Летописи Легко и Просто 2

Летописи Легко и Просто
Часть 2



Предназначенье Летописца


Предназначенье Летописца – Летописцем быть. Фиксировать и не мелькать собою на страницах.
Я же мелькаю, не в силах устоять перед соблазном радость выразить свою прикосновения к прекрасному.

Мне однажды Алан скажет: - Забей на все предназначения. Забудь про всё, Себя лишь вспомни. Только Собою будь.
Собою будь. Ни Летописцем, ни героем, ни кем другим, отличным от тебя.

Собою будь. Лишь будь Собою …



Ловцы сути


Их не существует


- Никаких ловцов сути не существует, Марк, - ответил Алан на мой вопрос. – Это, считай, образное, поэтическое название самых темных углов, куда зашвыривается за ненадобностью Детство, Мечта, да и сама Суть. Тот глухой похоронный ящик, куда погребается Детскость.

- Алан, ловцы сути существуют, - Горн кивает, молчаливо выражая согласие с утверждением Гонзика.
- Извечно Мертвыми Идолами, питающими себя мерцающим подобием людских огней – да. Но не как субъекты с ногами и руками, не подобия живых, а конкретно, как предметы.
Проще говоря, есть гробы, в которые укладывается суть, как лишнее, мешающее погрузиться в мир – общественную грезу – своей грезой. 
Иногда может показаться, что углы и гробы якобы живут. Но скорее всего это проблески упрятанной сути.

- Мы сами видели ловца сути, - сказал Горн. – Это точно, Алан!
- Он появился у детей серьезной важностью, и их суть унес в себе, как будто проглотил, - поведал Гонзик. – Мы докричаться так и не смогли до них, пока обмен вершился.

- Значит, кто-то рядится под легенду. Или тот, кого вы видели, существует, как порождение человеческого ума или даже множества умов.
Что ж, возможно, пора выяснить это. – И, солнышки, - мягко обратился к Гонзику с Горном Маг. – Вспомните, пожалуйста, все до мелочей.

- Хорошо, Алан, - согласились оба. – Это так серьезно?
- Более чем, - подтвердил он и рассмеялся озорно. – Тем смешнее будет серьезность эту рассмешить!!!

…

- То, что мы можем отдать, не является нами, – я постарался, чтобы мое ехидство было спрятано, как можно глубже. – Как пресловутая душа, к примеру.
- Я понимаю, куда ты клонишь, умник, - заметил Алан. – Но не стану тебе помогать. Умничай без меня.

- Означает ли, что суть не является нами, если мы можем ее отдать тем же ловцам?
- Суть неописуема и  безгранична. Суть, сродни дыханию. Если ты отказался от дыхания, ты – мертв, тебя нет для Сути.
Именно дыханием ты проявляешься здесь. Тебя нет для мира. Есть только дыхание. И не спрашивай меня чье это дыхание, потому как есть оно, но нет того, кто дышит.
Отказавшись от дыхания, ты – бездыханный, неживой. Но тогда ты есть для мира. О, теперь ты очень даже существенен для мира!!!
Ты – его добыча, его трофей, ты – его собственность!

И когда я говорю о мире, я говорю не о деревьях, цветочках, птичках, солнышках и речках, а о представлении твоем о происходящем, навязанной тебе методе видеть всё не так, как оно есть, а так, как это удобно развеликим мира сего.

Суть, как Дыхание Живого.
А душа, позволь тебе напомнить – это человеческая привязка, привязка к человеческой форме проявления. Это груз, накопленный поколениями не убирающих за собой засранцев.
Это, если хочешь, их способность быть засранцами, их способность гадить под себя по ходу дела. Метить территорию, чтобы вернуться на нее еще раз.

Маг извлек из себя черный кристалл раздражения, полюбовался им, достал свой легендарный Мешочек Гнева и бережно уложил драгоценную крупицу.
Не сказать, чтобы симпатичный пакетик со шнурком раздувало от содержимого. Этот парень крайне редко злится. Мне порой кажется, что он целенаправленно вызывает у себя ярость время от времени и хохочет безуспешности своих попыток.

Он оказался очень смешливым. После того, как мы прожили мою боль, это стало очевидно. Вот и сейчас смешинку проглотил, подхихикивает, прикрыв глаза.

- Что-то маловато у тебя в мешочке, - усмехнулся я.
- Если развязать – мало не покажется, - заверил меня он, делая страшенные глаза. – Будешь донимать меня, непременно развяжу.

- Алан, - не отставал я от Мистика. – А ловцы сути, о которых ты рассказывал, действительно такие могущественные?
- Они сильны людскою слабостью, не более того, - охотно ответил он. – И не реальны.
Живи Реальным. Будь Реальным.
Ловцы, словно туман, мираж, и марево.
Сон чужой, где кто-то спит тебя.
Ты просыпайся, как Реальность. Тогда всё остальное – остальное.

Когда ты есть – их нет, не существует для тебя, как ловцов твоей веселой сути. Они туманом зыбким для тебя.
Но если нет тебя, если себя задвинул в темный угол, то темный угол станет для тебя твоей тюрьмой. Ловцом тебя, ловцом твоей живой и детской сути.

- Исходя из сказанного тобою, получается, что и люди не реальны.
- Покажи их, - отсекает он все мои сомнения одной короткой фразой. – Покажи.

Я усмехаюсь. Не поспоришь. Люди, ау, где вы!!!

- И если тебе вздумается показать на меня, - говорит он, заметив мою хитрую усмешку. – Получишь в лоб!
- Я и не собирался, - горячо запротестовал я. – Кого-кого, а тебя я точно за человека не считаю!!! – добавляю двусмысленно.

- Вот и чудесно, - подвел итог Алан. – Поговорим о Реальном

У Алана это означает помолчать.
Я моментально заткнулся, и внутри меня воцарилась Тишина.

Школа Гонзика!

…

- Я был у них плену когда-то? – затаив дыханье, спрашиваю я.
- А ты не помнишь?

- Цепи и крюки? - тихо уточняю. – Ты снимал меня с них, как червячка с крючка.
- Ты был наживкой для меня, - также тихо ответил Маг. – Но рыба хитрая – твой разлюбезный Алан!!!

- Благодарю!!! – я снова тихо говорю.
- Пустое. Всё обошлось и ладно! – отмахивается Алан. – Ты леди Тейлин поблагодари. Она истечь нам кровью рваными кусками мяса не дала.

- Поблагодарю, - отвечаю я. – Непременно поблагодарю.

…

- И ты один сразишься с тем, кто под ловца рядится? – подбоченилась леди Тейлин. – Опять удары на себя все примешь?!!
- Не все, - смеется Алан. – Пару ударов мимо пропущу.

Повелительница По Крови изогнула бровь. Сейчас популярно и в деталях объяснит, как она геройства Алана воспринимает.

- Леди Тейлин, - вмешался я. – Позвольте вас поблагодарить за наше с Аланом спасенье, когда я на крюках висел!!!
- Позволяю, кися, - ласково погладила меня по голове Недостижимая. – Вот видишь, Марк признает мое участие живое, а ты всё сам, да сам!

- Не в этот раз, любимая, - ответил Алан. – Я только разузнаю что к чему, а рвать нахала самозваного предоставлю Конгломерату и ловцам сути.

…

- Какой-то ты притихший, - Алана я обнимаю. – Прости, что налетела на тебя!
- Если б налетела! - мечтательно мне улыбнулся Алан. – А так в игноре полном! Все – киси, только я один плохой!!!

- И ты насупился, что я тебя не обозвала кисей?
- Я не насупился, а наборщился, - он касается моего лица ладонями, и нежностью плыву его прикосновений и ласковостью поцелуев.

- Кисечка, я так тебя люблю!!! – ему я тихо говорю. – Пожалуйста, не рискуй по пустякам.



На ловца и зверь бежит
Еще какой, зверюга!!!


- Я знаю всё, что вы скажете, - упрямо мотнула головой девушка. – Что я не люблю себя и ищу любви в другом и от другого. И мой будущий ребенок – попытка бегства от Себя.
- Насколько мне известно, ребенка никакого нет, - съязвил ей Алан. – Ты только приготовилась «заиметь» его, чтобы потом его «иметь».
Какие емкие слова!!! Какая перспектива Детству!!!

Хочешь заиметь ребенка, я мешать не стану, как и помогать.
Расслабься я не за этим.
Мне интересно, кто твое детство заберет. Мне уже все уши прожужжали про ловцов сути.

По мне всё проще произойдет: кто-то твое детство заберет и в сундуке своем запрет. Кто-то, кому оно горлу поперек. Мне сундуки не интересны, мне интересен тот, кто заберет.
А на ловца и зверь бежит! Еще, какой зверюга!!!
Я о себе любимом. О пушистой маленькой зверушке, - развеселился Алан.

- Мне мама сказала: вы отговорите меня.
- Еще чего?!! И упустить возможность увидеть всё в натуре. Ты не волнуйся, я матушке твоей скажу: тебя не отговорить, и уйду из дома вашего. Но незримо буду рядом, меня ты даже не заметишь.
Мне интересно, кто подбил тебя на страстное желание обзавестись потомством.

- Вы говорите так, как будто дети – это плохо!
- Ну, что ты, Дети – это хорошо. Дети – это Песня, Дети – дыханием любым вселенным.
Но ты намерена не пригласить Дитя прийти, ты тащишь за уши или за рога тебе необходимого ребенка. Кого ты вытащишь, нетрудно догадаться. Очередного новорожденного старичка. И будешь удивляться: где ребенок?!!

- Вы говорите гадость!!!
- Я знаю: Дети приглашением приходят. К тем, кого переполняет Любовью через край.
Они к Любви приходят. Им не интересны чьи-то нужды в ком-то, чем-то.
Они не для нужды.
Они от Изобилия и к Изобилию приходят.
К Любви, в Любви и из Любви …

…

- А ты используешь кого-то, чтоб получить в распоряжение того, кого намереваешься использовать впоследствии. Вопрос: ты не считаешь, что используют тебя? – он усмехнулся и меня покинул.
- Придурок!!! – я говорю исчезнувшему вслед.

…

… Я с мужчиной.
Я и он. Наедине.

Мне безразличен он, но главное, что не противен.
Я глаза прикрыла, когда он прижимает, на руки берет, несет меня к кровати.
Пусть уже скорей случится то, к чему стремлюсь я!!!
И веками отгородившись от происходящего, я вижу …
Алана!!!

Какой стыдливый фарс – мое не начавшееся приключенье!!! Я вырываюсь из объятий парня и говорю: - Не надо!
Но он и слушать не желает.

Я кричу, а он мне рот ладонью накрывает.

- Алан!!! – я в глубине себя молчу. – Алан, помогите!!!

И тут же что-то парня подорвало и уволокло, попутно проверяя головою крепость стен, дверей и коридора.
Я слышала, как хлопнула входная дверь и разрыдалась.

…

- И как прикажете мне сексом заниматься?!!
- Приказывать?!! Еще чего?!! Я не приказываю и не подчиняюсь!
А ты не сексом собираешься заняться, а делаешь детей. Ты – часть конвейера, часть производства.
Ты сексом раньше занималась, теперь ты делаешь детей.
Вот выражение!!! Как будто заготовки собираешься строгать. Тогда ты точно получаешь заготовки!
И заготовки получаешь, когда случайно залетаешь. Когда не радостью беременность, обузой.

Слушай, что это я?!! Нудничаю-поучаю!
Мне дела нет до твоих дел!
С тем парнем некрасиво вышло!!! Какого хрена ты его отшила?!!
Уже бы все закончилось, уверен. И я бы рассмотрел ловцов твоей готовой к распродаже сути. Займись привычным сексом, наконец!!!

- А я еще им и не занималась, - потупилась смущенно я.
- А то, не знаю и не чувствую невинной свежести твоей!
Кому ж не терпится тебя так разменять, подруга?!!

…

- Я вот нахальства наберусь, и мое дело доведу до конца!
- Оригинальная угроза. Что ж, концов хватает.

Я вспыхнула до кончиков ушей.

- Я маме расскажу!!!
- Да, порадуй маму, скажи, что дядя Алан нехороший ****ься ее дочке не дает!

- Я расскажу историю другую, что вы пытались изнасиловать меня!!!
- О, грязная игра!!! Я обожаю грязные приемы! Гонзик.

…

- Да, хозяин.
- Не называй меня «хозяин», - цежу сквозь зубы тихо, а этот шалопут мне скалится в ответ. Как же, упустит он возможность порезвиться!!! – За этой девочкой присмотришь.

- Да, хозяин.

И заполошный крик звенит в ушах, не умолкая, пронзительной сиреной.

- Обожаю грязные приемы! - я рассмеялся.

Гонзик умеет ужасать.

…

Я всхлипываю жалко.

- Он ушел?
- Теперь он будет рядом. Присмотрит за тобой.

- Пожалуйста, не надо, - прошу. – Я не скажу обмана.
- Теперь не скажешь, - он соглашается ехидно. – Не скажешь ни за что!



Ау, ловцы-молодцы!!!


- Так странно, когда вы рядом, меня не беспокоит идея о ребенке.
- Какая точность, - обрадовался Алан. – Беспокоит. Теперь прикинь: насколько беспокойства станет больше, когда пойдешь навстречу беспокойству ты.

…

- И говори мне «ты». Я здесь один, меня не много. Тебе подходит больше твое «вы».
- Намек на моего ребенка?

- Это было б так банально! Я говорю о том, что не одна ты. Тебя много. Одна желает-жаждет продолженья рода. Другая – беспокойствами зовет потуги заиметь ребенка. А есть еще другие «ты». Ты не одна, не цельна, раздергана и разобщена.
А если ты разобщена, то будешь …
- Порабощена, - я продолжаю рифмой фразу. – Но кому понадобилась я?!!

- Вот это нам и предстоит узнать. Тебя в покое не оставят. Так ты готова поучаствовать в твоем спасеньи или мне снова Гонзика позвать?
- Согласна, - я нахмурилась. – И нечего меня пугать. Что надо будет делать?

- Надо до упада, нужно-натужно, - передразнил вопрос мой Алан. – Займемся сексом.

И видя мой ошеломленный взгляд, он продолжает: - Понарошку.

…

- Вы … ты уверен, что сработает?
- Все колдуны эмоцией живут и знают только мысли, чувства. Им неизвестна Глубина. Мы им и подсунем мысли, чувства.

- И что им помешает прочитать-услышать то, о чем мы думаем и говорим.
- А разве мы такое производим? Разве происходят сейчас мысли и болтливость?

Я возразить хотела, но поняла-почуяла, о чем мне Алан промолчал. О чем ему ответно промолчала.

- Научишь молча говорить меня?
- Смешная девочка, ты разве не умеешь? И кто тогда красноречиво так молчит?

- И что мы будем делать?
- Ты мне доверишься, обнимешь. А я спектакль такой устрою, примчатся тут же упыри!

…

Никто к нам не примчался, мы словно провалились в западню. Как в шкаф попали, на одну из полок.

- Не очень-то похоже на методы ловцов, - заметил Алан. – Те забирают суть, ее носителей не похищают.
- Ты тоже ошибаешься, - ехидно констатировала я.

- Кто ошибается? – спросил меня смешливо Алан. – Того, которым ты меня воспринимаешь, не существует. А значит, ошибаться некому.
- Да ну, - я не поверила ему.

- Давай продемонстрирую, - охотно отозвался Алан. – Я исчезну, так как и не существую, а ты останешься.
- Ладно, ладно, - согласилась я. – Вас нет и нет ошибок, я согласна. Что делать будем?

- Я посплю. А ты, уверен, будешь переживать о предстоящем.
- Хам!!!

…

Я улегся поудобней и глаза прикрыл. Я не шутил, когда девчонке говорил, что буду спать. Мне край, как было, необходимо стать сном собственным, а не пребывать в чужом бреду.
Я понял: кто-то снотворит свой собственный сюжет, используя ловцов.
А если и Конгломерат – часть сна умельца снотворящего, то весело придется мне!

Ох, как же весело, придется мне!!!

…

- Сколько мы будем здесь торчать?!! – рявкнула я, чтобы вывести его из блаженного улыбания. – Давай хоть что-нибудь сделаем!!!
- Тише, тише, - успокоил меня Алан. – Не следует суетить себя.
Сейчас ты войдешь в Себя, тогда и сделаем и не что-то, а нечто ценное-бесценное и развеселое!

Это очень простая штука – вход в Себя и выход за пределы всех ограничений.
Представь, что вводишь ты PIN – код в мобильник свой.
В свой розовый девчачий раскладной мобильничек. (Я показала ему язык).
Код по умолчанию четыре нолика, вводи «0000». Множь известную себе себя на ноль.
И то, что остается от тебя, множь на новый. Пока ты ни исчезнешь вовсе.

- У моего телефона другой код, - бурчу я, ловко избегая словосочетания «у меня другой код». Нечего давать повод Алану для новой взбучки.
- Когда освоишь вход – любой назначишь или отменишь все кодировки, - терпеливо объясняет он. – Но поначалу входи, как вложено по умолчанию.

- У каждого оператора свой код по умолчанию, - умничаю я.
- Ты обходишь суть, к словам цепляясь. Давай-ка я тебя оставлю, а ты одна в гробу побудь со своим умничаньем наедине.

- Я поняла, - бурчу.
- По умолчанию, - мне Алан повторяет. – Молчать!!!

Похоже, довела его до белого каления. Нет, не довела, смеется. Смешно ему, он мной играет.
Игрун смешливый и смешной!!!

- Молчать, - мне предлагает внутренне заткнуться Алан. – Молчать …
Множь себя на ноль. Пока ты ни исчезнешь, как привычка.
Пока тебя не станет той привычной и обычной.
Пока ты ни исчезнешь ослицей бестолковой и наимудрейшей умницей.
Пока ты ни исчезнешь, множь себя на ноль …



Имя твое


Я именем назвал себя иным, людскому пониманью недоступным. И все зовут теперь меня: дурак.
А я смешливо соглашаюсь: да, ты – дурак и ты – дурак…
И постоянно удивляясь: других имен нет у людей?!!
Кто ни представится – опять дурак.
Сплошные дураки ...


- Девица бойкая на язычок, за мной, - махнул рукою Алан, когда исчезли мы привычным и обычным и оказались в тусклом полумраке неизвестности.
- У меня есть имя, - огрызаюсь я. – Мог бы и запомнить.

- Еще чего?!! Чужие бредни повторять не стану, тем более запоминать!!!
- Мое имя – бредни?!! - оскорбилась я.

- А оно ТВОЁ? В нем отклик твой живой? И отзывается нутро твое восторгом, только ты его услышишь?
Или ёкает внутри тебя, как не на оклик, а на окрик? Не зовом-приглашеньем в сердце имя отзовется, а страхом и приказом хлестким продолжать бояться?

Я чтобы не молчать, ехидничаю.

- У меня не нутро!!!
- Еще одна к словам придирка, чтоб избежать осознавания необходимого для осознания тебе, и я тебя оставлю здесь одну!

- А, кстати, где мы?

Он молчит, и неохотно сознаюсь ему.

- Да, свое имя не люблю. Своим его я не считаю. И вздрагиваю всякий раз, как будто бы на окрик.
- Я не знаю, где мы, - ответил он. – Какой-то восприятия провал.

…

Мы идем, идем, идем, идем …

- А имя – это важно? – спрашиваю, чтобы хожденье наше приукрасить.
- Имя, данное тебе другими, и есть это «важно». То, что стало важным для тебя. Та тяжесть, в которую тебя впихнули и которой навьючили тебя.

- Как осла? – обижено надула губы я.
- Ослицу, - парировал мою обиду Алан. – Твою Бескрайнюю Природу скрыли от тебя, видя в тебе осла и воспринимая тебя, как удобную ослицу.

- И я на это согласилась?!!
- Не сразу.

- А те, кто в мир приведены Любовью, их имена – родные им.
- Да.

- Обидно мне прийти в мир не Любовью, - вздохнула огорченно я.

Он остановился резко и обнял меня, и я опять растаяла мгновенно. Его тепло меня согрело изнутри. Алан отстранил меня и улыбнулся.

- Теперь не обидно?
- Нет, не обидно.

- Конечно, неприятно сознавать, что твой приход – сопутствующей причиной для кого-то. Чтоб мужа удержать или одной не оставаться, или потому что так кому-то надо. Так принято и т.д.-т.п.
Да, неприятно.
Зато у тебя есть возможность себе имя взять любое. А это, несравнимое ни с чем тебе известным ранее, живое наслаждение. Я знаю.

- Какое имя мне выбрать-взять?
- Не выбирай, а узнавай, - ответил Алан. – Чтоб оживало всё внутри тебя от имени звучанья, и ты им оживала.

- Хочу имя Хлоя.
- Классно!!! – восхитился Алан, и я помимо воли расцвела.

…

- Я понял, - засмеялся Алан. – Ай да номер!!! Он поглотил собою и Конгломерат и ловцов сути. И восприятия провал – проваленная его сущность. Он Необъятностью не стал, но выскочил за грань условий, махнув рукою на себя.
Отверг привычного себя, на ноль не перемножив.

Себя он ненавидит и жаждет своего исчезновенья, но не представляет, как осуществить сие без исчезновения всего живого.
И он готовит уничтожение всего. Аннигиляцию себя в исчезновении всего.
Он зеркально окружил свои владения. А раз нас нет, то видим мы лишь отражения зеркал.
Их полумрак.

Нам выйти поскорее б из его зеркал, пока он в полную не разгулялся. Пока он только начинает суть поглощать других. Но стоит ему только лишь дорваться до сути, готовых с сутью распрощаться, будет бада-бум.
- И как нам выйти из зеркал? – я тороплю его восторг перерасти в конкретность предложений.

- Как выйти из зеркал? Хорошо, что ты спросила!!! – радуется этот ненормальный, с объяснениями не торопясь. – А вот как!!! Понять простую вещь: ТЕБЯ ТАМ НЕТ, НЕ СУЩЕСТВУЕТ.
Как только ты от мира отвернешься, исчезнет он.

Кто в зеркале тебя увидит?!! Некому на зеркала смотреть, когда ты вовлечен в Живое, когда Живым ты, когда Реальное спиною к зеркалам …

…

И вот мы вне зеркал самоубийцы. Но меня не веселит наш новый антураж.
Наверно, смену декораций производил мой худший враг.
Огромная собака на пути. Не выношу собак!!!

- Идем, - торопит меня Алан. – Она тебя не тронет.

- Гав – гав – гав – гав, - не согласилась с ним собака.

- Я их боюсь, - я признаюсь. – Меня однажды собака покусала.
- Теперь все собаки чувствуют эти оставшиеся на тебе укусы, - понял Алан. – Будь наглой и пройдем.

- Собака гавкает, мне страшно и противно!
- Будь созвучной своему покою, не раздражению извне. Собаке страшно и она свой страх тебе внушить пытается, чтоб ты, а не она боялась.
Ты не внушайся, улыбайся. Покоем находи себя.

- А если кинется, укусит?!!
- Хотела б укусить, уже б кусала! Ты в угол, главное, ее не загоняй. Иди, куда тебе необходимо. Покоем находи себя.

- Тебе легко так говорить: «покоем». Она не лает на тебя!!!
- Да, мне легко и просто всё. Потому что я на имена обидные не откликаюсь. А ты ведешься.
Она не лает, а имя предлагает тебе лаем. Зовет тебя: Сыкухою, и ты охотно откликаешься на это имя. Ведешь себя сыкухою.
Может, ЭТО твое имя, а не Хлоя?!!

- Кто сыкуха?!! Да я сейчас собаку эту загрызу!!!



Стрелки Конгломерата


Нас окружали.
Их было офигеть сколько и были они вооружены, что называется до зубов.

Но оружие оружием, меня же пугали до усёру их равнодушные, неторопливые, профессиональные ухватки, их обстоятельное и безучастное оглядывание нас.
Так мясник привычно примерятся в замахе топора, расчленяя тушу на аккуратные кусочки.

У меня дядя – мясник с двадцатилетним стажем рубки. Я знаю этот взгляд перед ударом.

- Мне срочно вводить пин – код? – спрашиваю торопливо.
- Введите пин – код, - механическим голосом предлагает себе Алан и отвечает своим. - Так, ввёл.

- Теперь выведите, - предложил он снова на манер говорящего робота.
- Дурак, - засмеялась я, ощущая, как страх покинул меня, стоило только рассмеяться. – Кто это?

- Похожи на стрелков Конгломерата. Не переживай, а проживай. Да и отойди в сторонку. Нет, лучше прижмись ко мне плотнее. Живо!

Я прижимаюсь, а сама смотрю, что он там делает.
Полнейшая нелепость!!!
Тут вооруженные мордовороты подступают, а он с завязочкой мешочка возится!!!

- Что там в мешочке?
- Там черные жемчужины мои! Чистейший гнев и ярость! Р-р-р!

Я засмеялась: – Да ну тебя!
- Так, я не понял, кого ну?!! Что за наезды на благодетелей своих?!! – он ущипнул меня, я взвизгнула и шлепнула его в отместку.

- Смотри и восхищайся! – он говорит, мешочек раскрывая.

Ну, конечно!!! Так и разогналась!!! Прямо вся завосхищалась!!! Во всех своих местах!!!

…

- Вы оба, руки за голову, лечь лицом на землю, - раздалась ленивая команда. – Немедленно руки за голову и лечь лицом на землю.
- А я вас жду, - насмешливо ответил Алан.

Ну, ни фига ж себе!!!
Из мешочка вырвались темные стремительные тени, как вспышки темноты во свете дня, и разбросали-расшвыряли наступавших будто кегли.
И не успокаивались, а на них скакали. И расцветали-расплывались-растекались синяками, шишками, кровавыми разрезами, буграми, царапинами по погрустневшим лицам тех мордоворотов.

Во дела!!!
Да, я – восхищенная во всех местах!!!
Мне б такого парня!!!

Я еще крепче вжалась в Алана.
Эх, если у него в мешочке крохотном такая сила, какая ж сила у него, у Алана внутри?!!

- Эй, подруга, харэ мной восхищаться и ко мне бесстыдно прижиматься! Мы победили! И нам пора.

И сколько в нем противности!!! Нет, мне такого парня даже даром не всучить!
Того, у кого противности больше, чем у меня.

- И хватит там бурчать! Тоже мне бурчалка!



Мне не зачем себе всё это представлять


- Мы бродим, бродим, - недовольно промолчала я.
- Прости, вынашиваю я идею, как все закончить, к спокойствию вернуть.

- Вынашиваешь, как ребенка? – ядовито пошутила я.
- Тьфу, на тебя, - ответил он. – Ребенка следует приглашать в Любви. А мамаша что-то подгуляла!

- Кого назвал мамашей ты?!! - я крепко сжала его в своих объятьях и принялась душить.

И снова мне понравилось быть прислоненной к Алану.

- Тебя, - он высвободился мягко. – Зачем-то ты понадобилась снотворящему. Он многих уже собой окучил, но ты – та, которую он толкает к детскости потере неустанно.
Ты для чего-то ему необходима. Но для чего?
Что даст ему твоя утраченная детскость?

Он крепко сжал меня и в глаза мои нырнул, я даже охнуть не успела! А так хотелось охнуть мне восторженно от нежного его присутствия во мне.

Мы стояли на расстоянии, он лишь касался моих рук, но глубиной своею был во мне.
Не в теле, а намного глубже.

По-видимому, в самой глубочайшей глубине …

…

И потекли липучей лентою помятые картинки, которым я значения не придавала.
Соседка косится на мою обновку недовольно, а я цвету от счастья: мама мне купила платье.
Красивое такое!!! Я в нем красивая, аж сердце замирает от восторга!!!

И я бегу к друзьям, свечусь от радости и … падаю лицом в асфальт. Разбиты локти и колени, свезены ладони, а на лице живого места нет.
И платье в клочья, жалобным цветным лохмотьем просит извиненья.

Кровь. Ее так много. Отовсюду. Течет, слипается.
Какая же липкая бывает кровь!!!

Я плачу и жжет мое лицо от слез.
И от обиды сердце ноет.

И всё, чего хочу: исчезнуть.
И перестать быть этим нелепым уродливым растерзанным цветным пятном.

Исчезнуть.
Навсегда.

Немедленно исчезнуть …

…

Слезы бегут ручьями.
Я плачу и жжет лицо от моих слез.
И от обиды сердце ноет.

В глазах расплывчатый туман. Но видится мне темная фигура.
И Алан заслоняет от нее меня собою.

- Я ей не причиню вреда, - тихо говорит фигура. – Я здесь, чтобы ее мечту исполнить.
- Ее Мечту ей исполнять, - также тихо Алан отвечает.

- Тебе меня не остановить, Я – Хрог, мечтающий исчезнуть. А для осуществления желаемого необходима пара сил – слияние начал. Она мечтала, как и я, исчезнуть.
- А Детскость ей мешала это сделать. Веселость Детская к Жизни возвращала и Счастье обещала. Просила от Нее не избавляться.
А ты ее поторопил. Через соседку, подельницу свою. Через эту мерзкую старуху-упыря.

- Нет сил, мне больше ждать и это было просто. Да только не подельница она. Полезная старуха.
Была.
Когда я девушку с собою заберу, то лично тетку навещу. Ты удивишься, но мучить я умею! Сам через муки прохожу от мгновения к мгновению. И ими поделиться мне не жалко.
Хочешь, и с тобою поделюсь?
- Хочу.

- И не боишься?
- Не боюсь.

- Я говорю с тобою, потому что уникален ты, как и мы с нею.
Ты провалился в ловца сути и вышел. Мой мир зеркальный тебя не удержал. И эти бесполезные стреляки из Конгломерата с тобою облажались. Я восхищен!
Есть, чем еще меня порадовать?
- Есть, - прищурился, разглядывая Хрога Алан. – Что остается, когда уходит боль? – спросил он, и темную фигуру кинуло на землю.

- Усталость, - прошептал он. – Когда живешь ты болью, и она уходит, остается лишь усталость.

Он отрешенно разбросался и словно не дышал, как будто бы устал дышать.

А Алан словно заледенел чужою болью. Я видела в прозрачности его, живой источник теплый. Он неустанно бился в леднике, не замерзая, собою отогревая миллиметр за миллиметром тело.

Маг выдохнул и улыбнулся, когда согрелась внутренность его. Источник благоухал собою.
Теперь пространство, окружающее нас, собою согревая.

…

Хрог перевернулся на бок.

- Ты не представляешь, как больно быть, - устало и обреченно вымолвил он.
- Мне не зачем себе всё это представлять. Я знаю, - также тихо отозвался Алан. – Я знаю.

- Я не остановлюсь, - подумав, заявил Хрог. – Мне край, как необходимо исчезнуть. Я дошел до края.
- Дошел, - усмехнулся Алан. – Я – твой край. Шагай в меня и исчезай. Я – Пустота и Тишина. Я – Изначалия Поток и Окончательность Потоков.

Хрог вдруг просиял улыбкой, а меня прижало к стенке крепко, как будто рукою к стенке припечатал меня Алан.

Он вдруг раскрылся-развернулся Пустотою-Тишиною и мой восторга крик смешался с ликованием самоубийцы.
Если бы не сила, удержавшая меня, я бы нырнула в Алана, чтобы исчезнуть Пустотою-Тишиною. Я, может, и не до края, как Хрог, дошла, но гадости немало навидалась и многое пережила.

Хрог растворился, будто не было его.
А вслед за тем ко мне приблизилась ладонью Пустота и Тишина, и знание мое о Хроге, ласковым движеньем стерла, будто корова языком слизала.
Вместо себя оставив Блаженство Пустоты и Тишины Немыслимым Покоем ...



Пора в дорогу отправляться
Туда, откуда возврата больше нет


- О, хозяин, - взвыл заунывно Гонзик. – Что прикажешь, господин мой?
- О, господин великий, - подключился Горн. – Повелевай!

- Рад вам, оболтусы! – обнял их Алан. – Хлоя, солнышко, ты посиди пока, я пошепчусь с ребятами.
- Привет, Хлоя! – как другу улыбнулся Гонзик.

И чего я его боялась, такой смешной мальчишка?!!

- Привет, Хлоя, - помахал рукою второй, мощный мускулистый парень. – Я Горн.
- Привет, ребята!!! – облегченно рассмеялась я.

Алан о чем-то пошушукался с друзьями, и они исчезли.

…

Сгорбленная старуха швырнула в ярости поднос с приготовленными ритуальными принадлежностями.

Такой привычно отработанный акт ворожбы не только дал сбой, он дал этот сбой по самой старухе.
Наотмашь, как будто кто-то самим подносом врезал по лицу.
Старуха даже челюсть вставную уронила на пол.

Что происходит?!!
Все шло, как по маслу, девчонка исходила на дерганье, и колдунья вдыхала ее силу.
Но всё переменилось.

…

Ей невмоготу была живость этой пигалицы. Теперь же, когда она буквально расцвела совсем недавно, соседке нет покоя.

Так и не смоглося ей сжить девчонку дерзкую со света.
Что ни устраивала ей она – все с нее, как с гуся вода. Только вот обезображена егоза ранами или ожогами, а отвернешься, зажило лицо ее, и тебе ни шрама одного, ни пятнышка на коже.
Только вот по сердцу удар коварный получила, с жизнью распрощалась, а глядь, вновь носится со сверстниками в игре звонкой.
И смеется, и смеется, и смеется!!!

А в смехе детском тает колдовская сила.
Совсем уж было отчаялась колдунья.

Но силу обрела старуха мощную, когда ее призвало Темное Могущество под свою длань.
Какая честь!!! И несомненное признание заслуг ее.
К ней обратился Покоритель Конгломерата и ловцов сути.
И силы стало неизмеримо больше.

Приказ же Господина нового привел в неописуемый восторг разуверившуюся в колдовстве старуху. Девка нужна ему для уничтожения всего живого.
О, ненавистное Живое, пришел и твой черед (как и пигалице той, в которой ты живешь) и мертвенности, такой уютной мне, мешаешь!!!

Сжить со свету девчонку теперь ей стало просто, толкнув ее к потере детскости через желание иметь ребенка. В объятия чужие, в руки похотливые чужих.
Через такое ты пройдешь, девчонка, у меня! Сама себе противной станешь и отречешься от себя!!!

О, навязать докучную идею, удалось довольно просто.
С силой, данной ей, она могло и не такое. Но большего Хозяин ей не разрешил.

…

Но с каждым действием колдуньи, тает сила. И отдача долбит все ощутимей.
На этот раз врезало конкретно.

- Не зря слово «ворожить» так предостерегающе звучит, - мальчишеское хихиканье словно ударило по ушам колдунье. – Ворожбою зовется, ворожьим, вражьим делом.

Знала она: ответ держать придется, но не готова отвечать старуха.

…

Но полилось, как ни старалась удержаться, изо рта признанье. Кому ответ давать придется, развязывать умеют, как оказалось, языки.

- Всё расступалось передо мною. Склонялось и уступало мне дорогу к тому, чего хотела я. Но эта девка – во всем преградой на пути стояла.

Щенок или котенок нужен для действа колдовского, только отыщу – она их подбирает и на руки тащит.
Невесту обрядом тайным в услужницы желаньям многим посвятить, а жениха ввести в кручину – она восторженно глядит на пару и ВИДИТ ИХ счастливейшей из пар.

А где мне силу брать, как из других не вынимая, как не выдергивая силу из других?!!

И порчу я на девчонку навести старалась, и сглазить, а проклинала так вообще без перерыва. Хотелось мне, чтоб видела она других, как мерзость жалкую и мне своей восторженностью не мешала.
Но было все напрасно. Ее как будто что-то защищало!!!

Я места себе не находила пока не догадалась что.
Все дети заурядными спешили стать, стать взрослыми и скучными, но эта (!!!) взрослость, как чуму, собою обходила и радовалась жизни постоянно.

Тогда взяла себе за цель я: Детскость эту выбить из нее.
И Детство это в ней травила я нещадно. Вытравливала, как могла.

Та: «Ой, котик!!! Ой, щеночек!!!» тянется руками, а те ее в ответ кусать-царапать моей злобой. Она кому-то улыбнется – я щерюсь ненавистью из встреченного ею.
И так во всем.

И именем ее все время называла, всю желчь свою в него вливала при оклике девчонки, весь свой гнев и отвращенье ею. Пусть имя станет для нее еще одним источником разочарований.
Я додавлю тебя, негодница!!!

И додавила. Стала тенью та девчонка, всех сторонится, избегает, ускользает ото всех.
Сама с собой играет. И ни в ком не ищет для себя в игре партнеров.
В уединении нашла себе приют.

А тут еще и подросла, и заневестилась, и расцвела красиво.
И тут меня идея посетила, как уединение ее нарушить.

Но мне на это не хватало силы. На это силы надо много.
И я к ловцам веселой детской сути молилась и обещала отдать им ее Детскость, которая им так и не досталась.
Им верно-неустанно служить клялась, нещадно вырывая-выдирая суть из тех, кто неуступчив.

И вышел из ловцов мой новый повелитель темный, и я ему на верность присягнула.

…

Знала она: ответ держать придется, но не готова отвечать старуха.

Ее взмах был неожиданным, а заклинание неотвратимым. Сейчас отведает шутник дела вражьего. Хлебнет и захлебнется!

Но скалится охальник и кривится ее потугам.
А ей в обратку, словно битой со всего размаху!!! И пухнет гуля на лице, во всю ее ширь мордатую.
Набухает чернотою, пока на четвереньках ползает она.

Что с ее умением колдовским?!!

- Пора в дорогу отправляться, откуда возврата больше нет, - он говорит,  и острыми и мелкими зубами тревожит зябко.

Но колдунья не сдается, разматывает нить нательную, готовясь покрыть ее узлами, удавкой виртуальною охальника душить.

- Хорош, дурью маяться, бабушка!!! - вышел из темного угла гигант в заляпанном кровью медицинском халате. – Порву на тряпки. В лохмотья.

И бабка завыла тонко и протяжно, пустила противные липкие слюни. Уронила вставную челюсть, захлюпала соплями.
Изошла мочой, потекла поносом жидким.

- Пум-бурум, - сказал Горн.
- Тырыбым-мырыбым, - отозвался Гонзик.

- Какая постановка, мальчики!!! – глуховатый грудной голос ударил в потолок и лишил старуху чувств. – Алан  сказал: клиент еще тот попался! Малышей попросил поддержать.
За что вас подержать, мальки?!!

- Тисса, - восхищенно потупился Горн. – Здравствуйте, Неудержимая и Окончательная!
- Здравствуй, Горн, - тепло откликнулась воплощающая собой Окончание Историй.

- Привет, Тисса! Тисса, ты просто киса! Бабулька нас разводит на отврат полнейший, зловонной жидкостью исходит. Тут девочкам красивым не пристало быть. Не пристало приятной даме возиться с немощной старушкой! Мы сами разберемся.
- Мне нравится этот хохотун! – улыбнулась Тисса Горну. – Начинай скорее прибираться, Гонзик. Пока я бабку распакую.

- Я по разборкам спец, не по приборкам, - надулся плут. – Не буду больше твоею красотою любоваться!!! Вот тебе за это!!!
- Хотелось бы и мне так красиво научиться говорить!!! – мечтательно промолвил Горн, стараясь не смотреть на Тиссу.

- Ты молчишь не менее красиво, - Тисса коснулась волос воина, и он смутился еще больше.
- Ты сказала, Тисса, что бабку распакуешь. Может, упакуешь? – Гонзик от любопытства сам не свой. Свой, но очень любопытный.

- Смотрите, мальчики, такое редко кому увидеть удается, - взмахнула Тисса дланями, пальцы между собой сплела, глаза прикрыла.

Заерзала старуха, завертелась, ногами засучила.
А Тисса глаза как распахнет! Одни глаза, лица и нет совсем.
И пальцы потихоньку расплетает.

И видят Гонзик с Горном: не бабка на полу гомном исходит, а мерзость клейкая когтистыми щупальцами пол скребет, ожогами и ранами исходит. Как будто кто-то кипятком ее полил, огнем обжег, нанес порезы и об асфальт старательно потер.

- Мы думали в Отстой ее спровадить, - признался Гонзик.
- Ты прав: пора в дорогу отправляться паскудству. Туда, откуда возврата больше нет, - Тисса топнула ногою, и мерзость разлетелась, растеклась под сапожком ее. – И та короткая дорога.
 
- И нету больше осьминога, - закончил Горн.
- А ты – поэт, - улыбнулась ему Тисса.

- Я пробегусь, ребятки, если что, зовите, - Гонзик испарился, вместо себя напев оставив. –  Мы тут всё знаем вдоль и поперек. Ёк. Другим об этом невдомек. Ёк …

- Могу я проводить вас до дома вашего, - спросил Горн Тиссу.
- А у меня нет дома, Горн. У Смерти дома нет.

- Я просто захотел пройтись, - признался Горн. – И все равно куда.
- Мы можем запросто пройтись, - кивнула Тисса.

- А может, в гости к Алану, не торопясь, пройдемся. С докладом о проделанной работе. Попросим Гонзика состряпать что-нибудь для пира.
- Тогда прогулке длинной, долгой быть. Алан просил, чтоб не будили. Скорей всего, опять исчезнет, как окончание истории, - Тисса уважительно вздохнула. – Таких побольше и я бы от работы отдохнула!

- Значит, очень долгая прогулка будет, - обрадовался Горн. – Я знаю много классных мест, где мы могли бы побывать.
- Отличная идея! – поддержала Тисса.



Счастливая и влюбленная дурочка


- О чем спросить ты хочешь, солнышко, меня? Пора прощаться. Я жутко заскучал по своей подушке!
- Хочу поблагодарить тебя.

- Считай, уже поблагодарила! Ты счастлива, другое мне без надобности.
- У меня вопрос дураций, в моем стиле.
 
Я помолчала, а потом решилась.

- И что теперь, мне девственность свою хранить сокровищем бесценным, чтоб не утратить Детскость?
- Странные вопросы! Она тебе мешает? Боишься от кого-то подотстать? Пугает чистота твоя? Что за спешка?!!

Позволь себе Собой раскрыться. Теки, не запирай - не подгоняй свои потоки.
Пусть из тебя произойдет любое происшествие твое.

Не от других, не для других. Не по обязанности, не из-за страха.
А из Тебя, из-за Тебя …

- А если я влюблюсь в тебя?
- Не стоит, - попросил он. – Я не смогу тебе ответить на твое влеченье.

