь, выходит, вы настойчиво идете к моей детской мечте
всеобщего мира без войн, что возникает вопрос. Манну только,
чтоб всех по благу ублажать, где брать, в море, что в вашей
сказке молоком должно стать и отсыхать?
Он усмехнулся.
— Если оружие не ковать, можно манной с небес всех засы-
пать за божью благодать. И это говорила ты. Вспомни: тебе
об этом, кажется, и отец говорил. Ты забыла, что говорила, а я
запомнил.
— Выходит, таков смысл вашей Храма песни, если видеть
291
конечный продукт идеи. К миру любви без всего, что сказали,
похоже, точно не прийти, только вот ноги наши коротки.
— Я уверен: если ты даже и не нашла правильного развития
моей мысли, то рано или поздно, общаясь со мною, все равно
придешь и к моему пониманию Храма и продолжению дела.
У тебя в запасе больше, чем у меня, жизненного времени, и ноги
твои красивей, чем мои.
— Вы очень напоминаете рыцаря печального образа. Мне
казалось, что Дон Кихот в наше время жить не может, и тако-
вые давно перевелись. Теперь полагаю, что существуют, и это-
му рыцарю любовного образа нужна своя Дульсинея — жен-
щина, которой мог бы посвятить свою жизнь. Иначе он так
и будет воевать с мельницами, бросив свою жизнь на алтарь
заботы о человеческом счастье. Судьба ваша складывается
по высказыванию известного философа: «Попадется хорошая
жена — будешь счастлив, плохая — станешь философом». Я го-
това стать вашей Дульсинеей.
— Это заманчиво. В последние годы я так и живу. В этом
нахожу удовольствие, и нет женщины, которая могла бы мне
посвятить жизнь. Женщина требует к себе много внимания
и времени, а если у мужчины его нет, то это рано или поздно
приведет к несчастью. Не знаю, что тебя-то, молодую и краси-
вую, заставляет интересоваться мной и моей затеей? Коварное
увлечение личной радости может не принести, если о себе
не забыть.
— Есть такое выражение «крик души» — это когда тебя боль-
но ударят, и ты кричишь от боли или рыдаешь, пытаясь заглу-
шить ее. Так и мне от перенесенных множественных болей хо-
чется выплеснуть ее и облегчить душу. Может быть, поэтому я
стала сочинять стихи, петь и писать, выплескивая с болью свои
размышления. Выражаю свои чувства и мысли, как получается,
своим талантом, как и куда Бог ведет, — это тоже выражение
любви и попытка самоутверждения. В этом самоутверждение,
и могу пожертвовать личным благополучием беззаботного суще-
ствования. Может быть, борьба за достойную цель и есть мое
292
личное счастье? Говорил же Пашка Корчагин в книге «Как зака-
лялась сталь»: «Прожить нужно так, чтоб не было мучительно
больно за бесцельно прожитые годы…», а цели достойной нет,
кроме как воспевание добра, а в чем настоящая истина его,
не знаю пока.
— Правильно делаешь, если ищешь смысл жизни, и твои со-
чинения, видимо, и есть ее смысл. Так выплескивать зло на все,
что причиняет тебе боль, значит, желаешь жить в лучшем мире
без зла, войны и насилия или забывать все. Я тоже навоевался
в свое время. Вот и выходит, что уже с твоим общением стал
склонен думать, что к злу можно отнести и бездарность, которая
иначе как через насилие утвердиться не может. Протест этому —
моя модель жизни. Твоя все-таки, похоже, в другом.
Он задумался и далее уже с сомнением добавил:
— У тебя творчество как самоцель, у меня осмысление суще-
ствующей веры и религии, в коих все видят добро, а я подвер-
гаю что-то в них сомнению. Ведь я не вижу большого зла в стра-
стях человеческой плоти и стремлюсь только найти формы
управления ими.
Вот если ты своим творчеством включишься в эту борьбу,
тогда мы станем вместе в один строй. За эту истину можно ид-
ти на смерть, и если ты готова бороться за это, пойти своим
творчеством, то вперед и с песней. Может быть, в этом наше
общее место.
Она, не уловив неуверенности в высказанном им доводе,
подумала, что с этого мгновения они — одно духовное целое,
и поторопилась сообщить свое наболевшее:
— Здесь вы цитируете мои убеждения, хоть и не читали мо-
их произведений. В этих мыслях мы на равных, значит, мы вме-
сте можем быть в чем-то и соавторами. Как святой мученик ис-
тин помогает людям раскрывать их дремлющие таланты, так вы
теперь должны будете помогать мне в моем творчестве. Будете
моим продюсером, где мы будем на равных.
Он от такого неожиданного поворота в разговоре немного
опешил, а она поторопилась объяснить:
293
— Мы вместе с вами будем творить чудеса творчества, как
духи вашего Храма. Не творить в созидание — значит грешить.
Так выходит из вашей логики. Только когда энергия всех людей
будет также направлена на творчество, им будет не до зла. Вот
и начнем с себя. Станете моим продюсером, и мы будем творить
нашу одну истину добра, идеей которого будет Империя любви,
которая в Храме через мое творчество найдет себя.
— Ты меня убиваешь и лестью уже в отбивную превраща-
ешь, — заметил он. — Я ведь не знаю толком, что такое продю-
сер, и не знаю, соглашаться или как. То, что творчество всегда
поглощало энергию зла, мне понятно, и если бы ты не занялась
творчеством, то давно озлобилась и в отместку сама накида-
ла бы вокруг зла, как говорят, всем друзьям по чертям, и дав-
но бы превратилась в талантливого злодея. Какую роль в этом
должен выполнять я и как это может помочь моему делу?
— Насколько я понимаю, созидание, а не нажива рано или
поздно станут законом, верой и смыслом всей нашей жизни,
а потому злодейством быть не сможет. Я напишу песни, которые
могут зазвучать в вашем Храме и даже прославят его. Здесь бу-
дем проводить вечера знакомств и творческих конкурсов с ду-
ховным общением, трапезами, играми и свадьбами.
Он задумался и, не до конца еще понимая ее затею, в знак
согласия кивнул, так как подобное предполагал и сам, но вот
о каких-то специальных песнях не думал.
— Нет, я не ошиблась, — уловив его кивок как одобрение,
воскликнула она. — Как хорошо, что я встретила вас. Сейчас
мне кажется, что вы все сможете, не только объяснить, а и осу-
ществить самую невероятную мечту, а говорите, не хватает по-
нятий. Сами утверждали, что талант человека — это божья бла-
годать, а созидание — высшее добро, и Бог нам поможет. Вот
и будем этим заниматься. Чем выше поднимем свои таланты,
тем выше будет значимость и вашего Храма. Талантам при та-
ком подходе со временем и власть служить станет, если, конеч-
но, они будут ее учреждать и следовать вами высказанной ло-
гике, развивать мир как Империю любви.
294
Ее высокопарных слов он с ходу не мог оценить, как и наме-
рений, к которым она его хотела склонить. Не понимал и того,
как она пытается смешать власть и продюсерство, на которое
до этого ему намекала. Пытаясь что-то выяснить для себя, рас-
суждал:
— Представить себе такое чудо, чтобы власть учреждала
учредительное собрание из талантов и героев — это только ло-
гическая мечта, о которой уже упоминал, но верить хотелось бы.
Ведь только они прославляют власть, да и являют самое боль-
шое добро — духовный продукт общества, без которого власть
не может себя утверждать. Как это будет связано с моим продю-
серством? — уточнил он.
— Вот пусть помечтают все о такой вольнице, что у талантов
когда-то может быть самый большой статус святой значимости.
Творцы, как учредители духовной любви, должны быть хозяева-
ми мира, ее диктатурой. Пусть алмазный мост нереальности
в виде голубой мечты, красочно преподнесенный, будет надеж-
дой каждого. Эту надежду и будем утверждать как истинное
добро.
Пусть какие-то акции управления будут не только у олигар-
хов, а и у творцов. Тогда умрет эпоха олигархов, наступит эпоха
созидателей. Они начнут формировать эту власть. Совсем другие
времена наступят. Народ — тоже в большей массе одни творцы:
поэты, писатели, художники и так далее. Это только в них надо
развивать и поощрять. Для них добро — это свобода и условия
для творчества. Работать будут одни роботы, и оружие делать
не будут. Вот такие, как вы, продюсеры и должны звать к такому
миру и помогать талантам.
