Авария

Полуденное солнце стояло высоко над городом. По дороге то и дело, натужно ревя моторами, проезжали груженые грузовики и самосвалы. Иногда, громко сигналя, их обгоняли стремительные легковушки, поднимая столбы пыли. Мишутка заворожено провожал их взглядом, мысленно представляя себя на месте водителей, сверкающих краской и никелем «Москвичей» и «Волг». Наверное, нет ничего лучшего в жизни, как только сидеть за баранкой такой машины и, попыхивая папиросой, нестись по дороге навстречу прохожим, которые с завистью смотрят тебе вслед. Резкий сигнал проезжающего мимо грузовика вернул его в реальность, а шофер, высунувшись из окна, показал Мишутке, кулак со словами: «Смотри, куда идёшь».
Мишутка остановился и, когда машина отъехала на приличное рас¬стояние, перейдя дорогу, начал подниматься по широкой деревянной лестнице, ведущей на верхнюю улицу, в конце которой и жил Мишутка. Поднявшись по лестнице, его внимание привлекла толпа народа, окружившая врезавшуюся в электрический столб полуторку. Люди, столпившиеся вокруг машины, громко ругались, а сквозь крики было слышно пронзительное ржание лошади. Мишутка протиснулся сквозь тесно стоявших людей и оказался в первых рядах. Оказывается, машина не только врезалась в столб, но перед этим она наехала на гужевую повозку, запряжённую гнедой клячей. Видимо, удар пришёлся по лошади, так как она лежала на боку и пыталась встать на ноги, по её ноги оказались сломаны, и она падала вновь на бок. Самое ужасное было то, что при ударе о столб оборвались провода, а так как они были под напряжением, то лошадь, лежащую именно на них, било током. Она пыталась подняться, но вновь падала на провода. Кому-то из женщин стало плохо, а из толпы начали раздаваться голоса: «Да что же это такое? Сделайте же что-нибудь, ведь она погибнет». Но все боялись приблизиться к лошади, так как могли сами попасть под ток. Кто-то из взрослых ухватил Мишутку за руку и вывел его сквозь расступившуюся перед ними толпу на дорогу. Он слегка подтолкнул его в спину и сказал ему: «А ну, марш отсюда. Нечего тебе здесь смотреть, мал еще». Мишутка отошёл в сторону, но не уходил, пытаясь разглядеть происходившее за спинами людей. В этот момент со стороны города, завывая сиреной, примчался милицейский «бобик», а навстречу ему сквозь толпу вели пьяного шофёра, который прикрывал голову от сыплющихся па него ударов женских сумок. Шофёр при этом огрызался наседавшим па него женщинам, говоря им: «Я то что, она сама мне кинулась под колёса». Милиционеры, выскочившие из «бобика», подхватили его под руки и запихали в заднюю дверь. Машина взревела мотором, развернулась и укатила в город.
Ржание лошади прекратилось. Видимо, отключили ток, и она, вздрагивая, лежала на дороге, а рядом поглаживая её по морде, сидел её хозяин и плакал, размазывая по лицу слёзы.
Толпа начала расходиться. Мишутка, вспомнив, что его ждёт дома мать, поспешил по тротуару к дому. Мимо проезжали редкие на их улице машины, но Мишутка уже не смотрел им вслед. Перед его глазами всё ещё была искалеченная лошадь и пьяный шофёр. Нет, кем-кем, но только не им, хотел быть сейчас Мишутка. Как хотел бы он стать милиционером, чтобы наказывать таких вот дядек как этот, да таких, как отчим, который, напившись, гоняет мамку по дому, и она, схватив Мишутку, убегает из дома и прячется у соседей.
Мишутка шёл по улице и плакал. А над городом всё также светило яркое солнце, и люди оборачивались вслед Мишутке, не понимая, как можно плакать в такой прекрасный день.