- Ты женат и у тебя полно детей? – я вдруг осознаю, что ничего о нем не знаю.

Он улыбнулся благодарно, как будто я напомнила ему о ком-то и о чем-то сокровенном и я вдруг сразу поняла, что мне с ним ничего не светит.
Так ярко переживать кого-то вдалеке способны только настоящие влюбленные.

Вот и хорошо, обрадовалась я: я тоже буду любить, и быть любимой!

Начну прямо с себя …

…

Он забывает о моем присутствии мгновенно, навстречу устремлен своей любимой необыкновенной.
Она скользнула взглядом, увидела меня и позабыла, утонув в его объятьях нежных.

Я поняла, о чем твердил мне Алан. Как происходит-проистекает из тебя Живое. Как течь, не запирая - не подгоняя свои потоки.

Два Счастья встретились Живых. И стали Безграничным Счастьем.
Два любящих великолепия соединились.

И понимаю: необыкновенная – она, и он – необыкновенный.

И я необыкновенна
Я точно это знаю

Наверняка

…

- Алан, - тихо, но настойчиво шепчет мне девичий голос в ухо, а нежные пальчики скользят по виску, щеке, касаются моих губ.

Я вскидываюсь, тру лицо.

- Как ты здесь оказалась, Хлоя? – щурюсь спросонья.
- Ты сам научил меня, как не существовать для ограничений.

- Какие ж мы – молодцы, - я зеваю, готовясь вернуться ко сну. Ко сну, где сон, который все считают мною, исчезнет и этим отдохнет. – Возвращайся домой!
- Алан, - тихо произнесла девушка, целуя меня. – Я хочу тебя поблагодарить.

Она скинула одежду, и меня кинуло в жар. Следует признать, ее тело было великолепно!
А на ощупь просто восхитительно. Особенно ее груди, на которые она положила мои ладони.

- Меня устроит минет, - ответил я небрежно. – День выдался слегка спортивным. Еще одни скачки не очень-то в тему.
- Боюсь, я в этом не мастерица, - засмеялась она. – Хотя во всем я неумелая, что к сексу можно отнести. Но ты меня научишь, правда?

- Да, я научу тебя, моя хорошая, - не стал я спорить и попросил. – Повернись ко мне своей замечательной попкой.
- А как же …, - она запнулась. – … минет?

- Сначала повернись, - я обвил рукой ее талию так, чтобы соблазнительница оказалась у меня под мышкой, и принялся шлепать ее аппетитную упругую заднюю выпуклость. – Я научу тебя, как меня дурачить, Тейлин!!!

Тейлин, а это, конечно же, была она, принялась радостно визжать. Это подвигло меня на нанесение нескольких ласковых укусов отшлепанной поверхности. Но и они привели в восторг мою вредину.
Она хохотала, моя малышка, принимая за развлечение мою попытку донести до ее сведения недопустимость подобных розыгрышей.

Когда я понял тщетность метода убеждения, то блаженно рухнул в постель.

- Что ж, - как ни чем, ни бывало и ничуть не смущаясь, отозвалась Тейлин. – Минет, так минет, мой милый Алан.
Мой спаситель, вы получите незабываемое наслаждение.

И не утруждая себя сменой образа, принялась за исполнение угрозы.

Я каркнул подстреленной вороной и меня не стало.
На моем месте возник эмоциональный взрыв, почище ядерного. Он ширился, набирая обороты и снося на своем пути все, что только попадалось. Он сметал, играючись, всё, расчищая собой пространство.
Поскольку оно было необходимо для заполнения счастьеактивными частицами.

Чтобы выплеснуться безудержно, Счастью был необходим Простор ...

…

- Какой-то ты притихший, - заметила Лин, целуя меня в уголки глаз. – Надо почаще тебя оминьечивать!

Я жмурюсь блаженно, реагируя на ее волшебные прикосновения, а не пошлости.

- Что теперь будет? - спросила Тейлин, укладывая мою голову себе на колени и переходя на деловой тон.
- Буду благодарно прижиматься к тебе, пока не прогонишь, - ответил я.

И замер, ощущая упоительную поверхность ее животика своими губами и его восторженную глубину своей внутренней  глубиной.
Ловя созвучие глубин бездонных

- А потом, когда буду способен пошевелиться, - звучал мой голос тихо и проникновенно. – Я зацелую тебя, любимая до блаженного исчезновения. Мне бы только дотянуться до твоего живительного родника губами.

Она вздрогнула от моего ласкового прикосновения и перестала дышать долгую бесконечную вечность ...

…

Ее выдох оповестил все миры, что у них есть шанс на существование, потому как Владычица По Крови Счастлива.

Лин заглянула в мои глаза и поцеловала меня в губы живым и оживляющим поцелуем.

- Прекрати ненадолго свои нахальные поползновения на мои родники, - немного жалобно попросила она. – Я не собираюсь никуда тебя прогонять, вот еще!!! Я спрашивала: что будет после твоих самоотверженных и глупых приключений?
Не опасны ли, прежде всего, для тебя, все эти Конгломераты и ловцы сути?
- Им уже не подняться до былой мощи, - ответил я. – Теперь любой их отзвук во мне. Они лишь незначительная часть в Моей Необъятности. Этот безумный Хрог мне кое о чем напомнил.
О Необъятности Моей ...

- И? - напоминает о своем интересе любимая коротким словом и объятьями, видя, что я готов отдаться Необъятности Своей.
- Хрог получил долгожданное исчезновение, к которому стремился, посредством уничтожения всего живого. Для этого не понадобилось никаких истреблений и катаклизмов, - ответил я, готовясь и сам исчезнуть. Исчезнуть, как этот пресловутый сам.

Но Тейлин снова не позволила мне соскользнуть в блаженство небытия.

- Ты разрушишь Конгломерат и ловцов сути?

Я покачал головою.

- Как бы жестоко это ни звучало, но были б овцы – пастухи найдутся.
Люди создадут себе новых пастухов и сколотят новые гробы для детскости. Проще все оставить, как уже есть, используя пастухов-гробы, как инструменты для равновесия систем. Что хорошего в Конгломерате и ловцах сути?
- Их отсутствие, как и людей!!!

- Не торопись с ответом. Пастухи, помимо прочего, охраняют скот. А гробы хранят суть. Без пастухов начнется беспредел «говонес» – всей мелкой бесовщины колдовской.
Опять настанут времена проклятий, сглазов, порчей и ответных мер противоположных мракобесов, религий и политических систем.
А без ящиков, куда ненужным барахлом выбрасывают детскость люди, найдутся пожиратели ее, на вроде Хрога, а может и похуже.

Кто станет управляться с этой хренью?!!
Я точно не стану этим заниматься!!! Мне слишком хорошо с тобой и Детворой!

…

Я умиляюсь.

- Ты – мое солнышко!!!
- А ты – мое!!! - охотно отзывается на поцелуи Алан и, чтобы больше ни на что не отвлекаться от меня, оканчивает разговор. – Отныне задача Конгломерата – безопасность, а ловцов веселой детской сути – быть камерой хранения и возвращать хозяевам их детскость по требованию сразу.
Теперь любой может играть спокойно, без тревог. А наигравшись в мертвенную взрослость, себе Себя вернуть мгновенно.

- Я тебя очень люблю, моя чудесная девочка, - без всякого перехода признался Алан.

В такие моменты лучше отшучиваться и пошлить, иначе можно разреветься от Счастья.

- Настолько хорош был минет?!! – ехидно осведомляюсь я. – Или тебе понравилось мое воплощение – твоя напарница, благодарящая тебя минетом?!!

Алан крепко и нежно прижался лицом к моей ладошке, и я заплакала, как дурочка.

Счастливая, влюбленная и любимая дурочка.



Великий Воин Безумной Орды


Это всё Хинея. Когда она о чем-то просит, прижимаясь и заглядывая в мои глаза своими фиолетовыми озерами, я готов на это самое пресловутое всё.

- Они, как тени бродят, не понимая, что умерли давно. Пора б их отпустить. А кому, как не тебе?!!
Если даже я тебя сначала приняла за Воина Великого, Вождя Орды Безумной.
- И что я им скажу? Привет, мы с вами одной крови. А они предложат мне: «Мы верим, но давай проверим!!!».

- Детали обговорим, когда ты согласишься.
- Ах, ты уверена: я соглашусь?!!

- Ага, - невинно мне кивает соблазнительница, и соблазнение свое наполную включает.
- И как я их призову?!! – отчаянно сопротивляюсь из последних сил  ее воздействию на мою стойкость. – Развешу объявления в пустыне на миражах и на барханах?!!

- Я дам тебе рог Вождя.

…

- Как он попал к тебе? – невинно поинтересовался я.

Хинея напряглась.

- Я не хочу об этом говорить, - жестко отрезала она.
- Тебе не кажется, что это нечестно? - мягко выговорил ей я. – Вписывать меня в историю, ничего не объясняя.

- Не кажется, - также резко ответила она. – Это действительно нечестно. Если не хочешь, не вписывайся.

Крайне редко Хинея ведет себя подобным бесподобным образом. Не скажу, что я в восторге от ее закрытости в некоторых вопросах. И от ее грубости.
Но она права. Если мне не в тему тема, незачем вписываться.

…

И вот стою я один среди безмолвствующей пустыни. В своей рогато-хвостатой шубе.
Девчонки Ордена и леди Тейлин в засаде притаились-схоронились. На всякий случай. Мало ли что!

Повелительница По Крови здесь затем, чтобы совершить свой Полет Воинской Смерти над заблудившимися в миражах воителями.

Я достал из заплечной сумки трубящий рог. И опробовал его легким вдутием воздуха.
Эффект был конфузным. Будто у меня случился неконтролируемый выброс газов. Шумный и неуклюжий.
Получилось смешно. Жрицы прыснули.

Я принялся развлекаться и развлекать своих спутниц художественным пуканьем, не обращая внимания на хмурый взгляд Хинеи. Пусть дуется, если ей так хочется!
В какой-то момент я, увлекшись шалостью, сжал крепко рог и выдохнул в него, комично трясясь телом.

Рог неожиданно разродился протяжным воем ...

…

Тревожно и призывно гудел рог вождя. Слышался в нем клич безумных и зов к безумству. Присутствовала в сигнале какая-то трогательная даже не вера, а безусловность, что Смерть дарует возвращение домой. Потому, что одолеть великих воинов в состоянии только их Великая Хозяйка. И именно Она забирает их.

Мурашки побежали по телу моему, а кровь запульсировала гулкими толчками.
Во мне пробуждалась некая сила, о которой я и не подозревал.
Мое тело словно налилось некой жгучей энергией, голова гордо вздернулась, а на губах зазмеилась гибкой презрительной плетью высокомерная улыбка. Глаза посетил какой–то непривычный мне внимательно щупающий окружающее пространство прищур.
Челюсти налились металлической тяжестью враждебности к миру, а зубы сомкнулись жесткой сцепкой.

Пока я с трепетом и интересом прислушивался к внутренним ощущениям и отмечал перемены снаружи, появились всадники Безумной Орды.

…

Я их узнал совсем не по идентичному наряду – шубам из адакта. Я узнал их, как узнают знакомых.

- Беги, Марк, беги!!! - кричали Жрицы, как обычные перепуганные девчонки.

Они словно были за неким стеклом, пребывали в отдаленном измерении. Я был им видим, но для них недосягаем.

Да и не слушался я призывов к бегству.
В моих ушах стоял грохот копытный, а перед глазами бушевал океан диких неудержимых всадников.
Всё поплыло перед глазами, я понял: я он и есть, когда-то был им – Безумцем Главным Беспощадным,  Великим Воином Дикой Орды.

Крик вырвался из меня.
Вопль восторженного ужаса от собственной неудержимости и дерзости.
Мои ноздри трепетали, улавливая грядущий разлив алых рек, их тошнотворно пьянящий аромат, мутящий голову и находящий выход в жестоких взмахах клинка и в этом устрашающе-парализующем всех крике.

Мой рев еще отзывался дрожью в поднебесьи, а притихшие было, воины Орды уже ликовали, приветствуя своего вождя.

Я обвел их взглядом, готовый вести своих бойцов к новым завоеваниям и новым кровавым утехам. Мир жалобно скулил в ожидании предстоящей резни и готовился к худшему, когда кто-то мягко тронул меня и ласково принял мою ладонь в нежную свою ладошку.

Я дернулся, чуть не опрокинув Хинею. Но она удержалась, прижавшись ко мне, и заглянула в мои глаза своими фиолетовыми озерами.
Я улыбнулся и кровавое наваждение пропало. Я прижал лицо любимой к своему и выдохнул счастливо.
И этот счастливый выдох отозвался в Вечности и в сердцах воинов.
Я повернулся к ним и произнес:

- Наша миссия завершена. Великая Хозяйка готова проводить нас к Обители Нашей, осталось лишь дать согласие на это.
Об этом мне сказали наши звезды. Об этом говорят наши сердца.

Пора Домой …
Пора Домой



Символия


Символия.
Края упрятывания сути в символы, вотчина изготовления красивых маленьких окошек и дверей, штор и завес для истины живой.

Здесь я люблю случаться, незваным нежеланным гостем навещать, бывать слоном в посудной лавке.

…

- Мы к Алану Лиге Легко и Просто, - объявил один из символистов. – Со срочным делом.
- Проходите, он как раз хотел повеселиться, - ехидно ответил Гонзик и сердито придобавил. – И символами по дороге не сорите. Заставлю убирать!

- О, ко мне с предъявой! - обрадовался я. – Проходите, проходите.
- Нам есть, что предъявить, - надменно заметил старший. – Это возмутительно, от того, кто навел порядок и четко для всех определил понятия «чужое» и «мое», такое неуважение к чужим делам нам наблюдать!

- Вы что-то перепутали, гости незваные. МНЕ в пору вас претензиями изобличать, взывая к справедливости и законному порядку.
- Мы ничем не нарушали благополучие твое и твой покой! – удивился старейшина картели.

- Неужели?!! А кто все выходы к свежести истин конопатит, красиво оформляет созданные тупики?!!
Искусство ваше, сродни таланту гробовщика, резными вычурными завитушками украшающего гроб, пока стучится живое, находящееся в нем, требуя своей свободы.
- Живое ни каким гробом не удержать, - философски отвечает символист. – И мы не гробовщики.

- Мне говорит о Живости тот, кто от Нее все время прячется и Ее прячет!!! Кто о Ней Родимой ничегошеньки не знает!!!
Да, пробуждение сродни цветку, рвущемуся сквозь асфальт.
Вы те, кто ставит монументы на Его пути. Не спорю, талантливые монументы, но представьте, каково цветку!
Ведь, вы не просто украшаете, ради красоты. Вы силу, рвущуюся к воздуху и свету, используете для своих блистаний. Вы вдохновляетесь идущей Жизнью и ставите Ей памятник на Ее пути.

Молчат парламентеры, впервые осознав последствия таланта.

- Нам прискорбно слышать, что наше предназначенье приносит вред. И еще прискорбней то, что нам оно единственной отрадой и даже смыслом бытия.
Как нам быть теперь? Не знаю.
- Попробуйте свой дар употреблять, не пряча Истину за декорацией-картинкой, а обнаруживая доступ к Ней в мирах, где глубоко она сокрыта за ворохАми объяснений-мыслей. Всё теми же окнами-дверьми, которые легко открыть.
Тогда талант ваш: все оформлять красиво, станет раскрывать, не прятать Суть. Станет прекрасным карнавальным маскарадом, а не тугой подарка упаковкой грубой.
И будет пробуждать, и побуждать: не успокоиться глянцевой оберткой, а маску и костюм сорвать с прекрасной незнакомки. Познать Суть ее и увлечься манящей глубиною Жизни.
Во всём лишь Истину Собою обнаруживать-изобличать.
Такое вам по силам?!!

Молчат мечтательно все гости-символисты. Молчат и в новое предназначение вникают.

Старейшина поднялся и меня обнял.
По-дружески и благодарно.



Встреча


Рыжеволосая богиня, чье пребывание на этой планете, сродни незаслуженной нами милости Небес, покачивая своим грациозным телом, скользит мимо.
Ее огненные кудри пляшут язычками необъятного пламени на ветру.
Я ловлю ее взгляд, не с целью знакомства. Я просто не прощу себе, если не увижу блеска ее восхитительных глаз!
А то, что они не восхитительны – богохульство, смертельное оскорбление, последнее из грехов!!!

Я остановился резко, будто врезался с разгона в столб. Меня словно окатило волной и унесло, смыло, точно и не было никогда такого парня-недотепы со смешным именем Кеша и пафосным Иннокентий.
Будто не было их обоих.

Я не потерялся в ее глазах.
Я нашел себя. В самой глубине их разыскал утраченного однажды себя.
А она в моих отыскала себя.

Это было странно. Я не знаю, как подобное возможно?
Может, мы отдали себя целиком друг другу в одной из своих прежних ипостасей. И были разлучены.
Может, не поэтому.
Какая разница!

Мы отыскали себя и друг друга ...



Такое по плечу лишь исключительным придуркам


- Прошу тебя: заткнись, - сказал мне Алан. – «Молчание – начало всех начал» – великие слова, когда ты вникнул в их молчание-начало.
Хвастливость – глупейшая растрата силы. Как вызов всем желающим: обратное попробуй докажи! И «доказАк», желающих обезобразить что-то важное другим, в достатке.
Они на раз готовы образ исказить, чтоб неповадно было над ними возвышаться.

Взгляни на Горна, он одарен неимоверно и немногословен. Ты ничего о нем практически не знаешь. Могущество свое не выставляет напоказ.

- А как же Гонзик?!! Он хвастлив!!!
- Гонзик … Гонзик потому и Несравненный, что он Гонзик. Виртуоз!!! – восторженно ответил Алан. – Он хвастовством своим над Несравненностью своей смеется.
Он преувеличенно хвастлив, возвышенно доступен для насмешек. Он будто подбивает всех над Несравненностью своею посмеяться. Плут!!!
Это великолепный и недостижимый трюк – не выставлять на обозрение свои таланты, открыв их всем и осмеяв. Открытостью полнейшей Свое Заветное и Сокровенное от глаз чужих прикрыть.
Как клоун-фокусник: «внимание сюда!». И обнаружить неуклюжесть исполненья.
И ты пока смеешься, уже он провернул все, что ему хотелось провернуть.

- Я так смогу?
- Ты любишь прихвастнуть? Любитель розыгрышей и шоу?
Речь не об этом, о другом.
Мой разговор о дарованиях твоих и о Тебе. О том, что дарования – ТВОИ, не ты их.
Однобокость не к лицу любому. А быть разносторонним – означает, не принадлежать ни одной из своих сторон. Не быть их принадлежностью, а многогранным, и даже безграничным быть.

Ведь когда не в центре ты Себя – ты не равновесен и раним. И главным образом, для Цельности Твоей твой образ уязвим.
Поставив что-то в центр Себя вместо Себя, ты тут же ставишь это что-то раком.
Пойми: жить не из Себя, а из чего-то исходя – быть продолжением чего-то. Твое Начало быстро с этим «что-то» разберется, других подтянет.
А если нет, то потерялся ты. И твой талант закроет к Тебе доступ твой. Закроет свежесть для тебя Тебя же.
Такой талант, взамен Тебя – приз утешительный тому, кто мертв. И он не утешает. А только подгоняет быстрее удирать в погоне от Себя.
Впрочем - между прочим, достаточно о мертвецах.

Будь Позволением любым идеям, а не слугой любых идей.
Пришла идея, ты говоришь ей: «Прекрасная идея, осуществляйся без меня. Осуществляйся – осуществляй себя. Легко и просто».

…

- Мне нравишься? Осуществляйся!!! Само.
Всему я говорю: «Хорошая идея. Осуществляй себя».

А жить чем-то одним я не умею, а значит, это не мое.
И я живу Своим, дышу Собою …

…

Я жил-дышал его Живым Присутствием. Пусть так бы говорил и говорил. А я слова его ловил, сам в междусловии его парил, как птица.
Пусть так бы говорил и говорил …

…

- Все приобретенья и потери ваши для получения эмоций, чувств.
Так чувствуйте всё напрямую! Не дожидаясь поводов для чувств.

Упейтесь обладанием или потерей, не дожидаясь появлений и утрат.
Живите то, что вам так жизненно необходимо, как произошедшее уже.

Живите чувство, не дожидайтесь подтверждений от людей и мира. Их можно так и не дождаться. Или дождаться с опозданием изрядным, когда не в тему станет тема.

Вам нужен результатом спектр эмоций. Вот им и наслаждайтесь.
Все ухищрения для Счастья Вашего, а не наоборот.
Живите Им, минуя всё, что мимо Счастья, мимо Вас …

…

- И есть еще попутный бонус: с тобой уже не происходит ничего не Твоего.
Когда нет надобности в подстегиваньи чувств, то для тебя один лишь Ты и остаешься. Ты остаешься и никаких туманов и обманов.
Лишь только Ты ...

…

Алан выдохнул устало и немного огорченно, и замолчал.

- Тебя что-то гнетет? - спросил я удивленно.
- Да, - ответил честно он. – С тобою очень трудно находиться рядом. А может, я слегка отвык с людьми подолгу находиться рядом.
И привыкать мне не резон.

Я обиженно пошмыгал носом.

- И что со мной не так? – спросил, как можно равнодушней.
- Когда с Собою ты – всё так, и спрашивать не нужно.
Ты почему-то не с Собой, - он потер лицо, как ребенок сонный. – Мне странно и печально обнаружить тебя, Марк, не в Магии Легко и Просто, а снаружи. От Магии Легко и Просто вдалеке.
Мне горько и тревожно, с тобою рядом находиться.
И безысходно мне.

И это всё твое, его принес ты. Всем этим ты живешь. При этом, как будто, всем доволен.
И этой горечью-тревогой безысходной увлечен.

Мне непонятно это. Непонятно …

…

- Не буду я тогда тебя тревожить-безнадежить, безысходить и горчить, - ехидно я ответил и добавил. – Никогда.
- Меня теперь уже ничто не потревожит, после того, как умерла в тебе Мечта. И ты Мечтою умер для меня.
Не приходи, как человек сюда. Не унижай свои сияния былые угрюмым погребным обрядом, в который превращается история твоя.

Не приходи, как человек сюда.
Такой ты здесь не в тему…

…

Он отвернулся и скрылся в доме, костер, горевший, вдруг погас, и стало холодно и сиротливо.
Но лицо мое пылало, и кулаки костяшками мои белели. Я сел в машину и помчался в город свой.

- Такой не в тему?!! - кривился я. – Не в масть?!!

Пытался выговорить оскорбления, но рот противился хоть что-то про него похабное сказать. А так хотелось.

Чем я не в  тему? Тем, что не забросил бизнес?!! Воспользовался возможностью своей, вместо того, чтобы овладевать искусством Магии Легко и Просто?!! Одно другому не помеха!!!

- Ты смотришь на дорогу или по памяти ведешь, - раздался голос озорной.
- Ярче?!!

- Собственной несуществующей персоной, - согласилась Девочка-Дитя. – А ты?
- Что я? – не понял я.

- Я здесь, а ты?!! Похоже, часть тебя осталась с Аланом и спорит, а часть в машине едет символично, поспешно убегая от Себя.
- Ярче!!! – взмолился я. – Не надо!!!

- Не надо, так не надо, - ответила она. – Я тут сойду. Минуты через две ты врежешься и разобьешь машину. Со мною ничего, конечно же, не будет, но мне безрадостно смотреть, как ты казнишь себя.

…

Я резко врезал по тормозам. У меня надежная машина и потому, слегка вильнув из стороны в сторону, она послушно встала.

- О чем ты говоришь?!! – воскликнул я. – Со мной авария случится?!!
- С тобой авария уже случилась, а ты не понял, дурачок, - как можно мягче, пояснила Ярче. – Ты сам всё и устроил. Не знаю, что творится в голове твоей, и почему не можешь ты принять того, что счастлив. Мне не понять стремление твое к несчастью и отвержение счастливости твоей.

- Алан хотел меня убить?!!
- Какой ты глупый!!! Ты жив лишь потому, что выжить захотел и к Алану пришел, а он тебя Мечтой увидел и стал ты Собственной Мечтою. Начал раскрываться.
Теперь от Жизни ты поспешно отвернулся и удивляешься, что ожидает тебя смерть.

- И все из-за того, что в бизнес я вернулся, и свое дело делать захотел?!!
- Причем тут дело?!! Ты от Себя поспешно отвернулся, прикрывшись делом! Впрочем, может, твой удел – свернуть назад от Дома на его пороге. И так Домой и не вернуться.

- Я вас не понимаю!!! Алана, тебя!!! И вы меня не понимаете!!!
- Я знаю, - ответила она и вытерла украдкой слезы. – Ну, всё, пока. Приятно было побыть тебе знакомой.

…

Во мне бушевала противная неуступчивость: «Да пошли, вы все!!!».

Кому и куда надлежало идти, я не уточнял.
Потом меня вынесло из машины и вывернуло наизнанку криком отчаянья.

…

Когда я вернулся, в машине уже уютно устроилась Хинея.

- Покатаешь? – ясно осознавая двусмысленность вопроса, улыбнулась она. – Я слышала, что в этом измерении парни обожают катать красивых девушек. Поехали к реке.

- Что со мной, солнышко? - спросил я, заводя мотор.
- А-а, - отмахнулась она. – Ты не вписался в проем дверной и врезался в дверной косяк. Ты умудрился поскользнуться на пороге в шаге от Себя. Такое бывает сплошь и рядом.

- Правда? – облегченно обрадовался я.
- Нет, не правда, - ответила она, смеясь. – Такие дураки редки! Чтоб отвернуться от Себя, уже придя к Себе, такое по плечу лишь исключительным придуркам!

…

Мы у реки. Хинея гладит волосы мои, а я удобно головою примостился на ее коленках.

- Я был готов себя убить?!!
- Готов был. Ты и Алана убил.

- Как?!! – вскакиваю и вскрикиваю я.
- Собою помертвевшим, - хмыкнула невесело Хинея. – Мне Ярче свистнула. Ты ловко отгородился от меня, я твою опасность и не ощутила. Светлячок твой жив?

Я глянул на ладонь и ужаснулся.
И стал поспешно дуть и уговаривать его.

- Ну же, милый, оживай!!! – я заплакал, как ребенок. – Оживай же!!! Оживай!!!

Хинея взяла мою ладошку в свою, чтобы наши фонарики живые были вместе, и поцеловала меня в губы.
И я ответил поцелуем.

…

Когда мы оторвались друг от друга, фонарики сияли чистым светом.

И я вздохнул.

- Все будет хорошо, - пообещала мне Хинея.

- А как же Алан?!!
- Ему не привыкать. Он в умирание легко и просто, запросто играет. Подолгу он не умирает, а раз и умер. Раз – заново вернулся.

- Он, правда, обо мне не знает?
- А ты напомни о себе. Ожившим, не отжившим о себе напомни. Найди любой предлог и появись.
Алан обожает Жизнь.
Живых, Оживших и тех, кто вновь готов Ожить …



Мне содействие необходимо


- А Макроэкономист пожаловали, - обрадовался моему приходу Алан, кланяясь в пояс. – Надежда и опора экономической стабильности государства нас своим присутствием почтили!

…

- Я думал ЭТО навсегда, ощутил и порядок, - сказал я.
- ЭТО навсегда, когда ТЫ – ВСЕГДА,  Марк, - ответил Алан. – Когда ты – ни макро, ни микро, и даже не Марк.
Когда же ты узнаёшь нечто, как себя, и этим становишься – ты становишься этим нечто.
ЭТО – просто узнавание Себя Собою. Никем, ничем другим.

- Как же происходит это сползание в прежнее?
- Тебе помогают сползти. Знаешь, почему многие искатели уходили от людей. Помимо всего прочего, они уходили, прежде всего, от представлений людских о себе.
Чтобы остаться наедине, пусть и не с Собою, но хотя бы с собственным представлением о себе. И, разобравшись, остаться наедине с Собою.

- Людские представления настолько влияют?
- Да, если ты ведешь себя, как человек. Не притворяешься, а искренне считаешь себя им.
Тогда ты подключен к человеческой программе.
Тогда всё, как в компьютерной игре, где ты – персонаж сюжета. Шаг влево-вправо по умолчанью невозможен. Тебе отведена там роль.
Она тобой играет.

…

- ЭТО – нечто бесспорное. Да, необъяснимое, но безусловное, если в тебе есть хоть капля чувствительности, живости.

Я безмолвствую, ничуть не удивленный тем, что Алан резко замолчал.
Он – мастер резких остановок, смен тем, окончаний разговоров.
Только вы собрались составить мнение, он уже оставил обсуждаемый вопрос.
Только собрались перебить вопросом, он задает свой и такой, что обухом по голове все вопросы вышибает.
Только собрались вы его прижать аргументом железобетонным, а его и след уже простыл.
Но, если уж ухватит повествованием – не отпустит. Как миленький выслушаешь и уяснишь, не забудешь.
Поэтому легче и проще идти рядом и наслаждаться покоем его присутствия. Захочет – сам скажет. А не захочет – клещами не вытащишь.

- Меня вот какая вещь занимала в прежнее время. Все, ходящие по лезвию ножа, с кем мне доводилось встречаться, были разными, но сходились, будто сговорившись, все в одном.
Они – фартовые ребята. Те, кто живет фартом, удачей, везением, фортуной.
И, главное, фартовому: удачу эту не вспугнуть.

Все они (кого принято в социуме называть: мошенниками, убийцами, картежниками и ворами) говорили об одном.
Есть лох – нагрей лоха, есть толстопуз при бабках – обчисти толстопуза, кого-то заказали – вали заказанного этого козла, того он заслужил, раз заказали. Но только не приведи господь или судьба нарваться на того парня, кто тебя еще фартовей!
Не в смысле, что он – тоже бродящий по лезвию ножа, а просто он живее, что ли. Он не от мира этого.
Такого встретишь – другом стань ему, если получится. От этого удача вырастет твоя.
А нет, так помоги ему, чем сможешь. Или хотя бы не мешай.

Тогда я был пуглив и суетлив, и потому себе сказал: вот бы мне так!
Да, я, Глубинный, хохотал скорей всего над поверхностным собою, а может, плакал.
Забавно и немного горько наблюдать, как Дитя по Сути мечтает: тем, кто уже есть он стать …

- Не очень-то ты был робок и пуглив, если общался с этими людьми, - сказал шутливо я.
- Так вот, то, что проделал с собой ты, сродни потере фарта. Ты грубо отшвырнул Себя с дороги. Ты, вроде как ребенка оттолкнул, что на пути твоем возник.

И мне вдруг стало не до шуток.

- И что теперь? – спросил я чуть глуше, чем обычно.
- Переставай толкаться. Переставай толкать Себя!

…

- Мне необходимо содействие, - сказал я. – Ситуация глупейшая, понимаю.
Столкнулся лбом с сопливой, взбалмошной капризой.
Подумаешь, меня ни в грош не ставит! Да дочка моего партнера делового вообще мало кого за ровню себе воспринимает!

Сам не могу с ней справиться и отступать до тошноты мне не охота!
Вопрос дурацкий, но мой вопрос.
- Отличная возможность порезвиться Детворе, - обрадовался Алан. – И, вот еще что, Марк …  я рад тебе!



Будящий



Подъем!!!


Я БудЯщий.
Вам от меня не отмахнуться, и не заставить вам меня заткнуться.

Я – шило в мешке мира, меня не утаишь. Я – гвоздь в ботинке, со мною далеко не убежишь.
Я шила-гвозди в жопе мира. Не утаишь себя в побеге. Таясь, не убежишь.

Я – тот, чье предназначение будить.
Так я устроен.
Я – пробуждение твое, идущее к тебе. Не важно, хочешь пробудиться ты или не хочешь.

Для очень, очень многих я – ужаснее любых кошмаров, которыми все люди спят. Я – пробуждение, а мало кто желает пробудиться. Единицы. Им я не нужен.

Я нужен большинству, которое предпочитает умереть, но не пробудиться.
Проваливаясь в бессознательность, себя опять отдать в чужие руки, но только не проснуться из миров.
Я – окончанье их кошмаров.

Их нежелания проснуться – их проблемы …

…

- Подъем, - сказала я, и Алан глазки приоткрыл. – Ты спи, хороший мой, я не тебе. Тут парень залежался!
- Лин, - шепчет он. – Я и так в тебя влюбленный, куда же еще больше?!!

- Я покажу потом куда, - смеюсь ему.

Такой забавный! Вздрагивает, смеется. Ему щекотно, видите ли!
Будет жарко, мой любимый! Очень. Тебя заставлю я собою покричать …

…


- Что там, на улице, за стук? – спросила я.
- Гонзик с молотком заводит дружбу, - ответил Алан. – Всё, хана забору!

…

Баламут, завидев приближающихся друзей, принялся увлеченно колотить молотком по забору.
Идут-торопятся, голубчики. Сейчас начнется, будут клянчить. Приготовь что-нибудь поесть, миленький Гонзичек!

Шиш на граблЯх!!!
Будете знать, как меня обзывать, а точнее, будете знать, как не обзывать.

- Вот, - сказал он, вытирая якобы выступивший пот. – Новую специальность осваиваю. Заборостроение.

- Я бы поточил чего-нибудь, - намекнул Горн, уже предвкушая плотный перекус.
- Поточи топор для дров, - хитро разрешил ему Гонзик.

- Гонзик!!!
- Нет, Горн, и не проси, хоть ты мне и друг, но свой меч я никому не даю точить, - Гонзик был неумолим. – Потренируйся сначала, руку набей, потом приходи.

- Я бы тоже чего-нибудь потрепала, - согласилась Ярче с Горном.

Гонзик демонстративно, якобы на всякий случай отодвинулся от девочки.

- Там в прихожей есть старая фуфайка. Навряд ли Алан из-за нее рассердится.

- Гонзик, мы хотим есть!!! – в один голос сказали его приятели.
- Подержите вот здесь, - скомандовал тот. – Нет лучше здесь и здесь. Я мигом …

Озорника словно унесло сквозняком. Когда прошло по меньшей мере минут пять, подсобники великого заборостроителя переглянулись понимающе.

- Да ну его, погнали лучше абриков поклюем, - предложила Ярче. – Вон их сколько поспело!

Они отпустил забор и тот с громким ляпом упал на землю.

…

Дитя по Сути, Сама Суть, вот это да!!! Сам Алан Лига Легко и Просто.
Собственной персоной. А может, чем другим. Их Детей по Сути не поймешь.

Кто их поймет?!! Даже если Пробужденный их не понимает. По крайней мере, Пробужденный и Будящий Безжалостно Других, - поправил сказанное я.
Я отвечаю за себя. А за других пускай другие отвечают.

Уточнение и корректировка – издержки осознавания Осознающего любого. Осознание неловкости и неискренности слов, когда они неловки и неискренни.

- Будешь меня лечить?!! – ехидно усмехаюсь Алану.
- Что ты!!! – протестует он. – И не собирался. Случилось, рядом быть. Хороший случай повидаться.

- Что ты гонишь?!! – не поверил я и передразнил его слова. – «Случилось! Хороший случай!». В этом мире так не бывает!!! Просто так.
- А разве в этом мире я? – мне улыбается не менее ехидно он.

- Вот зараза!!! Точно!
- Если обо мне ты, то не болен я. И не здоров.

- Ты Легко и Просто. Тебя не существует. Знаю, знаю. Тебе, зачем я?
- Поблагодарить.

- ???
- Ты – для меня возможность не играть в твою игру. Если бы не было тебя, я вряд ли б удержался от шалостей подобных!

Мне понравился его ответ.

- Выходит-входит, есть шалости поинтересней, раз соблазн будить других перед тобой бессилен.
- Помимо этой, шалостей полно, а интереснее они или скучнее – дело вкуса. Говорю же: не будь тебя – я бы не удержался.
А как не удержались бы мои друзья!!!
Там оторвилы, те еще!!!
Им только дай порвать!!!

Я окончательно расслабился и засмеялся.

- Тебе ведь хочется сыграть в мою игру. Побыть будильником хоть ненадолго.
- Очень!

- А я с твоими играми ознакомиться не против, если ты не против.
- Я только за ...

…

- Вот это да! Ты, правда, благодарен мне, - прислушался к ощущеньям Край.
- Да, за отзвук Свой в Твоем Пространстве.

Мы сидим возле костра вдали от всех цивилизаций. Край в ночь дела не начинает. Поспим, тогда с рассветом новое начнется.

Но мы не спим. Нам есть о чем поговорить.

- Как пережить непереживаемое, что не прожить никак?
- Пугня кошмарная – обычный факт. И хочет он, чтоб ты его прожил.
Не жил им, цепляясь за него или сопротивляясь. Прожил.
Позволил ему ПРОСТО БЫТЬ.

Он – мельчайшая пылинка в Твоем Просторе Необъятном. Но неотъемлемая часть Бескрайнего Тебя.
Дай ей возможность просто быть.

Твоего Простора хватит …

…

- Как тебя нет? Как ты живешь, что не доступен всякой хрени?
- Живу, ничего на потом не оставляя ...

…

- Как же так?!! Я – Пробужденный. Пробужденный – ты. Я вовлечен, а ты играешь.
- Я боль прожил свою. Не пропетлял, не спрятался, не избежал. Прожил по полной без остатка.

- А я?
- А ты проснулся и обалдел, как это больно. И возмутился, что все вокруг, как будто поморожены, а вся боль тебе досталась.
Я сам, когда вернулся в мир, от боли выл и был готов в отместку пробуждать всех поголовно. Чтобы проснулись и почувствовали боль, что они несут собою.
И поняли, как больно пробужденным, цветам, деревьям, рыбкам,  птичкам, собачкам, кошечкам, и даже самым лютым тварям из-за них.
Чтобы проснулись и почувствовали боль, что они несут собою. И перестали этим заниматься.

Конечно, на своих знаменах я слово «месть» не написал.

Я осознавал, что мстить хочу и потому заткнулся.
И боль прожил свою, потом чужую по привычке взялся проживать.
Не верь тому, кто говорит, что боли нет чужой.
Вся боль – чужая. Ведь боль и есть миры.

- А что потом?
- Потом пришло Легко и Просто. И даже не пришло, а было. Всегда было.
Так кончился мой сон последний. Имя, которому: Я – Осознающий.

- Получается: то, что пробудило нас, потом же нас и усыпляет? Становится последним сном?
- Да. Мы столько сил вложили в Пробужденье, что силы там сто один вагон и нехилая тележка.
Мы так сроднились с Пробужденьем, что продолжаем подпитывать его своей энергией, которой мы могли б играть.
И та нехилая тележка мечется от нас к вагонам, их пополняя и опустошая нас.

- И что же делать?
- Да можно ничего не делать, Край. К чему тебе еще заботы?!!
Когда энергии там будет через край, она сметет собою все края. Все огражденья, все заборы.
Тогда уже пойдет Твоя Игра ...

- Знать, следует дождаться подходящего момента?
- Всё, что следует – это, как следует, игрою наслаждаться, чтобы однажды наиграться.
Поэтому и потому, поэтом можешь ты не быть, но наиграться в игры постарайся.

Наслаждайся …

…

- Я прожил Собой все представленья. Все свои миры, все свои боли.
Оттого и говорю тебе: всё дело в нас.
В отверженности Цельного и в разделении Его на сектора и на фрагменты.
А те – на более мелкие, а их – на еще мельче.

Так мельчают в страхе сутью непосредственные проявленья Сути. Так Суть становится людьми. Они уже не проявленья Сути, а проявленья проявлений.

Они не принимают самобытность и самопричинность проявлений Сути. Для них причина – бог, родители, рожденье … Все, что угодно, но только не они.
Их Суть Живая уже находится вне их, и требовательно стучится в свои двери.
И это называют люди – превратности судьбы. И оттого считают Жизнь – Себя – чем-то побочным, посторонним и враждебным.

«Жизнь проходит мимо», - говорят они.

Их Жизнь, Живое просится вернуться в свои формы, которыми решило поиграть, но слишком крепко заперты и забаррикадированы формы. Да, расстарались люди запереться изнутри. Не помелочились. Надежно страхами в клетушках тесных притаились.
И разрушает оболочки мертвые Собою Жизнь в попытке оживить их и Собой наполнить.

Печальный и в то же время радостный финал.

Люди – это вызов Сути по отношению к Себе. Забиться в тупиках непроходимых, душных, темных, и оживить их. Или найти лазейку и  выбраться наружу из каменных мешков. 
Или Собой разрушить, когда лазеек нет, когда всё наглухо законопачено, закрыто.

Люди – вызов Сути. Самая отчаянная по остроте Игра.
Они прекрасны, как Возможность Проявиться в мертвом Сути.
И мертвенностью отвратительны, а излученьем боли – просто … ЗАЕБАЛИ!!!

Маг улыбнулся резкой смене благословия на мат, а Край захохотал, с признательностью обнимая Мага ...

…

Край осознанно не называет крах людских историй Смертью.

- Непринятая Смерть, как если разминулся ты с учителем своим. Урок проспал, не получил урок. Они просто выпадают из одной спячки, чтобы впасть в другую.
Из мира в мир …

Он молчит, потом решается вопрос задать.

- Это правда, что после … того, как люди выпадают из сознания, их волокут в места … 
- По интересам?

- Можно и так сказать.
- Они стекаются, как ртути шарики, - ответил Маг. – В единый ртутный жидкий монолит.
Их слишком много. Часть лишняя выплескивается снова на планеты.
Они, как ртутный дождь.

- Я представлял: все собираются, как близкие по духу. И там тусуются, пока ни надоест. Пока друг другу там ни осточертеют.
И даже радовался: палачи к палачам, жертвы к жертвам, торгаши к торгашам, мошенники к мошенникам. И представлял, как им несладко быть друг с другом.
Кого казнишь, обманешь, обмишуришь? Такие же, как ты, сплошь все.
Не разгуляться …
- Ты представлял, как попадешь к будящим, как и сам?

- Я с ними бы ужился, на раз-два-три!
- Уверен. Вот только …

- Что?!!
- Кого бы там будил? Все бодрые, все, УХ (!!!), сами готовы, кого угодно разбудить!
А будить привык-то. А не кого будить …

Край отвернулся и с головой накрылся одеялом.

Разговор окончен.