Ведь вы же и талант, и деловой человек, вам и карты в ру-
ки. Будем говорить и звать такой рай. Тогда власть над всем
миром сама отдастся нам. Произойдет та самая культурная ре-
волюция, в которой должен жить наш Храм и его Империя без
войн, в которой все должны жить. Создадим столицу с Импери-
ей любви, всемирный совет или собор всех религий мира где-
то посреди моря, как Атлантиду. Вокруг будут плескаться русал-
295
ки любви, а с неба ангелы сыпать розы любви, и все гости бу-
дут к нам.
— И назовем эту столицу Васюками любви — размечталась,
как Остап Бендер.
— А что? Нехило я вашу мысль развила? Видите, как все
просто и сердито. Вы — продюсер этого мира, а я — ваш голос
вселенского разума.
Арабес, улыбаясь всплеску ее необычной фантазии, почесал
свой затылок.
— Как-то уж действительно просто все у тебя. Эта фантазия
еще круче, чем моя. Ты, наверно, эту мысль и в своей прозе пы-
талась выразить?
— Да, это у меня все спонтанно. Что-то в этом роде вырази-
ла, но, похоже, не совсем четко или не до конца, боюсь. Меня
предупреждали не касаться политики. За это и пострадала. Толь-
ко таланты должны представительной власти давать свой власт-
ный мандат. Созидание подчинено им, они же божьи наместни-
ки на Земле. Об этом очень детально я написала в своей книге,
даже стих там есть, он называется «Творец и Бог», но я его вам
сейчас рассказывать не буду, а вот расскажу такое, которое хо-
тела сделать песней, но не знаю, как это можно спеть.
Она, долго не задумываясь, с экспансией действия его про-
чла наизусть:
Рожденное истиной небо
Грудями вскормило меня.
Природа святого создания,
Как духа святого дитя,
Играет моими мечтами,
Порою меня не щадя.
Иссякни, иссякни, проклятье.
Умри, проказ детских беда.
Под небом святого сознанья
Родилась я, небо любя.
И с ним во многом мы грешны,
Знать, одной плоти и крови.
296
С тех пор я вечное дитя,
И небо бушует внутри у меня.
Да, я дитя, да, я дитя
Небесной истины огня.
От молнии любви на миг
В ликующий блаженства крик
Явилась я на этот свет,
Неся любви небес завет,
И чистоту небес храня,
Я в жертву приношу себя.
Вот боль терпением караю,
С грозою силы проверяю.
Так сливаюсь с небом вновь,
Храня стихии их любовь.
Когда прощаюсь, до свиданья,
Жду вновь природы осязанья.
Я и я святого духа,
Будто небо мне — подруга.
И признанья жду в любви
От него и от тоски.
Он, прослушав стих, сказал, что его трудно сделать обычной
песней потому, что он сложен для песенного воплощения. Гово-
рил, будто, по его понятию, любая песня должна быть простая,
как яйцо, так, чтобы влепил ей в сознание — и яичница спек-
лась.
Она рассмеялась и тут же заявила, что она хоть и назначила
его продюсером, но песни будет писать она, а спеть она сможет
и телефонную книгу. Для этого ей нужна будет только помощь
в аранжировке и продвижении в средствах массовой информа-
ции.
— Занимательные ты во мне открываешь таланты, которых я
в себе никогда не видел, — удивился он, но тут же опять заме-
тил: — С подобными мыслями жили великие дамы революции,
но даже их идеи были проще и понятней. Больше, чем о религии
коммунизма, не думали и противоречий в свободе любви и вер-
297
ности не видели. Девиз, конечно, был простым и красивым: сво-
боду и равноправие рождать.
Качество протестного борца с действительностью у них бы-
ло зачастую выше качества женственной чувственности и бла-
горазумной рассудительности. Они готовы были убить свою лю-
бовь за измену туманной идее. Ты же, вижу, ищешь смысл,
и стихию романтической любви ставишь богемной идеей жиз-
ни, а это спор с устоявшейся моралью. Большой конфликт
обеспечен, и жертвой пасть можешь.
— Нет, я птица не из сада революции, а, скорее, из небесно-
го леса творцов и богемной стихии любви. В своем творчестве
хочу раствориться. Как представитель творцов, я вынуждена се-
бе отказывать в стеснительности и скромности. Это качество
красотой дамы не считаю, так как это уходящее и ненужное ка-
чество в последующей семейной жизни. Ныне особо необходи-
мы локти в борьбе на олимпе творчества.
— Наверно, в тебе и то, и другое, и третье, как в Айседоре
Дункан, которая без скромности танцевала революцию и сво-
боду, не задумываясь о ее сути, цели и содержании. Не удив-
люсь, если полюсом твоих песен будет замес пацифистского
характера.
— Вот видите, выходит, я могу своими песнями стать вашим
донором дела и размышлений, если не бомбой мира насилия
и звездой Империи любви.
— Представляю с трудом твои песни, как манну с небес
в своем Храме.
— Я уже в нашем Храме, как самое дорогое сокровище
на Земле, об этой пацифистской идее еще в Чечне говорила,
у нашего Храма любви под мостом, помните?
— Говорила, говорила. Все помню: и твои слова, и твой голу-
бой детской наивности Храм — все то и заставило меня думать.
Вот и пришлось это сотворить, — он показал руками на пере-
страиваемые контуры дебаркадера. — Я тебе показал свой де-
баркадер. Это немного больше того, что ты с пацанами слепила
под мостом, но начало положено было именно там. Возможно,
298
кто-нибудь другой построит еще больше, если у меня не полу-
чится.
— Не говорите так. Мы с вами не только большие мечтатели
и фантазеры, но и можем что-то делать. У нас все должно полу-
читься. О, если б нашли много денег, то быстро эту сказку сдела-
ли бы былью. У власти сказки делать былью потенции нет.
Не стоит на прекрасное.
Он усмехнулся.
— Ничего, не усмехайтесь и не переживайте, пробьемся. Те-
перь считайте, что вы не один, а с женской основой и началом.
Со мною идея Храма любви, несмотря ни на что, если не сейчас,
то когда-нибудь будет востребована миром. В нем откроют
смысл, если заживет этот.
Она погладила обои на стене со стихами.
— Надо сделать, чтобы наш Храм был больше, чем просто
клуб любви по интересам, это должно стать смыслом всей на-
шей жизни.
— Ох, это непростая затея, прямо настоящая шапка Монома-
ха. Ты как раз погладила на стене стих про шапку Мономаха.
Можешь прочитать.
Она стала читать:
ШАПКА МОНОМАХА
Шапка Мономаха у каждого своя,
Не факт, что она счастьем является всегда.
Ее если и Богом нам дарят небеса.
Является подарком, как с барского плеча.
И пусть хоть от святого ты шапка Мономаха,
Но тяжела и вроде не нужного размаха.
И часто ее тяжесть нам думать не дает.
Не оттого ли счастье под нею не живет?
Но предрешением судьбы
Под ней творятся и мечты.
Хоть давит и давит порою сознание
За что, от чего дарит время отчаянье.
Туман вокруг, и во что верить?
299
И как ошибок не наделать?
Чего искать, на что плевать
И с кем судьбу свою связать?
С каким же делом обвенчаться,
Чтоб с сутью жизни не расстаться?
По мне, не по мне Мономаха обуза,
С чужого плеча или божья услуга?
Где ты такая же, по мне,
Чей крест тащу я по судьбе?
Какая боль жить за других!
Под бременем этим в сомнениях сник.
А тот, кто ее всегда должен нести,
Надо мной смеется в тиши от души.
Исполню ли спущенный Богом каприз?
Ошибка ль я Бога, ведь дел нет на бис.
Зачем же мне шапка надежд Мономаха?
Заказы небес мне будто бы плаха.
Картуз, рубаху, шапку, даму
Мне б самому найти в награду.
А все другое по барабану.
Зачем судьбу вести к обману?
Сыграть бы ей в свою дуду,
Под дудку чужую плясать не хочу.
