Выставка в Светлорецке отрывок

   

     Мы устраиваемся в уютном баре выставочного центра, где, собственно, все эти дни и происходили главные события, посвящённые Дню города. Это заведение играло роль главного пресс-центра праздничных мероприятий.
     Камера, микрофоны. Нашего корреспондента зовут Алиной. Она спокойна, уверена в себе. Судя по всему, это не первое интервью в её жизни; каких-то особых открытий, чего-то нового для себя она не ждёт.
     У Алины, несмотря на то, что лето только началось, ровный, плотный загар. Большие, чёрные глаза, сочные, полные губы на матовом, бронзовом лице придают ей своеобразное, удивительное обаяние. Плотно сидящая на ней короткая юбка и блузка цвета хаки удачно гармонируют со стройной, крепкой фигурой. Свободно откинувшись в удобном кресле, закинув ногу на ногу, она неторопливо ведёт беседу.
     Мы с Серафимом Петровичем невольно залюбовались нашей собеседницей и, похоже, пропустили один или даже несколько её вопросов. 
     Не дождавшись от нас ответа на очередной свой вопрос, она перестаёт  раскачивать своей симпатичной, загорелой ногой:
     - Господа, вы уже устали ? -  спрашивает она, распахнув ещё шире свои и без того огромные глаза.
     - Нет-нет, -  отвечаем почти одновременно мы. -  Просто, как художники, не можем быть равнодушны к такой гармонии, к такой красоте, образцом которой вы являетесь, -  продолжаю я.
     - Да? -  полувопросительно говорит она, несколько меняя позу и делая чуть более строгим лицо. -  И всё же я хотела бы получить внятный ответ на свой вопрос.
     - Это Вы по поводу  -  что для нас есть искусство, как таковое, и живопись, в частности? -  уточняю я.
     Она молча кивает.
     Мы на несколько секунд задумываемся. Как объяснить этой милой девушке всё то, чем мы живём, всё то  -  без чего мы жить не можем?
     - Искусство  -  это всё ! -  наконец безапелляционно изрекаю я.
     - Это всё, чем человек отличается от животных. А чтобы не обижать братьев наших меньших ( мы не так много знаем об их мире ), это всё, чем человек отличается от неодушевлённых предметов. Причём, необязательно, чтобы все писали картины или музыку. Важно, чтобы гармония, отражённая в живописи, музыке, архитектуре и просто в природе находила отклик в душах людей. Только в этом случае мы не стадо, непонятно каких особей, живущих неясно для чего и зачем.  А люди  -  в полном смысле этого слова, -  довольно категорично заявляю я.
     - Но многие неплохо обходятся безо всего, о чём вы говорите, -  отвечает Алина, глядя на меня вопросительно.
     - Уберите момент творчества, прекрасного изо всего сделанного человеком  -  что останется  -  пустые, тупые глаза людей, в которых написано только одно  -  дай пожрать, -    я начинаю понемногу заводиться, -  и это всё на фоне серых, унылых пейзажей, скучных коробок строений. Представьте себе  -  города, состоящие из одних «хрущоб».   
     - «Здорово», да?!
     - Давайте уничтожим все известные архитектурные памятники и прочие 
«излишества»  -  новизну и необычность решений во вновь построенных зданиях,  снимем с исторических зданий лепнину, уберём художественную ковку и т.д. Что получаем? - я постепенно подбираюсь к главным аргументам.
     - Да ни черта! Город будет выглядеть как после нашествия, как после чумы или войны, как концентрационный лагерь! А ведь многие всерьёз считают усилия художников, архитекторов, музыкантов, писателей, пытающихся внести в эту жизнь что-то замечательное, необычное, вечное  -  как вечна сама гармония, если не пустой тратой времени, то никому не нужным украшательством, чем-то второстепенным и не очень обязательным, -  продолжаю я «красить» мир только белым и чёрным, или белым и серым.
     - Им бы только жрать, спать и размножаться! -  не желая подыскивать что-то менее резкое, заявляю я. -  Да-да, все дела многих и состоят в том, чтобы заработать на еду, съесть её, посетить санузел, и далее, отдохнув, опять на работу и вечно по кругу, которому конца не видно.
     - Они не понимают и понимать не хотят, что живут только раз и не для того только чтобы жрать, спать и размножаться! -   Меня  кажется «заело», как виниловую пластинку на одной дорожке.
     - Виктор, дружище, ну ты бы как-то помягче выражался. Всё-таки перед тобой не только корреспондент, но ещё и замечательная девушка,  -  Серафим Петрович пытается унять мой пыл.
     Но куда там. Если я «раскочегарюсь», меня не так-то легко остановить:
     - Ничего-ничего, всегда можно аккуратно подчистить запись. И, вообще, Серафим Петрович, корреспондент для меня не имеет пола. Корреспондент  -  это микрофон с ногами! Ноги, правда, ого!...