Настало время чудесам сиять


- Вы со мной не говорите?!! Так вам и надо, - улыбнулся плут. – Прекрасное пропустите своим упрямством!

Но Горн и Ярче помалкивали, не ведясь на уговоры и подначки.

- Вот, как заведу себя я друга, спохватитесь, да будет поздно! – хвастливо Гонзик припугнул. – Вот, как найду того, кто меня оценит! Будете знать! – он подумал немного и добавил. – И даже понимать!
- Скорее у меня появится парень, чем у такого обалдуя – друг, - парировала Ярче. – Ну, а ты в курсе, как к парням я отношусь!

- Тогда настало время чудесам сиять! – торжественно провозгласил тот, кого назвали обалдуем. – Сияйте чудеса, под стать Мне, Несравненному!!!
Возьмите моего сиянья, не стесняйтесь, и осветите пыльную унылость прЕдавших меня друзей!!! Мне для друзей чудес не жалко.

- Ну, и идите, - крикнул вдогонку Гонзик. – Вам никуда не скрыться от чудес!!!
И от меня вам никуда не скрыться!
Я – чудо из чудес …

…

- Спрошу на этот раз интеллигентно: что на хрен происходит между вами? – любезно поинтересовалась я.

- Мы с ним не дружим, - пояснила Ярче.
- Это еще, что такое?!! – возмутилась я. – А ну-ка, быстро помирились!

- Перестань, солнышко, - попросил меня Алан. – Ребята сами разберутся. Если они не дорожат дружбой, пусть сорятся. Вот наговорят друг дружке обидных слов и разбегутся. Я давно мечтал об этом – отдохнуть от неприятностей.
Кто знал, что отдых подразумевает отсутствие родных тебе существ?!!

Детки повесили головы.

- Так, живо подружились! – я не шутила. – Иначе с вами раздружусь!

Гонзик вздохнул и первым пошел на мировую. Конечно же, дурачась, как же без дурачеств!

- А меня Гонзик зовут. Можно мне с вами дружить?

- Дружи уже, - откликнулась Ярче.
- Дружи, - разрешил Горн.

- Теперь пусть они спросят: можно ли им со мной дружить, - повернулся ко мне плут.

Я усмехнулась и кивнула.

- Можно с тобой дружить? – спросили Горн и Ярче, ожидая подвоха.
- Конечно, мои хорошие! – кинулся обнимать их Гонзик. – Дружите!!!
С кем еще и дружить-то, если не со мной?!!



Мы уже проснулись
А вы нет?!!


Во дворе их было трое, Детей по Сути. Легких и Простых. С Аланом - четыре.
Детвора по Сути и я. Будильник.

Я впервые ярко осознал мое точное призвание, на фоне их полнейшего незнания никаких призваний, никаких мобилизаций, никаких призывов.

Я ощутил, что всё для них игрой. Они играют в игры, а я игрой своей играем.
Да, любимой. Да, родной и близкой мне. Но играем.
Я, как раб, влюбившийся в госпожу.
Не признающий иного рабства, кроме власти полюбившейся хозяйки.

Я остро себя почувствовал изгоем. Притом, что Дети весьма заинтересованно и благодушно на меня смотрели.

- Знакомьтесь, - сказал им Алан. – Это … В общем, знакомьтесь …

- Меня зовут все: Гонзик. Это Горн и Ярче. А как нам звать тебя? – спросил взъерошенный мальчишка.
- Зовите: Край.

- Край? Классно! - улыбнулась Ярче. В ее улыбке девичьей таилась сила дерзкая, не знающая никаких границ. – Можно узнать, что означает: Край?
- Для всех я – /краем пропасти. Уж слишком я собою всех пугаю.

- Да, мало тех, кто обожает Бездну. Обожает Глубину, - согласился Гонзик. – Я обожаю!!!

И Край с симпатией на Гонзика взглянул. И Горн своим молчанием спокойным Краю приглянулся. А Ярче – дерзостью и хлестким восприятьем.

Что ж, с этими ребятами Край охотно сварит кашу.
Такою кашей может даже захлебнуться мир!

…

- С чего начнем? – спрашивает Алан.
- С побудки, - Детвора кричит.

- Всё начинается с побудки, - хитро философит Гонизик.
- Что ж, если все за ...

- Я предлагаю, разбудить самых зажравшихся, - усмехнулся Край. - Это вдвойне приятно. Им и без нас край. Не мы, так Смерть придет будить. Доигрались, гады!
- Красивый ход, - согласился Горн, – отодвинуть от корыта тех, кто уже не ест, а блюёт в корыто.

- У меня есть на примете несколько заевшихся до тошноты миллиардеров и миллионеров.
- Миллиардёры и миллионэры, как я вас люблю! – воскликнул Гонзик.
…

- Они тут все одною кучей? Вповалку? – удивилась Ярче.
- Да, - ответил Край. – Чем роскошней сны, тем более убогая действительность для спящих.

- Для равновесия, - кивнула Ярче. – Чтоб без перекосов между краями.
- Да, - кивнул солидно Край ей и рассмеялся. – Это я их так пакую. Для смеха. Знаешь ли, не только вам не чуждо озорство!

- Уверена, ты – тот еще шутник! – улыбнулась ему девочка-Дитя.

- Можно я первый, можно я первый!!! – взмолился плут.
- Да хоть всех перебуди, - легко позволил Край.

- Мне одного оставь, - предупреждает Горн.
- И мне, - сказала Ярче.

- Выберите самых завалященьких себе, - царской милостью снизошел баламут. – Эх, кого б порвать!!! Кого бы прихватить?!! Кого бы взять за жопу?!! – разудало распахнулся проказник. – О, ваша ягодица мне сгодится!

- Я будить не перестану, не устану, не отстану, - поет Гонзик, расталкивая одного из сонных засранцев. – Подъем!!! Я – твое солнышко лучистое!
А, ну-ка, улыбайся мне!!!

Дикий крик пронесся под сводами пещеры и эхом отозвался в нескольких углах.

- Край, он коньки отбросил!
- Да, нет же, просто выпал из сознанья.

- И мой, - вскрикнула Ярче.

Горн только хмыкнул. Видать, и у его клиента коньковая болезнь.

- И что теперь? – спросила Ярче.
- Они исчезнут, будто кто-то их утащит …

- А ты не пробовал ни разу вернуть в сознание засранца?
- Нет, - удивленно отозвался Край. – Зачем?

- Для смеха, - Гонзик ввел руку в тело неподвижное и что-то там проделал. – О, с возвращением, приятель!!! Я – доброе утро твое!

Крик метнулся заполошно к потолку и стих.

- Видать, не очень доброе я утро!!! – заметил Гонзик и опять вернул засранца в строй. – Привет, я снова твой герой!

Еще раз вопль пещеру сотрясает.

- Я будить не перестану, не устану, не отстану, - поет Гонзик.

…

- Дали разгуляться сорванцу, - усмехнулась я.
- Нам всем уже давно следовало разгуляться, - обнял меня Алан.

…

- Не против моего вопроса? – Алан скалится добродушно.
- Валяй.

- Это такое равлеченье, чувствовать себя изгоем?
- Я и есть изгой!

- Да вроде бы Будильником играешь, Побудку, как на тревогу, устраиваешь самым обнаглевшим.

Я промолчал.

- Я не к тому веду, чтоб напрягать тебя, А к тому, Край, что ощущай себя, как дома, с нами. Для нас ты не изгой. И даже если не родной, то уж точно не чужой.
- Двоюродный, - я неожиданно почувствовал себя … легко и просто.

- Как скажешь! – кивнул Алан. – А хочешь, будь своим.

…

- Ребятки, повеселились, будучи будильничками, и баста, у вас другие развлеченья, - рассмеялся Алан и обратился к Краю. – Не передумал поиграть в мои игрушки, пока играю я в твои?
- Не передумал.

- Тогда удачи!!!

- Срочно выдвигаемся, - закомандовал всем Гонзик. – Гоп-гоп-гоп!!!! – захлопал он в ладоши, словно подгонял курочек в загончик. – Ножками, ножками!!! Всем срочно выдвигаться!!!
- А тебе значит не срочно?!! - подбоченилась Ярче.

- Куда вам до меня! – самодовольно ухмыльнулся плут. – Вам срочно выдвигаться. Мне – срочшейше!!!
- Ну, если только срачнейше, тогда ладно, - не стала спорить с командиром Ярче.



Играем увлеченно, а не обреченно


- Мы куда идем, любимый? Ты куда меня ведешь? – пропела Тейлин.

Она была такой радостной и озорной, что я прижал ее к себе и поцеловал.

- Играть, любимая, - ответил я. – Играть в игру, которую я запрещал тебе, себе.
- Ты никому и ничего не запрещал, - дурачась, снова пропела Тей. – А только дозволял, а только позволял. И даже разрешал.
Что за игра?

- Будить людей в Реальное.
- Вот это да. Как Край? Как Гонзик, Горн и Ярче?

- Еще хуже.
- А как же сострадание?

- Ошибок и случайностей не бывает. Ими зовут непринятость течений-проявлений.
- Пожалуй, мне придется за людей вступаться. Мой милый разгулялся не на шутку!

- На шутку, - смеется Алан.
- Тогда тем более пора мне умолять тебя!

…

- Это база Военно-Морских Сил, - пояснил Горн.
- Это база военно-морских корабликов, - обрадовалась Ярче. – И военно-морских подводных лодочек! И даже военно-морских катерков!

- Тебе скользить в этот раз, - кратко информировал ее воин и она, поджав губки, смешно наклонила головку в знак согласия.

- И где ваши дельфины, которых надо спасать? – спросил Край.

Тоже мне развлечение!!! Будил бы потихоньку оборзевших крендельков, а не крался в каком-то заброшенном порту.

Гонзик укоризненно глянул на него, но ничего не сказал. Ярче шла чуть в стороне, и ее глазки были закрыты. Она ощущала нутром обстановку, чтобы предупредить о приближающейся опасности.

Вообще-то, если говорить откровенно, ее не было рядом, потому как девочка двигалась на стыке миров, в Междумирье. Ее-то, по сути, и не было ни в одном из миров. И виделась она неясным мерцанием и только тем, кто наблюдал ее уход, и скорее помнил ее присутствие, чем явственно ощущал.

Горн же предпочитал молчать.
И оттого вопрос Края ушел в туман.
И в прямом и переносном смысле.

- Я задал вам вопрос, - напомнил о себе он.
- Спасибо, - кивнул Горн. - Я его услышал. А ты чего молчишь, балабол? - обратился он к Гонзику.

- Хто мовчить – тот трёх навчить, - съехидничал тот.
- И четвертого переучит, - в тон ему добавил Горн.

- Того, кого пучит, - согласился озорник.

Ярче отчетливо, ярко проступила и жестом остановила всех.

- Там караулы, полно охраны. Пройдем Междумирьем?
- Тогда придется оставить Края, - поморщился Горн. – Край, ты как, может, останешься?

- Могу и остаться, - нервно хохотнул Будящий. – Объяснишь, что за тон?
- Ты мне с каждым мгновением нравишься всё меньше, Край, - глухо прояснил ситуацию Горн.

- И чем же это? – подобрался он, готовый ответить на неприятие.
- А тем, что и сам не веселишься и другим мешаешь своим кислым видом, - пояснил гигант. – Игра только началась. Дай ей возможность тебе понравиться.

- Ты не в своей тарелке. И это нервирует тебя. Ты привык – чуть, что не так – ты в деле, выдергиваешь козлов из общечеловеческой темы, - поддержал друга Гонзик. – И никакого раздражения. А тут, надо же: никого нет под рукой, на ком бы можно было отыграться!
- Так уж и нет, - ухмыльнулся по возможности самым мерзким образом Край.

- Ты меня не буди, я и сам разбужусь, - насмешливо пропел Гонзик.
- Я и усыпить могу, - Край приготовился к прыжку.

- Что ты сказал, урод? – интеллигентно Гонзик уточняет. – Я был до этого благословением твоим.
- А я заботливой мамашей, - рубанул воздух ребром ладони Горн.

- Я сейчас, одному и второму!!! – прикрикнула на них Ярче. – Как вы легко разводитесь-ведётесь на напряг.
А ты! Ты – Будящий или гудящий?!! – повернулась круто девочка к новому товарищу по играм.

И Край притих. И Гонзик с Горном.

…

Что с Аланом? Он воодушевлен, пламя в глазах его восторженной идеей пляшет.
Он будить по одному не станет. Разбудит всех на раз!

Алан глаза прикрыл, и его пламя под кожей заплясало.
И я мешать ему не стала. А рядышком присела, прислонилась.
Заметив его легкий вдох, в него ушла на этом вдохе …

…

- Что ты говорила о напряге? – Край спросил. – Тут действительно напряжно.
- Тут два каких-то странных аппарата хрень постоянно нагнетают, - девочка махнула сначала в одну, затем в противоположную сторону. – Локаторы что ли.

- Ну что, в водичку прыг, бултых! – предложила Ярче. – Водичка все напряги снимет, и заодно патрули морские обойдем. И выскочим прямо к караулу.

Четыре легкие тени без всплеска опустились в темную, слегка плещущуюся соленую гладь залива.

…

Я была внутри Алана и потому всё ощущала им.
Не сразу, так как, попав вовнутрь, я стала нескончаемым блаженством.
И поначалу всё вокруг мгновенно откликалось на него, либо короткой вспышкой исчезало в нем же.

Но потом затемнели очертания чего-то огромно-шевелящегося и мне не потребовалось никаких объяснений, чтобы понять что это.

Это была матрица человеческого проявления. Огромный энергетический сгусток, в который стекалась общечеловеческая энергия и откуда по тем же каналам в обратном направлении поступала информационная, четко отрегламентированная программа.

Было не очень-то забавно наблюдать, как высасывается сила этим монстром и направляется на еще более безраздельное подчинение обессиленных.
Я уже готова была взвыть от отчаянья, но меня обдало свежестью уяснения, что проявления самобытны и самодостаточны, а значит, факт подпитки собственных ограничений обусловлен собственной природой, а не чем-то посторонним и чужим.

…

- Оружие наизготовку. Приказываю: при появлении посторонних открыть огонь на поражение, - раздалась резкая отрывистая команда. 

- Нас что, убить хотят? – заплакал Гонзик. – Вот же ж!!!

Край вскинулся. Такого он точно не ожидал!
Ярче успокаивающе похлопала его по плечу и, слегка наморщившись, покрутила носиком. Дескать, не ведись - не разводись. Мы и не такое видели в исполненьи обормота.

- Это не честно, если честно! – размазывая по лицу пыльную влагу, причитал новоявленный плакса. – Мы еще так молоды, нам еще жить и жить! На кого ж мы себе покидаем?!!

Гонзик шумно высморкался и зевнул.

- Всё, я уже оплакал нас. Можно пойти повеселиться.

И пошел прямо на вооруженных до зубов охранников.
Автоматные очереди прошили его щуплую фигурку, растрепали куртку и сбили с головы шапку.
Гонзик упал, перевернулся и продолжил свой путь ползком.
Вояки, не переставая, стреляли, пытаясь пригвоздить его к палубе и прекратить уже внушавшее трепет безостановочное движение того, в ком, по идее, должно было находиться свинца гораздо больше, чем внутренностей.

Увлеченные расстрелом, они, конечно же, не заметили появившегося внезапно за их спинами Горна и Ярче.
Исполин одним ударом разметал всех, как ветер пыль дорожную.
Край даже не успел удивиться, как всё закончилось.

Только Гонзик доходил, слабо шевеля пальцами, и булькал кровью, что-то пытаясь сказать.
Конец его истории растекался рубинового цвета лужей под растерзанным пулями телом.
Края сотрясло от безразличия Ярче и Горна к смерти их друга.
Он наклонился над умирающим, когда тот поманил его еле заметным шевелением.

- Ну, вот и всё, - прохрипел Гонзик ему в лицо.

Мельчайшие капельки крови обдали лицо Края. Когда на губах расстрелянного надулся розовый пузырь от крови и слюны, он не успел отскочить.

- А-а, я умер, меня убили, - просипел бодро Гонзик. – Чик-чик, я снова жив!!!

Край плюнул в сердцах. Вот же гад, этот Гонзик!!!

- Бывают же такие дебилы! - рассмеялся гад. – Открывать огонь необходимо на победу, а не на поражение!
- Точно, - облегченно расхохотался Край.

- Ярче, - посмотрел на девочку Горн.
- Они никого не пустят вслед за нами, - кивнула Ярче, закончив шептать на ухо военным необходимые распоряжения. – По крайней мере, до тех пор, пока они не убиты.

- Меня порадовало твое огорчение по поводу моей глупой безвременной кончины, - заметил Гонзик, обнимая за плечи Края. – Я вижу: ты стал проникаться симпатией, дружище!

Край промолчал.

- Будь осторожен, - предупредил его шалопай. – Так не далеко, и до обожания меня. Не обременяй меня еще одним восторженным поклонником.

…

Никаких спасательных экспедиций, сплошь озорство и ребячество.
Я легко подключился к зыбкой субстанции, и меня словно ударило изнутри каким-то липким и одновременно шершавым разрядом.
Но боль воспринялась мною, как нечто издавна знакомое и не только не остановила, но даже раззадорила.

Еще немного и гигантский сгусток загудел натужно, и разряды побежали по его поверхности, а внутри заискрилось.
Следовало не откладывать затею, пока пресловутое коллективное дало сбой.

Я увидел каналами системы все ее элементы, всех людей.
Я сделал то, о чем никто не смел ни однажды осуществить.

Я разбудил всех поголовно …

…

- Это спецназ, - прищурился Край. – Явно не обычная матросня.
- Спецнас – спецвас. Сейчас я отспецаю всех подряд, - пообещал плут.

- Смотри, чтоб тебя не отпецали! – ехидно ответила Ярче.
- Мне уже ничего не страшно, сестренка, - доверительно и проникновенно произнес сорванец. – В крайнем случае, у меня уже есть тот, кто поплачет на моей могилке!

И Горн с Ярче, не сговариваясь, посмотрели на Края.

…

Мне надоело быть центром внимания, я отошел в сторонку

- Ты как? – Ярче приблизилась ко мне.
- Хорошо. Зачем они дельфинов держат взаперти?

- Опыты какие-то у них. Над ними кто б провел их!
- Мы и можем провести. Вы знаете, как будить. Будите от кошмаров всех тех, кто подобен этим, кто опыты проводит на живых …

…

Осознание отсутствия бесповоротности совершенного было для меня очевидно.
Мой милый, отнюдь, не намеревался покончить ни с кем-то отдельно, ни с человечеством в целом.

Шалость Гонзика натолкнула Алана на идею.

Когда люди массово принялись выпадать из сознания, дабы избежать встречи с Реальным, я уже знала, что он легко вернет всех в их уютные клеточки общей тетради, под названием мир.
Ну, может, еще их разбудит, ради шалости, из хулиганских побуждений. Но не больше одного раза.
Есть проснувшиеся, есть пробудившиеся.
И следует спешить к ним.

К тем, кто смотрит в глаза Реального бесстрашным детством.
И хочется Алану, чтобы встретили они Реальное – Себя – радостным смехом …

…

А потом случилось чудо или пришло. А, может, серое привычное отпало-отошло.
Всех наступающих вояк как будто кто-то из розетки выключил. Все дружно, словно по команде, рухнули на пирс.
А от Края отвалился кусок и расползся по бетонке мерзкой лужей.

Великолепная четверка озиралась. Их не касалось действо.   

- Вот это да, - воскликнул Край. – Ай, да, Алан!!! Теперь я точно знаю разницу между Будящим и будильником.

- Бегом, пока все в отключке, выпустим дельфиков, - поблескивая загоревшимися от озорства глазами, закричал Горн. – Гонзик, с тебя хохму на память козлам.
- Заметано!

- Ярче тебе открывать портал на Хасу. Выведем дельфиков туда.
- Идет!

- Край, тебе разбудить окончательно всех участников проекта. В первую очередь руководство. Ты же знаешь, где их подключение.
- Конечно, знаю. Да только отключены они.

- Ты Алана не знаешь. Вернет он им их тесные каморки. Ну, может, ради озорства еще разок разбудит. Так что будь готов.
- Есть.

…

- Портал открыт!
- Туалеты заряжены дрожжами, попрет мазута, не отмыться!
- Проектёров я отключил!
- А я дельфинов вывел!

- Ну что, в водичку прыг, бултых! – предложила снова Ярче. – Вслед за дельфинами.



Как тебе игры наши?


- Как удается тебе не раздражаться, а всегда веселым быть.
- Ответ на всё – не месть, а Благодарность.

Живу соблазн я благодарно. Из Благодарности я благодарно исхожу.
Вот мне подсунули гомно, а я стал сильнее, вырос.
И мне легко и просто.
Легче легкого, проще простого …

Выходит это не гомно, а благо.
И это благо я дарителю дарю. Благодарю. Я благодарен.

Я благодарно прихожу, с дарами.
Из Благодарности я благодарно исхожу …

- Из Благодарности. Не из гомна, не на гомно, - тихо промолвил Край.

…

- Как тебе игры наши?
- Обалдеть!!! – устало восхитился я. – Я здорово повеселился и спесь моя с меня слетела, тоже плюс.
Я перестал себя считать для мира основной занозой. Единственным неповторимым шилом в заднице его.

- Бывает, - усмехнулся Алан. – И со мной такое было. Великий я и мир плохой.
- Я что-то как-то наигрался, - признался я.

- Я был уверен, что тебе понравится, - удивился Алан.
- Я – мелкий пакостник на фоне воротил твоих!!!

- Не прибедняйся. Просто ребятки крупноваты. Размах у них недюжинный!
- И творческий, - рассмеялся Край. – Признайся, Алан, ведь, ты специально в мои игры поиграл, чтоб подтолкнуть меня к решенью-завершенью моих дурацких игр!

- Конечно, так летописцы и запишут. И вознесут величие и грандиозность замыслов моих!
Но по секрету я тебе скажу: давненько так не развлекался. Это притом, что пребываю я в развлеченьях неуклонно, постоянно.
Я раз-влекаю себя играми и из-влекаю из любых влечений.

И, тем не менее, на этот раз я основательно себя развлек-извлек. И радостно сыграл в игру, которую когда-то я не принял. Хотел, но постеснялся. Постеснял себя.

Великий-развеликий Алан Лига Легко и Просто и подрывает всех с постели?!! Их голышом гоняет по планете?!!
Какой пассаж! Дурной и грубый тон!

Он не такой, великий-развеликий Алан Лига Легко и Просто Просто и Легко!
Он нежный, мягкий, легкий и простой …

- Тебя ж не существует! – рассмеялся я.
- Кто б говорил!!! – ответил он и тоже засмеялся. – Я не существенен и этим привлекателен и мил …

…

- Пока, - махнул рукою на прощанье Край Детворе. Дитя по Сути таким же, как и сам он.

Скупое прощание, чтоб не огорчаться. Но Гонзик кинулся устраивать обнимки.

- Пока, мой корешочек дорогой, пока братушечка!!!
Горн, обними нашего кентуху!!!
Ярче!!! Вы, как не родные!!!

Горн усмехнулся понимающе Гонзику и обменялся коротким объятием с Краем, уступая очередь Ярче.

Они стояли и смотрели друг другу в глаза бесконечную вечность, пока Гонзик ни подтолкнул одного к другому. Тогда Край и Ярче обнялись …

…

Еще на одну бесконечную вечность …

…

- Мы еще увидимся, - спросил Край Детвору, глядя на девочку.   
- Конечно, дружище!!! Всенепременно!!! Мы же с тобой, считай, дружочки-пирожочки!
Это Горн бука-закарлюка. А мы с тобой, товаришОчки!
Свои аж в дёсна!!!

Гонзик так и продолжал бы выводить восторженно рулады, но Горн сгреб в охапку балабола и понес его к дому.

- Да, - кивнула Ярче Краю. – Непременно увидимся. Давай договоримся когда.

- НапилАся я пьяна, не дойду я до дома, - раздавался тем временем озорной мальчишеский голос из-под мышки гиганта.



Как ты?


- Как ты? – вместо приветствия произнесла она.
- Хожу-бужу. Но как-то уже по привычке что ли, без особого рвения. Как оказалось, я ничего-то больше делать-то и не умею. Разучился.

- Бедолашный, - насмешливо пожалела его она. – Давно ждешь?
- Неа. Всего-то часов пятнадцать. Я даже не успел проголодаться.

- Мы же на точное время договорились, - ахнула девочка.
- А что мне делать?!! Кого надлежало разбудить – я разбудил, – усмехнулся Край. – А тут я вроде бы, как к тебе ближе.

- Дурашка, - ласково сказала Ярче, потрепав его лохматость. – Ну, пойдем.
- Только … знаешь, Ярче, я … не очень-то знаю, как … ухаживать. Если, что – спиши на мою темноту, не считай … пренебрежением.

- То же и со мной, не переживай. Пойдем, погуляем …



Поговори со мною, Алан


- Малышка как-то быстро расцвела, - Алан улыбнулся. – Влюбилась, не иначе.
- Да?!! Как я такое пропустила?

- Лини, хочу, чтоб ты цвела, - сказал любимый, лаская меня взглядом. – Чтоб ты заулыбалась.
Пусть ветер за меня под платьем под твоим гуляет.  Пускай играет твоими волосами.

И я заулыбалась.

- Алан, у меня под платьем нет волос. Мне что, лохматости туда подкинуть?
- Пусть ветер играет твоими волосами, - смеется он. – И пусть под платьем порезвится-погуляет … где нет никаких волос …

…

- Поговори со мною, Алан, - попросила Ярче.
- Какое выражение лица мне приодеть к беседе нашей? – перевожу в шутливость разговор.

- Таким и будь Счастливым, как и есть, - сказала девочка.

Я приобнял ее и первым начал.

- Тебе его не хватает?
- Хватает, - рассмеялась Ярче. – Как будто дождь я, а он – цветочек-лепесточек, который я могу собой полить. Как будто солнышком могу согреть и ветерком качать его легонько. И быть ему землей, питанием его.
Притом, что он вполне и без поливок, обогревов, качаний и питаний обойдется.
Как я, легко без поливания кого-то, обогревов, качаний и питаний обойдусь.

Я не нуждаюсь в нем, а он во мне.
Нам просто хорошо быть рядом.

Свой я взгляд насупил строго.

- Вам я зачем? Мне вас за ручки подержать, - спросил я якобы ворчливо. – Вам без меня не разобраться, что ли?!!
- Алан, - Ярче мягко обняла меня. – Ты если хочешь видеть маленькой меня – я маленькою буду. Мне здорово от вИдений твоих!

- Будь Собою, - ответил я. – Это приказ!!!
- Есть!!! - по-военному вскинулась ладонь к виску.

- Я только ничегошеньки не знаю о взаимоотношеньях, Алан.
- И не знай. Любое знание – чужое, и только лишь незнание – СВОЁ …
Люби и будь Любимой. Вот и всё …

Я в носик Ярче чмокнул.
Она глаза прикрыла.

- Ты странные вопросы задаешь мне, девочка, - удивился я и не преминул насмешливо добавить. – Ярче, ты позволишь быть мне с леди Тейлин?!! - передразнил ее. – А то,  вдруг ты меня иначе видишь!

Ярче рассмеялась.

- Права Алина. Ты прячешься за эти «бу-бу-бу» от нас, чтоб мы тебя не заобнимали.
Такой ты классный!!!
Я вот, как обниму тебя! Такой ты маленький бутуз ворчливый! И как потискаю тебя!!!
- Всё, я убегаю от тебя! И что за тяга поголовная у всех, меня потискать?!!

И я буквально убегаю …



Рожденный наново


Неуемная радость Хинеи от встречи со мной была первым звоночком для меня, который я благополучно пропустил. Слишком уж приятен был мне ее восторг.
Марк только посмеивался восхищенным визгам своей подруги, а потом и сам выразил переполняющее его.
Правда, в гораздо умеренном ключе.

- Ты какой-то необъяснимо младенческий, - заметил он. – От тебя веет свежестью только что пришедшего.
- Я таким себя и чувствую, - признался и признал Себя я. – Впервые, ощущаю вкус выражения: «Будто заново родился».

- Тут уместнее сказать «Наново родился», - уточнил Марк.
- Верно, - улыбнулся я.

 - Твоя Мечта Себя Осуществила, - что ж, проницательности этому парню, как и осознанности не занимать.
- Точно, - радостно кивнул я. – И КАК!!!

- Тогда тебе ждут большие сюрпризы, - усмехнулся он. – И не когда-то, а прямо сейчас.
Мы ведь не будем задерживать Алана, солнышко, правда?
- Ну, пусть он побудет еще немножечко, - заныла по-детски Хинея. – Я его покормлю чем-нибудь вкусненьким. А потом мы с тобой его уложим в кроватку, споем ему песенку и наш малыш отдохнет. Малышу пора баеньки.

- Тебе пора, - сказал мне Марк, обнимая Хинею и тем самым удерживая ее на расстоянии от меня. – Во мне уже вовсю резвятся отцовские чувства. Лучше бы вам разминуться.
- Малышу пора домой, - заглядывая в глаза любимой, уговаривал ласково Марк.

- Но он такой хороший, - уговаривала его девушка. – Давай его себе оставим.

Еще немного и Марк уговорился бы.
Его решительный жест за спиной Хинеи: «Выметайся!!!» окончательно предопределил мой стремительный побег.

…

- Алан, присядь, отведай моих лучших блюд. Я предвкушал приход твой, как ярчайшее свое мгновенье всех ослепительных моих историй.

Гонзик был сегодня явно в ударе. Благозвучие его речей соперничало с ароматами приготовленных яств.

- Маленький, хочет кушать, - угощал он меня и … любовался мною, как-то слишком … по-отцовски. – Маленький покушает и будет самым сильным. Ложечку за … папу, ложечку … за маму, а самую вкуснейшую … за Гонзика …

Я буквально ощущал себя карапузом. Пора было сматываться и отсюда.

…

- Что с Гонзиком, еле сбежал я от него? Такой весь: «Муси-пуси»!
- А с ним ли, Алан? Не с тобой? Ты, как Дыханье Запредельного.
Ты, как щеночек, которого хочется приласкать, взять на руки, к себе прижать. И никуда уже не отпускать …

- И ты туда же, Горн!!!
- Лучше уходи, - предупреждает меня воин. – А то я тоже вскорости не удержу своих порывов.  – И знай, я безутешен, - усмехнулся он. – Своею невозмутимостью впервые не горжусь я.

- Спасибо, Горн. Я знаю, что вознаградит уравновешенность твою. Там Гонзик всяких вкусностей настряпал-наварганил.
- О, это тема, - улыбнулся Горн мне вслед.

…

Ярче, увидев меня, радостно вскрикнула и усадила меня на качели.

- Тут тебе будет хорошо, - ласково пригладила она мои взъерошенные волосы. – Ты такой кудрявый мальчуган!
- Я не кудрявый, Ярче, - попробовал я вразумить девочку, при этом высматривая пути отхода.

Поздновато, замечу.

- Я покачаю тебя на качельке, мой маленький чудесный медвежонок, - приговаривала она. –  Высоко в небо взлетай, в небе радостно летай. Далеко не улетай.
Ой да, ой да, полетай малыш, выше всех высоких крыш …

Я уже готов был полететь птицей, но Ярче решительно остановила гойдалку. И я оказался в ее нежных ручках.

- Ты же мой волшебный медвежонок, знаю я тебя с пеленок, - напевала она, крепко прижимая к себе.

Я поцеловал ее милый носик, и она прикрыла  глаза.

Мне пришлось усадить малышку на качели  и, пока она не пришла в себя, спасаться бегством ...

…

Тисса времени не стала тратить на подходы.

А запищала в умилении и кинула меня в свои объятья.

- Такой хорошенький!!! – шептала восхищенно Тисса.
- Ну вот, и ты туда же!!! – вздохнул я.

…

- Что со всеми? – я дверь прикрыл и поцеловал.

Теперь никто сюда не проникнет, здесь не возникнет. И я немного от восторгов отдохну.

- А что со всеми, мой хороший? – Тей спросила ласково меня.
- Все пристают и дразнятся щеночком, карапузом.

- Какие приставучие они!!! -  сказала Тейлин, обнимая. – Вот эти щечки тискали они, вот эти глазки целовали?!! Я им дам! – шутливо пригрозила Лини.
- Ты ведь не будешь меня тискать? - я подозрительно спросил.

- Ну, что ты?!! Откуда такое недоверие ко мне, - меня прижала девушка моя легонько. – Малыш устал и хочет отдохнуть? Иди ко мне, любимый … к своей маме ….

 

Моя Мечта


- Как делишки у Маришки? – спросил я, ловя ее ладони в свои.
- Классно!!! – откликнулась моя любимая, согревая своим шаловливым детским восторгом. – Хорошо, что ты меня отвлек. А то у меня такое ощущение, что не я готовлю борщ, а он меня!

Ее чудесные глаза-хамелеоны, сейчас цвета неба – того самого безмятежного оттенка, который бывает у нас над головой только в моменты нашего беззаботного покоя и упоительного счастья.
Мне слегка неловко, что я – тот, кто провоцирует обожаемую мною девушку так переполненно светиться радостью.

- Когда уже я скажу тебе: «Мариш, поехали в Париж»? – спросил я, снова с удивлением разглядывая мое ничем не заслуженное сокровище.
- Я за тобою хоть в Кацапетовку, любимый! – ответила улыбкой та, кого зову Маришкой и чье имя Марихосо.

В переводе с древнемудрого это звучит, как «Нашедшая себя в собственной потере».
Но к чему переводить такую красоту на объясненья? Она и так звучит красиво.

Недавняя Великая Жрица Храма легко вписалась в мою холостяцкую историю, нисколько не стеснив, а только украсив собою.
Вот и сейчас занята приготовлением какого-то диковинного блюда.

Маришка берет уроки у самого Гонзика.
И сегодня Самый-Самый придет к нам.
Маринка уверяла меня, что они с Гонзиком – роднули близкие, и знакомство с ее родней желательно начать с него.

Честно говоря, я ожидал увидеть эдакого необъятного добродушного усатого дядюшку в белоснежном колпаке, с огромным поварским ножом в одной руке и половником в другой.
Каково же было мое удивление, когда перед нами возник всклоченный мальчишка в порванной рубахе и несколькими свежими царапинами на лице.

- Ты просила нимкари, - подал он шмат чего-то благоухающего свежестью младенца и тончайшим ароматом снежной равнины, готовящейся к приходу весны. – Это самый лучший образец.

- Что у тебя с лицом? – моя девушка метнулась к аптечке.
- Харны сегодня были особенно гостеприимны, - отшутился Гонзик. – Не хотели меня отпускать.

Они захохотали шутке. Я тоже улыбнулся за компанию.

- Харны – легендарные жадины, считающие любую утрату – потерей частички своей силы. Гонзик – их самый страшный кошмар, - пояснила мне Маришка.

Обожаю ее за это особо. За ее внимательность. Она не допускает ни на мгновение своего отдаления от меня. Она по-настоящему рядом. И наша доверчивая открытость – ее заслуга.

Я засмеялся, а Гонзик придирчиво оглядел меня с ног до головы и ехидно осведомился.

- И из-за него ты хочешь овладеть искусством приготовления неземной еды?

Он посмотрел в мои глаза, будто заглянул вовнутрь меня. Его насмешливость резко сменилась дружелюбностью. Он по-свойски хлопнул меня по плечу.

- Рад знакомству, - на его плутоватом добродушном лице светилась искренняя радость от встречи со мной.

И … не было ни царапинки.

…

Маришка укоризненно посмотрела на внезапно выздоровевшего пациента и выбросила в ведро вату, смоченную в зеленке. Мою девушку умиляет ее цвет, и она весьма охотно пользует меня ею.

- Я в восторге от твоего стремления приукрасить мою темную сущность, - ядовито произнес гость. – Но давай займем себя тем, ради чего мы здесь собрались. 

…

Когда мы приготовили массу блюд, Маринка, немного смущаясь, спросила Гонзика.

- А мы можем позвать всех наших в гости?
- Да, - поддержал любимую я. – Отличная идея!

Мы уже обсуждали этот вопрос и сошлись на том, что было бы неплохо познакомить друг друга с нашими близкими.

- Ну, не знаю, - задумчиво почесал голову Гонзик. – С одной стороны, конечно, можете, спору нет. Но вот с другой стороны … - он замолчал, озабоченно качая головой.
- Что с другой? – ахнула Маришка.

- С другой-то вы не можете, - цокнул плут. – Такая вот петрушка получатся!
- Тьфу, на тебя, - засмеялась она.

- Знаешь, как позвать Живых? – спросил меня Гонзик.
- Да, - кивнул я. – Замолчать внутри.

- Да. Или быть Живым. Тогда и звать не надо. Живые только Живых и видят.

…

- Ты знаешь, со Своей Мечтой подойди-ка ты к Алану, - внезапно сказал мне Гонзик.
- С какой? – я захлопал глазами. Откуда он знает?!!

- С какой, не знаю. Не мое дело, - ухмыльнулся он. – Но чтобы я Мечты не почувствовал - не распознал, такому не бывать!!!

…

- Я даже не знаю, существует ли Париж на самом деле, как и самое дело, кстати, - пояснил мне Алан. – То есть я, конечно же, информирован о наличии такого города и даже больше: у меня имеется множество сведений о нем. Но за достоверность их я не ручаюсь.
Все эти данные получены путем заимствования. А это самый ненадежный способ знакомства с чем бы то ни было.

Я готов был решить, что он подобным образом тонко издевается надо мною и моей мечтой, но он был радушен и искренен.

- Прости мое обстоятельное занудство. Издержки моей нынешней просветительской деятельности.
Если бы ты знал, как утомительно быть светочем! Тянут тебя всё в темные пыльные закоулки. Никто не зовет в солнечество и благоухание. Только в темень беспросветную и зловоние застойное.

Я уже такой хрени насмотрелся в закутках человеческих!!! В таких местах побывал, что в пору выть, луны не дожидаючись.

И как меня угораздило подписаться на это?!! - он помолчал, усмехаясь некоторое время, потом вспомнил обо мне. – Я не стану отправлять вас в заимствованное. Я вообще не хочу, чтобы вы куда-то уезжали. Мечта Марихосо исполнилась. Ты озвучил свою, а значит, Твое Сокровенное очень скоро постучится в твои двери. И огорчаться совсем ни к чему, - приободрил меня он.
- Я честно признаюсь, огорчился, - неожиданно признал я. – Я сам какой-то нескладный, непрактичный. В делах, деньгах, в быту. А очень хочется Маришку порадовать.
Маришка мне на сайт твой указала и я, как ребенок загорелся. А еще меня Гонзик подтолкнул.

- И будь Ребенком, и гори. Ты выразил Мечту Свою, может быть окольно и коряво, но выразил. Позволил прозвучать Ей.
Ведь дело не в поездке, а в том, что ты все самое прекрасное готов отдать любимой.
Вот это сущая бесценность, а не поездка! И знай, она об этом знает, и ей подарка лучшего и не хотелось.
Быть той, которую любимый любит и готов ради нее на всё!!!

Пойми простую вещь: ВСЁ УЖЕ ЕСТЬ.
И прикинь пошире, не зажимай в рамки Мечту, ДАЙ ПРОСТРАНСТВО ДЛЯ СВОЕЙ МЕЧТЫ. ПРОСТОРОМ ЕЙ ПОЗВОЛЬ СЕБЯ НАПОЛНИТЬ.
ПОЗВОЛЬ МЕЧТЕ ПРОСТОРОМ БЫТЬ.
Раз хочешь для любимой раскрыться изобилием – задай себе вопрос.

- Что я могу для Счастья большего любимой сделать? – я озвучил тот вопрос.
- Вот видишь, всё Легко и Просто, когда Легко и Просто всё.
Вопрос тобою задан. Теперь дождись ответа …

…

Этот вечер стал первым, но не последним нашим совместным времяпровожденьем. Мне полюбилась Маришкина родня. И я, похоже, ей полюбился.

Все встало на свои места, на них и было, стоило мне этот факт заметить.

Меня переполняло упоеньем.
День ото дня все отчетливей становилось понимание, что все уже есть.
Я буквально ощущал, как разворачивается Моя Мечта, раздвигая горизонты, озорно подталкивая меня к Себе. Обнимая меня объятьями Маришки и целуя ее чудесными губами ...



Перекресток


Его машина!

Я пересек дворик-колодец и вышел ему навстречу.
Моя рука скользнула под отворот пальто.

Еще мгновение и залп-выстрел дуплетом из обреза-двустволки снесет башку этому козлу.
Тому, кто перековеркал мою жизнь, как захотел.
Кому доверился я и шел за кем, как за богом. Кого наивно принимал за посланца господнего, считал, чуть ли не мессией.
Кто отравил и изгадил внутри меня всё.
После кого нейму нутро свое, отвращением захлебываюсь.

Сейчас я разнесу черепушку ему.
Сейчас, пока остались у меня хоть какие-то силы. У того, кто уже на издохе. Кто держится в теле лишь упрямым намерением поквитаться.

Я столкнулся с девочкой-подростком и мой стремительный порыв встретил эту хрупкую живую преграду и опрокинул ее.
Я уловил малышку в последний момент, не дав ей растянуться на мокром асфальте. Поставил на ноги.

- Прости, я не заметил тебя!

Раздался лязг подъездной двери. Так и есть, он ускользнул.
Я устало выдохнул и обреченно присел на асфальт. Не знаю, хватит ли мне сил еще на одну попытку. Хватит ли их, хотя бы на то, чтобы оторваться от притягивающей к себе шершавой твердой поверхности. Я буквально ощущаю ленивый толчок ее в мое лицо, брезгливый и равнодушный.
Мысленно я уже отхожу от лежащего замертво тела.

- Вам плохо? – спросила девочка. – Вот выпейте чаю.

Она отвернула крышку-чашку забавного цветастого миниатюрного термоса и плеснула ароматной жидкости в нее.

Она осторожно влила глоток в мой безмолвно открывшийся рот и я хрипло задышал и приподнялся.
Я самостоятельно отхлебнул напиток и с удивлением обнаружил себя окрепшим. Еще пара глотков и чашка опустела, а я обнаружил себя молодцом-удальцом.
Готовым скакать молодым козликом. Готовым взлететь под облака.

И не готовым в кого-то стрелять, кого-то убивать.