А тот, кто от зависти рядом вдруг встанет,
Пусть шапку мою как родную закажет.
У каждого шапка должна быть своя,
Любовной короной на счастье всегда.
— Нет, — заявила она, прочтя стих, — у нас теперь шапка
Мономаха будет одна. Будет вместе искать и восхвалять одного
бога счастья.
— Ну, если ты так хочешь, пусть будет так, — отвечал он. —
Великое добро душ будем дарить всем, если получится, как ве-
ликую честь и божий зов, и пусть неудачи нас не пугают. Ты со-
гласна? — спросил он ее.
300
Она после паузы, как бы соображая над смыслом его пафос-
ных слов, кивнула в ответ. И, еще немного помолчав в раздумье,
наконец высказала и свое сомнение.
— Нет, в первую очередь, друг другу, а потом всем. Не каж-
дый и не сразу, наверно, поймет нашу затею, но мне чем слож-
ней замысел, идея, тем больше она должна нравиться как
непонятная чертовщина. Говорят же: чтобы стать богатым, надо
сделать свою религию. Это многим не по зубам.
— Я, похоже, ее для себя уже сотворил, но богатым пока
не стал.
— Если вы такой умный, почему вы уже не стали очень бога-
тым, или коммерческий успех в перспективе? Ждали меня?
— Коммерция не исключена, но она не может быть основ-
ным смыслом этого дела. Скорее, все пока по роману «Горе
от ума»: неудачная попытка сделать себя счастливым. Часы
времени стараются мстительно смеяться и хлопать в ладошки
не думают. Для быстрого обогащения в этом мире ума недоста-
точно, нужно иметь еще дух авантюриста. Честным трудом
быстро обогащаются только гении, и то не все. Их труд — это
тоже медленная и кропотливая работа, вот и мы уже с тобой
корпорация.
— Без коммерческого успеха любое дело — лишь потеха.
И без денег не крутнешься, нужен риск и удачи миг. Как найти
денег? Мы разорвем этот замкнутый круг. Не зря же вы меня
нашли. У меня есть дельные предложения, — улыбаясь, про-
должала она. — Мы сделаем совмещение смежных интересов.
Издадим мои кассеты с песнями, книгу и достроим Храм. Книга
для меня — это тоже Храм мыслей, а песня — это Храм чувств
и талисман дела. Чтобы это все продавалось, в газетах и жур-
налах опубликуем кроссворды по песням и книгам. За разгадку
их учредим премию. Даже можно кубик Рубика украсить изоб-
ражениями Храма и проводить конкурсы, чтобы популяризиро-
вать Храм. За продажу таковых можно тоже что-то иметь. Если
у вас есть большая библиотека, то ее можно также пустить
на премии.
301
Глубоко вздохнув, он и с иронией заметил, что это слабый
стимул. Однако она не успокоилась и продолжила изложение
своих коммерческих фантазий:
— Для реализации своих изданий можно выпустить и та-
кие же обои со стихами, как у вас здесь на стенах. Кроме того,
когда Храм заработает, можно пойти дальше и на все продукты,
связанные с ним: на песни, иконы, обереги любви, книги или иг-
ры душевного совершенства, в том числе и на доходы от свадеб,
вечеров общенья — выпустить игровые интеллектуальные ак-
ции. На них выпустить игровые жетоны для рулетки счастья. Кто
победит, мог бы менять их на званья блаженных, так как любой
выигрыш — это божий дар значимости. Построим часовни бла-
женных и парки любви святых для поклонения их значимости,
и на этом прибудут святые подати. Так и прикупим помаленьку
счастья деревеньку.
Смотря на нее с неким удивлением от разыгравшейся фан-
тазии, он только добродушно улыбался.
— Тогда есть предложение создать реальную рекламу и сде-
лать клип. Я буду ходить по вашему мегалитическому чуду
и петь песнь о Храме любви и его возможной Империи. Буду
по стенам расклеивать листья цветов и деревьев с текстами пе-
сен и стихов. Они станут оберегами Храма. На каждый камень
стены для поклонения буду ставить имена тех, кто станет жерт-
венником этого Храма, возводя в ранг святых. Это гораздо про-
ще всего прочего.
Сначала пусть идут кадры плохого мира с разгоном демон-
страций, протесты народа, военных столкновений и т. д.
Далее эти кадры смывает волна, и появляются кадры моря.
Над волнами пробивается луч солнца. Небо светлеет, и над голу-
бой лазурью в волнах качается птица лебедь. Далее она превра-
щается в царицу, и идет по волнам, и машет крыльями мечты.
Царицу подхватывают богатыри и выносят на берег, усыпанный
цветами. В небе летает ангел и сыплет из рога розы. Богатыри
царицу вносят в это мегалитическое чудо любви.
Она похлопала рукой по стене.
302
— Далее усаживают меня на трон. На троне написано:
«ТРОН КОРОЛЕВЫ красоты и огня любви». Он стоит на высоком
помосте. Королева достает волшебную палочку и дотрагивается,
допустим, до копны сена на берегу, и на ней появляется над-
пись: «СЕНОВАЛ ЛЮБВИ». Дотрагивается до картинки с шала-
шом, и на нем появляется надпись: «ШАЛАШ ЛЮБВИ». Дотраги-
вается до избушки, и она превращается в Храм с надписью:
«ХРАМ ЛЮБВИ». Далее так же появляются и пещеры, реки
и озера надежды и любви. Весь мир вокруг превращается в Им-
перию любви. Богатыри проходят мимо ее трона и бросают к ее
ногам цветы. Целуют по очереди ее запрокинутую ногу и уходят
снова в море.
Царица машет им рукой, затем превращается в ангела и уле-
тает ввысь, оставляя после себя луч света, падающий на землю,
и дождь сыплющихся роз.
— Прекрасный получится клип, он может рождать и утвер-
ждать мысли, — воскликнул он. — С таким подходом можно если
не сделать идею, то можно нарисовать и продать.
— А ведь когда-то считалось неприличным брать деньги
за творчество. Тогда думали, что, продавая стих, человек прода-
ет душу, как проститутка — тело. Надо чтобы творчество прода-
валось лучше, чем ныне продается тело. Нужно делать сегодня
то, что легче создать, чтобы любовь и муза не умирали в нужде
от разных дельцов, стремящихся нажиться на них. Поддержива-
ющих таланты ныне мало. Спасение утопающих — дело самих
утопающих. Хотя деньги в творческом успехе, как и в любви, —
это всего лишь посредник.
Она замолчала, задумавшись, будто понимая, что говорит
в конце о том, что к его затее не имеет прямого отношения, хоть
она из всех сил старалась свои душевные искания соединить
с его делами и мыслями, чтобы стать с ним одним целым. Видя,
что он на последние слова внимания не обратил, а выразил вос-
торг картинкой клипа, она, чтобы заглушить радость, почти
крикнула:
— Кофе хочу!
303
— Возможно, это самое лучшее в нашей ситуации. А к кофе
шампанское не помешает?
— Мне бы, как бойцу перед атакой, можно было что-то и по-
крепче.
— Атака отменяется, обойдемся шампанским для поднятия
настроения, да и в солдаты удачи любви записывать тебя нет
смысла. Солдаты — это господа страха и смерти, таланты же —
это господа вечной молодости и жизни. Они скорее посланцы
богов и живут, как и ты, в состоянии небесного сознания. Если
ты имела бы детей, то и за божью мать сошла.
— Вот за божью мать принимать еще рано, но в атаку за это
звание всегда готова, ведь не хлебом единым жив человек.
Арабеса ее ответ насторожил, но он промолчал, приняв
за пустую болтовню образа речи. Она же продолжала:
— Тогда вас можно считать шайтан-маршалом. Вы же
из династии военных стрельцов, которые могут создать престол
судного дня. За измену его могут сжечь, как еретика Джордано
Бруно на костре, да и ваш Храм заодно. Если такое и случится,
я понесу ваш флаг дальше.
— Что это ты меня хоронишь?
— Да не хороню, но если ваша прежняя военная рать создаст
и оружие Судного дня наподобие силы Тесла в виде управляемых
шаровых молний с дьявольской энергией, и на него не нужно бу-
дет много финансовых затрат, то одного бойца в образе рыцаря
вроде вас будут достаточно, чтобы держать весь мир в страхе.
