Глава vi. часть первая. 1. введение

Глава VI

Рихард Зорге — резидент советской военной разведки в Токио

                «Презирая опасность, мобилизовав всю свою  волю, все знания, они добровольно и смело отдали себя без остатка труднейшему, изнурительному делу, приближавшему нашу  общую Победу над Гитлером, над фашизмом. И, заметьте, не ожидая каких-либо воз-награждений, каких-либо чинов и славы. Рассказы о них, этих ге-роях-интернационалистах, не имеют и не могут иметь ничего об-щего со шпионской макулатурой, наводняющей книжные рынки Запада»
Дважды Герой Советского Союза
Маршал Советского Союза
                А.М. Василевский
   
ЧАСТЬ  ПЕРВАЯ
 

     1. ВВЕДЕНИЕ

     Молодая советская Республика, изгнав в 1922 году со своей территории на Дальнем Вос-токе японских интервентов, не могла не следить постоянно за агрессивными устремлениями  страны «Восходящего солнца».
      Достоверно известно, что ещё в 1923 году была сделана одна реальная попытка, когда на  советскую военную разведку в качестве нелегала стал работать В.С. Ощепков. Несколько слов о нем.
      Ощепков Василий Сергеевич, русский. Родился на Сахалине. По протекции архиеписко-па  Японского, отца Николая был принят в духовную семинарию в Токио (1907). Два года обучался в школе «Кодокан дзюдо». В 1914 г. направлен на службу в РО штаба Приамурско-го Военного округа; переводчик русского языка в Управлении военно-полевых сообщений японских войск (апрель 1918-1920), сотрудничал с антияпонским подпольем.
     По линии военной разведки в 1924-1926 гг. находился на нелегальной работе в Японии. От него в Разведотдел Сибирского военного округа поступала серьезная военная информа-ция. Завербовал ценного агента. Переводчик РО штаба Сибирского ВО (1926-1929). С сен-тября 1929 года преподаватель в Государственном центральном институте физической куль-туры, одновременно инструктор по дзюдо в ЦДКА в Москве, председатель Всесоюзной сек-ции борьбы вольного стиля.
     Репрессирован в 1937, умер в тюрьме, реабилитирован посмертно.