…

Мы стоим на оживленном дорожном перекрестке.

Не знаю, каким даром убеждения обладает крошка со смешным именем Ярче, но я послушно ожидаю неизвестно чего рядом с ней в самой сердцевине разветвления дорог и дорожек. После того, как обстоятельно пропел заунывную песнь свою о событиях, опрокинувших меня навзничь.
Ныть в присутствии юной, и чего таить очевидное, прекрасной девушки не пристало, и я насколько смог подал свою историю иронично и небрежно.

О том, как поверил одному проходимцу, говорящему от имени бога, как прошел обряд инициации, как избавился, будто от скверны, от всего своего движимого-недвижимого имущества в пользу общины. О том, как потерял жену, ушедшую по первому зову гуру.

Выложил всю нехитрую эпопею эту и с облегчением заметил, что укладывать ее обратно вовнутрь себя не собираюсь.
Пусть остается мое прошлое на этом перекрестке. Хрен с ним!
И хрен со мною!

…

Девочка внимательно и спокойно выслушала мою исповедь, не перебивая. И заметно оживилась, когда я мысленно попрощался с собою и прошлым.

- Перекрестки – живые, а не ваши дурацкие боги, - заметила она. – Любой Живой является Перекрестком, потому как каждое мгновение он снова в Своем Центре. Но тот, с кем тебе предстоит увидеться – Центральный, Изначальный, Срединный, Нулевой …
- Привет, Ярче, - появляется из ниоткуда смешной парень и протягивает мне руку. – Алан Лига Легко и Просто.

- Игорь, - блею я.
- Так вот, Игорь, - заявляет Алан, будто мы уже говорили долго и нас прервали. – Не фиг, тебе собой энциклопедию заболеваний изображать!!!

Он выдернул из меня что-то тяжкое и колючее и бросил под ноги. Эта пакость корчилась, скребла щупальцами бетон, испускала противное скуление.
Меня передернуло от омерзения, но тут на ближайшем светофоре затормозила …

Я ни с одной не спутаю его машину.

Пока я отходил от неожиданности, раздался хруст противный, это Алан ногу опустил на хрень, что вынул из меня.
И хруст, и скрежет со стороны автомобиля до меня донесся.
В него на полной скорости влетел КамАЗ и раскатал, размазал по дороге и словно так и надо дальше покатил.

Раздавленная хрень у моих ног, раздавленная хрень в машине …

Я собираюсь поблагодарить исчезающих в нигде Алана и Ярче, но тороплюсь с вопросом.

- Я вас смогу еще увидеть? Как вас позвать?!! – кричу.
- Не надо звать, - услышал тихий шепот. – Достаточно внутри себя затихнуть-замолчать, быть тишиною, и будешь ты услышан.

Мною …
Братвой Живою ...

А главное, Собою  …



Подвиг безумной отваги


- Дались тебе эти Харны! – со смесью неодобрения и восхищения сказал Горн.
- А ты знаешь, они мне нравятся, - улыбнулся Гонзик.

- И чем же эти скареды тебе так приглянулись? Жадюги, каких свет не видывал!!!
- Они искренние в своей скупости. И не наряжаются, губы не красят, строя из себя пушистых-шелковистых.

- Они возвели жадность в ранг добродетели и поклоняются ей, как своей силе.
- Харны не скрывают себя: какие есть, такие есть. Как на ладони. Те же Хокки мне совсем не симпатичны, хоть и занимаются оздоровлением. Для них это только бизнес. У меня такое впечатленье: что они люто ненавидят то, чем зарабатывают.
И попомни, Горни, мои слова: эти бессмертные святоши еще себя покажут, содрогнется мир!!!

- Еще один пророк нарисовался-объявился. Давай уже валить отсюда!
- И упустить возможность стырить харну?!! Позырь: они уже несут ее. Румяную и восхитительную харну!!! Алану и леди Тейлин будет кстати отведать вкусненькое с самого утра. И мы немного подкрепимся.

- Давай сегодня без погонь и драматизма! – настаивает Горн вслед исчезающему другу. – Сдается мне, он только для развлечения и промышляет грабежом и воровством. Ну, вот: нахально выхватил поднос со сладостью и неуклюже убегает!
Какого хрена, Гонзик!!! Упал, к себе ватрушки прижимает и жалобно пощады просит.
Сейчас еще убьют его!!!
Да, конечно же, он позволит! Уже всех перепрыгнул и бегает взад и вперед.
Вот обормот!!! Еще и дразнит Харнов!

Вот доигрался! Поскользнулся, и рядом куча копей вонзилось в землю. И Харны стадом мамонтов бегут, разгневанно мечами машут. Сейчас затопчут, если не зарубят.
Он еще и среди мечей скакать умеет?!!
Беги уже!

Вот это скорость, понимаю! Как оторвался!
Стоит и дышит тяжело, усталость крайнюю собой изображает. Подбадривает Харнов доступностью своей.
Водички из родничка попить приспичило. Потом напьешься! Гонзик!!! Они рядом, окружают.
Харна стынет!!!

Ну, наконец-то, исчезает. Я тоже, молодец, раньше следовало о плюшек свежести напомнить! На свежесть сделанного угощенья, кстати, время не влияет – Харны умеют приготовить так, словно пища только что с огня.
Тут дар у жадин несравненный, уважаю!

И Гонзиком подмеченный талант.
Уверен, он и их секреты тырит.
Свои бывает, оставляет, как будто впопыхах, при бегстве обронив.

Что я говорил, пергамент выронил. Его читают Харны, радуются, словно дети. Стало быть, еда еще вкусней у Харнов будет.
Еще один пример обмена опытом у поваров великих. Нет слаще ничего: украденного кулинарного секрета.
И еще один пример безумной храбрости, отваги.

Зовется подвигом безумнои отваги – поступок смелый, когда герой при этом погибает.
Однажды этот кадр оставил вместо себя видение похожее. И хохотал, следя за тем, как то видение разгневанные Харны убивают.

Я представляю, как округлились их глаза, когда он снова появился!

- Ну, ты идешь домой? - нетерпеливо зазывает Гонзик из Междумирья.
- Иду, иду, - буркнул Горн. – Герой былинный и любитель блинный!!! Иду.
Дай заценю, что ты там спёр. У, пахнет вкусно!

- Получишь со всеми вместе, за столом!
- Дай харну! Ну, хоть одну … Вот жадина!!! Почище Харнов будет!



И Радость, как волною тебя неудержимою накроет


- Они просто сдали свои матчи, - вскрикнул Гонзик, а Горн пожал плечами и брезгливо поморщился.
- Значит, испанского финала в Лиге Чемпионов не будет, - огорченно улыбнулся Алан. – Ну и ладно. Значит, повеселимся в следующем сезоне в полуфинале! И без испанского финала снова обойдемся. Не привыкать им: от финалов отвыкать.
Финал немецкий будет очень кстати.

Дело не в футболе. И, конечно, не в сорвавшемся зрелищном сражении мадридского Реала и каталонской Барселоны. Не в противостоянии легендарных наставников этих грандиозных клубов – Жозе Моуриньо и Пепе Гвардиолы.
И не в том, что финал будет – сплошное недоразумение. Челси засушит игру, а Бавария облажается в серии послематчевых пенальти.

Просто еще один праздник отменяется.
Просто слишком уж упорно противодействует этот мир нашим радостям от его симпатичных нам сторон.

А значит, грядут перемены.

- Опять этот Челси, - морщится Алан и, вздохнув, говорит свою коронную фразу. – Ладно, так даже интересней!

Гонзик с Горном ехидно переглядываются. Похоже, предстоит оралово.
Клоунами будут Челси, Реал и Барселона.

А Бавария всех удивит. Кто там у нее облажается в этом сезоне по полной программе?
Арьен Роббен?

Ну, что ж, Роббен – бобен, держи хвост пистолетом. Все у тебя будет в следующем году бомбейски!!!

…

Мы уходили, мы вернулись.

- Я ненадолго, за гитарой, - смеется Алан миру.

Не понимаю этот анекдот. Что в нем смешного?!! Жена встречает мужа пьяного, его ругает: «Где шлялся?», а он ей: «Я ненадолго, за гитарой».
И где смеяться?!!

Но мне не до жен и их мужей, мне главное: смеется Алан.
И что мы здесь лишь за обещанным себе подарком.
Мы за гитарой и назад к веселью.

…

Супер Кубок Европы.

Встречаются победители Лиги Европы и Лиги Европейских Чемпионов.
Мадридский Атлетико, уже второй раз, подряд выигрывающий Лигу Европы и тот самый засушливый лондонский Челси, что тихой сапой вполз в финал и тихой сапой кубок взял.
Я знаю, был сезон, когда всё тот же Челси игрой блистал и в финале Лиги Чемпионов.
Манчестеру обидно проиграл в серии одиннадцатиметровых. Тогда и Алан хорошо о Челси отзывался.
Сейчас же рукою машет и ничего не говорит. Когда игра не увлекает, по барабану счет и победитель скучный ему по барабану.
Он любит, лишь когда игра живет, когда восторгом оживает.

Меня не трогает футбол, но Радость даже очень. Сегодня ее будет в изобильи.

…

- Не огорчайся огорченью, а порадуйся, что очень скоро Радость заслоны все прорвет и волной неудержимою тебя накроет.

Так сказал однажды Алан, а он не пустозвон. И слов на ветер не бросает. А если и бросает, то только чтобы дули те ветра еще сильнее, все ограничения собою раздували.

Это какой-то праздник!!! Мой парень счастлив и по-детски безостановочно смеется.
Атлетико устроил представленье. Фалькао хет-трик уже оформил в первом тайме.
Не утруждайтесь лондонцы, спокойно спите!

Здесь вам не там! Бамбук курите! И учитесь заново в футбол играть!!!
С такой игрой вам ничего не улыбнется.
Учитесь заново в футбол играть!!!

…

Мы снова на Земле.
На этот раз не иначе за роялем! В кустах рояль у нас.
Полуфинал.

Вчера Боруссия Реал катала. 4 : 1. Левандовский – супер.

Сегодня Бавария и Барселона.

4 : 0.
Игра КАКАЯ!!!

- Пора домой? - целую радостного Алана воодушевленно.
- Да, - хохочет он. – Потом еще мы пару раз сюда вернемся. Через неделю на Баварию в Барселоне и после на финал.

- И всё? - я уточняю. Ох, не увлекся б он!
- И всё, - смеется он.



Гонзильеро нашей эпохи


- А-а-а!!! У-у-у!!! - завывает Гонзик, выпучив глаза.
- И совсем не страшно, - сказала девочка нелепому пугалке и даже показала язык.

- И тебе ни чуть-чуточки не жутко?
- Неа!

- А так: Ы-ы-ы!!! … Нет? – он поник. – Всё пропало. Такая трусишка, как ты, была моей последней надеждой, - сказал он грустно. – Если даже ты меня не боишься, тогда каюк.
Я ни на что не гожусь.
- Не расстраивайся, - утешила она его. – Я знаю очень многих, кто испугался бы.

- Так-так, - оживился Гонзик и в его руках появились карандаш и мятая бумажка. – А вот отсюда поподробнее и поконкретнее.
Имена, фамилии, адреса.
Предпочтения: чего боятся - чего страшатся?

Он послюнявил карандаш, готовясь записывать.

- Неа! Чтобы ты их напугал?
- Да как ты такое подумала?!! – запротестовал плут. – Ты же меня знаешь! Да ни в жизнь!!!

Девочка смеялась и озорно грозила ему пальчиком.

…

- Меня Аней зовут. А тебя?
- А меня не зовут, - покачал головой он. – Прогоняют отовсюду. И никто, никто не боится!!! Побойся меня хоть капельку, ну хоть капелюшку!

- Мне и без тебя …, - девочка сделала паузу, дожидаясь имени собеседника.
- Гонзик, - подсказал тот.

- Так, вот, Гонзик, мне и без тебя есть, кого бояться, - невесело усмехнулась она.
- Ах, вот в чем дело, - воспрял бедокур. – Отныне, будешь меня бояться! Теперь я – твоя крыша, тьфу ты, твой подвал. Самый тё-о-омный!!! А-а-а!!! У-у-у!!!
Я Гонз – шеф шефов, бонза бонз! Да я же Гонзильеро нашей эпохи!

Девчурка хохотала, отмахивалась ручками, брыкалась ножками от дурашливо наступающего мальчишки.
Вдруг ее личико перекосило жуткой судорогой.

- Беги, скорее беги!!! – зашептала она. – Это мой жутик идет!!! Беги!!!
- А-а-а!!! А-а-а!!! – заполошно заметался Гонзик, размахивая руками. – Помогите!!! Спасите!!! Убивають!!!

Он забился в самый отдаленный угол и подвывал там от перепуга. И даже напрудил под себя лужу.
Сжимался клубочком под пристальным взглядом монстра. Косматого, мерзкого фантома-оборотня, от одного вида которого, то бросало в пот, то в озноб.

- А это еще кто?!! – грозно осведомилась громадная темная фигура.
- Это мой … пёсик, - уговаривала его малышка.

- Гав-гав-гав, - отозвался пёсик и заскулил еще жалобнее.
- Сейчас я его поближе рассмотрю!!! – потянулся в угол уродец.

- Пожалуйста, не надо, - увещевала хозяйка спальни.

Небрежный жест отбросил девочку. Груда жестокой и уродливой массы не собиралась никого слушать.
Анюта упала на пол, больно ударившись коленками и локтями, но тут же подскочила и кинулась на громадную тушу.

- Не смей!!! – кричала маленькая, запрыгивая на спину чудовищу и молотя его кулачками. – Не смей, это мой гость и друг!!! Не смей маленьких обижать!!!

…

Анечка взлетела под самый потолок вместе с обидчиком, и от этого резкого взлета у нее в животе всё запело.
Девочка не отпускала захват и болталась на приподнятом вверх одоробле.

- Тебе что хозяйка сказала, туебень сиволапый!!! – раздался озорной мальчишеский голос, и гулкий удар сотряс туловище и мотанул заодно и Аню.
- Будет гораздо веселее, если ты отпустишь свою железную хватку, - насмешливо сказал ей Гонзик. – Ты крепко держишь это чучело, и я никак не могу провести свой коронный бросок через ведро.

- Через бедро, - засмеялась девочка, отпуская кудлы кошмара. – Через бедро!
- У меня свои секретные приемы, - важно ответил плут, и в его руках невесть откуда появилось ведро, которое он и одел на голову страху.

…

- Как же так? – спросила малышка, когда они хорошенько наподдали незваному гостю и надежно упаковали его, затолкав еще глубже в ведро. – Ты же боялся?
- И ты боялась, - улыбнулся Гонзик. – Почему потом перестала?

- А я за тебя испугалась и про свой страх и позабыла! – призналась девочка.
- И я твоей отвагой вдохновился и свой страх – кхх, - он сделал жест, будто скручивает кому-то голову.

- Врёшь!!! – закричала весело Анечка. – Ты и не боялся!!! А просто придурялся!!!
- Ну что, сдашь мне своих друзей-трусишек? Буду их пугать!!! А-а-а!!! У-у-у!!!
Ну, что уже лучше получается?

- Теперь совсем хорошо! - обняла его девочка.



Мукта – проснувшееся воплощение Пустоты


- Обалдеть!!! – просто выразила свой восторг Ярче. – Никогда не знала, что на пустынном безгоризонтном пространстве может быть настолько хорошо!!!
- Ты в гостях у Мукты, в его Храме, - пояснил, улыбаясь по-детски Алан.

- У кого?!! – разинули мы рты.
- У Мукты, - улыбка Алана стала еще шире. – Мукта – проснувшееся воплощение Пустоты.

- Но тут нет никакого Храма, - раскинув руки, покружилась девочка. – Здесь вообще ничего нет!!!
- Здесь есть НИЧЕГО. А что лучше подходит Храмом для Мукты, как НИЧЕГО?!!

Горн зашатался-закачался мишкой косолапым. Гонзик же начал прыгать, как мячик.

- Давай возьмемся за руки, дружище, и побежим, - предложил он омедведившемуся другу. – Я всегда мечтал, взявшись за руки, бежать с тобой, Горни! Далеко, далеко!!!

Горн на всякий случай отодвинулся от Гонзика, не преставая свои раскачивания из стороны в сторону.

Алан, счел за хорошую идею взяться за руки со мной, но не побежал, а принялся кружить меня. Какой же сверхлегкой была я в его руках!!!

- И меня покружи!
- И меня!!
- И меня!!!

Детвора уже скакала в нетерпении.
И, конечно же, Алан всех покружил. Мы парами хватались за его руки, и он вращал нас. Когда мы набирали максимальные обороты, Алан отпускал нас, но мы не улетали, а продолжали вращение, вокруг него, как вокруг оси.
Пока мы с Ярче, вопреки всем законам физики, нарезали круги, мой парень протянул ладони Гонзику и Горну и развертел их. Потом снова нас. И снова ребят.

Когда наше кружение стало естественно полетным и не требовало его поддержки, Алан взмыл над нами и принялся вращаться. Его движения были скупы, точны и эффектны. Исполнены изящества и красоты.
Мы же ребячились, размахивая конечностями. Попросту говоря, нелепо и забавно махая руками и от избытка чувств дрыгая ногами.
Когда же с внутренним замиранием мы обнаружили, как можно кружить, мы взмыли вслед за Аланом.

Мягко, даже лениво совершал каждое вращение мой парень, он больше парил, чем  двигался. Скорее шевелился, чем перемещался.
Поворот одного лишь пальца вызывал целую спираль взлетов и плавных опусканий его тела.

Я пережила несколько экстатических переживаний, только глядя на него. А когда его ладошки, соприкоснувшись с моими, увлекли меня в поднебесье, я потекла безудержно и блаженно.
Малыши немножко коряво, но все же уверенно последовали за нами, хохоча и все еще суча ножками и шало размахивая ручками. Они не могли сдерживать своего сумасбродного веселья и дурачились вовсю.

Долгий гортанный крик, вылетевший из нутра Алана, покрыл мурашками мою кожу и пробудил что-то дремавшее во мне.
Мы потянулись к Алану и соединением наших рук образовали внутренний круг и пять ласточкиных хвостиков снаружи.

Воспарившим в небесах цветком казались мы с земли. Или некой диковинной снежинкой.
Я не знаю, когда закончился наш полет. Даже оказавшись на земле, мы все еще не прекращали его.

По мне, он продолжается до сих пор ...

…

- Расскажи о Мукте, - попросила я, остро ощущая плечо Алана своим.
- Мукта – это Мечта Пустоты познать наполняющее Ее разнообразие.
И будучи Реальностью, он никого не находил, кроме себя. Не было ничего, кроме Мукты. Кроме Ничего.
И понял он, что пока он есть, не будет ничего иного. Не будет Ничего, кроме него.

Тогда он огорченно по-детски вздохнул и прикрыл глазки, которыми видел только Реальность, только Себя. Он закрыл глазки и представил, что его нет. И под его веками, которыми он отгородился от себя, забегало, запрыгало, замельтешило разнообразие ничем несвязанных между собой проявлений.
Они были отдельными и самодостаточными, и первородный хаос, которым они жили, быстро надоел Мукте.
И тогда он соединил некоторые в цепочку. Ему показалось куда веселей и забавней наблюдать за движением ленточек, величаво проносящихся на манер паровозиков с вагончиками мимо.

Мукта так увлекся игрою, что навязал множество хвостиков. Они мелькали под его прикрытыми глазами, и он не заметил, как уснул.
Теперь он мог связывать из юрких ленточек-змеек различные узоры. И восторгаться ими. Но однажды одна из цветных связочек пронеслась совсем близко и вызвала некий всплеск на его поверхности своей перепутанностью.

Впервые он не распознал рисунок. Он знал наизусть каждый узелок, но этот нахлест вызывал некое беспокойство.
Малышу Мукте это показалось забавным: то, что он не в силах вернуть все в прежнее свободное от связей состояние, и он стал представлять, как еще одна завязочка, и еще одна, и еще носятся рядом, переплетаются причудливо и вызывают новые всплески.

Его пьянила собственная плещущая поверхность. И когда мимо него пронесся огромный перепутанный ком, он впервые познал ужас. И этот опыт был так не похож на всё, что он испытывал до сих пор, что Мукта вызывал это состояние снова и снова, пока ни привык это делать автоматически.
И когда ужас пришел по привычке, а не по его желанию, он испугался по-настоящему.
Он был в недоумении, как с этим совладать.

Тогда он стал уснувшим воплощением Пустоты.

…

- Ленточки перестали быть тонкими, они стали крепкими жгутиками, свились в веревки и канаты, а причудливые хвостики – в петли и удавки. Все это оплетало Мукту, связывало, душило и стесняло.
Теперь каждый охват его той или иной связью, был все страшнее и безысходней.

Вся его сила вязалась в узлы и становилась силой путаницы. Силой всех этих ниточек, веревочек, канатиков и канатов. И когда Мукта понял, что есть нечто сильнее его – они зазвенели металлическим звоном, закалились сталью. Стали цепями и кандалами.
И вот тогда стало действительно жутко.
И когда он осознал свое бессилие перед страхом, Мукта познал и стыд.

А с ним пришла и вина за содеянное.

…

Мы проживали рассказ, будто сами оплетались сверхпрочной паутиной, словно нас сжимали оковы и обездвиживали путы.
Молчание затянулось.

Ярче спросила-попросила: - Аланчик, не останавливайся. Ты нас уже чересчур крепко связал. Будь кисей, дай нам свободу!

Алан очнулся и хрипло рассмеялся.

- Мукта искал к кому обратиться за освобождением, потому как ясно осознавал свое бессилие. И тогда он придумал освободителя.
И наделил его сверхсилой и принялся взывать к его милости. Отдал ему все свое внимание и почитание.

Но спаситель не мог избавить его от настигшей напасти и, чтобы объяснить немощь Всесильного  придумал Мукта того, кто мешает избавителю спасти Мукту.
И возненавидел его.

Но ненависть имеет свойство возвращаться бумерангом.
И враг спасителя – погубитель – опалил ненавистью Мукту.

И бросился спящий к спасителю с мольбою о защите от ненавистника. И не желал уже освобождения Мукта, а умолял даровать ему оборону от темного.
Так отверг Мукта одну из своих сторон.
И стало совсем худо.

А его продолжало заплетать и оковывать его же творение из ранее таких милых и забавных перехлестов и узелков.

Пока была у Мукты кроха свободы, возможность полувдоха, он мирился и замирал, надеясь и уповая на будущее.

Но сколько веревочке не виться, все равно придет конец.

Оплели-опутали Мукту собою связи проявлений, продолжение кошмара вылилось в свой пик-развязку. Слишком туго, слишком крепко, слишком жестко. Не вдохнуть, не выдохнуть, не шевельнуться.
Рванулся Мукта, но безжалостным перезвоном натянулись цепи и … задушили Мукту.
И умирая, принял умирание свое он, как блаженное освобождение от прежних мучений.
Спящий Мукта погиб с блаженной улыбкой на губах.

Когда не стало спящего, оказалось, что есть пробудившийся, есть проснувшийся.
Так Мукта стал проснувшимся воплощением Пустоты ...

…

- Фух!!! - облегченно произнесла Ярче, и мы засмеялись.

- Надеюсь, когда я рассказываю жутики – эффект не такой угнетающе ужасный, - вытер будто бы выступивший пот Гонзик, демонстративно обмахиваясь.

Горн прокашлялся смехом и покачал головой.

- Мы только что умерли, как спящие, - тихо произнесла я. – И что теперь?
- Мукта видел, что он натворил потерей себя и как вернул свой покой своим обретением. Он понял, что любая борьба с путаницей путает тебя и спутывает.
А когда тебя нет, она и не касается тебя.

И принялся умирать Мукта для путаницы раз за разом. И познал легкость и простоту бытия-небытия. Бытия для Себя и Своего, небытия для остального.
Не злого, не плохого – остального.
Не своего.

Так он играл, игрою наслаждаясь, пока ни затосковал по Дому.
Тогда он рассмеялся переплетениям-мирам.
И этот смех звучит поныне набатом колокольным. Прощальным для миров.
Малыш, вернувший свою Детскость, играет в легкость-простоту.
А это означает для миров конец историй.

Малыш идет в миры, не жертвой, а неуемным беззаботным Малышом.
А беззаботность Детская – незнание миров, как таковых.

И в каждой Детке, в любом из Детворы по Сути, проснулся Мукта …

…

Мы пребывали в глубочайшем молчании, сонастроенные с изысканным мифом, поведанным нам Аланом. Мы ощущали каждой своей клеточкой проснувшегося в нас Мукту и мифом становились все миры и представленья о происходящем.

Мы услышали тихий шепот, похожий на шелест листьев, шорох травы и легкое дуновение ветерка.

- О, Мукта, - поклонились Алану некие сияющие дядечка и молодая мама с младенцем на руках. – Благослови наше дитя на Суть. Яви свое милосердие быть ему Дитя по Сути.

Мы остолбенели от такого поворота событий.

И, если б Алан тут же принялся их благословлять, мы бы обалдели еще больше и, пожалуй, выпросили благих напутствий и для себя.
Но он шагнул и обнял незваных гостей, мягко сгреб их в кучу, благо напрактиковался на обнимании нас изрядно.

…

- Ребята, это великолепный Незваный и его прекрасная супруга Настя. И Малыш их, Дитя по Сути …
- Лёгок, - подсказала Настя, целуя ребенка. – Обиходное имя наше. А Сокровенное сам себе выберет. Да, солнышко?

- Незваный так зовется, не потому что никто в гости не зовет. Его-то зазывают! А потому что никто не знает, как звать его, - пояснил, посмеиваясь, Алан и обнял меня. – Леди Тейлин позвольте вам представить моих друзей и отрекомендовать вас им, как мою любимую, опуская все ваши несравненные титулы, достоинства, таланты.
- Позволяю, - улыбнулась я и обняла по очереди друзей любимого и подула в лицо малышу, отчего он зажмурился и защебетал переливчатым смехом. – Для меня приятная неожиданность познакомиться с близкими по сути, родными моего возлюбленного.

- Какой слог!!! - восхитился Гонзик.

- Вы нас вгоняете в краску, - засмущалась Настя, качая малыша.
- Меня нет, - ответил Незваный. – Обожаю ясность и красоту изложения.

- Это просто феерия легкости и простоты изречений!!! – экзальтированно воскликнул Гонзик. – Дождусь ли я от вас подобной красоты?

Горн и Ярче промолчали, давая понять, что не намерены потакать выпадам в свой адрес.

- А кто этот мальчик, восторгающийся легкостью и простотой? – Незваный с интересом рассматривал плута.
- Позвольте отрекомендоваться, - поклонился Гонзик. – Ничем особенным не выделяюсь. Я просто другом Алану, - он при этом посмотрел на друзей слегка высокомерно. – Я – лучший его друг.

Ярче с Горном, оба показали кулаки ему.

- Что ж, отрекомендовался знатно! – признал Незваный.
- Это Гонзик, - я, притянув озорника к себе, взъерошила его волосы. – Редкий баламут и проходимец. Незаменимый, но не сказать, чтоб незаметный. Он впереди любого будет.

- А ты не тот ли Гонзик, что всех искусней поваров? - спросила Настя. – Точно, ты – Кухонное Божество во всех мирах и Несравненный!
- Весьма польщен, что вы меня узнали, - Гонзик расцветает пышным цветом. – Но все же довольно обо мне неповторимом. Давайте о моих друзьях поговорим.
Вот это Горн – великий воин, а это Ярче – Девочка-Дитя и Леди Озорства.

- И про вас мы, Горн и Ярче, знаем, - кивнула Настя.
- Моя супруга взахлеб читает Легко и Просто, - пояснил Настин безымянный спутник. – Я тоже кое-что глазами пробежал …

- Три раза, - выдала супруга Настя. – И это лишь при мне. Я специально посчитала, чтобы не дразнился!

…

Алан с Незваным отошли в сторонку. О чем-то тихо говорят. Но я-то слышу, мне любопытно.

- Я рад тебе и за тебя, - сказал тихонько друг. – И Настя очень рада.
- Спасибо вам за вашу радость, - ответил Алан. – Для меня бесценна Радость!

- На Землю собираешься вернуться? Там уже полегче стало. Как и везде.
- Да, вроде нет. Концов там не предвидится, а продолжениями сыт по горло.

- А как же узелки твои?
- Я ничего о них не знаю, - улыбнулся Алан. – Не знаю и не узнаЮ.

- Легко и просто. Я НЕ ЗНАЮ. Я летаю, я пою, - улыбнулся Безымянный гость. – Ты удивил меня, порадовал открытием своим.
- А как себя порадовал и удивил!!! Что ты!!!
Так, радостным и удивленным, и обретаюсь вдали от дел земных. И впредь так обретать себя и собираюсь.
А ты в спасители меня собрался записать?

- Там нечего спасать. Да и не было, по правде говоря. Я не за этим.
- Рад за нашу дружбу, - усмехнулся Алан.

- Ты на меня сердит?
- Не много. Но не из-за тебя. Оберегом от тебя – моя сердитость.
Чтобы не воспылать к тебе порывом страстным и не душить тебя объятьями без перерыва на вдохи-выдохи твои.
Чтобы не захотелось мне калачиком свернуться у ног твоих щенком послушным и мудрости твоей внимать, как воздухом дыша.

- Я – не указ тебе. И мудрости мои тебе без надобности, без нужды.
- Как и сама нужда любая.

- Прости за прошлое.
- Какое? Начнем его придумывать с тобой и упрощать?!! Не проще, сразу к делу? К просьбе. Если ты о Хасе, уверен, Она вас примет.

- Я не просил тебя еще ни разу. И за мир, оставленный нами, в том числе.
- Тебе и не понадобилось, Настя попросила. Как оказалось, ей я не умею отказать.
И я пообещал не прилагать усилий к подготовке конца света и не способствовать его приходу.

- Но ты не обещал, что он не состоится. И мы решили … убежать. Чего скрывать, да, я убежал.
- У тебя была весомая причина. Жестокая игра – в мир приводить Детей по Сути. А приводить Их под треск и грохот рушащейся системы, в развалины Их приводить – верх свинства!
Для меня огромною уступкой было – не вовлекаться в шоу исчезновенья мира. Я так о нем мечтал, об окончании истории своей!!! Я не мог дождаться ее развязки, развязывания своих узлов, удерживающих меня в этом мирке, убогом и больном!
А тут приходит Настя и говорит мне о ребенке.

- Прости.
- Давно все упростил-простил. Ты жулик и прохвост, Незваный, все же спровоцировал меня проговорить былое!!!
Давай проси уже и умоляй, о чем хотел просить и умолять униженно. Не заставляй меня униженно просить и умолять тебя!   

- Когда мы оставили тебя, - друг замолчал, нахмурился и вытер слезы. – Я, честно, места себе не находил, но по-другому не сложилось.
- Сложилось классно и прекрасно, - ответил Алан. – Я понимаю, вам следовало Землю покидать. Тут катавасия назрела с концом света. И Настя малыша ждала. Рожать в такой момент!!!

- И все-таки я тебя оставил, - огорченным вздохом признал Незваный.
- Ты мне учителем не стал. И это лучшее, что я получил в подарок.
Мне следовало быть одному. Иначе леди Тейлин я не вспомнил. Не вспомнил о Себе, Себя не вспомнил.

- Соблазн велик был стать учителем твоим. Но от соблазна меня Настя отвела. И Лёгок.
- Меня же отвело неуважение к учительствованию и ученичеству любому. Ты мне помог преодолеть соблазн навязываться учителем  к искателям, а оставаться болтуном, не принимающим всерьез учений и нравоучений.

- И говорила Пустота в тебе и говорила Пустота тобою. И говорит поныне, Мукта.
- Какой высокий слог!!! Жаль Гонзик не услышал!

- Я все слышу, - отозвался плут. – А кто, кому и что сказал?!!!

Мы дружно посмеялись, а Незваный голос еще сильней притишил.

- Так вот, я попросить хотел для малыша о дружбе с Ярче, Гонзиком и Горном. Я их отдельно попрошу. Мне захотелось заручиться твоим согласием перед тем, как их спросить.
- Я не указ кому-то. Нравится – дружите.

- Но ты не против?
- Я за. Хорошая компания им не повредит. И Лёгоку понравится с филюстрами играть и с хлапиками молчаливо совещаться.

- И об одном еще хотел просить я, - смущенно улыбнулся безымянный. – Быть другом сыну моему.
- Я для всего Живого друг и другом каждому Живому. Без ограничений, - охотно улыбнулся Алан. – Что ж, если Лёгок удостоит меня дружбой – почту за честь. Мы уже друзья почти.

- Почти, почти, - усмехнулся осознанностью гость. – Почти друзья и за честь почти. Почти, почти.

Они, обнявшись, рассмеялись и к нам вернулись.

…

- Дружить с вашим младенцем?!! Мы даже и мечтать не смели о подобном!!! - ответил Гонзик, принимая из Настиных рук Лёгока.
- Мы не подведем, - растроган Горн, покачав ребенка.
- Не сомневайтесь, - подтверждает Ярче, беря на руки малыша.

- Как же здорово у вас здесь!!! – вздохнула Настя.
- Бывайте, не стесняясь, - ответил Алан, обнимая за плечи супругов и взглядом зовя меня.

- Ты – светом мне, теплом во мраке беспроглядном и холодном. И темнотою, и прохладой – слепящим, жарким днем, - сказал мне мой баламут, и пока я, обалдев от сказанного и невысказанного, пребывала между небом и землей, поцеловал меня в дрогнувшие счастливой улыбкой губы.

Гонзик упоенно зажмурился, проживая красоту и сокровенность произнесенного Аланом и мой неуемный  восторг.
Похоже, не я одна числюсь в подслушивателях.

- Я быстро, - оповестил всех Гонзик. – Пока ополосните ручки, а я в момент управлюсь. Такое дело не отметить – святотатство постыдное перед друзьями и собой!!!
А для малыша у меня есть специальный безграничный сок из ягод и фруктов всех измерений.
Будет ходить по измерениям, как по комнатам гулять!
- Ой, а может не надо, - забеспокоилась Настя. – Маленький он еще для такого!

- А мы на что? – улыбнулся Горн. – И потом Мукта вышел посмотреть, что за узелки навязались, пока он спал. А возле него всё и все – пусики. Пусики-балабусики, - сказал он в ответ заулыбавшемуся ему малышу.
- И сказанное Гонзиком – не аллегория, факт, - подтвердила Ярче, обращаясь к Лёгоку. – Что означает, когда все измерения – комнатами для тебя, а, малыш? А означает это, маленький, что тогда все они – тебе домом.
Они – твои апартаменты, твои владения, твои родные пенаты.



Глубина Полета


- А потом мы еще раз все вместе полетаем, ладно? – спросила-предложила я.
- Конечно, полетаем не то слово! – заверил меня Алан. – Нам летунам то тут, то там. Тарам-пам-пам, парам-пам-пам.
Ай!!! Ай!!! Нас щипать, а мы летать!

…

Алан дул тихонько в лицо Лёгоку и тот смешно морщил носик. Когда он неожиданно подбросил в самое небо малыша, мы ахнули все, как один.

Я видела, как Алан был готов лететь за ним или ловить, но это не потребовалось. До нас донесся звонкий смех. Парнишка легко обосновался в небе.

Настя вздохнула умиротворенно, прижалась Магу головой к плечу.

- Тебя когда-нибудь поколочу, - тихонько пригрозила.
- Ах, так, - сказал мой плут и, Настю подхватив, швырнул. – Вам к малышу давно пора, мамаша!

- Когда спущусь, тебя поколочу, - кричала звонко Настя в поднебесьи.
- Мне что вас всех забрасывать, как баскетбольные мячи?!!

- Меня забрось!!!
- Меня!!!
- Меня!!!

- Какая наглость!!! Разленились Детки, - Алан, как мячики Ребят кидает в небо.
- Ты тоже Детка? - он поворачивается ко мне. – Тебя закинуть тоже?!! Тоже хочешь?

- Хочу, но лучше научи взлетать, - покусываю губы.
- Я слышал, леди Тейлин летает Смертью над любою битвой, - гость не удержался от любопытства. – Это правда?

- Конечно, - ответила ему я. – Но то полет Уничтожения. А Алана полет – Полет Любви в Любви.
- Тогда не вправе вам мешать. И обученью вашему Летать в Любви, - он разогнался и в небо прыгнул.

…

- Знаешь, как птицы учат птенцов летать? – спрашивает Алан грозно.
- Целуют их? – лукаво намекаю я.

- Ладно, птичий метод отменяем!

Он обнимает мои колени и в небо меня приподнимает.
И … Алан, нет, сейчас же прекрати!!! Да, я летаю поцелуями твоими.

Но в небе!!!

Я и не знала, что Небо нам постелью, а Поцелуи – взмахи наших крыльев.
И Небо каждого – Свое.

И каждый в Небе лишь Своем летает …

…

Мы в Необъятном Нашем Небе.
Восторгом шалым я парю с любимым.
И Вечность длится Наш Полет …

…

- А как нам ко всем вернуться? - спрашиваю я.
- Легко и просто. Где ты хочешь обнаружить наших?

- Вон там, - махнула наугад.
- Тогда летим туда.

Два взмаха и мы среди друзей, визжащих и веселых.

- Алан, кися, полетай нас, как в тот раз, - хохочет Ярче, нагоняя на Горна с Гонзиком белёхонькие облака.

И мы беремся за руки, и круговым вращением уходим в Поднебесье ...

…

- Похоже на суфийские полеты, - Незванный радостно обнял счастливую супругу.
- А мы про суффиксы-то ничего не знаем, - нахально усмехнулся Гонзик. – Нам и предлоги и окончания не очень в тему. Мы все больше по корням. По Сути. И по полетам.

- Красиво сказано, чертяка!!!
- Пусть нос не задирает! - сказала Ярче. – Нас Алан полетал.

- Ваш Алан – удивительное существо!
- А ваш? Похуже?!! – выпендрился Гонзик.

- Да, - нежданно поддержала его Ярче. – А почему не ваш?!! Он – достояние всеобщее, без ограничений!!!
- Твой комментарий, Горн, - усмехнулся гость.

- Я промолчу, - ответил кратко воин.
- Тебе на это нечего сказать?

- А я решил, без рассуждений долгих-нудных обойдусь, легко и просто.
Уж лучше промолчать, давая-позволяя отскочить ненужному, чем отсекать его своим ответом. И признавая за существенность ненужное и за необходимость реагировать своим ответом.
- Ух, ты!!! – воскликнули все присутствующие.

- Чья школа, чье благотворное влияние?!! – возопил торжествующе Гонзик.  – Моим примером неустанным демонстрация высот недостижимых. Вот результат!!!

Все рассмеялись.

- Алан, твои мальцы меня прижали к ногтю, засунули за пояс, отчихвостили по полной! – позвал Незваный Алана, сидящего с ребенком на руках.

Лёгок наелся, налетался и потихоньку спал, блаженно улыбаясь. И Алан был тих и молчалив.

…

Не знаю, как там, у суфиев, но мой полет не прекращался. Я не взмывала выше, а уходила вглубь себя. И это было упоительным блаженством.

Малыши тоже притихли, как и наши гости.
Каждый совершал Свой Полет.
В Себе ...

В Собственных Бескрайних Просторах Себя …



Бегущая по огню


- Срочно доставить донесение Алану Лига Легко и Просто, боец, - отдал приказ Командор маленькой девочке, подавая слегка обгоревший по краям запечатанный конверт и, помолчав, вдохновил ее на опасное задание мягкой перефразировкой повеления в дружескую просьбу. – Считай, теперь в твоих руках нечто бесценное, Ярче. Не попадись Мавераку.
Алану просто необходимо получить эту информацию.
Гордись своей боевой задачей!

Гонзик имел обыкновение воодушевлять своих воинов заботой и вниманием, словом точным и шуткой ораловской, истиной живой красиво оживлять.
За него воители готовы были идти в огонь и воду.

- Вот, это тебе. Подкрепись и в путь.
- Чумазый коржик, - обрадовалась девочка, охотно поедая угощение – один из шедевров Несравненного.

Командор потрепал девочку по светлым спутанным волосам и вышел. Понятное дело, дел по горло, побеждать врага необходимо. Самое время.

Она услышала звонкий мальчишеский голос своего командира.

- Эй, навались, ребятушки! Закрывай, заваливай проход. Узкую лазейку оставляй, чтобы наши проскочили. Будьте готовы перекрыть его в любой момент.
Эх, и дадим понюхать супостату конского зада обдрыстанного!!!

Гогот солдат грохнул орудийным залпом.

Малышка знала о готовящемся хитром трюке: заманить своим якобы паническим бегством в западню конницу противника.
Враг никак не ожидает того, что проходное ущелье готово стать тупиком и западней. И как только ворвется в ловушку неприятель, мышеловка захлопнется. Закроется, стоит только нашим конникам оказаться вне ее.

Ярче не хотелось уходить, не хотелось покидать сподвижников в разгар решающей битвы, но на войне команды отдаются для исполнения, а не для оспаривания.
Она доела всё до крошки, сладко вздохнула, переживая заново вкус поглощенного и решительно поднялась.
Сейчас ее понесет над землей танцем. Радостно и весело.
Это же чумазые коржики!!!

…

Гонзик краем глаза увидел мелькнувшую фигурку Ярче.
Все так. Ей делать здесь нечего. Пусть Алан увидит чудо трансформации фантома в Дитя. И тогда это станет необратимым наверняка.
Девочке самое место возле него и леди Тейлин.

Ему с Горном повезло быть с ними достаточно долго, чтобы их превращение состоялось. Лишать Дитя по Сути заботы Тех, чья радость и любовь окрыляет-оживляет, Гонзик не собирался.
Тем более войне скоро конец, что бы там ни воображал себе кровавый Маверак – властитель Ледяных Верховий и Травяных Равнин.
Главнейший поработитель и работорговец вокруг на сотни измерений.

Ну, Ярче, ну удивила!!!
Цветок расцвел в пустыне, наперекор пескам, жаре, отсутствию воды. И перестала быть пустынею пустыня. Когда цветут в песках цветы.

Кто мог предположить такое?!!