Большие армии будут не нужны и, может, вымрут как вид. Войны
и подготовка к ним тоже станут пустым занятием, как мы уже го-
ворили. Вот тогда люди действительно будут вынуждены зани-
маться только творчеством красоты. А если на это богатство еще
и деньги печатать будут, то только красота и любовь будут смыс-
лом счастья.
— Вот тогда появятся пираты творчества и стражи, а это
опять война, — возразил он.
— Но это будет интеллектуальная война и без крови. Твор-
цы станут символами любви и секс-кумирами, а от того что со-
304
временная жизнь в поисках любви все больше ведет мир к от-
казу от секса без любви, а порой и от секса вообще, то они
будут бороться против потенции. Тогда сексуальная неполно-
ценность не станет карающим мечом жизни. Нужны будут
творцы, воспевающие поклонение секс-символам и донжуа-
нам, как святым. Королям такого творчества, как посланникам
небес любви, будут поклоняться, как святым. Они станут золо-
тыми ключами сердец, которые должна дарить вера. Иначе,
как предрекал Распутин, «женская утроба будет продаваться,
как говядина».
После того, как он выслушал этот ее довод и выполнил ее
кофейную просьбу, высказался с восхищением:
— Тебе же всего двадцать, наверно, а ты уже готова и твор-
чество, и любовь брать на абордаж и сделать самоцелью бизне-
са, если не стать оракулом партии любви, ведь фантазия у тебя,
прямо скажу, пенная.
— Может быть и пенная, но у меня нет твоей деловой хват-
ки, иначе бы уже стала инициатором творческих праздников
по всей стране, — так решительно то ли отрицала, то ли утвер-
ждала она, поглаживая его по руке в благодарность за заботу.
Тут она поймала себя на мысли, что уже разговаривает с ним
на «ты», и, взяв его ладошку, сравнила со своей:
— У нас одинаковые линии жизни, только основная линия
у меня длинней.
Он не стал на этом заострять внимание и лишь заметил, что
так и должно быть, и постарался отстоять свое суждение:
— Прав, прав я: у тебя не только фантазия пенная и характер
олимпийского упрямства, — улыбаясь, возражал он. — В дей-
ствительных условиях жизни, если хорошо подумать о твоих
фантазиях, то они — это все-таки полезная фантазия, которую
можно не только в интернетовском варианте реализовать, как
и мою, но не скоро. Даже мои деловые качества тут бессильны,
и не надо сильно надеяться.
— Не старайтесь разочаровать меня, если я не разочаровы-
ваю в фантазиях, то их кто-то должен реализовывать, и пока,
305
кроме вас, некому. Я могу генерировать не только космические,
но и более приземленные идеи.
Тут на ее налетел и заворожил какой-то новый светлеющий
строй мыслей, погребениям которых она заниматься не хотела.
Они вновь, как явление шаровой молнии, взбудоражили ее со-
знание, и она тут же стала высказывать их:
— Вот как бы смотрелась, скажем, идея сделать какой-ни-
будь космопарк титанов творчества, где по лучшим произведе-
ниям будут реконструированы их мирки жизни. Они, как плане-
ты разной величины, со своими гостиницами, кафе и беседками
того или другого времени будут воспроизводить время и миры,
воспетые творцами и ставшие историей нашей цивилизации.
— Представить планету Гоголя или Чехова, которая вдруг по-
явилась в каком-нибудь лесопарке, можно, но насколько выгод-
но и с верой вряд ли будет приемлемо.
— Зачем это соединять с верой? Добро в любом виде долж-
но быть добром социальной ценности. В таком заказнике, где
кругом восковые фигуры героев, и даже их живое подобие в ак-
терском исполнении, воспетые когда-то этими авторами, — это
оригинально, как сон из прошлого. Побыть в мире Горького,
Ильфа и Петрова и так далее — это великое деланье для тури-
стов, интереснее и лучше, чем побывать в библиотеке.
— От моей затеи это далеко, и я не хотел бы распыляться.
Если это твой смысл, то тебе нужен другой попутчик.
— Вы не понимаете, что это могло бы быть одним делом.
Разве плохо, если бы кто-то пожил в нарисованном им мире
и почувствовал их мир любви, а за это получил вашу святую зна-
чимость. На этом можно приучать не только и к красивой любви,
но и к творчеству, и популяризировать прошлый и возможный
мир любви.
— Это удел очень больших капиталов, и поверь, к моей за-
тее как подлива в мясном завтраке, который приготовить еще
нужно. Пока это образ совсем несбыточных иллюзий.
— Но для меня интересно. То, как вы представляете любов-
ные отношения и со временем стихию возможной любви, это
306
еще большая фантазия. В любом случае это творчество, созда-
ние иллюзий и ощущений для восхищения и страсти, ведь толь-
ко переживания дают завораживающий адреналин в крови
и интересны людям.
— Может быть, я соглашусь с тем, что не все могут правильно
проявлять любовь, даже когда любят, для этого тоже нужны зна-
ния, талант и пример и даже, может, тренеры любви. По искусству
страсти и выражению духа любви написано много книг, но до сих
пор все живут в тени тех или иных заблуждений, набивая проб-
ным любопытством шишки ошибок. Практически только моя за-
тея в будущем может быть востребована. Идти к ней по головам
чужого мнения не собираюсь, и что можно, буду делать сам.
Она почувствовала, что он готов идти на любое обострение
с любым, кто так или иначе даже в малом будет не согласен
с ним. Такое развитие отношений ее не устраивало, и она реши-
ла пожертвовать своим не принципиальным мнением. Отдать
пешку затем, чтобы создать выгодную ситуацию, это был ее лю-
бимым прием в любой игре, потому продолжила в его плане,
но не совсем сдавая свою позицию:
— Любовь, наверно, такая же творческая лаборатория сча-
стья, где каждый должен выбирать свою линию любви и самый
дорогой продукт сотворения нового человека. Чистое творче-
ское созидание любви — это искреннее самовыражение,
и меньше всего должно делаться ради денег. Такую точку зрения
при любых обстоятельствах хочу сохранить, чтобы не пресмы-
каться из-за денег или из-за страха, оставаясь не только самой
собой, но и при себе самой, и еще в чем-то и в ком-то. Есть та-
кие растения, которые не ломаются под тяжестью и пробиваются
даже сквозь асфальт, я из них. Если для этого нужны будут день-
ги, я их достану, не роняя чести.
— Браво! Браво! Зачем тогда тебе я? Без этого, скорей,
и мужчина не состоится, — одобрил он ее высказывание
и тут же подумал, что именно по таким пустякам порой расхо-
дятся близкие по духу люди, что может стать трагедией дела
и жизни. Однако эту мысль он отогнал и вслух лишь съязвил: —
307
А что по поводу чести, то девушки первый раз раньше ее в пио-
нерском возрасте отдавали, когда галстук повязывали, и говори-
ли: «Будь готова», — а она отвечала: «Всегда готова».
Она не парировала и его вопрос: «Зачем тогда тебе я?»,
и последующую колкость, а, лишь усмехнувшись, отвечала:
— У меня практически в сознательной жизни не было ни па-
пы, ни мамы. Вся моя жизнь — это отдание чести самой себе.
Жизнь учила нуждой, люди — мудростью. Вы, мужчины, думаете,
что мы, женщины, чаще думаем своей промежностью, а не голо-
вой, но вы ошибаетесь.
Я трезво мыслю и исхожу из своих возможностей. Вот эти
песни — тоже мое творчество, — она, отхлебнув поданного им
кофе, показала кассету и вставила в магнитофон. Зазвучала му-
зыка. — Я в них живу и выражаюсь, а написала и спела, чтобы
заработать деньги, но они не очень удачны, и для продвижения
Храма нужны будут другие.