     Примерно, с середины 20-х годов советская разведка уже стала уделять интенсивное вни-мание работе непосредственно в Японии, а не только в странах-ее соседях. С 1925 года  при полпредстве СССР в Японии стали аккредитоваться советские военные атташе, которые од-новременно возглавили разведывательную работу так называемой легальной резидентуры в Токио. В полпредстве работал и представитель внешней разведки.
     Во вступлении книги Лота В.И. «За гранью возможного: Военная разведка России на Дальнем Востоке 1918-1945 гг.» дается ссылка на документы, рассекреченные в 2006 го-ду в Главном разведывательном управлении и на страницах 111-113 и 116-117 впервые при-ведены совершенно новые интересные данные,  в соответствии с которыми уже в 1925 году в Токио существовала резидентура военной разведки, руководимая разведчиком-нелегалом с оперативным псевдонимом «Краб». Из текста книги можно полагать, что работа велась под «чужим флагом», резидентуру возглавлял американец. У него на связи были три агента (крупный местный коммерсант, специалисты в области кораблестроения и авиационной промышленности) и доверенное лицо-журналист. От указанных источников  «Краб» получал  секретные сведения военно-технического характера и  о военных  заказах, выполняемых  японской промышленностью. Хотя это ничем не подтверждается, но указывается, что агенты проработали примерно до  1934 года.                                                
     В книге рассказывается и о том, что в 1925 году в Токио был аккредитован бригадный ко-миссар Янель Карл Юрьевич в качестве первого советского военного и военно-морского ат-таше  при полпредстве СССР  в Японии, который за сравнительно короткий срок команди-ровки (1925-1926 гг.)  сумел привлечь к сотрудничеству японского политика и японского коммерсанта, соответственно передававших ценные сведения о внутриполитической обста-новке в Японии, о политике правительства, важные сведения военно-технического и эконо-мического характера.  Отмечается, что с ними работал также военный атташе Путна В.К. (1927-1929).
     Но, судя по всему, добываемые сведения не в полной мере удовлетворяли запросы Моск-вы. Так, например, в 1927 году на совещании работников разведки военных округов помощ-ник начальника  IV-го управления Штаба РККА (фактически заместитель начальника управ-ления), начальник 3-го (информационно-статистического)  отдела А.М. Никонов в докладе об итогах работы управления отмечал: «Необходимо освещение во всех деталях вооружен-ных сил Японии, которая в силу политических и иных условий до сих пор  охватывалась на-шим агентурным аппаратом в недостаточной мере, но которая представляет огромный интерес, как страна, имеющая первоклассные сухопутные, морские и воздушные силы».
     Из отчетного доклада Разведывательного управления за 1929 год, приведенного в книге Лота на странице 148,  следует, что деятельность была активизирована и  позволила достичь определенных успехов: «…Из общего количества агентов в Японии 40% - военнослужащие японской армии и военно-морского флота. Они имеют доступ к документам сухопутных войск и морских сил Японии. За истекший год от них поступило до 200 донесений и доку-ментов (включая и 44 доклада по военно-техническим вопросам), из коих 174 признаны цен-ными. Агентурная сеть  в Японии была также  использована для выполнения  заданий шта-ба и командования ОДВА по линии освещения китайских и японских войск в Маньчжурии.
     Общие условия работы в Японии настолько тяжелы, что почти нет никакой возможно-сти легализовать русского товарища для работы на улице и чрезвычайно трудно наладить работу через наших иностранных работников. Это обстоятельство побудило нас впервые направить усилия к использовании иностранных разведок в наших интересах. Особенно удачно  были использованы сотрудники  американской разведки. Годовой опыт в этом на-правлении дал положительные результаты, и мы предполагаем расширить эту работу …».  Хотя приведенные в этом отрывке цифры впечатляют, но они ничем не подкрепляются и нет никаких пояснений ни о американской разведке, ни  о «русских товарищах на улице», ни о возникшей потребности в создании разведывательной сети.
      С конца 20-х годов,  И.В. Сталин, который становился лидером партии и страны, не толь-ко внимательно следил за событиями, происходящими на Дальнем Востоке, но и давал кон-кретные указания, которые в первую очередь касались отношений с Японией, представляв-шей, по его мнению,  реальную угрозу. Он считал, что высшее офицерство Квантунской ар-мии, подойдя вплотную к советским дальневосточным границам, могло ввязаться в новую военную авантюру, а к такой войне в первой половине 30-х годов Советский Союз еще не был готов. К тому же, по его мнению, ключ к «нормальному и безболезненному  развитию китайской революции лежит в позиции  Японии». В письме от 14 сентября  1931 года Сталин писал об этом Л. Кагановичу, который замещал в его отсутствие: «С Японией нужно поос-торожнее. На своих позициях стоять нужно твердо и непоколебимо, но тактика должна быть погибче, посмотрительнее.. Не пришло время для наступления».