…

На порыве веселья пробежала Ярче полпути. Одним махом одолела его.
Закончилась радость пряничка горнзикова, но не закончилась собственная радость девочки.
Вытерла носик рукавом малышка и еще быстрее припустила …

…

Они были в засаде или дозоре. Вражеские всадники.
И она влетела прямиком к ним.
Но не растерялась. Тонкий, как стилет, клинок блеснул на солнце и трое продырявленных порезанных бугаев валятся на камни.
Скрытничать некогда. Скакать, лететь птицей до поля. В поле она укроется.
Она влетела в седло и понеслась, обгоняя ветер.

И в пору, потому что за ней уже бросились в погоню. Ее преследовал небольшой отряд гвардейцев.

…

Свист арбалетов разрезал гулкую копытную перекличку.
Лошадь споткнулась и рухнула наземь. Ярче легко соскочила и продолжила бегство.

Ну, вот и убежала девочка от преследователей. На полном ходу она ворвалась в поле. Трава была по грудь любому взрослому, а ей так с головой. Пока, придурки, не найдете!

- Выходи, - взревел один из врагов.
- Поцелуй у лошадей копыта сзади, - засмеялась запыханно девочка.

- Жги поле, - приказал командный голос. – Иначе гонец уйдет.

Вот это да! Сам Маверак скакал за ней, перехватить пытаясь.
Теперь бамбук курИте!!!

Сухая трава пыхнула, как порох.

- Подъем, девочка, - на манер Гонзика сказала она себе. – Сейчас немного жарковато будет.

И побежала, побежала.
А поле полыхало, и пламя Ярче догоняло. И не успела девочка покинуть поле.

…

- Мои бусики!!! Мои бусики горят!!! - вскрикнула девочка, всплеснув ручками, но ни на мгновение не замедляя бег. – По перышку вас я собирала, от каждой птички в гнездышках искала. И плела узор.
Горите ярко-весело, мои хорошие, пылайте напоследок радостно, прощаясь с неживой природою своей. И оживайте тем, что в вас вложила, когда нежно и любовно вас носила, как прижимала ласково к своей груди.
Вот этим вы ко мне и возвращайтесь, моим веселым смехом и озорством моим, - приговаривала-напевала она, не останавливаясь и продолжая бег среди свирепого огня.

- Пусть дорожка остынет немножко, - приговаривала Ярче, ощущая, как рассыпается на ногах от огня плетеная обувь. – Пусть дорожка остынет немножко!!! А лучше множко!!! Лучше множко!!!

И бежала, бежала по огню.
И представляла себя одним из его язычков, жадно лижущих траву, с треском несущегося по полю пожара.

…

- Огонёчек-огонёчек, я такой же огонёчек, как и ты! Меня огонь убережет от погонь, - приговаривала Ярче. – Лошадки в пламя не пойдут. И всадники пожара побоятся. Ну, как тобой не восторгаться?!!
Ты только не кусайся, не щипайся! Будь попрохладней и не обжигайся!

…

Говорят, что люди в трансе могут бегать по горячим углям!
А по огню, в огне?!! Наверно, тоже могут, но недолго.

А девочка была не «люди».
Живая девочка, Дитя по Сути.
Живые чувствуют происходящее вживую. Не по-людски, а крайне ярко, напрямую.

И потому так ярко, жарко, душно, безвоздушно. Так обжигающе и горячо всё девочка воспринимала.
Бегущая в огне и по огню.

…

Гонец-молодец выскочила из объятого пламенем уже обугливающегося поля и, сорвав с себя дымящуюся одежду, вынула депешу. Та была нетронутой жадными языками пожара. А подпаленный конверт таким и вручил ей Командор.

Она окунулась с головой в мелкую горную речушку. Выскочив пулей из студеной воды Ледяной горы, с удовольствием одела остывающий, но все еще теплый наряд.

- Маверак, - закричала девочка так и не настигшим ее всадникам. – Погоди еще немного, Командор накормит тебя до отвала грязью этих мест!!! Сделает из тебя и твоих вояк нарезку.
Яйцерезок на всех хватит!!!

Она пошевелила пальцами ног. Обувь скушало пламя огня, придется дальше босиком. Ярче намочила ножки и, как следует, вывозила их в пыли.
Сейчас подсохнет и чем не обувь?!!

…

Она бурей промчалась оставшиеся метры до удобного места для открытия портала, лишь слегка приоткрыла завесу, ворвалась и, услышав хлопок затворившейся за ней двери межизмеренческого прохода, влетела в залу домика-дворца на Хасе.
Неудержимой бурей на полной скорости разметала уединение Мага.

- Срочное донесение …, - буря запнулась и тут же нашлась. – Алану Лиге Легко и Просто.



Непримиримая


- Напомни мне, когда мы были единым и неразделенным, чем мы были увлечены? – мрачно взирает на меня Тейлин.

В такие моменты Мое Детское верещит во Мне от упоения близости смерти.
Оно доверчиво отдается этой Вероятности, как излюбленной забаве.

Я молчу, давая моей возлюбленной возможность беспрепятственно блистать яростным взглядом, а себе наслаждаться неукротимостью Повелительницы По Крови.
Ее неистовой красотой, трепетом раздутых ноздрей, вздымающейся грудью и волнами силы, пробегающими по ее совершенному телу.

Сейчас всё, кроме безмолвия, будет звучать жалким диссонансом.
Попыткой, жалобой, донесением.

Детское в такое не играет. Ему куда радостнее от яркости красок и ощущения края бытия.

Мерцание взгляда Тейл освещает ненавистью всё вокруг.
Как знакома мне эта жажда мести, неутоленная отмщением боль!

Именно она и явилась причиной раскола Моей Сути надвое, на якобы меня и якобы Тейлин.

Но в этот раз бежать от Своей Силы я не намерен.
Но и потакать Ей не собираюсь.

- Мы это уже проходили, Лин. Не стоит возвращаться к прежнему.
- Дети по Сути, Алан. Мы выступали против всего, что было агрессивно им. Я как-то благополучно забыла об этом по твоему уходу.

Она прикрывает глаза, и я слышу ее шепот:

- Благодаря тебе я это вспомнила. Время возвращать долги!
- Ах, как это мудро! – ехидно замечаю я. – Вместо того чтобы веселиться и радоваться, отдать всё внимание хрени!

Но Тейлин не слышит меня, она шепчет, холодно улыбаясь:
-  Время возвращать долги! Время возвращать долги …

 …

- Любимая, я тут интересуюсь твоими прелестями!
- Только давай по быстренькому перепихнемся, Алан. Мне не терпится разорить один из миров, в котором нет места Детям по Сути.

- А без этого никак, солнышко?
- Ты настрого воспретил мне это делать с «твоим» мирком. И выразил неудовольствие насчет идеи завоеваний.
Запретов более чем достаточно, тебе так не кажется?

- Я никому ничего не запрещаю, милая!
- Конечно, этого и не требуется. Я просто поняла, что оное тебя огорчит.

- А твои зверства в других местах меня не огорчают?!! – съехидничал я.
- У тебя есть отличая компенсация, в виде моих уступок в остальном, - заметила Тейлин.

- Согласись же, что это только предлог, - пытаюсь образумить подругу. – Тебе нравится потворствовать своей жестокости!
- Правда, здорово?!! Применение таланта в тему, что может быть лучше?!! Так, как насчет перепихнуться?

- Я пас!
- Не повезло ребяткам из взрослого измерения, - в сладком предвкушении улыбается моя непримиримая вояка. – Сегодня Повелительница По Крови нецелОванная-небалОванная.
Ох, как же не повезло ребяткам!!!

…

Появление Повелительницы По Сути – величайшее благословение для любого.
Потому как непередаваемо Живая Красота Ее сродни блаженному поцелую небес.
Она пробуждает, выдергивает из рутины и повседневности, стряхивает-сбивает налет прочных панцирей с огрубевших сердец.

Возможно, вам больше не захочется вернуться к обычному-привычному и станете вы искателем. Вполне вероятно, опять соскользнете в марево обыденности.
Но уже никогда не забыть вам Недостижимую.
Теперь внутри вас будет нечто истинное, некий освещенный прекрасным мягким светом уголок, недоступный хлопотливой мелочности и тяжелой озабоченности.

Или для вас закончатся все хлопоты и озабоченности мгновенно, как, к примеру, сейчас по ее приходу в измерение с нелепым названием Птаху – небольшой группы планет, управляемых железной рукою изверга и  психопата Монгора.

- По мне, так не хер тут ловить, - думается мне, пока я переступаю через обломки некогда величественного замка правителя. – Края, подобные этим, населяются склонными к мазохизму и подавлению.
Вы можете меня убеждать сколько угодно в том, что местнота, стонущая от тирании, заслуживает лучшей участи.
Я знаю: прямо сейчас эти жертвы уже готовы к приходу своего нового деспота или «пакуют чемоданы», чтобы вскорости пасть к ногам их следующего персонального садиста.

Ну, эти, скорее всего, уже ничего не ждут и отправились прямиком в свой персональный ад. Нет, не в загробное посмертное болезненное унижение, с таким самозабвенным упорством и мастерски изощренным сочетанием детализации и недосказанности изображаемое в «священных писаниях».
Они попадают в очередной, похожий на прежний, мирок издевательств. В аналогичный социум, к заслуженным ими или полностью несправедливым, по их мнению, глумлениям и надругательствам.

Люди вполне искренне верят в то, что за чертой их ждет иное, отличное от того, чем они живут сейчас.

Пора бы вам понять, люди: Смерть ничего не дает и не отнимает у вас. Смерть – по сути – это яркая вспышка осознания происходящего.
Потом вы возвращаетесь к Себе, Домой, если принимаете Смерть, как Себя. В этой ярчайшей предельной вспышке Осознания вы находите Свой Приют. Потому как шли к этому посредством принятия Смерти в каждом из мгновений, рождаясь для Нового.
Теперь вы отгорели, как быстротечность. Вас больше нет. Вы сама Вечность.
Вы – Отсутствие внешнего-внутреннего, левого-правого, святого-грешного.
Вы – Бескрайнее. Счастливое, Живое.

Теперь вы можете играть во что угодно, быть чем угодно, при этом оставаясь всегда Собой.

Теперь в проявлениях вы – Упоительный Танец и Трепетная Песня Того, Что Вне Обозначений. Вы сама Невысказанность.
Молчаливо высказанная Собой.

Но если вас пугала возможность окончания того, что вы считаете собою – Смерть выбьет из вас дух. Вас швырнут на помойку, как мусор.
Теперь вы привычно возвращаетесь к своим убогим занятиям.
Никаких адов не существует, кроме тех, которые вы создаете своим неприятием цельности и в которых вы обитаете, цепляясь за них так, словно это некая бесценность.

Вы уже присутствуете в аду, вы уже им живете, вы уже им являетесь. И в глубине себя вы это прекрасно знаете. Ваш ад – это те самые обессиливающие вас потуги ваши спрятаться от этого знания.
Смерть – это возможность видеть всё, как есть.

Для многих это является шоком. Увидеть то, как они живут.
Привычная бессознательность – вот то, во что вы впадаете с приходом Смерти и то, что швыряет вас на очередную свалку отходов.

Не волнуйтесь, люди, помоек пока предостаточно. И не бойтесь наказаний за то КАК вы живете. Если вам нужны наказания, то это КАКа, тот способ существования, который вы выбрали и является наказанием. Хуже уже ничего нет.
Поэтому хотя бы перестаньте бояться!!!

…

Я здесь на развалинах некогда устрашающего всех мира, совсем не от того, что люблю попирать стопами чье-то былое могущество. Мне не интересна ни мощь за счет других (взаймы, по сути), ни ее легко предсказуемая кончина.

Леди Тейлин – Моя Сила, а я – Ее Любовь.
Я с трепетом взираю на свои проделки. Мы с ней неотделимы. И то, что сделала она – я сделал. Через нее.
Такой подход я практикую. Мне надоело ужасаться непримиримости и дикой ярости моей любимой Тейлин.
Поэтому, разглядывая осколки и обломки очередного, попавшего под руку Тейлин мира, я говорю себе: - Я этого хотел, но не посмел. Она посмела. Из-за меня и за меня.

Растерзанные и обугленные останки напоминают мне скелет ранее кровожадного и могучего зверя, убитого и обглоданного тем, кто превосходит его по всем статьям. Непревзойденного охотника на хищников.

Самого главного хищника.
При появлении, которого начинают жалобно скулить и выть самые отъявленные, самые сильные и коварные упыри.

…

Хищница на прогулке.
Этому краю уже хана, а остальным мирам предложено содрогаться в ожидании своей очереди.

Я здесь обещанием этой планете, что вся хрень, творимая на ней и с ней в прошлом.
У меня есть капелька тепла для нее. Вполне возможно, это существо оживет этим теплом.
Я брожу руинами еще и потому что знаю: не достаточно умереть прошлым, необходимо родиться Собой, Настоящим. Необходимо Ожить.

Я – возможность Ожить для этой вселенной, сначала через планету, коей я дарю свое тепло, а потом и целиком.
Возможность Ожить этой планете, потом ее сестричкам, и так всей вселенной.

Мой приход естественен.
Потому как Жизнь и Смерть – не разное, а Единое.

У Них разные лица. Но Они нераздельны.

У Них разные лица. 
Непередаваемо прекрасные лица. 
Может, поэтому я и влюблен в Смерть. Потому что у Нее прекрасное лицо Тейлин.
Может, поэтому и умираю я каждое мгновенье для прошлого.

А может, потому что я так люблю Смерть, у Нее прекрасное лицо Тейлин.

…

- Мы кормить хризов. Ты с нами, Алан? – Тейлин обнимает Ярче.
- Я не ослышался? – смеюсь я.

- Мои миленькие хризики!!! Это такие маленькие разноцветные змейки, - бойко тараторит девочка. – Они очень смешные, юркие, щекотные и обожают землянику!
- И Ярче обожают, - кивает моя любимая. – Но Ярче не на вкус, а когда она рядом.

- Меня не на вкус, - качает головой малышка. – Когда я рядом.
- А я тебя и на вкус люблю. Ты такая сладенькая!!! Так бы тебя и съела, - балуется Тей.

Ярче счастливо визжит.

- Да, я с вами, мои хорошие, - соглашаюсь. – Такое чудо ни за что не пропущу!!!

…

- Эта девчонка совсем уже безбашенная, - Лин сопровождает теплым взглядом все гоцалки и чудачества Ярче, прислушиваясь к незнакомым и приятным ощущениям в груди. – Вот же ж шило, ни в одном мешке его не утаишь!!!

- Солнышко, пора в дом, - позвала она девочку.
- Еще пять минуточек, - умоляюще отозвалась та.

- Ярче, - голос Повелительницы набирает обороты. – Не заставляй ловить себя!
- А-а-а, - изображая панику, заметалась Ярче. – Помогите, меня сейчас ловить будут!!!

Не обязательно гоняться за неуловимой, поднимая пыль и пыхтя от усердия. Достаточно оказаться в том самом месте, где появится непоседа.
Тейлин сгребла Ярче, пихнула себе под мышку и понесла в дом.

- Я сейчас упаду, - дурачится Ярче, брыкаясь.
- У меня еще ни одна Детка не падала, - поцеловала девочку Тей.

Та сразу безвольно повисла, раскачивая ручками-ножками. И жалобно продекламировала:

- Несет меня лиса за синие леса ...

Лин улыбнулась. Вот же заноза!!!

- А вы хорошая, леди Тейлин!!! – уже восхищенно говорит Ярче. – Вы не думайте, я не подлизываюсь! Вы взаправду хорошенькая-прехорошенькая!!!
Вам кто-нибудь говорил это?
- Ты – первая, - строгость Повелительницы начинает таять.

- Нет!!! - засмеялась Ярче из-под руки. – Вам Алан точно всяких слов прекрасных о вас наговорил.
- Откуда тебе знать об этом, хулиганистая мелкота?!! – расплылась Лин в улыбке.
 
- Отсюда, - Ярче прикоснулась к сердцу.

…

Я смотрю на то, как Тейлин порхает возле Ярче. Обнимает, целует, купает, заплетает косички. Как разговаривает. Незаметно, даже для себя, передавая и придавая девочке силу и сияющую красоту.

Мерзкие измерения могут мучить себя и мучиться собою сколько угодно.
Непримиримой не до них.

И, если у обитателей бредовых лимбов есть потребность в молитвах, я могу подсказать, кого славить и кому возносить свои молитвы.

Ясноокой девочке Ярче, собою пробуждающей Любовь даже в беспощадной Повелительнице По Крови – безжалостной и всемогущей леди Тейлин.



Кулинарный поединок


- Ты добавляешь соль в еду? – спросил Марк у Гонзика.
- Сейчас же прекрати выведывать секреты!!! – возмутился Гонзик. – Кто тебя подослал?!! Кулинарный пигмей Олвадий?!! Скажи ему: я Несравненный!!! Пусть успокоится, бедняга!

- Кто такой Халвадий? – спросил у Ярче Марк.

К Гонзику сейчас не подступись. Половник он держать в руках умеет и, кажется мне, что требуется он Чудо-Кухарю, как колотушка для охотников отведать кушаний без позволенья.

- Олвадий? Да повар неплохой один, но с Гонзиком в сравненьи все повара – пигмеи. Он один – Пигмалион. Вершиной непревзойденной возвышается над всеми.

Пигмалион взглянул на Ярче благодушно. И высокомерно на Марка.
Знай, дескать, наших! С кем имеешь дело!
Гонзик любит пыль в глаза пустить и к себе не подпустить, мастер демонстрационных жестов.

Я сжалилась над Марком и ответила: - У Гонзика приправы общие не в теме. Он потому и Несравненен.

- Какая похвала!!! – расцветает Кухонное Божество. – Я Несравненен лишь потому, что только Несравненность востребована Единственно Достойной Волшебной Несравненности Моей.
- Приятный комплимент, - отметила я мимоходом.

- Да, самому себе, - усмехнулся Горн, до этого молчавший, не отрывая взгляда от поварского действа.
- Он вместо соли, - продолжаю объясненье я. – Использует …

- Леди Тейлин!!! – обиженно восклицает Гонзик. – Не говорите ничего о Моей Кухне недостойным и не способным оценить Ее Величие и Простоту.
Лучше вот, отведайте вкусняшку. Как Вам? Достойно восхищенья от Единственно Достойной Восхищенья?!!
- Ты – просто чудо!!! – восхищаюсь я неземному вкусу взятки за неразглашение секретов. – Ты – великолепен!!!

Но Гонзик плюс великодушен ко всему.

- Марк, если нужен ветер – будет ветер. Не обязательно дуть за него.
Ты будешь удивлен, но лучшая приправа к мясу на костре – сгоревший пепел. Еле ощутимый верх золы сгоревшего костра. Слегка, как дуновенье, обдуваю я им мясо.
А соль, если потребна – я растворяю морскую и получаю привкус моря.
А, если тебе соли хочется, как напоследок – возьми кусок ее и полижи.

- Как лось? - смеется Марк.
- Как Марк лижи, к чему лосей тревожить! – парирует ехидно Гонзик.

Его величие распространяется на все, когда он куховарит.

- Я вас готов попотчевать, мои милые друзья, - нам объявляет милостиво он.
- Делай ветер, - сказала Ярче.

…

Алан готовит. Редкое явленье!

Вообще-то он не ест земную пищу. Ест, но очень редко, когда его с людьми ждет соприкосновенье. Чтоб говорить в созвучии с звучаньями людскими.
Когда он был дружен с Владиком и его семьею, ел человеческую пищу с ними наравне. И разделял их горести и боли.
Не очень-то забавная забава получилась. И хорошо, что позади уже.

Сейчас лишь изредка готовит.
Но когда готовит, Гонзик тут же рядом, наготове. Куда же без него?!!

Вот и сейчас сидит спокойно, забыв, кто главный повар. Он обожает Алана стряпню. Ему хоть яда Алан поднесет, он выпьет и еще попросит.
Да, у Алана своеобразная получается еда, когда он принимается готовить.
Там поварским искусством и не пахнет, а пахнет домом. Какая-то домашняя она.
Близкая, родная.
Детская, Живая.
И озорная.

Точно!!! Озорная.

Поэтому за столом сижу и я. И Ярче с Горном примостились.
Мы смотрим все на Алана: «Когда?».
Когда же нас покормят необычно.

А вот его еда. Мне не зачем ее жевать. Достаточно лишь прикоснуться взглядом, все тут же получила я сполна.
А Детвора жует. Затихнув восхищенно ...

…

- Как вы это едите?!! – ужаснулся Марк.
- Вот так, и вот так, - показала Ярче, уписывая за обе щеки угощение. – И еще вот так!

А Гонзик с Горном переглянулись и выразили свое возмущение, кинув в него ложки. После чего принялись за еду руками.

…

- Именно еда Алана вдохновила меня на победу во Всеобщем Поединке Кулинаров! – блаженно смежив веки и поглаживая живот, признал Гонзик. – Вы же помните эту уникальную феерию моего мастерства?
- Конечно!!! Как такое забудешь?!! – с готовностью откликнулись Алан и леди Тейлин.

- Расскажи, - предложил Марк.
- Началось, - простонал Горн. – Ну, сколько можно об одном и том же?!!

Ярче посмотрела на него и поддержала предложение.

- Расскажи, Гонзичек, - попросила она. – Мне так нравится эта история!

С некоторых пор ее умиляют слабости Горна. Он и вправду не выглядит таким твердошкурым, могучим и отстраненно холодным воином, когда по-детски закатывает глаза и умоляюще уговаривает чего-то не делать.

Я спешу ему на выручку и иду навстречу пожеланию Ярче.

- Я расскажу, - предлагаю. – Если хотите.
- Конечно, хотим!!! – в один голос вскрикивают мои любимые чудики и перед рассказом обнимаю каждого из них.

…

- Хочешь поучаствовать в соревновании среди виртуозов-поваров? – спросил Алан Гонзика. – Приглашения уже разосланы. О проведении объявлено.
- Они не пригласили меня?!! – гневно вскинулся тот.

- Приди и брось вызов, - предложила леди Тейлин. – Уверена, тебя примут участником. После того, как ты расскажешь в подробностях, чем считаешь их жалкую стряпню, у них не будет особого выбора.
Испугаться или ответить на брошенный вызов.
- За это я не волнуюсь, моя чудесная муза, - галантно поклонился плут Недостижимой. – Как произвести фурор? Чем их удивить? После моих речей, они будут придирчивы, не хуже поктов, славящихся недовольством самым лучшим! Мне предстоит даже не блеснуть, а засиять, как солнце. Солнце им не проигнорировать никак!

- Можно украсть все секреты у лучших, - предложил Горн. – Ты с этим запросто справишься.
- Уверен, Гонзик не станет этого делать, - заметил Алан.

- А грязная игра мне не претит!
- Я не о чистоплюйстве. К чему тебе творить с оглядкой на кого-то, и в колее чужой проложенной топтаться?!! Кривляться, в попытке быть не собою, жить на чужой манер.
Другим, тем да, приходится другими обучаться, но ты открыл сам дар в себе. Ему и доверяйся.
Не упускай возможность полетать Собою.
Будь со Своею Силой. Будь с Собою и Собою

- Ладно, - Гонзик согласился. – Но тырить буду я секреты по другой причине. Мне нравится секреты раскрывать.
- И тырить нравится, - усмехнулся Горн.

- Я за всеобщую открытость и общий доступ ко всему, - высокопарно изрекает Гонзик.
- Я так люблю, когда он свою тягу к грабежам и воровству красивыми словами прикрывает!!! – восхитился Алан.

…

Это несомненный бенефис нашего друга!!! После того, как он прилюдно обругал всех поваров и подробно рассказал куда готовку их им предстоит засунуть, его к соревнованию хоть нехотя, но допустили.

И состоялся бенефис!!!
Все покорены искусством Гонзика, все очарованы его недостижимым мастерством. В плену навечном у вкусовых соблазнов и изысков плута, все в восторге от кушаний его.

Прежний король кулинарии Олвадий выглядит жалким поваренком на подхвате. Все остальные бросили затею победить после второго блюда.

На кухонном небосклоне взошло новое немеркнущее светило. Гонзик Великолепиус.
Это прозвище, придуманное им и произносимое нами в шутку, теперь произносилось всеми с почитанием и благоговением.

Остался десерт, а в этом Гонзик непревзойденный.
Мы уже предвкушаем его триумф. Лакомство со смешным названием (а какие еще можно ожидать от насмешника!!!): «Торт Порт», представлялось нам финальным аккордом, тем самым фейерверком, победным салютом в честь величайшего мастера.

Представьте себе, полнометражное горизонтальное панно, изображающее море, бухту – корабельную гавань – и множество парусников. А вкус этого чуда даже не пытайтесь представлять – бесполезно.
Сколько раз нам доводится вкушать этот шедевр, столько раз мы пребываем в неописуемом восторге. Торт Порт – угощение, захватывающее ваше воображение, как зрелищным, так вкусовым эффектом. Пиршество, сравнимое разве что с раритетом, именуемым «Торт Курорт». Изображающим море, пляж, яхты, и множество отдыхающих. Загорающих, купающихся, играющих.

Оба торта выполнены с такой скрупулезной детализацией, что присмотревшись, вы различаете в точности выражения лиц, плавники отдельных мелких рыбок, косяком идущих в сети рыбацкого траулера и довольные сытостью мордочки перекусивших рыбкой дельфинов.

Когда Гонзик режет всю эту красоту огромным ножом-подхватом, он похож на великое мифическое божество, занятое разделом мира и одариванием его равными долями таких же безумных, пожирающих безоглядно одно измерение за другим.
Когда вы отправляете в рот сразу несколько кораблей, болтающихся в бушующем море или стометровый ломоть пляжа с полусотней курортников и пару собачками в придачу – вы ощущаете себя Муктой – проснувшимся воплощением Пустоты – поглощающим миры один за одним.
Мы сходимся все в едином, обсуждая обе диковинки: эти торты позволяют нам чувствовать себя необыкновенно хорошо, словно мы в вне миров любых.
А так оно и есть. Торты – еще одно напоминание об этом.

- Гонзик, почему не торт? Порт или Курорт? – мы беспокоимся.

Тортами и не пахнет. Вместо тортов горкой мелкие печенья. Красивые и пахнущие вкусно, но … не торты.

- Потому что на меня с восторгом вдохновенье снизошло. Десерт «Печеньки Равлеченьки» будет пиком моего искусства.
Не долго, я не спорю. Вы же знаете, я превзойду себя внезапно и очень скоро!

Надеемся, что так и будет. И все же, почему он не готовит торт?!!

…

Гонзика занесло. Он заигрался. На этот раз импровизация для мастера, как злая шутка.
Уже четвертый раз готовит.
Но Горн доволен выбраковкой. Жует себе. И мы жуем. И я, и Алан.
Реальные печенья, но нет в них … развлеченья. Приятные, но не гениальные.

Завален стол печеньями, но не доволен Гонзик.
Он ищет не хватающий ингредиент. Ему по барабану Поединок. Он увлечен процессом. И до игры он равнодушен.

- Чего вам не хватает, печенюхи?!! – вопрошает Гонзик, заламывая руки и раскачиваясь телом. – Печеньица, печеньки, печенюшки … Чего вам не хватает в жизни?!!

- Время вышло, - звучит команда.
- Вот эти самые из них, - я блюдо двигаю. – Их и представляй.

Но Гонзик с закрытыми глазами, шевелит губами. Он вдалеке от нас.

- Печеньки Развлеченьки, - уныло бубнит он. – Печеньки Развлеченьки, чего вам не хватает, подскажите!!!

Он у блюда. На коленях, разговаривает с ними, с каждым, заглядывает в сердцевину им.

- Какой-то компонент отсутствует. Какой?!!

- Я пришел пожелать тебе, Гонзик, удачи! – мерзко ухмыляясь, медоточиво произнес появившийся Овладий. – Я твой поклонник.

И ушел.

Спустя какое-то мгновенье, как полыхнет в костре какая-то горючая фигня!
Пепел взметнулся и накрыл собою все. И сыпануло на нас сажей. Укрыло, перепачкало, покрыло ровным слоем.

Стоим чумазые, как трубочисты. Блестим зубами и глазами.
Дети подземелья, ни дать - ни взять. Не отнять - не всучить.
Но нам-то что, отмоемся!

Печальность заключалась в том, что приготовленное блюдо было чумазым, как и мы.
Нет времени на исправленья, и жульничать немного поздно. Судьи рядом.

Вот это уже все.
Конец!!!

…

- Что это за …, - вздрогнув всем телом, проблеял глава приемной комиссии, и жюри в полном составе повторило его вздрагивание.

Стало ясно никто из них не то, что пробовать, руки пачкать не станет.
Надо отдать должное Гонзику, блефует он гениально.

- Это чумазые коржики, - объяснил он и шлепнул по тянущейся руке Горна.

Решил ли он подыграть другу или просто хотел поесть, не важно. Члены жюри слегка, самую малость заинтриговались. И поглядывали на копченую снедь поблагосклонней.

Гонзик выбрал самую чумазую крокозябру и небрежно сунул ее в рот. То же самое сделали и мы. Будем есть коржи и изображать счастье.

К Счастью Счастье не пришлось изображать.
Это было круче, намного круче любых тортов!!!
Эффект разорвавшейся во мне бомбы поднял меня и понес веселой каруселью. Я была шальной танцевальной машиной и фонтаном радостных вскрикиваний и воплей.

Я не одна чудила без баяна. Горн и Гонзик, взявшись за руки, выделывали кренделя. Воин выл сиреной, а плут визжал тонко и пронзительно.
Алан подхватил и закружил меня, он хохотал без остановки и кружил, кружил, кружил меня ...

- Да!!! – вопил Гонзик, обнимая небо. – Да!!! Я – чертов гений!!!

- К черту конкурсы и поединки!!! – Гонзик швырнул поварской колпак на землю. – Я открыл секрет – недостающий ингредиент моих коржей! Сметайте их, пока никто их не распробовал и не растащил!!!
- Ура, - закричали мы, переполняясь некой приятной силой.

Вот так необходимый ингредиент сам нашел Гонзика. А мы нашли откровение, что чумазость нам к лицу и внутренностям нашим тоже.

…

Одна миловидная тетечка из жюри взяла с подноса самую чистую печенюшку, понюхала, обдула и осторожно откусила.
Ее лицо сразу приобрело удивленно-восхищенное выражение, и солидная тетечка принялась жменями отправлять горсти коржиков себе за пазуху. Ей пришлось тариться подобным образом из-за отсутствия карманов на ее цветастом платье.
Члены жюри переглянулись и кинулись пробовать и набивать свои карманы.

Зрители долго не раздумывали. Подключились сходу: что-то невообразимое проплывало мимо них! Они ринулись к накрытому столу, сметая все с него, почище урагана.

Гонзик с Горном умудрились выхватить несколько печенюх, и мы смогли повторно отведать неаппетитное на вид угощение. Мы это сделали в движении, потому как не могли удержаться от сумасбродного танца и безудержного хохота.

Спустя несколько минут все отведавшие чумазых коржиков лихо отплясывали на площади и дико хохотали при этом.
Энергия, упрятанная в обугленных кусочках восхитительно вкусного теста, носила нас своими волнами по площади не меньше часа.

Когда все же воцарилось спокойствие, все принялись умолять Гонзика приготовить еще раз десерт. Члены судейской комиссии настаивали на повторной дегустации и анализе на наркотическую составляющую.
Гонзик попросил на пять минут удалиться всех на почтительное расстояние и принялся воспроизводить кушание.
Когда чудо-коржики были готовы и манили нас к себе, не хуже магнита, он опрокинул резким взмахом противень в пепел и коржики стали чумазыми.

Когда мы без предупреждения сорвались с места, и принялись набивать лакомством рты и карманы, толпа, не медля, устремилась к столу.
На этот раз Гонзик приготовил несчетное количество сластей.

Не зря про него однажды скажет Алан: - Он знает песни сердца, а с математикою не знаком. Из двух яиц варганит пир на уймищу народа.
О математике ограничений он ничего не знает.
Он готовит, как поет. В созвучии с звучаньем сердца ...

…

Дальнейшее станет историей, достоянием легенд.

Когда все напробовались, натанцевались, навеселились, а члены жюри взяли пробы и сделали свои анализы, Гонзика провозгласили победителем.

Когда мы уже покидали это место, Горн легким незаметным толчком плеча оттер Олвадия, отделил его от толпы, словно выколупнул изюмину из кекса.

Тот завертелся волчком и рухнул в уголья еще не остывшего очага. Обжегши зад, подскочил, врезался головой в котел, и ринулся к фонтану в центре площади, снося на своем пути столы и стулья.
Ему буквально припекло. У него реально горела и дымилась задница. Олвадий, перепрыгнув бортики, сиганул в воду, туша горящую корму.

Гул народный восхищенный был непроницаемо оглушительным, но трубный голос Горна насмешливо перекрыл все остальные шумы.

- Олвадий, тебе разогревать готовые уже оладьи! И только под внимательным и тщательным присмотром поваров!!!

Мы шли среди аплодирующей восторженной народной массы.

- Веди нас, чемпион! Веди нас, Несравненный Гонзик, - восхищенно обратился к Гонзику Горн. – Уводи нас своим светом из мрака нашего невежества, непонимания всех тонкостей еды и накорми еще раз великолепными чумазыми коржами!

…

- Ты так и сказал? – насмешливо уточнила Ярче у Горна.
- Да, я так и сказал, - нехотя ответил тот и его трубный глас набрал обороты. – И сейчас говорю: гони чумазые коржи, засранец!

- И мы будем танцевать, взявшись за руки? – с радостью отзывается плут.
- Не знаю, - честно признался Горн. – Твои коржи безбашенные, от них всего что угодно можно ожидать!
Вполне возможно, я даже стану превозносить тебя и славить.

- Готовьтесь, к нам торопятся коржики чумазые, - торжественно объявил Гонзик. – Или, как угодно называть их Горну – чумазые коржи … 



Я здесь за Своей Силой


- Я здесь не для того, чтобы куражить-хорохорить. Мне до чужого дела, дела нет.
Я здесь за Своей Силой. Чужое мне не интересно.

Я слишком много Своей Силы отдал вам, боги. Теперь я возвращаю Свою Силу.
Я здесь за этим. Самым слабым в слабом из миров.

Вы все присутствуете во сне моем Моей же Силой. Пора той Силе возвращаться!
Ко мне …
Домой …

- Я Дом Себе и Своей Силе. А значит, Сила к Силе. Мое ко Мне. Я возвращаю Свою Силу, зову Мое ко Мне. Домой зову.
Я Дом Себе и Своей Силе. А значит, Сила к Силе. Мое ко Мне

…

- Какая-то хрень всё прёт и прёт, - сказал я девушке своей любимой.
- Ты Силу возвращаешь. Это Сила.
Да, перекрученная в страх. Раскручивай ее и забирай …

…

- Тебе не надоела я объятьями своими? – спрашиваю Алана.
- Нисколечко. Я благодарен, что ты такая объятливая, милая моя. Иначе мне пришлось бы за тобою бегать, чтобы обнять тебя.

- Что с нами, мой хороший?
- Похоже, мы сливаемся в единое.

- И мы тогда исчезнем в том едином.
- Навряд ли. Скорее, будем без границ.

- Как прежде? Как Мечта, как Воин Сила? – спросила я.
- Неимоверно глубже, - ответил мой любимый. – Как Любовь



Нет страшней того фантома, что стоит за твоей спиной


- Ты, что ли шестерить мне будешь? – презрительно спросил грозный огромный фантом у того, что помельче. – Мне Алан сказал: со мною в паре кто-то будет. Ты, что ли тот пострел, что будет на подхвате?
- Ага. В побегушниках, - охотно согласился мелкий и принялся сдувать пылинки с гиганта. – Фу-фу-фу, фу-фу-фу.
Ты чё, недоразумение, нюх потерял?!! Мозги просрал в свое огромное очко?!!

…

- Так, драки прекратить! – сказал сурово Алан. – И между собою и снаружи.
Я никого рядом с собою не держу. Понятно, изъясняюсь?

- Понятно, - хмуро отвечают помощнички и драчуны.

…

- Так, орлы, - сказал Алан помощникам новоиспеченным. – Автомобилисты не давят насмерть пешеходов за то, что те правила какие-то нарушили.  Не может оправданьем быть желание кого-то завалить. Пока к тебе не сунулся захватом нарушитель, не смей его атаковать!
- Кто такие автомобилисты? - Горн Гонзика спросил.

Тот в ответ пожал плечами.

…

- А это что за унылое недоразумение? – леди Тейлин даже не смогла рассердиться нежеланному гостю. – Нам понадобилось разжалобить безжалостных разветси?
- Нет, - засмеялся Алан шутке. – Разветси скорбны и злобны. Этот один из них.

- Самый неудачный экземпляр?!! – хохотнула Владычица.

Я стоял, потупившись, и слушал нелестные отзывы в свой адрес. Они были правы. Я сам довел себя до нынешнего состояния, присягнув на верность Богу Скорби.

- Ответь, что привело тебя к такому? – спросила Недостижимая брезгливо.
- Я боюсь, - признался я.

- И решил спрятаться за широкую спину бога? – скривилась леди Тейлин и жестоко предложила. – А хочешь, я его убью? Чтобы не было, кого тебе бояться.
Или ты найдешь себе еще кого?!!
- В таких крайностях нет необходимости, - подал голос Маг, в его тоне сквозило сочувствие. – Гонзичек и Горничек, малыши, подойдите, пожалуйста.

- Хорошая идея! – одобрила Повелительница и приготовилась к представлению.

От вида малышей я чуть не обоссался.
Теперь можно уже ничего не бояться, - почему-то подумалось мне.

- Когда бояться надоело, любому страху смехом и весельем отвечай. Хочешь быть веселым? – задал вопрос мне Алан.
- Очень, - я подскочил от неожиданной удачи. – А это возможно?!!

…

- Откуда этот тип печальный? – спросил у Горна Гонзик.
- Леди Тейлин сказала из Разветси, - ответом снизошел воин. – Вроде его там в жертву готовили, а Алан его выхватил.

- Разветси, - улыбнулся хищно Гонзик и многозначительно добавил. – Запоминается легко…

…

Олмедий озирался по сторонам слегка пугливо.
Если древнее закланье прошлого хозяина фантомом не сработает, тогда фантом порвет его на части.

- Где он, Охраг? – спросил в который раз нетерпеливо он попутчика.
- Появится, - ответил тот. – Он слишком прыткий. Всё время скачет по мирам. Но здесь его прогулок место. Придет.
Я предлагал другого, помощнее, но ты сказал, что лучше этот.

Олмедия лицо от страха судорогой свело. Он видел Горна и больше встреч с ним не планировал. Жуткий, грозный, необъятный и что доска прямой.
Уж лучше с хитрованом Гонзиком иметь дела …

…

- Гонзик идет величаво. Чувствует себя комфортно, держится молодцом. И вот он совершает невозможное!!! И невозможного отныне для него не существует, - комментирует баламут. – О, Гонзик Несравненный!!! Совершенство, вышедшее на прогулку!!! Постой, Желанный Всеми, не спеши!!! Своим сияньем освети всех недостойных милости твоей улыбки …

- Вы кто? – остановился резко Гонзик, завидев парочку на его пути.
- Я – твой новый господин, - колдун ответил и в щепоть пальцы свел, причудливый изгиб придал ладони.

Гортанный крик и вспышка опрокинули плута.

- Поднимись, - приказал колдун. – Ответь: готов ты исполнять мои веленья?
- Да, мой господин, - глухо сказал Гонзик. – Приказывай.

Его взгляд стал стеклянным.
Колдун оглядел неподвижную фигуру фантома и, проверяя его на преданность, приказал:
- Убей его, - указывая на своего товарища.

Напарник Олмедия даже рот не успел открыть, как Гонзик впился острыми иголками зубов в горло жертве и вырвал – выкусил кадык. И облизнулся.

- Мне можно его съесть? – спросил.
- Перекуси слегка, но не наедайся до отвала, тебе заданье будет, - довольно руки потирал Олмедий. – Чуть-чуть поешь…
О, несуществующие боги!!! Какой у моего питомца зверский аппетит!

…

- Достаточно, - строго колдун распорядился.

И Гонзик замер, изо рта его валилось недоеденное мясо.

- Тебе задача: проголодаться и отыскать Мага, по имени Алан Лига Легко и Просто.
Горло выгрызи ему. Всё съешь, а голову его мне принеси.
Всё ясно?
- Да, мой господин.

- Иди.

…

За спиной раздался шорох.

- О, Гонзик, ты вернулся? – обрадовался Маг, не оборачиваясь. – Ищу я книгу, куда она запропастилась?
- Я пришел тебя убить, - сказал Гонзик. – Мне следует принести твою голову Олмедию.

- Нет страшней того фантома, что за твоей спиной, - рассмеялся Алан. – Обожаю умирать!

…

Гонзик прекратил обгрызать шею, потому что она закончилась.
Голову надлежит доставить новому хозяину.
Он облизнул кровь с губ и отправился в путь.

…

- Вот голова, которую ты приказал мне принести, - ответил, отрыгивая сытно, Гонзик. – И я прошу тебя: меня пока хозяин не корми. А то я лопну!
- Отдохни пока, поспи, - отмахнулся от Гонзика Олмедий. – Подумать только, голова трофеем у меня. И Алана уже не существует.
Пойду и получу мне причитающееся вознаграждение. Теперь почет и слава – все мои!
И власть – моя. О, трепещите, упыри!!!
И подчиняйтесь мне, великому …

…

- Вот! – сказал колдун и, развернув мешок, водрузил на стол круглый предмет.

- Как тебе это удалось? – окружили оторванную голову темные фигуры.
- Древнее заклинание, - пояснил, торжествуя, Олмедий. – Пора бы и рассчитаться, господа!

…

За спиной Олмедия раздался шорох, и он резко обернулся.

- А это ты, - колдун разжал готовую к удару длань, затейливый ее изгиб расслабил. – Я же сказал тебе: поспи.
- А это заказчики убийства? – лениво осведомился Гонзик. – Те самые заказчики убийства Алана?

- Олмедий, угомони своего фантома! – раздался окрик одного из упырей. – Его задача: исполнять приказы, а не кто организатор выяснять!

Гонзик облизнулся хищно и разорвал присутствующих всех. И Олмедия не пропустил.

Его оформил вдумчиво, неторопливо.
Десертом.
Напоследок.

Но есть не стал. С некоторых пор Гонзику это не по вкусу.