В шоу-бизнесе крутятся большие деньги, и надо попытаться
их взять, вдвоем легче. Только после этого можно думать
о чем-то большем. Вложи деньги в мою раскрутку — получишь
быструю прибыль. С нуля, иначе не поднимешься. Дальше бо-
лее уверенно мы вместе пойдем по дороге к твоему Храму
любви, искореняя верой и святой значимостью жестокость
и развивающуюся агрессию гена ярости людей. Только так мы
прославим новый мир голубой твоей мечты, чтобы человек че-
ловеку был друг, товарищ и брат, а не враг.
— Не к моему, а теперь уж к нашему, — поправил он ее. —
Мне уже кажется, что дальше я один уже идти не смогу.
— Пусть будет так, это неважно, важен результат. Для этого
нужны хорошие песни и хороший сценарий, как мочалка рас-
крутки. Для ее начала можно взять и кредит. Полдоллара затрат
на кассету могут принести доллар прибыли. Тиражи в тысячу
штук только по Москве могут разойтись без всякой рекламы.
Песни у меня есть молодежные и легкие, но нам нужны твои,
выбирай любые. Нам надо сделать и раскрутить только один хит
добра по всему свету.
308
Он хотел ей сказать, что человек может дать денег даже са-
мому лучшему другу или пойти на какой-то риск только в том
случае, когда сам не испытывает в них нужды. Не решился при-
знаваться, что живет уже в кредит, было как-то некстати.
Она предложила выпить за это дело шампанское, которое он
нашел, неожиданно копаясь в вещах своего напарника. Чтобы
оно не прокисло, решили все-таки выпить и размять под ее пес-
ни ноги, чтобы не немели.
Они выпили шампанского, потом стали танцевать.
Выпили еще и еще. В танцах он все больше и больше при-
жимал ее к себе, и она не сопротивлялась, а наоборот, прово-
цировала его к еще большей близости. Своей упругой грудью
ощущала биение его сердца. Их ноги переплетались. Она чув-
ствовала его возбуждение и думала: «Интересно, сколько он
выдержит времени в такой близости, не поддаваясь соблазну
овладеть?» Чувствовала, что он уже возбужден до предела, ей
было интересно, как же он все-таки попытается ее взять? Этого
морального удовлетворения она ждала больше, чем физиче-
ского, хотя и сама уже была почти неуправляема. Его сдержан-
ность даже уже раздражала ее. Другие мужчины в такой ситуа-
ции не медлили.
Он в то же самое время думал: «Что же я делаю? Я схожу
с ума. Мне почти пятьдесят, а ей, наверно, девятнадцать-два-
дцать. Она меня явно соблазняет. Нет, мы можем быть только
друзьями», — но приток адреналина в его крови возбуждал, тре-
буя выхода и наслаждения.
Она решила его подтолкнуть к решительным поступкам
и прошептала ему на ухо:
— Я тебе нравлюсь? — и, вырвавшись из его рук, стала
кружиться. Она кружилась так же, как в парке. Короткая
юбочка, как сарафанчик, от кружения поднималась, оголяя
полностью ноги. Так, сверкая маленькими, еле прикрывающи-
ми ее прелести трусиками, она, закружившись, упала на ди-
ван.
— Все, я больше не могу.
309
Он подошел к ней, обхватил ее ноги руками и, уткнувшись
лицом в оголенные колени, стал их целовать так, будто они пре-
вратились во вспухшие от жажды наслаждения губы. Поцелуи
сыпались страстно, поднимаясь по ногам все выше и выше. Руки
уже были под подолом юбки, а поцелуи осыпали ее поверх его,
все, что называлось ногами, и то, что было выше и меж ними.
У нее по телу побежали мурашки от ягодиц до затылка.
По ногам и выше, вокруг пупка, эта армия мурашек заиграла вол-
ной и хлынула девятым валом возбуждения к грудям. Они нали-
лись и, казалось, пытались вырваться из пут одежд, чтобы скорей
раскрыться под ласками губ и рук в полной свободе своей красо-
ты оголенной прелестью своего тела. Ягодицы стали импульсивно
сокращаться от их поглаживания. Малиновой сладости дрожь
стала пронизывать все ее тело. Отравленная наслаждением
кровь прильнула затяжным поцелуем к вискам. Руки его как буд-
то просочились, и даже не под юбку, а под кожу, нежно поглажи-
вали ее, и каждое их прикосновение превращалось в сладостные
поцелуи единения природы энергии инь и ян. Ее вспухшая
и взмокшая от ожидания ласк промежность, казалось, вылезла
из таинства ее трусиков и медленно, как обезумевшая в изгибах
страсти киска, поползла навстречу его рукам, разрушая все мыс-
лимые и немыслимые законы приличия.
Ей показалось, скорее, ей хотелось, чтоб его руки под ее ко-
жей проникли в ее влагалище, как сквозь дырявую рукавичку,
ласкали матку. Каждое прикосновение к ней, как роковой поце-
луй, разрушало ее энергию спокойствия, и она трепетала наба-
том, как тайное сердце души по струнам ее натуры, требуя себе
беспрекословного утоления. Поднявшаяся буря жажды, орошае-
мая ласками мужской энергии ян, казалось, засветилась в ее
промежности обжигающей жаждой огня.
Это второе сердце женщины было непредсказуемо, хотя она
и не сопротивлялась, а, наоборот, от оцепенения не могла ему
чем-то помочь.
Томительное ожидание этих ласк, к которым она его долго
провоцировала, наконец-то пленили ее. От каждого прикосно-
310
вения его губ на ее теле, казалось, прорастали цветы василько-
вого блаженства и звенели, звенели, звенели, окутав ее всю ска-
зочной музыкой любви, а в трусиках бились спутанные голуби
страсти, рвущиеся ввысь. В истоме оцепенения, обхватив свой
подол, она стала медленно подтягивать его к поясу, освобождая
оголенные ноги для его поцелуев.
Когда его губы коснулись трусиков, она подолом накрыла
его и, обхватив голову руками, стала теребить его волосы. Ноги
ее мгновенно раздвинулись, и никакая сила их уже не могла
свести вместе. Губы ее тоже набухли и, казалось, превратились
в сочившиеся соски кормящей матери. Только на их кончиках
сочилось не молоко, а сок возбуждения, который с теплотой
нежности своего сердца и тела женщины дарят мужчинам,
вскармливая взаимность их наслаждения. Отрешенность бытия
в глазах наполнилась жаждой очарования, и они засверкали ис-
корками, которые стали наполняться слезинками счастья.
Его руки ощутили наконец под трусиками кудрявые и взды-
бившиеся от прилива крови упругие пружины волос на ее лобке.
Они как будто ощетинились восторгом и светились сквозь труси-
ки жаждой упоительного наслаждения. Вся эта прелесть отдава-
ла запахом каких-то французских духов. Аромат ее прелестей
возбуждал, хотя ему больше нравился запах чистой женской ис-
томы, что значило красоту здоровья каждой ее клетки без лю-
бых женских напастей. Он замер, наслаждаясь ее ароматом. На-
конец понял, что она готова на все больше, чем он.
Он откинулся от нее на диван и тут уже, обхватив ее вновь,
стал целовать ее глаза, губы, шею и еще прикрытую грудь. Она
сама расстегнула все верхние одежды для наслаждения и стара-
лась отвечать взаимностью. В томительном ожидании, когда он
снимет все остальное, так как этот процесс от мужчины был ей
более приятен, чем личная забота. Она успела уже получить
от его ласк свое первое удовлетворение и желала скорее ощу-
тить его внутри себя.
— Я зацелую тебя всю, с ног до головы, — шептал он.
— Ты это уже делаешь.
311
— Я даже поцелую тебя в куночку. Хочешь?
— А что это такое?
— То, что у тебя под трусиками.
— Я об этом только и мечтаю, — услышал он в ответ. — Для
меня в любви нет ничего неприличного. Только это не куночка,
это Надежда Мананянь, твоя голубая мечта, посмотри.
Он снял трусики и обомлел: то, что между ног должно было
светиться черным треугольником, оказалось действительно голу-
бой косынкой, покрытой рассыпанными блестящими бусинками
светлячков. Волосы были аккуратно обриты в форме голубого
сердечка, а губы, как на лице, подкрашены помадой.