     Выход Японии к советской границе в связи с захватом Маньчжурии в 1931 г. стал слу-жить  превращению ее  территории в стратегический плацдарм дальнейшей агрессии против Советского Союза. Показательным является то, что в первый день работы VII съезда Советов выступивший с отчетным докладом о работе правительства В. Молотов отметил: «Нам при-ходится считаться с тем, что непосредственная опасность войны для СССР усилилась. О войне против Советского Союза уже открыто говорят некоторые влиятельные круги Япо-нии». Через пять лет, в интервью 1 марта1936 года Р. Говарду, одному из руководителей американского газетного объединения «Скриппс Говард ньюс пейперс» Сталин высказался еще более определенно: Имеются, по моему, два очага военной опасности. Первый очаг на-ходится на Дальнем Востоке, в зоне Японии….Второй  очаг находится в зоне Германии.
Трудно сказать , какой очаг является наиболее угрожающим, но оба существуют и дейст-вуют. Пока наибольшую активность  проявляет дальневосточный очаг опасности. Воз-можно, однако, что центр этой опасности переместится в Европу».
     Из этого следует, что складывающаяся обстановка еще более остро поставила перед раз-ведкой проблему  раскрытия военно-политических планов японских правящих кругов.
     Наличие успешно действующих резидентур советской разведки в Маньчжурии, Китае, Корее, США и, что особенно важно,  в самой Японии позволяло получать ценную информа-цию о «Стране Восходящего солнца»  по многим интересующих нас вопросов, но этого было недостаточно. Руководство СССР и, в первую очередь Сталина интересовали планы  прави-тельства и японского военного командования, но выхода на высшие военно-политические круги не было.
     Япония - самобытная страна по своему образу жизни, обычаям и менталитету коренным образом отличалась от работы в привычных европейских странах и даже в странах Юго-Восточной Азии. Имевшиеся в Центре материалы не давали ответ на главный вопрос – есть ли условия для иностранцев  осесть в Японии на длительное проживание и работу.
     Берзин не один год вынашивал идею внедрения в Японию советских разведчиков-нелегалов и создания ими резидентур для проникновения в правительственные  круги и ис-кал пути для решения этой проблемы, которая, к слову, возникла до его встречи с Зорге.    Главной трудностью было найти людей, которые по характеру, знаниям, таланту и идейной убежденности отвечали бы многим  очень жестким требованиям. Поиск такихо кандидатов велся по различным направлениям. Поэтому, когда Зорге изъявил желание работать в раз-ведке, берлинской резидент Басов доложил  об этом незаурядном человеке Берзину, который незамедлительно проявил интерес  к Зорге, как к возможному кандидату на перспективу.
     Вполне вероятно, что,  думая об организации в Японии разведки с нелегальных позиций, Берзин постарался ознакомиться со всеми материалами по интересующей его тематике и мог наткнуться на следующий очень интересный пример  об одной операции российской воен-ной разведки в царское время:
     «Русско-японская война послужила толчком к появлению в русской военной агентурной разведке офицеров-разведчиков, выполнявших поставленные задачи за рубежом под видом «желательных иностранцев». В апреле 1905 года в Японию под именем  «сербского коррес-пондента Маринковича» был командирован поручик Субботич. 
     «Поручик 11-го стрелкового полка Субботич, - отмечалось в докладе на имя генерал-квартирмейстера при Главнокомандующем генерал-майора Оранокского от 8 апреля 1905 года, - вызвался добровольно на столь опасное   и рискованное предприятие. Его военное об-разование, нерусское происхождение, великолепное знание иностранных языков, немецкого и французского, заграничное воспитание, родственные связи в правящих сферах Сербии – все это данные, сулящие успешное и блестящее выполнение возложенной на него задачи».
     В этой связи предлагалось «нисколько не скупясь на денежные расходы, открыть пору-чику Субботичу широкий кредит, дабы дать ему возможность жить в лучших гостиницах и вращаться в более интеллигентных слоях общества».
     Что же касается способа доставки донесений от Субботича, «казалось бы наилучшим воспользоваться для этой цели услугами представителя нашего министерства финансов в Пекине г-на Давыдова».
«Через посредство же  г-на Давыдова, - пояснялось далее, - можно будет пользоваться и иностранным банком, из которого поручик Субботич будет получать необходимые ему деньги. Как статский г-н Давыдов, по всей вероятности, находится под менее строгим над-зором японских агентов, чем остальные наши официальные представители за границей, сношения с которыми поручик Субботич должен, понятно, всячески избегать».
     На докладе  была поставлена интересная резолюция Главнокомандующего (генерал А.Н. Куропаткин – Ю.К.): «Доклад утверждаю и назначаю поручику Субботичу единовременно две тысячи и ежемесячно  по одной тысяче. Все остальное на личном ответе и страхе по-ручика Субботича». Линевич. 14 апреля».
   
     Этот опыт разведки царской России, приведенный в книге М. Алексеева «Военная раз-ведка России от Рюрика до Николая II», хотя и мал, но крайне поучителен. В докладе об-ращают так же на  себя внимание уверенность в успешном выполнении задания, забота о безопасности, финансовом обеспечении и соблюдении правил конспирации.
     Когда читаешь строчки, характеризующие личность Субботича, складывается впечатле-ние, что Берзин многое мог использовать в отношении Зорге.