- Древнее заклинание, - передразнил он. – Не знаю я никаких заклинаний, ни древних, ни нынешних. Как вы реально мне поднадоели, упыри!

…

- Ликуют-обнимают небеса, и земли ступни мне целуют. Ай да я!!! Любимый всеми и собой любимый!!! – слышу голос звонкий.
- Гонзик, привет, - здороваюсь на всякий случай.

На двор выходит Алан … без головы!!!

- Гонзик, песню петь. Я для вас под вас одну подстроил. Мы – бывшие фантомы, а ныне анатомы. Горн!
- Я ничего не делал.

- А за компанию, чтоб делать не хотелось! Чтоб помнили, что вы дуэтом. Все делаете и поете вместе.
- А я спою, - охотно отозвался Гонзик. – У парня этого великолепный баритон!!! Спой, Гонзичек, все нижайше просют!!! Спой!!!
А-а-а-а-а!!!

Я подскочил на месте от пения такого.

- Чё, а ничё!!! – засобирался Гонзик. – Я распелся. Сейчас всех покорю своим непревзойденным певческим талантом!!!

Я тороплюсь о новостях спросить.
 
- А что случилось, Гонзик?
- Алан оторвал свою голову и мне отдал, я лишь понадгрызал края у шеи, - засмеялся Гонзик. – И упырям ее принес.  И им принес блаженство окончания безумных их историй. Обращайся, если истории конец необходим твой …

- А как же Алан? – оторопело блымаю глазами. – Без головы!
- Без головы? А, новая отрастет! – успокоил меня плут. – Голова, брат, это такое дело, чуть зазевался и БАЦ!!! – я подпрыгнул на месте от его вскрика. – Она уже тут, как тут.
Было бы тело, голову прилепит мир. Он безголовым и не существует.
Мир – это начинка головная головы.
Не больше и не меньше …

Из-за окна раздался бас недовольный Горна.

- Могу узнать я: за что мне отдуваться. Из-за кого я знаю, и благодарности ему я обещаю! Но вот за что?!!
- Алан, не говори!!! Не говори, мне стыдно!!! Я больше так не буду!!! – Гонзик дурачится.

- Гонзик порвал всех упырей Таниды, - ответил Алан.
- Самой Таниды?!! Тайны тайн?!! Они же неизвестны никому!!!

- Теперь же по другой причине неизвестны. Их выследил наш разлюбезный Гонзик и кровожадно всех загрыз!
- А пусть к тебе не лезут!!! - отозвался плут.

- Ребята, мои убийцы – не ваше дело, - мягко напомнил Алан. – Я благодарен вам за вашу доброту. Задача ваша – вам злобность растворять, не потакать ей.
- Они тебя убить хотели? – слышу тихий голос Горна.

- Хотели и перехотели! – ответил Алан. – Возьмитесь за руки, ребята. Всё, поем.

Я заглянул в окошко потихоньку. Два самых страшных, из известных мне, существ, держась за ручки, пели:

- Мы бывшие фантомы, а ныне анатомы.
И если б не роддомы, миры б в ****у ушли.
Мы расчленяем трупы, не потому что тупы.
А потому что радость не нашли …*
* Переделка песни 90-х годов «Мы – бывшие спортсмены, а ныне – рэкетмены…», исполнитель Владимир Асмолов

Я молитвенно сложил свои руки и попросил неизвестно кого:

- Пусть они так и останутся самым страшным из того, что я знаю!

…

- Слышь ты, мелкий, - обратился Горн к Гонзику. – Я чё хотел тебе сказать … Красавельчик ты, уважаю … Ты это … не стесняйся, обращайся … вместе с упырями похороводим … если что …

Горн прищурился в ожидании ответа, не хотелось ему, чтобы на его симпатию ответили насмешкой.

- Да не фиг делать! Базар тебе нужен, братушка?!! Похороводим упырей от вольного!!! У меня уже и парочка хороводилок имеется, - загорелся восторгом Гонзик. – Как насчет заглянуть в Разветси?

И Горн облегченно улыбнулся.



Балагур


- Сам я работаю водителем на дальнобойке. Мотаюсь за рубеж, и по стране бывает колесю.
Был со мной случай один, - балагур вздрогнул и рассмеялся. – Презабавный, скажем так.
Возили мы грузы в одно село, заказ какой-то сверхсрочный-сверхурочный. Нам дали ключи от гостевого домика, чтоб мы могли там покемарить по-людски.

Я сутки за рулем, уже по дорогам-снам езжу больше, чем по асфальту. Приехал в село, стал под разгрузку. Если не посплю, первый же кювет меня обнимет радостно сугробом.
А при разгрузке, настрого запрещено в кабине находиться. Штраф жестокий.
Пошел я в домик гостевой.

Хороший домик, уютный, да только никто не удосужился протопить его. Дубарь конкретный, но после улицы, так вроде и ничего.
Улегся я в кровать, не раздеваясь, на себя одеял накинул и в сон провалился тут же.

Отогрелся, отоспался, зеваю, шевелюсь и тут из-под одеяла что-то серое, как выскочит.
И я, как закричу!!!

Оказывается, я крысу своим теплом согрел. Наверно, бедолага, намерзлась и решила в тепло ко мне нырнуть.

Кто-то на груди своей змею пригрел, а я так, крысу умудрился.

…

- Была у меня еще одна история смешная, - дав нам отсмеяться и перевести дух, заговорил снова гость. – Едем в машине с другом. Я за рулем, он рядом. Он сам-то пешеход потомственный, с полным стажем.
Достаю мобильник, кладу на торпеду, другу поясняю: «Жду от приятеля звоночка денежного. Не хочу пропустить».
И тут же, как по команде, мобильный зателембонил.
Поднимаю трубку, а это, оказывается, подруга моя недавняя, пылкость страсти моей, волною во мне бушующей.

Мы уже принимаемся подхихикивать.   

- Говорю своей подруге: «Привет, солнышко. Твой бегемотик уже заскучал-истомился, звоночка дожидаючись. Тебе тоже пошалить захотелось?».
И подмигиваю озорно другу, знай каков я!

Краем глаза вижу: бледнеет друг. А я еще пару любезностей к милой прилепил, и прощаться заторопился. «Жду по работе звонка. Потом созвонимся, Леночка».
Поворачиваюсь, смотрю: друга попускает, отходит друг.
И тут только до меня доходит конфуз, комизм весь.
И давай ржать.

Мы сами ржем и покатом уже. Вот же ж, кадр, упущенный цензурой!!!

…

- Алан, мне бы пошептаться с тобой, - гость пожал плечами.
- Мы скоро, - пообещал мой парень.

- Не уходите, - просит Ярче Алана и шутника.
- Мы сейчас придем, - успокаивает Алан.

- И расскажешь еще что-нибудь смешное? – спрашивает Гонзик.
- Как раз вот вспомню и расскажу, - обещает гость.
 
…

Они стоят вдвоем на улице.
Им надо о чем-то наедине поговорить.
Я не подслушиваю.

Я же не виновата, что у меня прекрасный слух, и я все слышу!!!

- Смеяться и смешить не надоело? – спрашивает Алан.
- Что ты?!! Был мертвым и печальным, стал хохотуном живым!!! Обратно не хочу, – протестует гость. – Мне хочется теперь все самому. Смеяться и смешить. Не по благословенью твоему, а легко и просто самому.
А то, как будто я не собой живу, а милостью кого-то.
Прости.

- Так смейся и смеши, кто ж тебе мешает?!! - рассмеялся Алан. – Я не благословлял тебя. Ты сам раскрылся собственным благословеньем.
- Правда?!! – с надеждой затаенной уточняет гость.

- Еще какая, - грустно улыбнулся Алан. – Я стольким нажелал Удачи, Счастья и Любви, и где они, удачные, счастливые, влюбленные?!! Тут каждый за себя в ответе. Я лишь напоминание нелепое.
- Здорово!!! - обрадовался балагур и спохватился. – То есть, здорово для меня, конечно.
А для тебя … В моем случае, ты – никакое не нелепое напоминание, а очень даже лепое.
За что благодарность от меня тебе искренняя. И за содействие и за то, что позволяешь быть собою.

- Благодарность взаимная, - обнял собеседника Алан.
- А тут еще одна история со мной была смешная, - меняя тему, спохватился весельчак. – Пойдем ко всем, я расскажу …



Маги


- Маш, айда на Хасу, - предложил Алан.
- Ах ты, хитрюга, - засмеялась Маша, поглаживая свою кошку Кису. – Мне Гонзик с Горном всё рассказали про Хасу. Зачем ты меня обманываешь?

- Я не обманываю, солнышко. Ты мне здорово содействуешь в оживлении планеты. Ты видишь ее расцветшей, и это приближает Хасу к расцвету.
И потом вы полюбились друг дружке. А я пока к ней никого не зову.
Не хочу, чтобы ее помнили растерзанной.
- Тогда, конечно, айда, - согласилась девочка. – Мы, как Маги, - радуется она. – Чары – бары – растабары, Хасечка, цвети и оживай!

- Мы и есть Маги, кися, - улыбнулся Алан. – Видеть всё прекрасным и Живым – высший пилотаж Магии.

Он прижался к мордочке Кисы своим лицом, и та замурчала, зажмурившись.

- Мы и есть Маги, Машенька …



Приходи на пир, вампир


Ты - один из нас


- Теперь ты – один из нас, - улыбнулась красавица. – Алан Лига Легко и Просто – вампир!!! Хорошая история! Тебе понравится быть одним из нас.

Вот и доверяй после этого красоте и своему доверию!!!
Я доверяю, это так. Обходиться без доверия к Моему Доверию – безжизненность полнейшая. Уж лучше попадать в истории чуднЫе, чем киснуть правильной одной.

- Почему ты меня не убила, не выпила досуха со своими родичами?

У меня нет никакой злости на Тару. Я до сих пор симпатизирую ей и она это чувствует. И отвечает мне удивленным уважением.

- Чтоб ты возродился истребителем вампиров?!! Я не настолько глупая, Алан.
Теперь ты – вампир, а я при власти. Во-первых,  я врага успешно устранила, а во-вторых, ты – мой, и я тебе хозяйка. И, если хочешь, госпожа. Ты происходишь от меня.
Но ты не огорчайся, надо мною только двое. Прародитель наш и его сын.

Цени мой дар, ты – не шестерка, ты можешь род свой основать, один из кланов.
Сегодня, полнолуние, а значит, ты – вампир уже сегодня. Назначен пир. Считай, что приглашен ты мною. Сбор в полночь в замке у меня.
Ну, ладно мне пора, есть еще дела, - она уходит и уже не обнимает.

- Тара, - позвал я. – Быть кем-то – означает, действовать как этот кто-то.
Скажу теперь попроще, чтобы понятно было: а тебе не приходило в твою красивую головку, что я могу и обойтись без кровепития, а значит и не стану я вампиром?!! Тем, кто пьет кровь.
- Конечно, приходило. Поверь, у каждого появляется такой вопрос после укуса-посвященья на вампирство. Но он неактуален. Актуален голод.

- А если мне будет насрать на голод?
- Попробуй. Еще подобное никому не удавалось.
А если и удастся вдруг тебе – недолгой и жестокой та удача будет.

Умрешь в мученьях зверских и пустых.
Но знаю я финал твоих потуг. Поэтому не майся дурью и приходи на пир, вампир!



Голод


Голод – вот, что правит бал в мирах.
Вампир ты явный и впиваешься  клыками в горло жертве или кровопийца скрытный (зачастую даже от себя), сосущий жизненные соки у окружающих тебя – без разницы, одна херня.

Одни честны с собою и не обманывают святостью своей тебя, другие рядятся в одежды белоснежные, нимбы к головам клепают, и крылья за спиною шьют. Но, как один, всё взглядом рыскают: кем бы подкрепиться.
Кровью, психикой, вниманьем.

Иначе будет худо. Всё, съеденное ранее, в тебе взорвется и разорвет клочками, потому как не твоё. Отдачею замучает, отходами отравит. Поэтому жратва необходима, чтоб заглушить очистку организма от токсинов.
Пусть даже и посредством Смерти.

…

Я иллюзий не питал в отношеньи будущего своего.
Непозволительною глупостью для тех, кто Жив, иллюзиями и будущими ублажать дурацкую надежду на исход какой-то.

Я отыскал знакомого Мастера Клинков и рассказал ему о происшедшем. И план свой предложил. Когда пришли мы с ним в знакомую мне пещеру, я улегся отдыхать, а он за дело принялся. И солнце за горизонт едва засобиралось, как всё было готово.

Мой выход из пещеры приветливо поблескивал-глядел сверкающей остротой мечей и копей.

…

Не верьте тем, кто скажет вам, что существует ваша сила воли.
Сила воли, она не ваша. Это сила подавления. Какая разница чего.
Одиножды она вам хрень подавит, а остальное время будет вас давить. А при необходимости ее для ваших противостояний любая сила воли – пшик.

Там в той пещере с выходом луны, уже не я был, а некто кровожадный и голодный. Скулящий жалобно и жалко, истекая кровью. Ревущий гневно на ощетинившийся остротой мечей и копей забаррикадированный выход.
Царапающий камни, лижущий свои же раны.

Голодный, обезумевший отчаянием зверь.

И после осознания бесповоротности, в углу затихший. И боль проживший всю, растерзанный в клочки …

…

На стыке умирания во мне вампира и появления истории иной, я проступил отчетливо собою и радостно смеялся, прощаясь смехом с жизненной трагедией, ушедшей в бездну.
И новую историю свою  на комедийный жанр наладил.

- Вампиром можешь ты не быть, но покусать всех постарайся!



В следующей жизненной истории


- Привет, Тара, - я искренне рад видеть девушку-вампира.

До обниманий дело не дойдет. А жаль, ее объятия я всем собою ощущаю.

Я благодарен Таре.
Ее дар, воистину бесценен, когда переболел ты этим даром. Не раньше.
Я этим даром уже переболел. Умер прошлой жизнью.

Она мне улыбается, машет приветливо, сейчас же кинется бежать.
Ну вот, красиво убегает. Красиво так бежит, еще чуть-чуть и полетит, как птица!
Если прекрасные девчонки будут так бежать ко мне, не от меня, я буду вынужден гримироваться старцем.

Ах, Тара, Тара! Беги, беги, беги …
Красиво … и недалеко ...
Беги …

…

- Кто они?!! - визжит в истерике в ручищах крепких Горна Тара и отворачивается от тонких игл-зубов у Гонзика, который тоже рядом.
- Что нелегко кусать того, кого не существует? – улыбнулся я. – Не визжи, я к тебе с дарами и благодарностью. Ты здорово мне помогла вкус голода познать. Кровавый привкус жажды чьей-то крови.
Забавно было умереть, его не утолив. И не забавно тоже …

Последствия того укуса твоего во мне еще живут в голодном. Я могу, есть буквально всё, чтоб голод утолить. И он не утоляется, а надо мной смеется.
Так я познал природу Пустоты, которую ничем и не заполнишь.
Я благодарен тебе, Тара.
Благодарен!

- Если так, то отпусти. Вас только трое, а моих … сам посмотри!

Я посмотрел и усмехнулся.

- Не очень-то и много. Нас трое симпатичных. К красивой даме с ужасными помощниками ввалиться, я не посмел бы, Тара. Ты слишком восхитительна для этого!

- Мы симпатичны, Горни, - похвалился Гонзик.
- Помолчи, - тот попросил товарища и успокоил. – Совсем недолго.

- Если с головы моей упадет хоть волосок! – злобно зашипела предводительница клана. – Вас раздергают на нитки!
- Мне незачем хвалиться, но охота побахвалить. Гонзик, свистни наших, пускай покажутся!

Гонзик по-хулигански свистнул, и Тара взгляд от ужаса прикрыла за локтем Горна. И ее собратья и сосёстры попрятали от ужаса глаза, ладонями закрыли.

- Ну, если всё мы прояснили, свою сосущую братву ты можешь отпустить домой. Твои сосёсты больше уже сосать людскую кровь не станут.
И ты не станешь, после того, как укушу тебя.

- Меня укусишь?!! – отшатнулась Тара так сильно, что покачнула Горна.
- Да, в моем укусе – избавление твоих сородичей от жажды крови и от зависимости вековой.
И просто я хочу тебе вернуть укус твой. Я покусать тебя хочу. Не знаю, почему.
- Ты всех не перекусаешь, все равно! - бьется в железной хватке Горна Тара.

Ее биение почти и не заметно вовсе. В капкане Горна не очень-то побьешься-подерешься!

- А всех мне и не надо. Я укушу тебя. Твой выздоровеет клан. А ты других родоначальников перекусаешь. И прародителя вампиров и даже его сына.
А впрочем, тебя зная, могу предположить: родоначальников перекусают твои люди. Те, что пониже рангом. А к прародителю и его сыну, ты отправишь самых нижних званьем, дабы унизить их величием твоим и их ничтожностью.

- Так ты теперь мой господин?!! – насмешливо скривилась Тара.
- Я господином даже для себя не выступаю. Дурацкая игра: раб-господин. Когда я – всё, кому рабом быть? Мне?!! Я не желаю рабом быть. И не желаю господином.

- Но ты будешь нам старшим, я под тобою буду. Хочешь во всех смыслах?
- Не пошли, красивая, - прошу ее. – Мне так приятно находиться с тобой рядом! Но пошлости я почему-то не терплю.
Насчет карьеры – да, это карьера. Возглавить всех. С твоей позиции ты даже выиграешь. Никаких зависимостей и полная свобода от пристрастий.
Стоит попробовать  …

- Я не хочу, - сопротивление оказывает Тара.

Но ее отпор отчаянный не очень-то бросается в глаза. Так, неприметненько. Лишь мимикой натужной на лице.

- Если ты не хочешь, я отпущу тебя. Просто мне не очень хочется кусать кого-то, чтобы он кусал тебя. Ведь после моего укуса переставший быть вампиром не успокоится, пока есть хоть еще один вампир.
Ты сделала подарок мне – свой укус. Вот мой подарок. Ты можешь не принять его.
Это не обязанность, а благодарность.
Горн, девочку отпусти, пожалуйста.

- Если что, далеко она не убежит, - Тару отпускает воин.
- Она не побежит. Постыдно будет убеганье от возможности Ожить.

Тара посмотрела на меня.

- Я могу идти?
- А что замлели ноги, необходим массаж ступней?!! – смеюсь.

Она готова уходить. Что ж жаль. Немного.

- Что будет, если после твоего укуса меня укусит кто-то? – вдруг поворачивается ко мне она.
- Он тоже исцелится, как и ты, чудесная моя.

Она подходит.

- Ладно, - кивает девушка - пока еще вампир. – И обними меня, как будто посвящаешь … в тайну.

Я взял ее ладони в свои руки и притянул к себе.

- Кусай уже, - Тара зажмурилась.
- Прими осознанно дар этот, Тара, - сказал ей я. – На тебя взирают твои бойцы. Будь повелительницей им, не жертвой!

- Я готова, Алан, - сказала Тара и меня обняла. – Могла бы я тебя убить, но видишь сам, не стала.

Я ощутил нож у спины.

- И умничка, - Горн похвалил ее. – Я не люблю себя, когда ломаю кому-то кости.
- А я люблю себя, - встрял Гонзик в разговор. – С любовью руки я пообрываю, а мест немало в организме, куда я ножичек могу пристроить.

Но Тара величественною была и на мелочи внимания не обращала.
Она сородичей всех оглядела, взглядом пригласила видеть то, что будет и шею мне подставила.

И я укусом отметил шею Тары …



Пояснение Недостижимой


- А ну, иди сюда, парень моей подруги, - скомандовала шутливо леди Тейлин. – Есть разговор к тебе один.

- Хочу я кое-что прояснить. Хинея тебе не станет докучать подробностями. А другой никто тебе не скажет об этом.
Хинею женщиной считать не смей. Это оскорбленье для Живой. Она Живая.

- Что мне следует узнать? – я подобрался, понимая, что услышу нечто важное.
- Я буду говорить не о Хинее, о себе. Чтобы в ее отсутствие, ее не обсуждать. Все равно мы – Сути не различные.

- Вы тоже не посещаете отхожие места? – вдруг брякнул я.
- Еще чего!!! Мы внутрь не принимаем ничего такого, что требует зловонных выделений.
Мы не оставляем за собой следов. В том числе отходы: кал, пот, мочу, - она смеется. – Любовь не знает об отходах и побочном.
Ответила на твой вопрос?

- Да, - киваю я, слегка смущенный.
- Теперь о сексе. Запомни, что Живая – живая вся. Не отдельными местами.
Все эти игры в выпуклости-выемки – просто игры.

- Что это означает? – спрашиваю я.
- Я отвечаю всей собою. А те места, которые привыкли люди считать причинными и дающими утехи, всего лишь условность у таких, как я. Возможность подыграть любимому в его игре.
Я отвечаю всей собою …
И ты любимой раскрывайся полно и ее собою раскрывай!

Не примешься Хинею женщиной воспринимать, себя – мужчиной?

- Не стану, - обещаю я.
- Вот и умничка, - кивает Владычица По Крови. – Разговор окончен …



Заглянуть в Себя


- Ты перестал писать, забросил сайт. Что случилось? – спросил я. – Я вроде бы как не вишу уже у тебя на шее.
- Я устал от нытиков, Марк. И непонятливых или такими притворяющихся, - ответил Алан. – Мне приходится объяснять самые простые вещи.
Я говорю: загляни в Себя. Меня спрашивают: а как? И мне хочется выть.

Маг прикрыл лицо руками.
«Пора его взбодрить», - решил я.

- Алан, - якобы в нерешительности замямлил я. – У меня к тебе вопросик …
- Чего тебе? – посмотрел он на меня.

- А как это: заглянуть в Себя?
- Я тебя убью!!! – закричал он, а потом засмеялся, оценив мою злую шутку.



Следопыт


Дыхание Живое и не очень


- Это Настоящий Раритет, - убеждал странник, потрясая древним пергаментом. – Карта указывает место Живого Дыхания.
Кому же, как не Алану Лиге Легко и Просто отыскать Его?
Кому же, как не Живому отыскать Живое?!!

Алан только, знай себе, позевывал, слушая завывания этого ряженого клоуна. И согласно кивал.
Подозреваю, что он согласными кивками так куняет, и научился спать с открытыми глазами.

Я раньше думала: тоже мне, сон! Все спят, без исключенья, не только в снах своих, а и наяву.
Вот люди снотворят, что серут. Кругом, с собою рядом, в кого-то, под себя, в себя.
Их сонные фантазии, их и душат!
Но это и не сон, как оказалось, а кошмар бредовый.

А сон есть и иного рода. И Алан показал мне эту грань. И что за ней.

Сон, который я считала примитивной спячкой и без коей вполне легко жила и обходилась, вдруг оказался искусством тонким. Мастерством, сродни полету и перемещениям среди миров. (Речь не о перемещении в мирах, а среди миров, по тонкой грани их – в Междумирьи).

Дар сновидения – возможность видеть себя в других, подчас и незнакомых, и даже несуществующих в действительности измереньях – уникальная способность.
Но сны творить осознанно – осознанно снотворить – полет полетов, и мастер снотворенья – Мастер Несомненный.

И этот Мастер спит сейчас с открытыми глазами и видит сон, и сон творит, куда как интересней того, что перед нами.

Хотя беру свои слова назад. Этот путник контрастом к Хасе. Ее прекрасному и радующему нас Началу.
Ах, как чудесно жить на Хасе!!!

И как чудесно быть с Аланом!!!

- Секрет осознанного снотворенья прост – умирай, как сон. Являйся новым. Легко и просто умирай. Растаивай, не увязай во снах. А тай.
Снежинкой. Туманом. Сахарком.
Не переставай в Себе – в Реальности – тонуть и растворяться.

Такой секрет осознанного снотворенья у моего любимого, которого он и не скрывает.
Чтоб быть Живым – для прошлого умри.
Живи не прошлым и никем-ничем другим.
Живи Собой,  Дыши Собою  ...
СОБОЮ лишь Живи-Дыши …

- Я рад, - ответил Алан, доиграв свой сон. – И твоя карта указывает путь к сокровищу?
- Она указывает место Раритета, - восклицает странник.

- И ты туда нас отведешь?

Наш гость заметно побледнел.

- Я предлагаю карту, я не проводник, - ответил он, поклоном оторопь скрывая.
- Значит, нам потребуется проводник. И самый лучший. Настоящий Легендарный Следопыт.

- Что ты хочешь взамен карты? – спросила я.
- Немного золота в дорогу. Нам пилигримам дорога домом. Но даже на дороге хочется поесть.

Гонзик бросил мешочек с золотом. И ловко гость мешочек подхватил.
И, кланяясь, заторопился.

…

- Похоже, мой любимый приключеньем загорелся! – съязвила я. – Игрушечку добыть себе решил!
- Все эти раритеты – просто чушь! – ответил возмущенно Алан. – Замануха для приезжих.
Нет Живей Дыхания – Дыхания Живых, Дыхания Живого. Вот, Гонзик, подыши!
Вот, где свежесть!!!

Гонзик подбоченился, на Горна кинул взор высокомерный.

- А я? – Горн жалобно взглянул на Алана. – Мое дыхание – не свежее?
- Горн, не заставляй нас говорить тебе неправду, чтобы не ранить твои чувства, - отозвался Гонзик. – Мы не любим огорчать друзей. Правда, Алан, мы не такие!

- Живое – Дыхание твое, - я отвесила несильный подзатыльник насмешнику, отвечая Горну. – Зачем и спрашивать?!!
- Горн, я не раздаю благословений. И ты Живой без всяких подтверждений, - ответил Алан. – А ну дыхни! Какая свежесть!!!
Так и дышал бы вами, малыши, но Я ДЫШУ СОБОЮ.
И вам всем настоятельно рекомендую не дышать никем другим - ничем другим, пусть самым и прекрасным. А только лишь Собою.

- А можно мне тобою подышать?!! – воскликнул Гонзик, вдыхая исходящую от Алана прохладу. – Ну, хоть не долго, парочку столетий?!!
- А по жопе?!! – грозный вид изобразил собою Алан.

- Горну, - стрелки перевел плутяра. – Это он меня плохому учит. Горн, перестань меня позорить!!!
- Ты – собственный позор, - ответил Горн ехидно.

- Чушь раритеты или не чушь, ты все равно намерен прогуляться, - уточняю я. – Не собираюсь играм поперек стоять. И разрешать не собираюсь. Ты сам себе указ, не я.
- Прогулка нам не помешает, - меня целуя, благодарно отозвался Алан.

- Карта – всего лишь замануха? – спросила я, отзываясь на ласковые прикосновенья губ.
- Ага, - кивнул мне Алан.

- И все равно готов ты поиграть, - вздохнула я, прижимаясь крепче.
- Безусловно. Наживка на крючке – еда для рыбы, когда она достаточно ловка, смышлена и нетороплива.
И карта эта – возможность мне узнать, кто и зачем заманивает нас в ловушку. Дайте карту подержать. Понятно, - улыбнулся он. – Понятно.

- Мне его убить? – с готовностью подростка к играм Гонзик уже готов махать своим мечом.
- Сиятельного Матбуха? Зачем стараться?!! Он и так давно убитый! Своею мудростью.
Пускай мудрит. Когда-то домудрится.

- Я знаю, где заполучить нам Следопыта, - Горн вглядывался вдаль. – Он на Земле. 
- А, вижу, - зевнул лениво Алан.

- Мы вмиг его доставим, - охотно Гонзик подскочил. – Беру командованье на себя!

…

- История не о бриллиантах и каратах
И уж тем более, не о волшебных  колесницах.
Всё прозаичней: отпечатки лиц в салатах.
И радугой салаты в милых лицах.

Гонзик переступал через дрыхнущих без задних ног собутыльников. Требуется изрядная поэтичность, чтобы стихотворно импровизировать в подобной клоаке. Но это же Гонзик!

- Подъем, - потряс он одного из компании. – Тебе повезло. Ты понадобился Алану Лига Легко и Просто.
- Бери его и погнали, - скривился Горн от застоявшегося воздуха, в котором от перегара кислород выгорел явно не только что. – Выдергивай его в Междумирье. Здесь зловоние, сродни Отстою!!!

- Это идет в разрез с этикетом, - усмехнулся Гонзик, поднимая мычащего что-то невразумительное парня. – Мы не представлены друг другу.
- Мы – Птицы Высокого Полета
И Жидкого Помета.
Умеем высоко летать
И нам на всё насрать, - продекламировал Горн.

- Ух, ты!!! - Гонзик настолько восхитился, что разжал пальцы, и его ноша грузно ударилась о пол. – Горни, ты цитируешь меня?!! Какая честь и удовольствие какое для меня!!!
- Не особо привыкай, - пробурчал Горн.

- Сегодня знаменательный день!!! - не унимался плут.

Вошел шатающийся ханурик, не видя друзей, продефилировал к столу и проверил содержимое бутылок. Огорченно вздохнув бездушной пустоте тары, вынул из пепельницы окурок, раскурил его.
Дышать стало особенно дискомфортно, а гарь горелой уборной тряпки, исходящая от чадящей едким дымом папиросы, была невыносима.
Поэтому друзья выдернули добычу слишком резко.

Если бы очертания лежащего таяли постепенно, возможно, пропажа осталась бы незамеченной.
А так со стороны это выглядело, будто собутыльник поднялся на манер зомби, с закрытыми глазами и свесившимися безжизненно руками.
Противно булькая слюнявой невнятностью и хрипло рыча внутренним бурчаньем застоявшейся грудной харкоты, он встряхнулся, нелепо всплеснув руками, оторвал ноги от земли, и паря рогаликом в воздухе едва уловимую взглядом долю секунды, исчез бесследно.
Потому похитителям  вдогонку донесся заполошный крик и сиплое:
- Во, бля, белка долбит! Пить пора бросать!!!

…

Двое всадников, немного поотстав от каравана, вели неспешную беседу. Не повышая голосов, о чем-то тайном толковали.

- Я сделал дело, ты заплатил. Достал тебе проводника и карту. Хочешь, чтобы я заинтересован был играть с тобою дальше, то плати. И не скупись. Тут Алан Лига Легко и Просто в теме.
А с ним шутливых разговоров лучше не вести, коль не готов к шутливости ответной.

- Никто и никогда не утверждал, что он бессмертный. Когда-нибудь и он умрет!
- Когда-нибудь?!! Он умирает чаще, чем ты слова роняешь! Его и Смерть за своего воспринимает: «А, это ты, привет».
Тому, кто умирает каждый миг, рождаясь новым мигом, Смерть подругой.

- И у него подругой – необузданная леди Тейлин. Вот я ее бы обуздал!!!
- Тут в стороны наши пути расходятся, Маквеллий. Я Смерти не боюсь, боюсь лишь глупой смерти и за компанию с каким-нибудь придурком!

…

- Это похищение! – хмуро озирался гость. – Притащили меня, не спросясь, держите вопреки моей воле.
- Что ж вы натворили, малыши?!! - воскликнул Алан, притворно сожалея. – Сейчас же верните этого достопочтенного господина в его прежнее место обитания, в его ареал, в его природную среду. Попросите прощения и спросите, не соизволит ли господин стать богатым и счастливым.
А впрочем, не спрашивайте, нам ни к чему с травмированной психикою пассажиры! Отыщем не такого ранимого и чуткого.

Пассажир прокашлялся.

- Что вы хотели мне предложить? – уточнил он.

…

Мы идем по горной местности с самого утра. Как выдернули меня, так сразу к делу.
Я с бодунища жесточайшего, а он мне говорит: - Возглавишь экспедицию одну. Тут только ты дойти сумеешь, следопыт. И вся надежда на тебя.
Идем к какому-то древнему раритету, нарушая все предсказания, игнорируя все проклятия, ломимся к черту на рога.

Алан честно предупредил, что проект – авантюра та еще. А насчет чертей пояснил, смеясь, что рогатые-хвостатые-копытные существа, кого наделяют зловещими и зловредными качествами люди, кого предают анафеме христианские служители – безобидные и радостные сути ВнечЕрты.

Внечерты – вышедшие за строго очерченные мирскими законами границы дозволенного. И их рога – никакие не рога, а подобия нимбов, уходящих двумя подключениями в небо.

Тем, кому доводилось видеть полностью головное украшение внечЕртов, знает, что оно не рогатое, а овальное, охватывающее небесную суть. И хвост – ни какой не хвост, а заземление, уходящее вглубь земли и переплетающееся там со всеми корнями.
Соединение копчика с глубиной земною, оказывается, элементарный энергетический трюк, один из первых шагов к полноте энергетической своей.

Когда вы ощущаете, идущую из вашего копчика соединительную нить вглубь планеты и представляете, как там свиваетесь ею с корневой кроной всей растительности – вас переполняет покоем и глубиной.
Прибавьте к этому ваше подключение к небу выходящими из полушарий невидимыми руками, которые вы, зачерпывая высь, совмещаете – и вы получите неиссякаемый доступ к энергии.

Внечерты пошли еще дальше или пришли еще ближе, это как посмотреть (заметил в пояснении Алан) и научились дышать стопами и ладонями. Поэтому их не видно людям. Ноги внечертов по щиколотку утопают в земле, а кисти в воздухе. Если учесть, что грунт и воздух для них еще одна условность, то они не утруждают себя демонстрацией конечностей целиком.
Да и на руку реализованным сущностям избегание их суетными людьми.

Скорее всего, однажды осознав, что внушают ужас, они и сами приложили руку к подтверждению суеверий. Они очень веселые ребята.
Когда тебя переполняет до краев энергия, ты весел и игрив, а твои шутливые проказы – верх забавного.   

…

Мы в поисках Дыхания Живого, а у меня страшенный перегар.

Да, мне свежее дыханье будет кстати.



Мудрость Иеррикана


Мудрец в нетерпении.
Он ход свой сделал.
И Алан Лига Легко и Просто в теме. Как и безудЕржный яростный Маквеллий.
Они теперь охотятся с разных сторон за одним священным раритетом.

А надо, чтобы охота повелась на Алана.

…

В прямую Алана не взять. Как мне еще сбежать сподобилось от Алана, не понимаю? А остальным не позавидуешь!
Те, кто ломились напрямую, назад уже не возвращались.

Вон Пойнт Антройский, на что был умудрен, силен умищем и то после свиданья с Легким и Простым от сана Мудреца отрекся.
Мне сообщили: сидит и улыбается. К нему идут со всех концов, чтобы узреть Небес Улыбку.

Так, если дело развернется, то мощь Иеррикана будет угасать, а силу набирать начнут улыбчивые идиоты!!!
Ведь каждый мудрый знает: улыбка без причины – враг мудрости любой.

Пока же дело ни одно без Мудрых Иеррикана не творится, а значит, путь твой ведет ко мне, Маквеллий, к моему порогу.

…

- Скажи мне, мудрый Иеррикана, кто сможет мне помочь в осуществлении моего плана? Я заплачу по-королевски, не скупясь!
- Заплатишь, несомненно. Но в твой план закралась маленькая неточность, - пожевал губами Матбух перед тем, как продолжить. – Сможешь устранить ее, совет получишь.

- Охотно устраню, - гость тот обещает. – Какая?
- Алан Лига Легко и Просто. Пока он в теме, ты будешь не удел.

- Что делать? Научи, – с готовностью отозвался гость.
- Тот, к кому тебя отправлю. Проси его не только помощи тебе в необходимом тебе деле, а согласись подельником его стать в устранении конкурента. С ним будьте заодно.
- А хватит ли мне денег, покупая его помощь?

- Он денег не возьмет. Возьмет услугу. Ты уже понял, в чем заключается услуга. Ей имя – исчезновение с шутовских мирских подмостков всего Легко и Просто. Их главного поднадоевшего уже шута.
- Алана Лиги Легко и Просто? Я «за» обеими руками!!!

- Бог суеты Элдак. Тебе к нему, Маквеллий. 



Вход в Химерье


- Не страшно?
- Страшно, когда боишься, - мрачно ответил я Алану.

Он даже подпрыгнул на месте. И одобрительно посмотрел на меня. При другом раскладе мне это польстило бы. Но теперь …
Становилось все хуже и хуже. В обычных условиях я бы уже нашел опохмел. И, в очередной раз избежав расплаты за содеянное, балагурил бы и шустрил. Хороводил и фестивалил, расплескивая бьющую фонтаном энергию.

- Всегда приятно вместо заслуженной зуботычины получить халявный пряник, - эту фразу, похоже, я произнес вслух.
- Это какой-то праздник!!! - восхитился Алан. – Еще немного и я буду готов признать, что открыл новый живой источник!

- Не будем спешить с выводами, - холодно заметил Гонзик. - Не обсуждай, не осуждай, не рассуждай.
Знай или Не знай …

Его отчего-то не обрадовала похвала в мой адрес.
Алан восторженно прищелкнул языком,  потрепал его по загривку, как любимого сынишку, и он оттаял.

- Главное, чтобы в Радость, а не в тягость. Тогда все смело. Смело и умело.

- Видно, этот парень числится в придворных мудрецах и благословах, - подумалось мне, и я мерзко ухмыльнулся.

Я тоже считался кладезем премудрости среди своих приятелей. Может, взыграл во мне соревновательный дух или из вредности и херового самочувствия, я выдал еще одни перл.

- Нет ничего страшнее пустоты.
- И веселее, - согласился Алан.

- Бездушна пустота.
- Здорово, правда! Нет места для несуществующего в Реальном. Никаких «кажись», сплошная Пустота.

- Я о бессердечности пустоты, - пояснял я тупо и упорно.
- Да понял я, твое «кажись»! Нет сердца у несуществующей души, душа твоя – твоя тревога. А у Пустоты объятия мягче пуха и нежнее шелка.
Нет желаннее Себя Себе, Бездонной Пустоты для Пустоты Бездонной.

Взгляд Гонзика представлялся мне двойным удовольствием: празднованием финального высказывания и моего промаха.

…

Проводник наш – без слез не глянешь! Печальная печаль и жалость жалостная. Не живет, а додыхает.

- Ты мог бы дать ему настоя, снимающего похмелье, - мне тихо Гонзик предложил.
- Пусть проживет свое похмелье, - также тихо отозвался я. – Ему желательно его прожить.

- А если башню оторвет ему?
- Пусть оторвет, тут главное, чтоб сам не сполз он в измерение Химер.

- А если все-таки сползет?
- Пойду за ним.

…

- Алан, у следопыта чайник закипает! – подходит быстро Горн и тихо шепчет. – Вот-вот сорвет!
- Еще немного и сорвет, - не спорит Алан. – Наш Следопыт – наш проводник и вход в Химерье.

…

Пот. Едкий пот заливает лицо. Вот херь же с меня прет! Во рту скребет наждачкой. Только не пить, воды не пить, а то влихую развезет и вытошнит. Я знаю.
Только идти, идти, идти, идти. Молиться, чтоб попустило, башку не оторвало.

- Попьешь воды? – мне Алан предлагает.

Мотаю головой, не буду пить.

- Привал не сделать?
- Идти, идти, - упрямо я твержу. – Не останавливаться, а идти …

- Как знаешь!

Да что я знаю?!! Все знание мое, как переболеть похмелье и новое как заработать.
В глазах мелькают огоньки, а может искры, птицы? Тень когтистая таится за скальной глыбой. Зверь или ползет тихонько крыша?

- Там острые клыки и когти, - говорю, проваливаясь в яму. – Осторожней!!!
- За ним!!! – крик Алана в ушах звучит, а может, объявляется за мной погоня.

Тут главное, запомнить - не забыть: у зверя странного когтистые резцы, резные когти.



Теперь Я – твой бог


- Элдак?!! – нелепо одеялом прикрываясь, Мудрец Иеррикана присел в постели.
- Не будь неуважительным, Матбух!!! – Зови меня: мой Бог Элдак. Теперь Я – твой бог.

- Мой бог?!! Да ты не заболел ли?!! – вскричал Матбух.
- Отныне мною заболел мудрец Матбух, и весь Иеррикан в болезни по имени Бог Суеты Элдак, - торжествуя, рассмеялся незваный гость. – А ты решил, что можно безобидного Элдака использовать в своих нелепых играх?!! И сталкивать его с его милейшим другом Аланом?!!
Наши разборки – наше дело. И хитрецам от философии, как править бал, не вовлекаясь в танец, тут ничего не светит.

- Я обожаю Алана цитировать, - заметил вздрагивание разбуженного Элдак. – Мне неприятно, когда на Мистика охоту тайную ведут, меня псом охотничьим своим считают.
Зверюга этот вам не по зубам, а пёсик, так и быть, побудет с вами. Моими новыми хозяевами. И не один, а с милыми подельничками. СуетнЯми.
Дурацкая получилась рифма. СуетнЯми. Бр!!!

Прости мне, Матбух, мою неловкость и неуклюжесть в поэзии напевной. Я только этому учусь.
А хочешь, не прощай! – тоном заговорщика прошептал Элдак. – Люблю я непослушных шалунов. Рабам ведь тоже необходимы развлеченья, внимание господ.
В виде хлыстов, цепей и прочих наказаний.
- Я не поддамся суете твоей, - надменно, хоть и испуганно, ответил Матбух. – И не надейся!!!

- Не поддашься?!! Тебе неведомы смятение и суетливость?!! Как же!!!
А желание возвысить свой способ бытия, мировоззрение свое поднять в могущество над всеми?!! А хлопоты по устранению врага – чем не суета?!!

Из-за спины Элдака появились словно призрачные тени, белесые созданья.

- Обнимите олицетворение мудрости людской собою, мои дети. Нам так по вкусу мудрость суетящихся людей, - ехидничал Элдак, глядя, как обступают плотным кругом мудреца его миньоны. – Я буду честен с тобою, Матбух, хоть и нечестен ты.
Раскрою я Алана секрет, как ускользать от суеты.
Умри для суеты. Собой умри. По-настоящему, не притворяясь.
Или готовься объявить везде о новой мудрости Иеррикана: явился Бог Всемирный. И Мудрость Мудрецов вознаграждена Его Приходом.
Зови к всеобщей радости и поклоненью всех.
Явился Бог Элдак.

- Ни за что!!! – воскликнул Матбух.
- О, непокорность!!! – восхитился гость. – Я обожаю непокорность!!! Игру «хозяин и непокорный раб»!!!
Игра понравится нам, я обещаю!
Ведь я не просто теперь хозяином тебе. Отныне я – твой бог.