Он покрыл его поцелуями. Она тихо шептала, говоря о том,
что его голубую мечту, на которую он намекал при первом зна-
комстве, она превратила в реальность. Голубое сердце между
ног и вся она, как спустившийся с небес голубой ангел страсти,
взбеленили его романтическое воображение. Естественно, вся
эта искусственная бутафория поражала и радовала разгорячен-
ного страстью мужчину.
«Что наши женщины ни делают, чтобы поразить наповал
своих поклонников», — думал в восхищении он.
— Грудки у меня — это тоже чудные двойняшки-завлекашки,
как сестрички-неваляшки, стоят всегда. Они моей страсти гла-
за, — шепнула она ему и сдернула бюстгальтер.
Только тут он увидел, что ее груди смотрят на него. Огром-
ные глаза вокруг каждого соска лукаво вздрагивали, как будто
кокетничали с ним. Более того, грудные окружности вокруг каж-
дого соска, как карие зрачки очарования, сияли огненным ко-
стром почти на половине каждой груди. От возбуждения они
вспухли, как выкатившиеся из своих орбит глаза страсти.
На каждой груди образовалась вторая маленькая грудь. Однако
эта маленькая грудь была не круглой, а овальной, отчего нари-
сованные глаза напоминали глаза страдающей куклы, образа
Пьеро. От этих глаз в разные стороны расходились мохнатые си-
ние жилки, похожие на лапы паука. Казалось, этот глазастый па-
ук замер в ожидании своей жертвы страсти. От увиденного он
312
даже оцепенел. В памяти всплыло его первое юношеское оцепе-
нение от очарования впервые увиденной женской груди. Тогда
он боялся к ней даже прикоснуться, не то чтобы решиться при-
пасть губами. Ему казалось, что мужчина, прикоснувшийся к гру-
ди губами, уподобляется ребенку. Но женщина попросила ласк
губами. С тех пор стеснение прошло, и вид груди вызывал лишь
страсть. Однако увиденное очарование его обескуражило. Что-
то подобное такой груди он видел на некоторых картинах и,
в частности, на одной из эротических картин Пикассо, но здесь
все явилось в несравненном с ними очаровании. Он в захлебе
страсти, как утопающий, хватающий воздух губами, стал упи-
ваться расплескавшимся перед ним морем женского блажен-
ства.
Под напором мужских ласк она снова мгновенно взмокла,
как будто из глубины ее чрева вырывался фонтан женской исто-
мы и прокатился обжигающей соленой волной в ее промежно-
сти. От его ласк эта волна страсти, казалось, вскипала у нее меж
ног, а ожидание встречи и слияния с проникающей красотой
мужской плоти превратилось в мучительную страсть женского
томления.
Недоразвитое мужское достоинство — клитор, которым Бог
не наградил ни одну самку на земле, кроме женщин, вспух меж
ее губ и встал, как весенний тюльпан при первых лучах солнца.
Он налился кровью ласк и казался все больше и больше, из про-
межности тянулся к его губам. В этой стоячей ломке томления он,
как настоящий мужской член, требовал немедленного своего
удовлетворения. Этот орган, как великий божий дар, размещен-
ный в женском чреве для ощущения счастья и достижения гармо-
нии, требовал любых ласк для своего насыщения испусканием
женской напруги. Эти медовые мгновения любовного общения
составляли суть блаженства, так как сама любовь могла жить
только в огне эротического упоения вниманием и ласками, то ил-
люзии их ожидания никогда не жили в бесконечности.
Наконец, она почувствовала упругое мужское тело в себе.
Раздвигая горящую плоть, оно медленно проткнуло ее и утонуло
313
в ее тайне, забившись в ней желанной истомой блаженства. Все
мышцы ее чрева мгновенно сжались, как бы сжимая в объятьях
радостное и долгожданное явление, встречей с которым долго
ждала. Как родственные души после длительной разлуки в объя-
тьях удушающей хватки выплескивают свою радость энергии,
так и ее плоть страсти в ликовании неистово сжалась в конвуль-
сиях и, растеряв в этом блаженстве силу, вновь расслабилась.
Волна агонии пробежала по телу и не хотела утихать. Она, бредя
в этом исступлении неописуемого наслаждения, хватала его
за волосы, что-то шепча, и, казалось, хотела умереть в этом сча-
стье.
Такую же малую смерть в поэзии наслаждения испытывал
и он, прижимая то ее ягодицы до ощущения руками своего чле-
на в ее теле, то прижимая и обтягивая ее губами промежности
свой член до болевого ощущения в нем. Постоянно так или ина-
че пытался вместе с этими действиями массировать ее клитор.
Она от этого приходила в большее неистовство и, охваченная
агонией блаженства, как змея выгибалась под ним, сжимая его
тело то руками, то ногами, то всем этим сразу, осыпая поцелуя-
ми за разрывающее ее упоение наслаждений. Она благодарила
его за ласки и сама ласкала его с ног до головы. Так, возбуждая
себя вновь и вновь, и даже без его усилий, руками получала
от его тела удовлетворение, которого не знала раньше. Он чув-
ствовал, что уже с трудом сдерживает свою страсть. Когда она
уже устала от ласк и наслаждений, он тоже перестал сдерживать
себя и, наконец, позволил испытать конечное удовольствие.
От этого возбуждающего мгновенья даже застонал, прижи-
маясь к ней всем своим существом. В этом ощущении он как
будто замер и, уже отходя от него, лег сбоку от нее. Однако все
это он проделал так, чтобы не присутствовать в ее чреве своим
уже обмякшим сокровищем. Обычно в таких моментах чрево
женщины, невольно сжимаясь, выталкивало присутствующее
в себе ослабевшее от напруги мужское смятение. Ее же тело
в это время как будто совсем размякло, но будто бы предлагало
продолжать любовную игру.
314
Он почувствовал это, когда проник во чрево, уже возбуждая
ее пальцем. Поняв, что в таком состоянии может продолжить по-
ловой проникновение, он тут же воспользовался этой очарова-
тельной возможностью. В полусникшем или, точнее, в полувоз-
бужденном состоянии он потихоньку и без резких движений
стал пытаться снова войти в тайную суть ее чрева и почувство-
вал, что это удалось. Внутри нее вновь что-то стало сжиматься,
однако эта упругость была не слишком велика, и уже после
нескольких повторных движений появилось новое возбуждение
с усиливающейся упругостью его члена. Через несколько мгно-
вений этой любовной игры она снова забилась в конвульсиях
экстаза и после быстро обмякла, слабо поглаживая его
за предоставленное удовольствие. Он, конечно, игру свою не за-
кончил, но и чувствовал, что до конца член так и не возбудился
до прежней упругости. Он, потеряв свою первоначальную упру-
гость, оставался в состоянии пересоленного огурца, перележав-
шего в бочке без сочной прелести. Однако он опять пытался
продолжить свою игру, но она сказала:
— Хватит, я больше не могу и не хочу, иначе это станет му-
кой.
Он стал ее уговаривать продолжать. Она усмехнулась и от-
ветила:
— Попробуй, проверю твою липовую фирму «Бабье дело».
Он с радостью стал продолжать, но тут почувствовал, что кун-
ка ее стала непроходимой жесткости. Казалось, внутри ее что-то
восстало, и, как пещера Аладдина, завалилась сказочными кам-
нями. Как он ни пытался проткнуть, все оказалось тщетными по-
пытками. Его достоинство сначала было выжато из ее чрева, как
негодный инструмент, а после нескольких попыток снова про-
никнуть в нее оно сникло и преклонило голову милости ее воли.
— Ну, вот и не заходит и по моему желанию выходит, а ты
говорил о каком-то «Бабьем деле». Все это бред больных фанта-
зий, тебе даже волшебные слова «Сим-Сим, откройся» не помо-
гут. У меня все зависит от моего желания, и твоей фирме «Бабье
дело» у меня уроки есть смысл брать.
315
— Да я так шутил. Однако это нечто, — и уже тихим голосом,
улыбаясь, добавил: –Тогда будем считать, что все в ажуре, и зря
боялась, ведь тут и юбка не помялась и сколько страсти расплес-
калось.
Она засмеялась:
— Это не я боялась и, как могла, наоборот, нарывалась. Я
люблю секс, если он проходит с желанным человеком. В нем я
возношусь к женскому началу и без него долго жить не смогу —
взбешусь. Мы, женщины, всегда находимся под огнем своих ин-
стинктов. Только в глупости и отчаянье можем бросать красоту
своего тела и души на стреляющую амбразуру безнравственно-
сти и получить удовольствие. В этом наше бабское счастье, горе
и наша жизнь. Поступки и отношения определяют нашу красоту,
судьбу и значимость.
— Не знаю, чем тебе ответить, но знаю, что тоже может или
должно продлять или укорачивать жизнь счастья. Кризис чело-
веческих отношений наступает тогда, когда пропадают эмоции
наслаждения в сексе. Каждая женщина в процессе своего разви-
тия проходит три стадии. Первая — когда она готова влюбиться
ради секса под палящим огнем страсти.
Вторая — когда она влюбляется ради рождения ребенка,
и третья — когда она влюбляется ради создания отношений об-
щения, даже тогда лампада страстей уже выгорает. Ты же по на-
туре — опровержение всего этого. В тебе, похоже, сильно и пер-
вое, и последнее. Такое бывает только у поздних детей.
— Я метиска, во мне все перемешано, потому живет кровь
страсти и рассудка, — ответила она и снова стала его ласкать.
В эту ночь он понял, что физически эта девушка подходила
к его сексуальной активности больше, чем кто-либо другой.
Больше того, он понимал, что может попасть в сексуальную за-
висимость к ней, и эту первую близость будет вспоминать всю
жизнь, тогда с кем-то другим он уже жить не сможет. Если, жи-
вя с женой, он всегда заканчивал любовную игру раньше, чем
жена, то когда он находился в постели с этой молодой девчон-
кой, было все наоборот: он заканчивал любовный пыл один
316
раз, в то же время Надежда успевала возбудиться и закончить
трижды. Он не мог поверить в это сам и про себя думал: «По-
чему же, с одной стороны, я, получается, вроде бы как несосто-
ятельный мужчина, а с другой — гигант?» Где-то он читал, что
сексуальная встреча двух тел — это не только инстинкт продол-
жения рода. Это встреча несет культурный багаж жизни
не только одного человека, но и воспринятый багаж сексуаль-
ной культуры и нравственного развития всего человечества.
В сексе без ощущения «хочу» нельзя достичь ни нужного на-
пряжения, ни сладостного расслабления. Это «хочу» может
быть и спонтанным порывом, и волевым усилием.
Страх, что любовный процесс может кому-то из них не при-
нести ожидаемого удовольствия, натягивает их тела, как тетиву
лука. Насколько сильно будут натянуты их желания «хочу», на-
столько быстро будет их полет к достижению совместной цели.
Напряжение достигает максимума, как при мгновении подъема
на безымянный пик победы.
Когти сознанья в этом стремлении уступают хватке сердца,
и вкус тела, и музыка вздохов, и восприятие эмоций, слившись
в единую поэзию любви, наподобие сорвавшейся стрелы, летят
к неведомой цели наслаждения. Женское тело, как музыкальный
инструмент, без талантливого игрока и слиянием с ним музыкой
счастья не играет.
— Насколько искренними в эти мгновения будут их отноше-
ния, настолько точнее будет полет стрелы с мелодией любви, —
говорил из сознания ему далекий голос наслаждения. — Самое
прекрасное мгновение жизни ты уже прожил. В желании «хочу»
каждый миллиметр одного тела излучает свет страсти, поглоща-
емый другой, соответствующей массой страсти, что превращает-
ся в цепную реакцию разрыва мелодией любви.
Этот взрыв преобразует ваш мир отношений в неведомое
понимание незаменимости друг друга, даря этому смысл жизни
и счастья. При полной взаимности красота душ наполняется
ароматом магической искренности. Вагинальный оргазм пре-
вращается в оргазм души. Оргазм души — это единственная
317
сила, которая является самым сильным возбуждающим допин-
гом жертвенной энергии добра для повторения страсти.
Он попытался заглушить этот утомляющий его голос, но он
продолжал непонятно зачем твердить:
— При встрече тел, когда неудача в сексе или отказ от него
лишь подтверждают ложь святого аскетизма жизни, его противо-
речивая пустота с попыткой привести людей к счастью своей ре-
лигиозной моралью, разрушающей основы природы, приносят
месть человеческому счастью. Недоверие, депрессия и агрессия,
как следствие, стали сплошным общественным явлением. Исче-
зает не только уважение к другому, но и к самому сексу, и к се-
бе. Потеря уверенности и правоты ведет к потере сексуальной
активности.
— Да-да, все правильно, — говорил он добивающему его
своими убеждениями и понятиями голосу. — Но при чем тут я?
Ты просто играешь чужими размышлениями на эту тему и ими
как бы укатываешь меня в понятия, которые слышать не хочу,
и тебя в гости своему сознанию не зову.
— Похоже, ты в общении с нею, наоборот, эту сексуальную
уверенность приобрел, и я тебе действительно уже не нужен, —
промолвил затихающий голос и исчез.
Он, высказав подобные мысли Надежде, когда она обратила
внимание на его странные высказывания, в ответ получил ее по-
нимание этих проблем:
— У каждой женщины своя душевная и интимная микросре-
да, — стала, улыбаясь, объяснять ему она. — Даже физическое
несоответствие может стать душевной трагедией. Есть такие
неподходящие друг другу люди, что после каждого любовного
обряда у них могут возникать различные раздражения. Аллергия
на жену или мужа — нередкий случай, но секс — это все-таки
борьба за удовольствия, а любовь — это всегда борьба за сча-
стье, и тут необходимо, чтобы и мораль, и мысли, и тело не от-
торгали друг друга.
Меня может удовлетворить любой мужчина, но я боюсь муж-
чин с очень большим мужским достоинством. Даже при всей со-
318
циальной и психологической совместимости я бы не смогла
с ними жить ни одного дня. У меня кунка хоть и не мышиный
глаз, но мучить себя и терпеть издевательство над своим телом
большим членом не могу. А ты мне подходишь, если не очень
увлекаешься.
Тут она интригующе замолчала и, улыбаясь, как бы шутя, до-
бавила:
— Женись на мне. Мы по характеру, темпераменту и созна-
нию подходим. Ты по гороскопу — огонь, а я — воздух. На раз-
ницу в возрасте не обращай внимания, я буду любить тебя, даже
когда ты атрофируешься, губы-то останутся, а все остальное
можно заменить, купив в секс-магазинах. В истории много при-
меров благополучных браков с такой разницей в возрасте.
— Выкинь эти мысли из головы, зарой и больше не думай
на эту тему. Брак, по выражению одного видного мужа, в том
варианте, в котором он у нас существует, — это кооператив
по убиванию любви. Даже если было бы так, я не выдержу об-
щественного восприятия отца в роли мужа. Это психологиче-
ское состояние общественной и возрастной видовой несовме-
стимости меня будет угнетать. Мы будем выглядеть, как
на картине из Третьяковки под названием «Неравный брак».
— Зря так думаешь. Во-первых, ты выглядишь гораздо мо-
ложе. Во-вторых, я знаю другую картину, забыла, какого худож-
ника, где молодая девушка признается в любви еще более
старшему, чем ты, мужчине, и такой счастливый союз имел ме-
сто в истории.
Я сейчас во многом сожалею о том, что когда-то уже подчи-
нилась общественному мнению. Какое дело окружающим людям
с их глупой моралью, почему мне хорошо не с тем, с кем им ка-
жется? Это общественное мнение сориентировано на вечную лю-
бовь, а я хочу быть счастлива сегодня. Я не хочу думать, как все.
Мне плевать на общественное мнение, оно меня не спасает
в этой жизни. В жертву ему я себя отдавать не собираюсь. Я, ско-
рее, и с большим удовольствием отдам себя в жертву желанному
человеку.
319
— Экая ты быстрая, — возразил он, потом закурил и заду-
мался. — Давай останемся пока друзьями. Влюбленность мужчи-
ны всегда проходит быстро потому, что в основе ее всегда толь-
ко вспышка страсти на женское очарование. Для любви нужно
что-то большее, не разбиваемое бытом. Мы еще мало друг друга
знаем. Имели близость, но это еще ничего не значит. Дружба на-
стоящая иногда меж людьми имеет значение даже большее, чем
любовь. К тому же я женат, и здесь есть свои сложности. Ты кра-
сива и еще найдешь себе пару достойнее. Мне рано или поздно
начнешь изменять.