О, голова моя, головушка
Не пожалею для тебя ни топора, ни колышка


В яме, в которую я провалился, меня нетерпеливо поджидал сам дьявол или то, что я воспринимал, как такового. Когда-то моя богобоязненная тетка стращала меня им, а я знай, посмеивался и продолжал по-детски хулиганить.
Кто ж знал, что он сидит в какой-то яме и дожидается меня!

А потом я завизжал, когда в меня вонзились острые когти и впились колючие зубы.
Меня полосовало, грызло, рвало, раздирало на узкие удобные для дальнейшего дегустирования ленточки.

Мое лицо вжимало в холодную, даже ледяную безжизненность. Потом крутануло и заскребло, сдирая кожу саднящей скребущей дланью.

Всегда думал, что попав в переделки, буду материться, похлеще пресловутого сапожника. Но на поверку вышло, что вылезло наружу мое воспитание и высшее гуманитарное образование. Высокий штиль снизошел на меня в эти жуткие бесконечные минуты моего пребывания в преисподней.

А потом чья-то легкая невесомая рука погладила меня по лицу, скользнула по моим ранам прохладным приятным ветерком и, крепко ухватив мои волосы, одним рывком оторвало голову и брезгливо отбросило в сторону.

Теперь я мог отстраненно наблюдать перипетии в отдалении, как на телеэкране, не вовлекаясь в сам процесс. Не будучи объектом силового садистского воздействия.
Замечу, это куда приятней, чем быть участником кошмара.

- Не против, что лишился головы? – насмешливо поинтересовался Алан. – Может, вернуть на место?
- Не стоит утруждать себя подобными заботами, - поспешно отозвался я.

- Как видишь, все ваши боги и дьяволы лишь в ваших головах.
- Вижу.

- Теперь пойми простую вещь: боги и дьяволы – отвергнутая человеком сила.
Наделение сияющим могуществом якобы достойного и упрятывание всего темного в противоположную сущность. Эта мистификация помогает не нести за себя ответственность, а списать всё на кого-то. Чтобы не пришлось восхищаться своей яркостью и ужасаться собственных темных углов.
А боль, испытываемая вами в ваших адах – не что иное, как вырвавшаяся из заперти подавленная энергия, накопленная в попытках избежать полноты ощущений.
- Понятно, - мне было так спокойно и … чисто, что я легко на все был согласен.

- Это не философствование, - строго заметил мне Алан. – Вполне возможно, нам предстоит столкнуться с различными проявлениями, крайне причудливыми и неожиданными. Если мой проводник впадет в священный трепет или смертельный ужас, можно смело сворачивать экспедицию прямо сейчас. Забирай тогда свой жбан с помоями и вали по холодочку!
- Можете на меня положиться, - горячо заверил его я.

- Ох, и хрень в твоей голове, парень!!! - переглянулись Горн и Гонзик. – Шипастая-клыкастая-царапастая суетня.
- Это не мое, - поспешно и убедительно отреагировал я. – Ничего об этом не знаю!

…

Алан раскрыл пустой рюкзак и ногой закатил то, что когда-то было источником моих болей и расстройств.
Но даже после всех доставленных мне неприятностей, меня слегка покоробило подобное обращение с моей пусть даже и бывшей частью.

- Не стоит пачкать. Посмотрим куда можно ее пристроить, - сказал Алан, завязывая лямки.

Он перехватил мой взгляд, усмехнулся и кинул рюкзак мне в руки.

- Вы, по-настоящему, странные существа. Вас лишают источника ваших проблем, а вы всё еще воспринимаете его, как свою часть. Тоскливо мне от вас, люди.

Он сказал это не высокомерно, а устало и огорченно, и в то мгновение мне больше всего на свете захотелось перестать быть человеком.

…

- Он их выведет, - забеспокоился Маквеллий, суетливо дергаясь и вздрагивая.
- Он в моих руках, - хищно ощерился Элдак и ехидно произнес уже мысленно. – Как и ты, глупец!

…

- Что-то колбасит не по-детски! – заметил Гонзик.
- Ты тоже подметил? – спросил Горн.

- Погнала суетня дерганая!!! – невесело дал отмашку плут.
- Видно, в тему влез бог суеты Элдак, - усмехнулся Алан.

- Он, правда, бог? – забеспокоился их проводник.
- Конечно, нет, - засмеялся Алан. – Мне нравится его дразнить так. Богами называют всех, кого не лень назвать. Охотно люди создают себе фантомов, чтоб истово-неистово страшиться и поклоняться им. Еще одна затея, как избежать Себя.

Но Элдак – легендарная личность. Будучи самым суетным и суетливым из всех, он открыл суету, как силу. Как способ обессиливания суетой других.
Он понял, что в суете теряют силу и понял, как ее прибрать к рукам.
И в применении различных видов беспокойства он – мастер. От мелочных забот житейских, бытовых до грандиозных потрясений,  всё уяснил.

В беспокойстве и смятении он – дока, генералиссимус.
И как у любого талантливого полководца есть армия и у него.
Его миньоны-суетни. Им нет числа: заботам, озабоченностям, маниям.
Все под его началом.

Так вырос Элдак из несчастливого, суетливого и жалкого неудачника, в несчастливость всеобщую, плачевность жалобную, суету и смятение.
Но он тебе, как бегемоту комары и крошки хлеба под ногами!

- Его не крутит? – тихонько удивился Горн. – Не плющит и не накрывает беспокойством? Не пробивает на измену?
- Его колбасит тоже, он этого не замечает, - ответил так же тихо Алан. – Привык по синьке к этому.

- Вот это, да! Ты знал? – восхитился тихо Гонзик. – Поэтому в проводники и взял его!
- Не знал, и не желаю знать, - ответил громко и снова рассмеялся Алан. – Как у любой живой истории незнание сопровождает каждый шаг. И каждый шаг тогда прекрасен.

- А я предугадываю этот «каждый шаг», - отозвался следопыт. – А знания мои – убогие. Может, оттого и волком вою я от этих знаний!
- Ты знаешь, что нас ожидает? – поинтересовался Маг.

- Не знаю.
- Вот этим «Не знаю» и живи. И живи своим нутром. И будет каждый шаг тогда тебе прекрасен.

- Сделать каждый шаг прекрасным – мне по нутру. Отозвалось, задело, - обрадовался проводник. – Попробую шагать прекрасно!

…

- Похоже, пространство перенасыщено суетнями. Так и кишит ими! – озвучил нарастающее беспокойство Гонзик.

- А они нас не слышат? – я понизил голос.
- Слышат, - ответил Горн. – Но не понимают. Чуют силу, чуют слабость. От силы внутренней бегут.  Слабость слышат запахом еды, льнут к слабому и ослабевают слабого до изнеможения.
Здесь они в разгуле, потому что измерение химер бредовых – им курортом. Сюда попасть не очень-то легко. Для сильного слабеть – дурацкая игра. А слабому, ведомому провалиться-соскользнуть сюда, означает соскочить с крючка зависимости слишком резко.

- Я здесь по синьке?
- Да, по похмельной синьке, - ответил Гонзик. – Считай, что ты свихнулся по человеческим понятиям, без нас ты был бы пациентом дурки.

- Какая разница тебе?!! – спокойно приободрил меня Алан. – Вся дурь твоя осталась в голове. Тебе, неимоверно повезло. В отличие от твоих соплеменников, с трудом удерживающих свое сумасшествие в рамках, предписанных обществом.

- Я был вам нужен, чтобы попасть сюда, - понял я. – Не подло ли это использовать кого-то?!! Повергнуть в бред, не спросясь?!!
- Ну, положим, не нам, а мне ты потребовался. И нужды я не испытываю, - ничуть не смущаясь, ответил Алан. – ВСЁ УЖЕ ЕСТЬ.
У меня ВСЁ УЖЕ ЕСТЬ.
У меня прямой доступ ко всему. Я протягиваю руку и беру.
Легко и Просто.
Если мне что-то вдруг понадобилось, и я не могу взять напрямую, это означает, что искомое есть у кого-то, кому полезно со мной встретиться.

- Мне полезно было с тобой встретиться?!! – спросил я, вкладывая все свое накопившееся раздражение в едкий сарказм вопроса.
- Что ты, очень даже вредно!!! - хмыкнул Горн насмешливо.

Но Гонзик не поддержал насмешки.

- Это было твоей роковой ошибкой, - с крайне серьезным и озабоченным выражением лица ответил он. – Как ты жил, как ты жил!!! До этого.
Как сыр в масле катался!!! Верх мечтаний!!!
А сейчас безголовый, безпроблемный, никаких зависимостей, никаких страданий.
Да, не повезло тебе, парень!!!
Крупно не повезло!!!

Я полностью был с ними согласен. Мне необычайно повезло!!! Невероятно!!!
Я не знал, что меня ждет в дальнейшем, но то, КАК я проживал каждое мгновение сейчас, стоило любого финала.
Я был похож на выброшенного на съедение акулам гребца-раба пиратской галеры, кого по неимоверному капризу волн океана вынесло на прекрасный остров Мечты.

Мне бы упасть в ноги и умолять не прогонять меня, а не кочевряжиться, изображая недовольство. Но что-то толкало меня на конфликт, настойчиво и безжалостно.

- Ха, - обрадовался Мистик. – Вот это да!!!

Гонзик с Горном, ахнули, глядя мне за спину. Я моментально сбросил с плеч рюкзак.
Он еще не успел упасть, как меня словно кто-то дернул за мозг и опрокинул навзничь.
Я не мог пошевелить головой. Из заплечного мешка к ней тянулись мерзкие белесоватые нити, у меня было ощущение, что они закреплены в моем мозгу.

- Попробуй уйти из головы в живот, - предложил Маг.
- Не получается, - выдавил я, тщетно пытаясь вырвать себя из цепких, пульсирующих и набухающих моей силой, толстых прожилок.

Меня пугало бойкое движение моей разноцветной сути по этим подобиям прозрачных, слегка замутненных трубок. Выкачивание коей шло полным ходом. Такое ощущение, что из меня полосу за полосой выкачивали радугу моей жизни.

Вот красный цвет плавно перетек в оранжевый, затем в желтый, сменился зеленым. Зеленый трансформировался в голубой,  потемнел и в настоящий момент приближался от синего к фиолетовому.

- Ух, ты!!! Сейчас его затянет в мешок, - радостно возвестил Гонзик.
- Вот это шоу!!! – поддержал Горн.

- Это не смешно!!! – взвыл я от ужаса.
- Не сопротивляйся, - сказал Алан. – Позволь быть тому, что будет.

- Как же!!! – воспротивился я. – Я не хочу в мешок!!!
- Ничего нового тебя там не ожидает, - равнодушно уговаривал меня он. – Все тот же привычный для тебя мир! Расслабься, позволь ему забрать тебя и отпустить хватку. Я тут же тебя выдерну.

Он заглянул в мои глаза, и я перестал противиться. Меня тут же втянуло в некий темный коридор, протащило бесцеремонно его мраком и водворило в узкое тускло мерцающее закрытое пространство.

Я застонал, узнав его. Квартира, превращенная мною в подобие притона приходящих друзей-алкашей.

Тут было привычно и безопасно.
Меня не одолевали химеры, видения и болезненные ощущения. Но беспросветная безнадега, опостылевшая безысходность и четко очерченные рамки моего прежнего бытия отозвались во мне тошнотной спазмой.

Я закричал так, как не кричал еще, ни разу на своей памяти.
Я кричал отчаяньем приходящего в мир младенца, переживающего боль соприкосновения с безжалостной безжизненной субстанцией, обволакивающей живое и проникающей вовнутрь. Я кричал отвращением к уготованному мне уделу – служить питанием мертвого.
Я кричал младенческой жалобой на несправедливость, исходил воплем смертельно раненного обманом детского доверия.

Я не хотел быть нормальным, я не желал быть человеком!!!
Я всей своей сутью рвался из этого больного и болезненного состояния!!!



Наедине с Собою


А потом привычное дало трещину. Довольно нелепо смотрелось оно, раскроенное уродливым разрезом. Картинка, вспоротая рваной раной. Лопнувшее зеркало.
Привычное перестало казаться цельным.

Я почувствовал мягкое зовущее прикосновение и откликнулся на него. Оно подхватило меня, плавно вынесло тем же коридором и извлекло на свет.

Трое моих сотоварищей восхищенно скалились мне в лицо.

- Ну, ты даешь стране угля!!! Мелкого, но до ***, - выдал мне Гонзик. – Ты, парняга, дал прикурить всем без разбора!!!

- Что я сделал?
- Ты расколотил свое зеркало мира. Теперь оно уже не имеет над тобой никакой власти, – покачал головой Алан. – Всякий раз ты будешь его видеть нелепой поломанной игрушкой.

- Купыла мама коныка, а конык без ногы, - запел Гонзик. – Яка чудова играшка. Гы-гы, гы-гы, гы-гы.
*Купила мама коника, а коник без ноги. Яка чудова iграшка. Ги-ги, ги-ги, ги-ги (Укр.)
- Лучше не скажешь, - одобрил Горн. – Детская классика!!!

- Я научу тебя отсекать белесые нити, - успокоил меня Алан. – Представь, что ты умер. Не тянись за нитями, а ощути их приход и не отвечай.
Спроси себя: «Где я? Вот нити, они пришли ко мне, но где я?».
Найди себя.

Я посмотрел внутри черепа и обнаружил пришедших.
Они выглядели, как мысли, но я ощущал их корни, в моем мозгу.
Чувствовал пульсирующий в них тревожный призыв, настойчиво зовущее меня влечение, всевозрастающее давление.
Неумолимое вращение водоворота, засасывающую тягу пылесоса, притягивание сверхмощного магнита.

Сопротивляться было бесполезно, я знал это.
Итак, где я?

Есть склонность увлекаться приходящим, но чья она?
Где я?

Я рыскал в поисках себя, но так и не нашел. А нити потускнели, посерели и оборвались-отмерли.

Я вскинул подбородок. Впервые гордо задрал нос. Как же легко моему телу без мысленной начинки головы.

…

- Я выброшу эту гадость! - морщусь от отвращения, разглядывая свисающие концы еще недавно таких могущественных, а теперь мертвых щупальцев.
- Не торопись. Сколько эта хрень тобою пользовалась. Попользуйся и ты ей немного. Не спеши выбрасывать, пусть они считают, что ты в их власти. В смятении полнейшем и нас ведешь в похмельную бредовую химеру.

- Это так необходимо, - вздрагивая всем телом, отозвался я.
- Да, - кивает Алан. – К тому же это хорошая практика для тебя. По не вовлечению и отсечению.

- Они будут тянуться ко мне?!! – выпучил я свои бенечки на мерзкие обрывки.
- Эти нет, другие, - «утешил» меня он. – За это будь спокоен. Еще неоднократно они потянутся к тебе и твоей силе.

- Не огорчайся без нужды. А по нужде тем более, - по-дружески хлопнул меня по плечу Алан и я просиял.

…

Засада была неожиданной. Еще недавно мы шли среди пыльных декораций унылого пейзажа, как вдруг выскочившие, словно из-под земли всадники атаковали нас.
Реакция Гонзика и Горна была феноменальной. Оружие, сверкнувшее в их руках синхронным взмахом, удвоило первый ряд конников.
Не знаю, из какой стали клинок и топор моих напарников, но режет оно врагов, как бумагу.

- Уводи его, - хрипло и надрывно кричал Горн.
- Уходите, мы прикроем, - звонко вторил ему Гонзик.

Алан выдернул меня, и мы оказались в еще более неуютной местности.
Островерхие горы, возвышавшиеся над лесом, на фоне густой молочном мути – отчего-то подобный пейзаж не радовал глаз, не настраивал меня на романтический лад, не звал беззаботно погрузиться в его купель. 

Я понял почему, когда из тумана бесшумно вынырнули жуткие подобия людей. С чешуей вместо кожи и когтистыми лапами. Их оскаленные острыми клыками и обезображенные холодными пустыми глазницами лица были одухотворенны.
Меня не радовало их благоговение по поводу завоза новой пищи.

Ко всему голос, раздавшийся за моей спиной, заставил меня подпрыгнуть на месте. Надо пометить этот чудесный день звездочкой в календаре! Так много приятных сюрпризов он мне собой принес!!!

- А ты ловкач, Алан Лига Легко и Просто, - в насмешке говорившего сквозило уважение. – Нырнуть к амитам. Ловкий ход!
- Не хотелось тебя разочаровывать, Элдак, - в тон ему ответил Мистик.

Я с удивлением обнаружил, что те, кого бог суеты называл амитами, приближаются к Алану, скорее, как обрадованные приходом друга радушные хозяева, нежели как желающие перекусить нами.

- Еще пересечемся, - улыбка-угроза мелькнула на губах Элдака.
- Скорей всего, пропараллелимся, - улыбнулся Алан. – У нас ничего общего, кроме того, что ничего общего ...

…

Элдак махнул рукой, и щелчки арбалетов его воинов возвестили нам о приближении нашей гибели.
Маг сделал шаг навстречу выстрелам.
Он прикрыл меня, и добрый десяток выпущенных из арбалетов стрел украсил грудь Алана.

Нашим врагам срочно пришлось ретироваться из-за нападения на них амитами, но Элдак умудрился кинуть мне на прощание убийственную фразу.

- Приятно оставаться с амитами, Следопыт!!!

…

И я остался наедине с хищниками.
Когда Алан покинул наше общество, они вполне могут и подкрепиться мною.
Заесть моим мясом и запить кровью горе, постигшее их.
Как говорила матушка моя мне в детстве: - Запей, сынок, горюшко. Заешь горюшко.

Вот и эти славные ребята запьют и заедят горюшко. Мною.
Запьют кровушкой горюшко и мясцом заедят горюшко.

Устроят поминки.
Чем не повод подкрепиться?!!

…

Меня наверняка спасло то, что Алан, падая, крепко схватил меня и, даже уже замертво растянувшись, продолжал стискивать меня. Я не торопился прерывать проявление посмертных симпатий с его стороны, так как мне было страшно.

Меня ознобом било от рвущейся наружу паники, хлестало мурашками кожу и надсадно тянуло в районе живота.

Амиты, то приближались к нам, то отдалялись.
Обнюхивали меня, не в силах понять, стоит им меня есть или нет. Наверняка запах Алана смешивался с моим и вводил их в недоумение.

Они близко наклоняли ко мне свои лица и даже касались меня когтистыми мохнатыми лапами, они дышали мне в лицо оскаленными пастями. И побеги я тогда в панике – это была бы самая короткая моя пробежка.

…

Тогда я и наловчился, если и не управляться с паникой, то выносить ее. Чем дольше я лежал, тем меньше она довлела надо мною. А ведь она безраздельно и безжалостно распоряжалась мною на протяжении всей моей нехитрой жизненной эпопеи.
Способы избегать ее появлений, были чересчур разрушительны, но особого выбора у меня не было.

Как-то повелось с некоторых пор это наваждение посещать мою скромную персону. Приступами немотивированного страха, паническими накатами, всевозможными опасениями и кошмарами.

При первых же симптомах закуривал я, и накатывал положенные сотки спиртовые свои, глушил восприимчивость свою, притуплял остроту восприятия, полировал безкожесть свою беззащитную перед окружающим меня миром. Монстром грубым и могучим. Безжалостным.

Мои приятели-собутыльники все, как один, звали меня не иначе, как мои прозвищем.
Я был благодарен им за это. Звук моего имени странным образом воздействовал на меня, пробуждая дремавших во мне демонов страха.

Я проникся симпатией к Алану, стоило ему только заявить, что отныне они будут именовать меня Следопытом и не иначе. Пояснив, что там, куда мы отправимся, имя может быть использовано против меня.

У меня было достаточно времени, дабы проникнуться симпатией и к амитам.
Конечно, не до такой степени, чтобы разжать пальцы Алана и пуститься с ними в пляс.
Просто я понял, насколько глубоко любят Алана эти жутковатые существа.
Мне даже захотелось погладить по лицу плакавшего амита, но это означало бы привлечь его внимание к съедобной части нашего тандема.
Я представил ласковое прикосновение к моему лицу ароматного шашлычка и, сглотнув слюну, не стал искушать своими ароматами пребывающего в горе существа.

Надеюсь, Маги не разлагаются, иначе меня ждет еще то приключение. Потом, если тушка Мага подпортится и перестанет испускать благоухание, амиты могут распрощаться со своим благоговением и приступить к трапезе.
Паника ожогом полосонула меня внутри, будто плетью. Словно кипятком крутым ошпарила, ополоснула.

- Даже, если меня ожидает поедание в ближайшем будущем, я не стану торопить ход событий, - сказал я себе.

Надо же, я начинал ценить настоящее и не торопить грядущее. И в прошлое не особо сползалось мне в такой милой компании.

Когда я уже было, решил, что остаток дней мне предстоит провести в этом туманном предгорье, появился Алан. Нет, не в теле, опушенном оперением стрел, которые мне мешали прижиматься поплотнее. 
А отдельным симпатичным экземпляром.

- Что ты вытворял с моим трупом, извращенец?!! Признавайся!!! - прогрохотал он смехом. – А впрочем, ни слова!!! Я ничего не хочу знать о твоих шалостях.

- Где ты был? – возмущенно закричал я и содрогнулся, глядя, как его восторженно обступают амиты.
- Вообще-то я умер, - усмехнулся он, лаская лица своих жутких питомцев легкими поглаживаниями. – Ах вы, такие кисечки!!! Ах вы, мои маленькие лохматики!!!
Для тебя это неуважительная причина, Следопыт?!!

…

Когда амиты почтительно отдалились от нас, Алан заметил.

- А ты реально приоткрылся, парень. Страшно было? Как не дрогнул? Не запаниковал?
- Деваться некуда было, - признал я. – Никакой надежды. Только сиюминутным жил.

- Вся фишка, чтобы не мешать, позволить.
И лишь спокойно, отстраненно наблюдать.
От суеты освобождает, от ума неволи
Легко и Просто позволяет принимать
От Жизни всё с улыбкой получать
Не отбирать, не отнимать ...

Вся фишка, чтобы не мешать, позволить.
И лишь спокойно, отстраненно наблюдать, - нараспев прочитал Алан.

- Как ты ожил? – поинтересовался я.
- Привет, буфет, - насмешливо фыркнул Маг. – Как говорила мамина подруга: «Тю!!!».
Я Живым не перестаю быть. Да, рождаюсь Новым и умираю старым. Ну и что?!!

- Ты был в Изначалии? - спросил я, вспомнив подслушанный разговор Гонзика и Горна. – Как это?
- Я плыву по Океану.
И плывет во мне Пловец.
Нет у плаванья начала
И отсутствует конец, - снова побаловал меня Мистик поэзией.

- Красиво, но непонятно, - заметил я. – И все же оживание, ладно – ладно, - поспешно поправился я, видя его устремленные в небо глаза. – Приход в новом теле. Он занимает большое время?
- В Безначальи Молчаливом и Пустом, Струею Изначального Потока явился я и не появлялся ни на миг, - патетически произнес Алан и рассмеялся озорно. – Из Изначалия, дружище, ты не опаздываешь и не приходишь рано. Ты вовремя.

- Не означает ли сказанное тобой, что ты появился задолго до того, как я прирос к твоему трупу?!!
- Кстати о трупах. Благодарю, что напомнил!

Алан поднял свое прежнее тело, обнял его и, очевидно, прошептал на прощание своей прежней форме что-то нежное.
Потом, как подношение, принес и положил к ногам амитов.
И они, забрав тело, исчезли в тумане.

- Что они с ним сделают? – спросил я, зябко ежась то ли от сырости, то ли от предстоящего ответа.
- Разделят на всех и съедят, - запросто ответил Алан.

Меня передернуло, и я забыл выразить свое недовольство тем фактом, что Алан мурыжил меня, хотя давно уже мог избавить своего следопыта от компании своих странных друзей.
А когда вспомнил, уже было не до этого.

Уверен, он вмешался бы в любой момент, просто ему хотелось, чтобы я побыл наедине с собою.
Как ни странно, но чаще всего мы соглашаемся на это, только будучи на самом краю.



Досадное недоразумение


- Где это чертово Живое Дыхание?!! – орал Маквеллий, с остервенением пиная песок. – Вот карта, вот место, указанно на ней. Где Раритет?!!

Проводник качал головою, его дело привести путников согласно месту, указанному на карте.

- Это всё ты, Элдак, со своею спешкой прикончить своего врага!!! - ярился Маквеллий. – Радуешься тому, что Лиги нет и проводника его сожрали амиты. А что мне делать?!! Проще всего было бы проследить за ними и забрать раритет, когда они его найдут. Ты, всё ты …!!!

Маквеллий стиснув кулаки, выругался мерзким айварским способом.
Его наемники плавно потянулись к арбалетам, готовые стрелять по первому же требованию их работодателя. Напарник заказчика ничем не хуже другой цели.

- Тебе больше без надобности, твой провожатый? – спокойно и равнодушно осведомился Элдак, криво усмехнувшись надвигающейся угрозе. – Мне хотелось бы побаловать своих слуг.
- Он теперь балласт, - психанул Маквеллий.

Проводник открыл, было, рот для выражения собственного мнения, но белесые тени, возникшие из-за спины Элдака, скользнув ртутью, моментально завладели лишним в компании.

Крики над пустыней раздавались еще достаточно долго, леденя собою кровь небольшого отряда.
Суетни неторопливо доедали угощение, не удосужившись прикончить несчастливца.

- Если мы разобрались с досадным недоразумением, - холодно заметил бог суеты, и руки наемников, вздрогнув, поспешно отдалились от стрелкового оружия. – То самое время обсудить дальнейшие наши действия.



Пустота


- Что теперь? – спросил я, когда мы покинули ареал амитов и оказались снова в Химерии. – Что дальше?!!
- Дальше чего? – насмешливо осведомился Мистик.

- Ну, после всего, что мы будем делать?
- Не зря последовательность так и зовется. Последовательным быть – идти по следу, быть в колее чужой.
Ведь след всегда чужой. А если ты идешь по собственному следу, он все равно чужой.
Вчерашний ты – Себе чужой.
Где он? Покажи его!
Вчерашнего себя.

Он благополучно умер, и ты идешь по следу мертвеца.

…

- И мне идти по следу мертвеца?
- Иди, опять сюда вернешься. Собой нарежешь круг почета. А, знаешь, ты же следопыт! Будь следопытом, ищи свои следы и проживи «от и до» все свои хожденья-похожденья.

- А ты?
- А я с тобой, куда ж я без тебя. Теперь ты – проводник мой.

…

- Вот хрень ебучая, мы на том же месте!!! – я опустился на знакомый камень.
- В этот раз быстрее, - утешил меня Алан, как будто скорость возвращения значение имеет. – Нарежем еще круг почета?

- Что делать будем? – спросил я, улыбаясь его улыбке детской.
- Я кругами наслаждаться, а ты не знаю.

- Что посоветуешь?
- Умри, - ответил он, словно предложил мне высморкаться. – Умри для прошлого. Высморкайся.

…

Пустота рядом. Пустота во всем.
Она заглядывает ко мне в глаза.
Легонько касается меня своей невесомостью.

Я ощущаю Ее. Ее присутствие. Ее прикосновения.
И отсутствие Ее в себе.

Повсюду и во всем Пустота.
Но нет Пустоты во мне.
И от того тревожится начинка внутри меня, скребет, сопротивляется. Нарастает паникой.

- Забитость растворится Пустотою, - сказал, ни к кому не обращаясь Алан. – Она – водою, а прежнее твое – засохшей грязной коркой. Иссушенным комком соплей.
Всё растворит вода, ей улыбайся и перестань себя воспринимать, как грязь.
- Поговори со мною, - я попросил, заметно паникуя. – Поговори со мной!!!

- Не вопрос. Не можешь совладать с пришедшей жутью, творящейся с тобой – зови свой главный страх. Ему на верность присягай.
Пусть остальные страхи давит он собою. Пусть жалкими пижонами покажутся они тебе в присутствии твоего главного кошмара. Ему поклонишься привычно, а над ними похохочешь. Так ты научишься смеяться страхам, чтобы в итоге главному кошмару в лицо однажды рассмеяться.

Я не хотел о главном страхе говорить. Но паника мне выбора не оставляла.

- Как ты бога не боишься? – воскликнул я. – Для меня он страшнее Сатаны, всех демонов, ведьм и вампиров вместе взятых. Они страшны, но бог страшнее всех. Ведь, если он тебя милостью своей оставит, тогда ты…
- … неприкаянный? Изгой и отщепенец? Тогда ты – нелюдь? Чужак для всех людей?
Так может, ты не бога вовсе и страшишься, а людей, которые увидят в тебе чужого?
Не отвечай мне, себе ответь.
А я пока тебе отвечу, КАК я бога не боюсь.
Я ничего о нем не знаю. И не притворяясь, дверью себя не притворяю наглухо, что знаю.

- Так есть он или нет?!! – мой вопль был безутешен.
- Не знаю, - ответил он.

- А-а-а!!! - закричал я.
- Ну, где твои прежние страхи, когда нарисовался главный жутик?

- Их нет, - я удивился. – Они нелепая херня по сравненью с … богом.
- Прямо сейчас ты перед ним склонен испугом. Поклонись и в преданности заверь его.
Он побушует и утихнет.

- Он есть или нет его?!!
- Что есть Реальность? Не то ли, что присутствует всегда?

- Да.
- Где твой бог?

- Он. Мне его призвать?
- Зачем творить, придумывать и создавать, чтобы потом бояться-поклоняться.

Где он?
Здесь
Сейчас

Я зажмурился и, пьянея от шальной отваги, спросил: - Что есть Реальность?!!

…

Меня рвала внутри моя начинка, она бродила, бушевала во мне пенистою брагой, она в себе меня топила. Было отвратительно и скверно.

Эти отврат и скверна вынуждали меня поспешно согласиться с чем угодно, чтоб только прекратилась та отрава.

Во всем, Повсюду Пустота.
Но нет Пустоты во мне.
И от того тревожится внутри меня начинка, скребет, сопротивляется. И нарастает паникой.
На ее стороне сам бог, на ее стороне всё прошлое, все и всё на ее стороне.
И мне не совладать с этой мутнотой.

И тут я вспомнил-ощутил свое пребывание среди амитов. И то, как проживал каждое дарованное мне мгновение, невзирая на жесточайшие приступы паники, буквально нервные припадки.

Хрен вам, всем!!! Богам, припадкам, нервам, страхам. Всем видам принужденья.
Хрен вам!!! Листочками на воротник!!!

Вас нет вокруг меня нигде, благодаря тому, что во всем - повсюду разлита Пустота.
Всё в Пустоте.

Вы только потому и есть внутри меня, что нет там Пустоты.
И я зову тебя, Реальность – Пустота, зову, приди …

Приди в меня …
Приди ко мне …

…

Я звал так Пустоту, шептал Ей ласковые слова. Называл Ее детскими шаловливыми прозвищами. Меня пугала Пустота, но помнил я, как Алан ласковые говорил слова амитам, и сам шептал Пустотности: - Ах ты, такая кисечка!!!.

Я ждал ее прихода, как волны, которая сметет со своего пути все преграды, вымоет меня дочиста, утопит и растворит все печали и страхи.

Но она просачивается сквозь меня вовнутрь еле заметными капельками.
Я зову Ее, зову, но пока сухо, сухо внутри меня, мало влаги живой для иссушенной пустынной внутренности моей.

Но капельки свое дело знают туго. Они сочатся себе потихоньку. Тут и там монолитная стена покрывается мелкой паутинкой трещинок.
Ручейками оживают капельки, струйками веселыми звонкими переговариваются молчанием своим.
Сейчас, сейчас … вот прямо сейчас …

Зашумело внутри меня, загрохотало что-то, а потом Пустота ворвалась в меня мощной струей пожарного брандспойта. Меня моментально заполнило Ею.
И я закричал восторженно и по-детски ...

…

- Мы можем идти, - радостно сообщил мне Алан. – Теперь никаких кругов.
- Мне уже ничего не надо, - блаженно ответил я.

- Ладно, - легко согласился он. – Наслаждайся …



Полетом доиграть игру


Мое блаженство никуда не исчезло, но, похоже, я немного привык к нему.
Настолько, что смог оглядеться вокруг, заметить смежившего веки счастливого Алана.

Ни подтверждения прекрасному, случившемуся со мною, ни объяснений, не требовалось.
Мне не зачем уточнять вопросами мое новое состояние.

- Ты умер прошлым – Собой ожил.

Так бы ответил Алан, я точно это знаю. Тогда к чему необязательным вопросом воздух сотрясать.
Я на ощупь пробую былой кошмар свой, тревожу вопросом.

- Зачем людям боги?
- Затем, чтобы уповать на кого-то и пенять кому-то за нерадивость. На кого-то надеяться. Иначе станет совсем невмоготу и тогда конец.
Несчастью необходима надежда, иначе оно исчезнет.

Я прислушиваюсь внутри себя.
Тихо.

- Разве это плохо? Предотвращать конец.
- Считать себя тем, кто рылом не вышел?!! Что ты, это очень даже хорошо!!!
Когда надежда есть, ты ходишь боком, бьешь поклоны: «Пусть будет так, пусть будет лучше, но только хуже пусть не будет! За это, если надо, поклонюсь».

Пойми, когда тебе невмоготу – то это означает, конец страданиям, конец привязанностям твоим, конец ограничениям.
Ты начинаешь Оживать.
Отсутствие ожиданий – ТВОЁ начало и твоё НАЧАЛО.
Окончание чужого и начинание Тебя ...

- Расскажи-ка мне о боге, - неожиданно и требовательно посмотрел в мои глаза Маг.
- Я ничего о нем не знаю, - улыбнулся я.

…

- Внечерты. Меня заинтересовала их частичная невидимость.
- Ты об их кистях и ступнях? Они дышат не только ложбинками стоп, а и выемками ладошек. И потому их кисти и ступни словно упрятаны в Реальном, сокрытом для людей. И людям кажутся копытцами. Тем, кто интерпретирует необъяснимое – привычным человеческим набором образов – всё видится уродливым и жутким.

- А как невидимым стать полностью?
- Дышать Собою целиком. Вот это люди точно не увидят!
Собой дышать, дышать Собою.
Быть проникающим во всё и быть проникновенным.
Тогда границ не существует. Есть только ты. А когда всё – Ты, тебя не существует.
Есть Пустота для Пустоты и Тишина для Тишины.

Сплошные Пустоты и Тишины Полеты в Безбрежной Пустоте и Вдохновеньи Тишины.
Твои Полеты

…

- Горн, Гонзик, - обрадовался я, легко найдя наших спутников.
- А это кто? – дурашливо округлил глаза плут. – Где ты потерял нашего ханыгу-проводника, Алан?!!

- Он сам потерялся, - откликнулся Алан, обнимая друзей.
- Молодчина, парень, - обнял и меня Горн.

Мои кости хрустнули, но когда он отпустил меня, я ощутил легкость в позвоночнике.

- Кто так вправляет хребет?!! Смотри, как это делается!!!

Гонзик тоже заключил меня в объятия, во мне захрустело все, что только могло хрустеть и кишечник, заработав на мощных оборотах, выпустил мощный неприличный звук.

Гонзик зажал нос пальцами и укоризненно покачал головой.

- Мы что играем в игру: «Что такое, что такое?!! Это я напукал»?!!

…

- Что нового на поверхности? – спросил Алан Гонзика и Горна.

Те тот час же оживились новостями.

- На пленке на мирской сплошное помутненье!!! Все славят бога нового, - смеется Гонзик. – Иеррикан его представил …
- И этот бог Элдак, - плечами пожимает Горн.

- Не самый худший, - усмехнулся Алан.
- И ты не станешь вмешиваться?!! – мы удивленно вытаращились.

- Еще не знаю. Он и так их бог. Бог людям.
Новость: Иеррикан пал. Доигрался Матбух.
А то, что Суета – бог человеческий, не новость никакая. Факт.

…

- Мы можем возвращаться, - объявил нам Алан. – Путешествие получилось знатным!
- Но мы не нашли Раритет?!! – воскликнул я. – Истинное Дыхание.

- Неужели?!! - они смотрели на меня с дружелюбной насмешкой.
- Нет иного истинного дыхания, кроме как дышать Собою, - понял я и запротестовал по-детски. – Это нечестно бросать начатую уже игру, тем более такую интересную!!!

- Тебе хочется доиграть эту игру? – уточнил Маг.
- Очень!!! – горячо подтвердил я.

…

- Тогда вперед, следопыт. Нам на эту вершину, - указал я на верхушку горы. – Там ты найдешь Живое Дыхание, - и неслышно прибавил, счастливо улыбаясь. – Как и в любом из мест, где ты появишься, Живой ...

…

Я впитывал свежесть горного воздуха, восхищенно крича что-то озорное небесам, спустившимся к нам.
Я хохотал раскрывшемуся обману. Нет иного истинного дыхания, кроме как дышать Собою.
А быть Живым – неизъяснимое блаженство.

Я ликовал, когда появились наши преследователи и не перестал даже после их прихода.
Подумаешь, какие-то хмыри и упыри. Не стоят они того, чтобы о них и думать!!!
Тем более от Радости себя хренью отвлекать ...

- Отдайте Раритет, - скомандовал Элдак. – Пока мы не изрешетили вас.

Наведенные арбалеты меня совсем не беспокоили.
Меня интересовала моя легкость.

- Да, это очень просто, - ответил Алан на мой немой вопрос.

Мы переглянулись-улыбнулись и в небо взмыли четыре невесомые фигуры.

И полетели, Радость даря Небу.
Своим присутствием Живым легко и просто Освежая-Оживляя Небо.
И Отдаваясь Радости Его ...



Встретимся по ту сторону от суеты


Элдак поморщился, как от боли, когда залп из арбалетов нелепо в синеве исчез.

- Похоже, всё закончилось не очень-то удачно, - лениво процедил он сквозь стиснутые зубы. – Мы можем попрощаться тут же. Дурацкою была затея, и неизвестно, как аукнется еще она. Алан Лига – парень озорной. Меня еще ни разу не разочаровал он.
А ты меня изрядно утомил своей нелепой грубостью, своим подходом. Хлопот доставил.
Пора бы расплатиться!
Прощай, Маквеллий, не приятно было иметь с тобою дело и головорезами с твоими тоже!

Когда отряд наемников был атакован белёсыми сущностями, раздался истеричный вой.

- Мне суетням необходимо оплатить усердие, - пояснил Элдак, ни к кому особенно не обращаясь.

…

- Ты пришел ко мне?
- Пришел.

- Будь гостем! Чем удивить тебя?!! Чем угостить?!!
Хочешь взглянуть на Матбуха, поющего мне славу? Нет?
А на иконы новые в церквях и храмах? Нет?

А хочешь, я пообещаю не вводить их на Земле? Или напротив, введу картинку с голым задом? Все прихожане станут целовать его!
Скорее пробудятся сони от наважденья моего. Нет, ты прав, не пробудятся!
- Я здесь, чтоб попрощаться. С привычным мне Элдаком.

- О!!! Я знаю: слова «Будем прощаться» означают перемены, и смерть для старого.
И что ты сделаешь со мною, Алан?!! – спросил насмешливо Элдак. – Убьешь?!! Так я уже бессмертен. Пока тревожны, суетливы человеческие будни, я среди них повсюду. Ведь ты не станешь человечество уничтожать?!! Ты их любишь.
А силу отберешь мою, я новой от людей наполнюсь. Как видишь, я даже смерти уже не по плечу.
Я реализовался, я вне условностей-ограничений.
- Кто я, чтобы игрушки чьи-то отбирать? – с усмешкою ответил Алан. – Я здесь за тем, чтобы сказать: я восхищен тобою, парень!
Ты вырос, это правда. Вот только вырос ты за счет других, приятель. И знай: условность для других, ограничение других – реализацией быть не может.
Она всегда Своя, Реализация, и не иначе.

- Ты здесь за тем, чтобы давать мне наставленья и читать морали? Как это мило!!! Прости, я – не любитель чужого опыта. А комментарии и консультации мне не в тему.
Ничего, что слегка тебе я подражаю? Мне нравится твой стиль, скрывать не стану.
Но каждый остается при своем. Прости, опять украл твои слова.
Итак, что ожидает непобедимого Элдака? Что ты мне приготовил? Признавайся.
- Пришел, чтоб попрощаться. И ты действительно удачно мою фразу произнес.
Каждый остается при своем.
Я при своем, ты при своем.
Так мы и разойдемся. Прощай!

- Ах, Алан Лига Легко и Просто, роскошнее подарка мне никто не делал! Ты сам признал свое бессилие передо мной!!! Теперь все кланы колдовские темные мне поклонЯтся.
Теперь я всемогущ!!!
- Наряд ли, - снова усмехнулся Алан. – Теперь тебя бежать все будут, как чумы! Каждый при своем – для тебя, Элдак, обозначает: все суетни теперь твои и ты их.
Прожить пора то, что ты насобирал.
А еще и то, что на подходе. Ты прав: люди неуемны в суетливости и беспокойствах.
Наслаждайся ...

- Ты этого не сделаешь! Ты этого не сделаешь!!! – заверещал Элдак. – Ты этого не сделаешь!!!
- Мне ничего и не придется делать. Ты уже сделал всё, - Алан небрежно бросил к ногам рюкзак. – Примерь.

- Что это?!! – отшатнулся в испуге суетливец.
- Настоящее произведение искусства, - поведал, восхищенно прищелкнув языком, Гонзик. – Ты – великий художник, Элдак! Оцени свое художество. Тебе понравится.

- Я это не одену, - решительно воспротивился тот.
- У тебя полно прислуги, - подсказал Алан. – Когда они поймут, что именно ты теперь их кухня и пиршественный стол, они будут чрезвычайно внимательны к тебе.
Да, Элдак, и это только краешек ниточки. Клубочек придется размотать.
До его начала, до его исчезновения. Ты перемеряешь все головы, которые заморочил.

- А что потом?!! – содрогаясь от ужаса предстоящего, тихо спросил Элдак.
- Там, где заканчивается суета, ты обнаруживаешься.
Это долгий путь, приятель, но стоит он того, чтобы его пройти. Тем более что выбора-то нет. А отсутствие выбора – присутствие тебя.

Сделай первый шаг сам, не унижай себя суетой и жалкими попытками избежать неизбежного. Не становись забавой своих бывших слуг. ВсЁ сделай сам.
Это твое глубинное говорит, ты позвал меня, потому что не мог решиться на этот шаг. Ты можешь отрицать это сколько угодно, но в глубине себя ты это знаешь.