У красивых женщин всегда повышенные запросы с низкой
ответственностью за поступки и без гарантий верности, так как
они всегда в окружении соблазна поклонников. Королем ордена
рогоносцев ни один мужчина себя чувствовать не хочет, это
угнетает. У тебя, как я понял, повышенная сексуальность, и это
несоответствие быстро скажется, так как я начну угасать, а ты —
наоборот.
— Ерунда, мужчины не стареют. Стареют, теряя очарование,
только женщины. Если уж женщины могут удовлетворить друг
друга, то что беспокоиться мужчинам? Для вечной молодости им
нужна только молодая возлюбленная, возбуждающая страсть.
Молодость, красота и любовь дают мужчине энергию, которую
без нее он с годами утрачивает. Верность в этом возрасте для
многих мужчин уже значения не имеет. В благодарность за лю-
бовь и молодость они прощают им свободу, если она имеет де-
ликатный характер. Без ощущения молодости они быстро теря-
ют способность к сексу. Нерегулярность и большие перерывы
для них равны смерти.
— Соглашусь: юная красота возбуждает в зрелом мужчине
огонь любви с горящими розами, у которого он может согреть
свое замерзающее сердце, но то, что я сказал до этого, меня
не отпускает.
— Зря думаете так. Женщина у седого огня не развлекается,
а развивается. Я умею терпеть и даже удовлетворять себя сама.
Даже со стопроцентным импотентом, если он не лишен страсти,
320
можно жить и получать удовольствие. Такие женщины, как я, мо-
гут быть счастливы и от ланитной любви.
— А это еще что такое?
— Ланитная, или еще эротическая любовь — это сексуальное
удовлетворение женщины оральными и другими ласками без
полового проникновения в нее. Правда, некоторые такие ласки
называют и по-другому, но мне более приятно такое слово.
Арабес почесал свой затылок, а она, улыбаясь, продолжала:
— Наконец, есть препараты, поддерживающие сексуальную
активность мужчин до самой смерти.
— Это все неестественная мера, а мужчина, привыкнув к та-
кому наркотику, без него уже вообще жить не сможет и постоян-
но будет нуждаться в более сильных таблетках, и это когда-то
не станет действовать, если не остановит сердце. Раньше, в мо-
лодости, у меня член всегда целовал пупок. Сейчас такого воз-
буждения уже не знаю, хотя он и стоит, и способен проткнуть да-
же девственницу, но так, как раньше, на каждую голую даму
не поднимается. Годы все-таки сказываются, хоть и говорят, что
старый конь борозды не портит.
— Не это главное, и не каждую радует дико стоящий кол.
Главное, чтобы близость с человеком не давила на твою душу
бетонной плитой. Я готова на все, и пока ты сможешь идти
к своей цели, я своими способностями хочу помогать и любить
тебя. Мы объединим свои силы и возможности. Может быть, это
и не будет вечностью, но пока оно будет, мы будем счастливы.
Тут сознание Арабеса догнала мысль: «Нет, она, кажется, го-
ворит искренне. Среди женщин, как и среди мужчин, есть разные
сексуальные типы. Психотип женщины-матери всегда будет тя-
нуть к мужчинам моложе себя. Такие женщины могут быть счаст-
ливы только с молодыми и послушными их воле мужчинами. Де-
вочка, которая выросла без родительской ласки, всегда подсо-
знательно будет тянуться к мужчине-отцу и только в любви, похо-
жей на отцовскую заботу, будет ощущать себя счастливой».
Он тоже с некоторых пор чувствовал необходимость отцов-
ской заботы, и почему-то именно к женскому полу. По-видимо-
321
му, в этом плане у него образовался какой-то психологический
вакуум.
— Это может и составить нам основу счастья? — в раздумьях
спрашивал себя он, а она продолжала его убеждать в своей ис-
кренности и необходимости ему:
— Если влюблюсь, я скажу тебе и подтрахиваться за твоей
спиной не собираюсь. Я не из женских донжуанов и не стрем-
люсь у своих ног иметь толпу поклонников. Решайся.
— Может, может, может быть, а может так и не быть, — воз-
разил он ей, отгоняя от себя прежнюю мысль. — Для многих
женщин интересна не толпа у их ног, а наличие в окружении со-
перничающих друг с другом мужчин за ее благосклонность
к ним, такими у тебя были два местных мальчишки в Чечне. Это
одна из форм женского сексуального пристрастия, когда сопер-
ничество для выбора возбуждает страсть и желание сексуально-
го преклонения. Такая игра дает им власть над ними и ощуще-
нье жизни. Жизнь — игра в постоянных интригах, равносильна
пристрастию к спиртным напиткам. Ты не можешь гарантировать
исключения подобной ситуации. Твоя красота и молодость этого
ни отрицать, ни гарантировать не могут, даже если ты сейчас
в исключение этого мне поклянешься на Библии.
— Ну, если очень хочешь, я поклянусь своей косой, или тебя
устроит только моя голова на Библии?
Он удивился ее активности и задумался, и она продолжила:
— Слушай свое сердце, Арабес, и пойми: вдвоем всегда идти
легче, но на дружбу я не согласна, не получится, и любовницей
твоей быть не хочу. Я не верю в дружбу между мужчиной и жен-
щиной, их всегда будет тянуть к интимной близости, тем более
если они неравнодушны друг другу. Придется расстаться.
Она стала собираться уходить. Он будто испугался, обнял ее
и страстно стал целовать.
— Не уходи. Не уходи, — шептал он, целуя ее глаза. —
Не будь максималисткой. Ну, подожди, дай мне время подумать.
Я снова потеряю тебя, как тогда, при возвращении из Чечни. Я
чувствую: мы с тобой родственные души. Мне будет и скучно,
322
и грустно, и одиноко без тебя. Даже если настаиваешь на своем,
не исчезай совсем, появляйся иногда на горизонте. С любимыми
полностью расставаться нельзя.
— Прощай, Арабес, — решительно произнесла она. — Ждать,
когда ты погладишь свои шнурки нерешительности, бессмыслен-
но. Мужчины должны уметь принимать решения мгновенно.
В этом их сила. Они же не женщины, которым свойственны по-
стоянные колебания. Я оставляю тебе свою кассету, грустно бу-
дет — послушаешь. И вот эту куколку мечты в память о нашей
близости.
Она достала из сумочки куклу с голубыми глазами и воло-
сами.
— Пиши, звони и, как решишь, с кем жить, зачем жить, как
жить, жить или совсем не жить, и когда начнет от секса мутить,
если мужским достоинством не станешь дурить, спроси у этой
куклы совета. Может, дождешься ответа.
Она открыла дверь и ушла. Вокруг стало одиноко и очень
нерадостно, если не раздражающе. Он бережно взял со стола
куклу и не знал, что делать дальше. Она чем-то напоминала ему
девушку. На глаза его невольно стали давить слезы. Он не за-
плакал, а просто подавил эту слабость.
Человеком крайностей он себя давно не считал. Эта черта
характера ушла из него вместе с молодостью. Однако нахлынув-
шее опустение обострило досаду на себя. Он был совершенно
не готов к такому развитию событий.
Немного отсидевшись, он сел к компьютеру и, чтобы как-то
развлечься и успокоить себя, стал занимать себя игрой. Это
быстро наскучило, и он, наткнувшись на ее дискету, решил по-
смотреть ее роман. «Она забыла свою дискету, — мысленно об-
радовался он, — значит, осталась надежда, что она объявится».
Вставив дискету в дисковод, он быстро раскрыл ее и, распе-
чатав, сел читать.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ
323

ОГЛАВЛЕНИЕ
Читателям 5
Глава 1. Чечня 8
Глава 2. Встреча 60
Глава 3. Знакомство 75
Глава 4. Откровение 159
Глава 5. Надежда 190
Глава 6. Любовь 227



Виктор Девера
Храм любви
Книга первая. Надежда
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Корректор Венера Ахунова
Дизайнер обложки Наталья Орлова