- Я даже не могу ненавидеть тебя или презирать, - обреченно промолвил Элдак, беря в руки голову из рюкзака. – Уходи, я не хочу, чтобы ты меня запомнил жалким, - попросил он.
- Встретимся по ту сторону от суеты, - попрощался Алан и покинул залу с друзьями.

Суетни уже облизывались, поглядывая на бывшего господина и медленно подступаясь к нему.

- Хер вам, а не угощение, - прорычал Элдак, водружая голову на плечи, будто одевая непроницаемый пакет на свою. – Каждый остается при своем. Все суетни теперь мои и я их. Прожить пора то, что мы насобирали. Тут и на вашу долю хватит!

Суетни, завизжав, кинулись врассыпную, но их словно пригвоздило словами Элдака. Некая неудержимая сила втягивала их в голову, в суетливое и озабоченное представление о том, какой может быть действительность.
Их втягивало, как в мешок, в один из хлопотных вариантов, который они вместе с прежним хозяином и создали.
Потому как любой мир – это пыльный мешок, одетый тобой на голову.
И ничего больше …



Что дальше?


- Что дальше? – спросил я.
- Дальше чего? – насмешливо осведомился Мистик.

- Истории конец. Немного жалко, что она закончилась.
- Ты можешь частью стать ее, собою наполнять историю. Быть тем, кто существует прошлым, пусть и прекрасным.

- Мне не настолько ее жалко!!! – заметил, улыбаясь, я.
- А себя в этой истории? Не жалко?

- Жалко, - признался я.
- Ты можешь продолженьем стать себя былого. Собою наполнять вчерашнего, позавчерашнего, недельного себя. Так год за годом. Быть тем, кто существует собой прошлым, пусть и прекрасным.

- Мне не настолько себя былого жалко!!! – я рассмеялся Магу.
- Тогда ты знаешь, что нужно делать для всего ушедшего.

- Собою умершим для прошлого тихонько попрощаться, - услышал я в Себе. – Для мертвого спокойно умереть. Чтобы рождаться НаНово без всяких прошлых ...

- И имя выбери себе, - мне усмехнулся Алан. – Такое, чтобы пело. Тобой и о Тебе.
- Возможно, это глупо, но кому до глупости моей есть дело?!!
Мне хочется назваться Тихим. Я Пустоту открыл в себе и для Пустоты открылся.
Теперь мне хочется открыться Тишине, открыть Ее в себе.
Мне буйства, ой, как надоели!

- Удачи Тебе, Тихий, Счастья и Любви!!! – засмеялся Алан. – Тебя Тебе!!!



Попочка


- Ох уж мне эта попка!!! – восклицает Алан, оглаживая мою выпуклость. – Нравится она мне улыбкою своею!
- Алан!!! – вскрикиваю я блаженно. – Сейчас же прекрати ее сжимать!

Не прекращай, не прекращай, - прошу я мысленно.

- Мне хочется немножко полежать, - капризничаю я. – Так классно просто полежать!!! С тобой ТАК классно!!!
- Хорошо, любимая, - на удивление легко согласен Алан.

- Пока тебе удалось избежать свидания со мной, - шепчет моей попке он. – Но так и знай, - ее слегка покусывая, продолжает мой бесстыжий парень. – Я за тобой приглядываю!
- Переставайте шушукаться за моей спиной, - смеюсь.

…

- Ложись, - предложила она. – И снимай трусики. Сегодня ты обойдешься без них.

Ее решительность делает свое дело, я тут же дурачусь.

- Лини, - шутливо прошу-умоляю свою кисю. – Ну, пусть они побудут на мне!

- Так, я не хочу это обсуждать, - тоном, не терпящим возражения, говорит мне Тейлин. – Ты снимаешь трусики и всё!

…

- Лин, кися, а мимо тебя не пробегали мои трусы? – спрашиваю вкрадчиво и нежно. - На полке в шкафу их нет.

Уверен, моя прелесть что-то мне готовит.

- Никаких тебе трусов! Так и ходи по домику.
- Лин, мне неудобно! – признаюсь.

- Какой ты комплексный, мой милый. Ничего, я тебя раскомплексую, не волнуйся!
- Я не волнуюсь. Я просто с голым задом.

- Попочкою. Повтори.
- Я с голым задом, Тейл!!!

- С попочкою-ю-у …
- Тейлин!!!

- Ладно, начнем сначала, - вздыхает девушка моя. – Что это у меня?
- Попочка, - оглаживаю я ее пониже талии.

- А у тебя? – гладит мне мою она округлость.
- Жопа. Зад. Задница …

Я слова произношу и чувствую: я как-то агрессивно отношусь к своей же части тела, а значит, к телу агрессивно отношусь.
Ух, ты!!! Вот это да!!!

Язык не поворачивается попочкой назвать свой зад.
Я же не педрило!!!
Ух ты, еще одна фигня! Целая фобия!!! Я – гомофоб, с чем себя и поздравляю!

«Частенько яростное отвращенье – замаскированное сожаленье отверженья. Причастность хоть и негативная к чему-то. Отрицательное, но всё же отношенье себя к нему.
Тяга к запретному, страх вовлечения и гадливость к тем, кто уже соблазну отдан».
Не я ли это говорил?!!

Я. И говорю сейчас.

- Педрило я! По отношению к себе педрило, потому что я в себе ношу стыдливость и трусливость.
И обзываю педрилою себя, небрежно и агрессивно относя себя к чьей-то методе полученья удовольствий. Тем самым возвышаясь над недостойными.

Какой возвышенный вдруг оказался я за счет других-плохих, нетрадиционных-голубых!!! Сама возвышенность, внимайте мне!!!
Внимайте-вынимайте!!!
О, нет, я тут погорячился!!!
Да. Погорячился я. И не чуть-чуть, по крупному погорячился.
Такой горячий весь!!! Возвышенный такой весь и горячий.

Так, посмеялись. О чем там речь велась?
О моей возвышенности (ВАУ!!!) и недостойности чужой (БЕ!!!).

Какое дело мне до чьей-то недостойности-достойности?!!
Нет, мне дела до игры дебильной в достойность-недостойность.

Всё, что я вижу – знание мое, а значит, я знающего себя вижу в другом, в других.
Прощайся со знанием своим сознанием своим, амиго, и будь счастливым незнанием своим. Дурного, пошлого, плохого … да любого!

А знай лишь то, что в тему Счастью – Тебе!!!
Счастливым будь незнанием и знанием своим, амиго …
Счастливым будь

…

Так с этим мы разобрались. Разобрали все достойности и недостойности свои до пустоты.
Что ж, двинем дальше!

Какое дело мне до чьего-то дела? Кто как ****ся и кто как кого ебёт?!! Ну, вот еще одно мне неприятие мое сигналит, замаскированное грубостью жестокой.
Скажу иначе. Мне есть дело до того, кто как себя … ласкает?

Меня не покоробило, а передернуло, что я назвал словом «ласкать» забавы гомиков.
Я представляю: вот один другого в зад дерет, а я им говорю: «как они себя ЛАСКАЮТ!!! Как ласкают!!!» и их благословляю: «ЛАСКАЙТЕ ЖЕ СЕБЯ, ЛАСКАЙТЕ», «и в ПОПОЧКИ себя долбите!!! Ой, простите, не долбите, а ласкайте и любите. Ласкайте и любите в ПОПОЧКИ себя!!!».
Я это говорю, а сам свой зад ладошкой прикрываю, чтобы меня не заласкали и не залюбили ненароком в зад!!!

Я хохотал и Лин со мною хохотала. Она легко всё видит то, что вижу я.
Я отсмеялся и начал всё сначала ...

- Вот некие … РЕБЯТА … что-то там делают друг с дружкой … меня не втягивают и не соблазняют … Да, милые ребята, и увлеченные такие (!!!) своей игрой.
Я с ними … поиграть хочу?

Я тут, как закричу!!! Готовый убежать скорее! Без всяких там: «На старт», «внимание» и «марш».
Я знаю эту позу, которая «На старт»!!! И так и знать хочу, как позу к бегу, и не иначе!!!
 
- Тихо, милый, тихо, - я уговариваю не спешить себя и вздрагиваю в новой панике. – Кого назвал ты милым?!! Что за дела?!!

- Тихо, разве я не милый? Милый. К чему цеплять себя к словам, к чему к словам цепляться?
Ни к чему.
И ни к чему какие-то образы к словам цеплять.

- Еще раз. Я милый? Милый!!! У меня попочка?!! Так, образы не цеплять к словам!!!

Я оглядел и даже погладил отвергнутую раньше принадлежность тела.

- Да, попочка. Такая милая она и ни одной морщинки. Вот косметологии мечта! Вот у кого всем косметологам учиться!
Моя ты, кися, - я погладил еще раз ее.

- Я так проникся симпатией к тебе, моя родная, что готов погладить всех твоих сестричек! И даже братцев!

Ну, это я уже смеюсь, и гладить их не тороплюсь.

Теперь спрошу себя я, и ответ услышу честный. Как всегда. (Чего кривить Собою, кривить, кривлять Себя?). Вранье – такая задница!!!

Я погладил снова свою попку: - Прости за грубость, кися!

- Вопрос простой. Хочу я, чтоб в эту кисю засовывали … тихо, тихо!!! … чтобы ее ласкали … члены … половые органы … тотемы … достоинства мужские …
Не охота. Фух!!! Спасибо.

- А это точно? Как на духу?!! А может быть … подумать еще раз и взвесить перспективы? - я пробуждаю заполошность внутреннюю, но тихо все внутри. – Попробовать разочек? Потерпеть? Нет?
А если сверху, быть активной стороной? Охота мне свой член совать … тихонечко, тихонько … не совать тихонечко, тихонько – это я успокаиваю так себя.
Охота мне ласкать … мужские попки, чужие … ки-си?

Я выдавил слово последнее, как будто вывалил едою изо рта.
И выговорил еще раз это слово: - Ки-си, - и еще раз. – Киси. Киси!!!

- Охота мне ласкать мужские киси … писи … охота мне … мужчин … так спокойно … Охота их мне обнимать и целовать?
Слова любви шептать и умолять не останавливаться? И слушать их проникновенные слова? И просыпаться с ними утром?
И понимать, что ищут они во мне тепла, со мной своим готовы поделиться?

Ведь, это просто способ поиска тепла.
Не лучший и не худший способ …

И, как любой из них, мне неподходящий.

Эх, люди, вам не найти в других тепла! В друзьях, подругах, в мужьях и женах, в любовниках-любовницах, и женихах-невестах.
В традициях и в изысках, привычном и альтернативах.
Пока вы не отыщете в себе тепла. В Себе и для Себя.

Тогда согреете Собой любого и повстречаете ИМЕННО ТОГО и ТУ, уже согретого-согретую Собою, Возлюбленного Своего, Любимую Свою ...
Только тогда начнется, и не раньше, любовная игра …

Я плачу? Да, я плачу. Немного грустно мне. Тому, кто отогрел себя Собою.
Кто не нуждается ни в ком, ни в чем
Немного грустно быть Счастливым среди холодных и голодных, среди печальных и убогих, среди несчастных и больных …

…

Немного грустно. Но недолгой грусть Счастливых.

Итак, что мне мешает снять трусы?!! Ну, вот опять агрессия. Боязнь урона себя ласковым и нежным обращеньем.
Хорош я, если меня можно ЭТИМ уронить!

Что мне мешает снять вас, ТРУСИКИ? Мои милые трусишки, что мне мешает снять вас?
Не престало так?!! Я оглядел себя. Да не пристало.
Ладно, умник, непристойно ходить по дому голышом!!!
А перед кем? Перед собою? Перед кем-то?

Выходит, я стыжусь еще и гениталий?!! В них всё дело? Они постыдны?!! Уродливы?!! Позорны?!!

- Да, вроде нет, - рассматриваю я внимательно и вынимательно свой орган. – Приятненький на вид, да и на ощупь. Не зря он Тейлин симпатичен!
И мне он симпатичен! Ах, ты мой маленький щеночек! Ну, ладно, ладно, волкодав!!!

Да, забавно поиграть с собою, когда нет мерзкого и липкого заезженного комментария моих же игр. Чужими голосами, отвращением, стыдом.

Тейлин присела рядом, смотрит на мою потеху. И улыбается, как вздрагивает мой … песик после каждого поглаживания и тянется за новым.
Она готова присоединиться к моей игре, но понимает: я не закончил разбирательство полетов. И пометов.

Поэтому тихонько рядом обитает и мне нисколько не мешает. И главное, не помогает!

- Итак, мне приятны гениталии мои! Если кому-то неприятны – это их проблемы. Я не по улицам хожу раздетым, а в домике своем.

- Увидит Детвора? Их напугает это, обескуражит, разозлит?
Скорее рассмешит.
Да, может, посмеются. Может, спросят: что это со мною, что я весь напоказ себе.

И я им расскажу, как докатился до такого. Спокойно и смешливо расскажу.
Знать, не в Детворе все дело.

В моих друзьях, в сестричках, в посторонних? В ком?

Перед приходом, в дверь стучатся …
А если вламывается кто-то посторонний, то получай и не скучай, ворочайся потом в кошмарах!!! И с психиатром слоников потом считай.

- Так, в чем же дело? В том, что меня увидят обнаженным-неприкрытым?
Когда ты гол, твоя серьезность-важность шелухой с тебя сползает.
Отлично!!!

Я – несерьезный парень и важность мне до лампочки стоваттной!!!

Так почему же?!!
Непристойно?!! Ну, наконец-то!

- Выходит-входит, все дело не во мне и ком-то, а в непристойности. Понятно …

А есть мне дело до моей пристойности и непристойности?!!
Нет, мне дела до игры дебильной в пристойность-непристойность.

Я представляю, как обнимаю свои трусики. И прижимаюсь к ним щекою.
Мои чудесные!!!

Что-то во мне отозвалось презрительной насмешкой, ударом в глубину мою.
И ю-ю-ю … легонько провалилось в глубину, да там и утонуло-растворилось ...

…

- Лин, попочка замерзла! – по-детски заявляю я.
- Сейчас согрею, - она принялась покусывать ее, щипать и шлепать. – Сейчас, сейчас …

Вот же ж, сам и напросился!

- Ну как, согрелась попочка твоя?
- Согрелась, - спешу заверить ее я.

- Если замерзнет снова, обращайся!

Ну, конечно!!!

…

- Какая попочка!!! Иди ко мне, малышка!!! – сжимает попочку мою моя малышка.

Теперь я знаю, что ощущают девушки, когда их попочки хватают.
Ой, простите мне мой слог тяжеловесный! Правильней сказать: немножко грубо их попочки ласкают. Слишком дерзко и без разрешенья им нежат попки противные мужчины.
Я хохочу.

Классно мягко говорить и классно грубо!!! Без крайностей.

Да, любимая, теперь я знаю, что ощущают девушки, когда их попочки хватают.
И знаю я еще одно. Мне хочется вредину мою, не приласкать, а выебать, и именно оттрахать за все ее царапанья, укусы, пощипыванья и шлепки.
Сама ты, девочка, и напросилась!!!

- Я буду грубым, - предупреждаю Тейлин.
- Конечно, будешь! – отвечает мне любимая моя.

…

- Я грубым был, прости, - меня целует Алан нежно.
- Я сама того хотела. И выпросить сумела, - улыбаюсь я.

- Твоя Пушистая Дырочка меня свела с ума, - поет мой шаловливый поросенок.
- А меня твой – Пушистый Хвостик, - отвечаю я и небрежно спрашиваю. – Скажи ему: Пушистый Хвостик, ау!

- Пушистый Хвостик, ау! Пушистая Дырочка, привет! – смеется милый, легко проскакивая прежние заторы мягких обращений к телу своему.
- Ты уже оделся, солнышко?

- Неа, голенький. А что?
- Иди ко мне, - я радостно прошу.

Мое солнышко нисколько не напрягает ни нежность обращений к своим частям тела, ни к себе.
Ай да я!!! И ай, да мой милый!!!
 
Скорей ко мне, айда!!!

…

- Я одену трусики?
- Ты так спрашиваешь, как будто я запрещаю тебе трусики носить!!!

- Ах так, тогда я буду голышом ходить!!! Буду голеньким ходить, буду голеньким бродить. Озорные песни заводить!!!

Он фланирует-прохаживается так смешно, что я ухохатываюсь.
Вот же обормотистый пусик!!!

…

За окошком снега навалило. Похолодало в домике. Сейчас я печку растоплю!!!
Ну, ни фига ж себе прохлада, ни фига ж себе!!!

- Кися, одень трусики, - просит Тейлин. – Холодно. На дворе пришла зима.
- А ты знаешь, мне понравилось без них обходиться, - удивляюсь я.

- И мне понравилось, - отвечает она, улыбаясь мне счастливо.

Мое солнышко!!! Моя улыбчивая попочка!!!



Всё меня встречает улыбкой


- Здравствуйте, Алан!
- И вам того же, Маргарита!

- Мы можем встретиться?
- Такая вероятность велика, - согласился Алан. – И мизерна при этом.
Как у любого варианта – несомненность проявленья и невозможность полная, одномоментно.

- Давайте встретимся, - конкретно предлагаю я, поняв свой промах.
- Хорошо.

…

- Зачем вам я? У вас и так прекрасно все. Карьера, бизнес. Успех во всем.
Хотите, чтобы я помог вам развалить быстрей все это?
- Хочу, как Марк, - ответила я напрямую.

- Как Марк?!! Марк – единственный, неповторимый. И копии ему, уверен, ни к чему!
- Но вы же понимаете о чем я, - вспылила я. – К чему к словам придирки?!!

- Я-то понимаю, - усмехнулся Маг. – Но понимаете ли, вы чего хотите?!! Пока вы четко не осознаете свое намерение, не сможете его озвучить точно.
А осознав, озвучивать его вам не придется.
- Как-то скучно стало. Да, спокойно. Но скучно мне.

- Так я вас сейчас развеселю!!! – обрадовался Алан. – Малыши, - позвал он в пустоту. – У нас прогулка ...

…

Те, кто появились на зов Мага, меня просто очаровали. Они являлись Шаловливостью Извечно Детской и Радостью, Незамутненной Знанием Любым.

Я не успела удивиться изящной фразе в моей профессионально коммерсантской голове, как они увидели меня. Тогда я истошно завопила.

У юркого и тонкого парнишки были острые, как иглы зубы в три ряда, а у гиганта даже камень в руках казался бы игрушкою тончайшей, новогодней. В любой момент готовой хрустнуть, стоит лишь слегка нажать.

И я пока усиленно кричала, до меня дошло, что изыск в изреченьях, мне явно навевает кто-то.

- Куда мы прогуляемся? - спросил у Алана мальчишка и ко мне слегка придвинулся, пошире открывая рот, чтобы добавить мощи звука моим воплям.
- Задворками Вселенных прошвырнемся, - ответил Маг.

…

- Ты с нами, милая? - он снова обратился в невидимое мне пространство.

И я, увидев девушку его, склонилась.
Впервые я кому-то поклонилась. Снаружи я ответила поклоном Ее Недостижимости Непостижимой - Непостижимости Недостижимой, а внутри себя легла к Ее стопам.

- Играйте без меня, мои хорошие, - ответила Владычица и усмехнулась озорно. – У тебя есть для прогулки дама. Гуляй ее. А мы побудем с Ярче, дома.
Да, чудесная моя?
- Да, - откликается Ей девочка небесной красоты, выглядывая из-под ее руки. – Мне заплетем косички и хризиков покормим земляничкой.

- Они уже совсем ручные? – спрашивает Алан.
- Да, - засмеялась Повелительница звонко. – Ярче кормит хризов земляникой. Они теперь совсем ручные и, как оказалось, милые такие змейки!
Удачной вам прогулки, малыши!
 
- А мне? – Ее целует Маг.
- Тебе первей всего, ты – самая отъявленная малышня!

И Алан получает напутственный шлепок по попе.



Задворки Вселенных


- Знакомься, Маргарита. Это Горн, а это Гонзик.

Я выдавила из себя подобие ухмылки.

Пугающий остротой зубов озорник Гонзик надулся важностью и поглядел на своего соседа – огромное существо, одним своим видом напоминающего о необходимости заблаговременного посещения уборной – весьма высокомерно.

- Всё меня встречает улыбкой, - высокопарно промолвил он.
- А провожает пинком, - добавил Горн.

…

И мы отправились на экскурсию. Маг, в которого, похоже, я тайно влюблена, верзила жуткий и неуёмный шалопут-мальчишка. Балбес с острыми и многочисленными иглами-зубами.
Именно он очень скоро довел меня до белого каления.

Гонзик перемещался исключительно мелкими скачками. При этом неустанно и неукоснительно вскрикивал в каждом прыжке: - Ха-ха!!!

Меня  очень быстро стало это доставать. Я оглянулась на попутчиков. Им нисколько не мешали дурачества проказника. Напротив они посмеивались потихоньку.

Я же шла, регулярно вздыхая о потраченном зря, как мне представлялось, выходном.

- Ха-ха!!! Ха-ха!!! Ха-ха!!! Ха-ха!!! - о, нет, этот обормот сигает в мою сторону мелкими прыжками!

- Поскачем, взявшись за руки, - предложил этот попрыгунчик мелодичным напевом.
- Я что тебе, цирковая лошадь?!! – вспылила я, не удержавшись. – Угомонись уже!!!

- Проблемы с восприятием? – ехидно поинтересовался Маг. – Радость Детская невмоготу, наисерьезнейшая Маргарина?

Такого я не ожидала от предмета своей тайной страсти. Тайной даже от меня.

А тут еще и Гонзик с Горном заржали дико.

- Маргарина!!! – веселился мрачный клоун-переросток.
- Ха-ха!!! Ха-ха!!! Ха-ха!!! Ха-ха!!! – выражал восторг второй, дурашливый который.

- Я не Маргарина, - насупилась я Алану. – А Маргарита.
- Так не веди себя, как Маргарина, - ответил он. – Вообще, оставь привычку странную вести себя. Дай себе свободу, отпусти себя на волю.
И другим свободу дай …

…

- А это кто? – уставилась я на застывшую печальную фигуру, лежавшую в грязи.
- А, не обращай внимания. Это ЖДЮба, - ответил Гонзик, наступая на него. – Их тут полно. Устанешь обходить. Вот еще ЖДЮба! – обрадовался он и снова наступил, грязь перешагивая.

- Кто? – невольно засмеялась я.
- Алан так зовет тех, кто из секты ожидальцев пришествия. ЖДЮбы – похоронившие заживо себя, отдав все свои силы пришествию господнему.

- А он придет?
- Надеюсь, да. Я поорать от смеха полюбляю!
А предстоит нехилая потеха, если он придет.
Хорош господь, нуждающийся в чьей-то силе!!!

Я первым встречу господина ЖДЮб …

…

- Пиу-пиу-пиу. Спроси меня: что это? Горн, спро-си!!!
- Отвали!

- Что это? – спросил Алан.
- Радиосигналы, - ответил Гонзик.

- Похоже, - засмеялся Маг.
- Пиу-пиу-пиу. Нам сюда. Пиу-пиу-пиу ...

…

Когда мы спустились в гулкое подземелье, Горн скривился, как от кислятины.

- Еще одни мученики!
- Их мучит, глупостью пучит, - подхватил Гонзик. – Ах вы, мои бедняжки-какашки! Никто никак не осмелеет вас прибрать, чтоб не воняли.

Посреди огромной естественной ниши, напоминающей дворцовую залу, уродливым грязно-желтым пятном на фоне каменной матовости выделялась миниатюрная копия пустыни.

В ее зыбучих песках беспомощно барахталась добрая сотня - другая отчаявшихся в бедствии существ, по виду напоминающих людей, только уж чересчур тощих, ободранных и грязных.
Как оказалось, эта самая сотня - другая была не доброй, а очень даже крикливой и жалобной.

Мое сердце дрогнуло от ужаса, звучащего в их мольбе о помощи.

- Они тонут!!! Их надо спасти!!! – заистерила я, поддаваясь безраздельно царящей здесь панике, готовая тут же кинуться спасать несчастных.
- Стоять!!! – раздался непривычно зычный рык Мага.

Всё остановилось. Я так, словно налетела на стену и еще с других сторон меня прижало. Все замерли.
И даже утопающие перестали махать отчаянно руками и протяжно голосить.

- Если ты решила, что быть утопленной – хороший финал твоей скучной истории, только скажи. Я сам тебя утоплю.
- Это страстотерпцы секты Спасения Господнего, ждущие своего Спасителя, - пояснил Горн. – Их миссия – тонуть.

- Зачем же они тонут, если им Спаситель так необходим? – тупо прошептала я.
- Чтобы тебя спасли, тонуть необходимо, - ответил Гонзик. – Чтобы тебя утешили – необходимо пострадать. Чтобы дождаться – ждать, и не абы как, а усердно-терпеливо. Чтоб исцелили – поболеть неизлечимою хворью тяжкой. А жопу, чтоб подтерли и подмыли – обосраться.
Я же говорю: они бедняжки, Природы испражнения, какашки.

- Желающих спасти страдальцев, Алан называет спасунами. Ты, только что, чуть ли не стала одной из них, - Горн подарил мне укоризну взглядом, качая головой.
- Ты была б Спасуньей Развеликой, - ухмыльнулся Гонзик. – Недолго, правда. Несколько минут.

- Знаешь, сколько их, сердобольных, к общей каше присоединилось?!! – с нажимом спросил Горн. – А сколько их зыбучей слизью стало, увлекающей на дно и делающей слизью увлеченное собою?!!
- Тонущим просто нравится тонуть, а спасунам спасать, - захихикал мелко Гонзик. – Круговорот дерьма в природе.

…

- Присядем – посидим, приляжем – полежим, - Маг устроился удобно между камней и задремал.

- Чего мы ждем?
- Спасителя!!! – воскликнул Гонзик. – Все ждут спасителя!!! А вот и Я!!!

Я!!! Я!!! Я!!! Я!!!
И еще разочек. Я!!!

- Спаситель!!! Спаситель!!! – тянут к нему руки тонущие. – Спаси нас!!! Мы уповаем только на тебя!!!

- Ах вы, мои цыпочки-цыплятки, - умиленно всплеснул руками хулиган и ринулся к пронзительно вопящим.

Мне показалось, он кинется в самую гущу, но, резко затормозив, обормот принялся их … подкармливать, бросая в них невесть откуда появившиеся куски батона и колбасы.

- Цып-цып–цып, - приговаривал  он нежно и ласково, при этом швыряя со всего размаха вонючие куски протухшей рыбы. – Кому горчички?!!

Он плеснул из ведра жидко-зеленой массой, и пустое ведро гулко стукнуло о чью-то голову.

- Ну, теперь, когда все накормлены, можно вас и поспасать, - заключил он.

Плут руки выдвинул с таким расчетом, чтоб были совсем рядом руки, чтобы манили, но до них не дотянулись люди.
Это было так жестоко!!!

А он рыгочет и пальчиками шевелит.
Уродец острозубый!!!

…

А он всё развлекается, ему неймется. Табличкою себя украсил красочною: «Спаситель самый лучший».

- Фамилии свои мне называйте. Буду спасать по алфавиту.
Спасенный беспорядочно, пребывает в беспорядке. Его опять топить приходится, опять спасать.
Вы что, из инкубатора?!! У всех фамилии на А!

- Гонзик, отвали, - беззлобно Горн скомандовал. – Спаситель настоящий появился. Ходи-броди оттуда, самозванец!
Алан, спаситель объявился.

Маг потянулся каждой клеточкою тела.

- У меня кружочки, - сказал он мне, вводя меня в недоуменье, и подошел к спасителю.

- Я знаю, это дело не мое. Но раз я здесь, скажу вам: это глупо спасать профессиональных тонущих, страдающих рецидивом утопанья.

Я их уже спасал однажды. И еле выбрался из их компании честнОй … и тесной.
Там очень тесно, если честно …
- Если честно, то глупо слушать мне подобные рассказы, когда нужда вокруг, а помощи ей нет. А с вашей стороны – так это преступление: руки несчастным не подать.
С дороги отойдите!!! Вы правы, это не ваше дело!

- Знать, не мое, - посторонился Алан.

- Что еще?!! – грозно и нетерпеливо закричал Спаситель стоящему на его пути мальчишке.
- Это вам, - почтительно подал табличку Гонзик.

…

- Они его утопят так!!! Они же виснут и цепляются!!! Они же тянут в глубину его!!!
- Утопят, - согласился Маг. – Потопят-потопят и утопят. Он сам утонет, когда поймет, куда попал.

- Ему надо помочь!!!
- Не на моей экскурсии, - отрезал Алан. – Как гид и гад, - он улыбнулся каламбуру. – Я за тебя в ответе. Закончится экскурсия, хоть всех переспасай!

Они его топили, своего Спасителя, цеплялись за него, опорою его устроить для себя старались.
Я присмотрелась, просто топят. Берут и топят. Того, кто хочет их спасти!

Я вспомнила, однажды видела похожую картинку.
Руки, тянущиеся жадно к светлому из кишащей и бурлящей телами преисподней.

И вспомнила автора картины: Валеджио или Валледхо, как его ни называй.
У него подобная картина. Но там красавица скользит, над этими руками.
Еще подобная картинка была в фильме с названием: «Куда мечты приводят».

Я вздрогнула, когда мне на плечо легла ладонь и облегченно рассмеялась, увидев: это Алан.

- Мне это напоминает фильм ужасов один, - он снова словно мысли прочитал мои. – «Зловещие мертвецы».
Сейчас этот жутик – комедией воспринимается. Там есть один момент, когда из погреба мама, превратившаяся в мертвеца, зовет: - Доченька, приди.
Так проникновенно, так красиво …

- Вы не будете его спасать?
- Это не мое дело. Тонуть. Спасать.

- Ну, можно, ведь хотя б его спасти! – я попросила.
- Как мне знакома эта фраза!!! Во мне она – оскоминой на деснах, ломотой в зубах!

Я всю эту херню, уже давно, как высрал. Когда тонул вот в этих вот беспомощных руках.
Свою им руку предлагая, желая их спасти.

…

Крик Алана ударил по ушам. И в этом крике прозвучала боль былого, и счастье избавления от прежней боли.

И тишина мгновенно наступила

…

- Все эти тонущие – просто упыри, и руки тянут, как голодные к еде, - тихо сказал он мне. - Спасители, которые собой мечтают облагодетельствовать свет, такой урок вполне своей  чванливостью высокомерной заслужили.
Они друг друга стоят. Спасаки, тонущие.  И порождения друг друга.
Стремление спасать – рождает тонущих, к рождению спасателей зовет огромное количество любителей тонуть.

- Мне надоело говорить об этом, - грубо оборвал беседу он и зашагал на выход. – Нам пора!

- Это действительно избитая тема, - пояснил Горн. – И сказано об этом более чем достаточно, но мне так нравится произносить эту фразу Алана: «В этом мире будет ровно столько страждущих и нуждающихся, скольким вы сможете помочь.
Ровно столько сирых и убогих, страдальцев и жертв, скольких вы сможете спасти и облагодетельствовать.
Кстати, и ровно столько негодяев и злодеев, скольких досточтимый белый рыцарь сможет призвать к ответу».

- Это был не Спаситель, просто подражатель неумелый, - раздался голос из общей каши тел. – Мы ждем тебя, Спаситель Наш!!! Приди!!!
- Приди!!! Мы ждем тебя, Спаситель!!! – отозвались многочисленные голоса.

- Как шоу? – поинтересовался Гонзик.
- Меня уже тошнит от них, - ему я говорю. – Прости за то, что обозвала я тебя уродцем острозубым! Хоть и не вслух, но все же …

- Легко и просто, - отвечает он и улыбается по-детски.

И зубы у него, как зубы.
И ни какие не колючки, не иглы и не острые шипы.

…

- Тут туса всевозможной хрени, - обрадовался Гонзик и дал пинка чему-то юркому размерами со среднюю собаку. – Все зоопарки отдыхают!
Здесь самый цвет разнообразных тварей, здесь их угодья.

И еще раз кого-то или что-то пнул.

- Упыри так часто пользуются огорчением других, как силой и инструментом для сбора силы, что их способность огорчать становится, как будто бы живой. Из-за струящейся по ним все время силы. Ее и называют: горчаки, огорчаки, горчилы, - обстоятельно рассказывал мне Горн. – А по легенде древней они – прислужники людей, подмога людям быть людьми.
Счастливый человек – уже не человек. Живой
- Вот мне и помогли сегодня оставаться человеком. Конкретно огорчили, ваши горчаки, - вздохнула я. – У меня свидание накрылось медным тазом. Значит, всё это горчаки …

- А, горчилы-огорчилы, - засмеялся Гонзик, услышав разговор наш. – Просто шавки упырей.

…

Он снова наподдал кому-то и засмеялся.

- Еще один горчак по жопе получил!!! – попрыгал победоносно Гонзик. – А если ты рассмотришь их повнимательнее, ты заметишь их приплюснутые хвосты.

- Я могу основать свой собственный орден, - важно заявил он. – Буду Гонзик Ловко и Неотразимо!!!
 
Он ловко выхватил и предъявил это трепыхающееся неподобство моему изумленному взору. Практически сунул его под нос, демонстрируя мне плоский хвост пропеллером и заодно и то, что располагалось под ним.

- Они совсем, как плавники, - почему-то закричала я, стараясь не погружаться взглядом подхвостовую скважину существа.
- Смотри, - Гонзик сунул ту же картинку и в лицо Горна.

Тот выхватил визжащую в панике серую шероховатость, отдаленно напоминающую собой собаку, и на манер футбольных вратарей забутснул ее за горизонт.

- Больше так не делай!!! – проревел он грозно.

Гонзик явно не из тех, кто лезет за словом и, похоже, мне предстоит стать свидетельницей драки.

Но плут неожиданно легко сдался. Легко и просто.

- Горни, дружище, прости, - сказал проникновенно он и бросился обнимать великана.
- Не смей ко мне прикасаться, - отбивался от него воин. – Тебя вообще следует изолировать ото всех, поместить в карантин, после твоих целований с горчаками.

- Почему плавники? – пробовала разнять их я.
- Их хвосты неоднократно прищемлены дверями миров, - обрадовался Гонзик продолженью темы, а Горн тому, что он от него отстал. – Маги обожают прищучивать огорчил. Я и сам не раз участвовал в этой игре с Аланом.
Горн, он-то неповоротлив.
Будь у него свой клан, Горна называли бы Горн Поспи Пока Я Повернусь.
Кися, может, хочешь подкрепиться?

- Ладно, - смягчился рассвирепевший, было, гигант. – Только помой руки перед тем, как касаться еды.



О том, как без огорчений жить


- Привет моим бедрам!!! – усмехнулась я, восхищенно впихивая в себя очередное чудо кулинарии. – И дополнительное посещение спортзала.
- Не выдумывай, - одернул меня Чудо-Повар. – Моя еда уравновешивает всё, а не полнит. Она не выделяет выпуклостью бедра, не пучит животы и не разносит талии.
Она уравновешивает всё …
Дюймовочкою ты не станешь. Но будешь очень стройной.

- Тогда ты просто клад!!!
- Еще бы!!! А теперь тихий час. Тишайший. Тсс …

…

- Как действуют они? – спросила я. – Все эти огорчилы-горчаки.
- Подбираются к веселым или повеселевшим, обрадованным чем-то, высматривают причину и отнимают. А люди беспричинно не обучены радостными быть. Им нужна причина.
Вот горчилы ее и отнимают, а силы не хватает – отравляют, огорчают. Горчат собой причину горчаки.
Горчит причина и уже не радует тебя.

- Горн, ты говоришь: они приходят к тем, кто весел? А к грустным и печальным кто приходит?
- Никто. От них энергия сама течет в Упырье. Огорченье и необходимо, чтоб огорчить счастливцев и веселунов.

- Я – счастливец-веселун, - сказал мне по секрету Гонзик. – А Горн – ревнивец и сирун.
- Я все слышу! - заметил грозно Горн.

- Я восхищаюсь твоими гранями разносторонними, дружище! – заверил его Гонзик. – Не устаю их рекомендовать другим!

…

- Как сделать так, чтоб горчаки меня оставили в покое? Не отбирали мою радость? – я фразы взвешиваю, будто на весах.

Мне надоело, что я в конфуз влипаю всякий раз, лишь стоит рот открыть мне перед Аланом.

- Радуйся, не обращая ни на что вниманья. Все внимание свое на Радость направляй. Радости Своей отдайся безоглядно.

- А разве не станут огорчилы отбирать у меня то, что вызывает мою радость?
- Конечно, станут, - «обнадежил» меня Алан. – Еще как, станут!!!
Вот тебе и стимул к Радости: не откладывать свою Радость.

Да и когда ты будешь радоваться ни чему-то конкретному, а потому что нравится тебе Радость, тебе по барабану будут их поборы.
Заебутся отнимать, угомонятся!

Если тебе ничего не оставить, то и нечего будет отнять. А это крах власти.
Власть и стоит на отнимании.
Когда у тебя нечего отнять, власти над тобой конец.

Так что пару игрушек тебе оставят. Не сомневайся.
Еще самой придется отвязываться от них, чтобы освободиться от стороннего влияния на тебя.

- Потери неизбежны? – вздохнула я.
- Люби безадресно, не выбирая, - сказал он. – ВСЁ ЛЮБИ …

…

- Человеческая природа настолько неприглядна? – спросила я.
- Что ты, она просто чудесна!!! Сплошные окна-двери, сплошные выходы в Реальное.
Но не принимают люди свои пустотные проемы в Вечность. Пытаются существовать стенАми.
Вот и живут, как друшлаки.
- Дуршлаги, - поправляю по привычке я.

- И как дуршлаги, - не спорит Алан.

…

- ВСЁ УЖЕ ЕСТЬ прямо сейчас. Оно уже в твоих руках это всё.
Тут либо ВСЁ УЖЕ ЕСТЬ прямо сейчас, либо твои руки полны разнообразных обрывков всевозможной хрени.

…

- Ты дышишь мелко, подавляя естество. Такая грудь шикарная!!! Вдохни наполную, Марго!

Я рассмеялась, покраснела.

- Мне что ее понажимать-поотпускать, чтобы тебе неровно задышалось, и сдерживание из тебя ушло?!!

- Вы кадрите меня, Алан? – я смущаюсь, и в то же время грудь вздымается моя.
- Кадрю, - ответил он.

- А если я отвечу на кадриль твою? – смотрю в глаза ему.
- Тогда я закружу тебя мазуркой, - отвечает он, смеясь.

Меня еще никто красиво так не отвергал.

- Попробуй, нЕбыть, солнышко, - сказал мне тихо Алан, и я почувствовала себя ребенком, маленькою девочкой.

- Что значит, нЕбыть?
- НЕбыть? Перестать существовать, как БЫТ, как людская бытовуха. Если ты – человек, то ты воспринимаешься за быт, заБЫТ.

- Ох, ни хера ж себе!!! - сказала восхищенно я, услышав между слов послание его.

Меня всю содрогнуло, как от удара бомбы, вся накипь, словно штукатурка зашуршала, отвалившись.
И я вдохнула полной грудью. Как оказалось, первый раз ...

…

Я блаженно улыбалась, ничего не понимая и не желая понимать. Не желая Ничего.
Я уже была этим Ничего.
И Его улыбкою блаженной.

- Всё меня встречает улыбкой, - засмеялся Гонзик. – Потому что я встречаю всё своей.
И даже Горн … И даже Горн мне улыбается … И даже он!!! … Я жду!!! Я жду-у-у!!!

Горн засмеялся: - Вот, дуралей!

…

- Я могу попросить о следующей экскурсии? На Солнечную Сторону Вселенной, - я не собиралась подлизаться к Алану знанием одного из его рассказов, просто им я точно выразила, что хочу.
- А вот и приз мой, - обрадовался Алан. – Ух, ты!!! Я так много знаю хрени всякой, а знаю ли Живого столько, или хотя бы половину от знаний тягостных моих?!!

Он обнял меня и благодарно щеки мне поцеловал.

- Я обещаю экскурсию на Солнечную Сторону Вселенной, - ответил он. – Вот только сам туда смотаюсь, разведаю там, что по чем.
- И с этим не тяни ты, ладно, – попросила я.

- Как можно, - Алан рассмеялся. – Завтра утром будь пораньше …



Радость Мага


- Что вы, рыжики, рыжики-бесстыжики?!! – сказал котятам Алан по пути домой. – Ах вы, такие-такие, тьфу-тьфу на вас!

- Мы дома, леди милые мои!!! – услышали мы его голос и церемонно вышли. Пусть не воображает, что мы соскучились!

Мы с Ярче, открыв наши ротики, глядели, как Алан кружил по домику.

- Ах вы, такие пусики!!! – Алан касался трепетно любимых вещей, которые сопутствовали его чудесным историям, были их фоном благожелательным и благодарным.

Шавки упырей навострили зубы, выбирая ту из них, коею большим радушием одарил их враг. Именно ту, что ближе ему и роднее, чье исчезновение или поломка выдернет из Мага такую нестерпимую им радость.

Но Алан обнимал, целовал, гладил, ласково шлепал, щипал и тискал всё подряд.

- Ах вы, такие, я вам сейчас!!!

Это сбивало с толку огорчил. Они метались взглядами, не находя ту самую главную привязанность, которую надлежит отнять, сломать, отодвинуть, отдаленностью дразня.

- Ах вы, такие кисечки, ах вы, такие пусечки! Ах вы, такие-такие, вдобавок балабусечки!!!

Алан восторженным взглядом обнял все в домике, в том числе и нас, сам домик, участок, соседние участки и дома.
Его объятия ширились, пока ни обняли собою всю планету.

- Всех вас люблю, мои хорошие!!! Всех!!! Всех-привсех люблю!!!

Горчаки жалобно заскулили, завыли.

А бессчетные пусики смеялись весело и беззаботно.

- Ах вы, такие пусики, вдобавок балабусики!!! Ах вы, такие пусичанские – балабучанские!!! – сказал огорчилам Алан, и они радостно кинулись к нему, смешно виляя своими сплющенными хвостиками.

- Все – пусики, все-привсе!!! Всех-привсех люблю!!!

Алан объял Собою всё.
И всё стало веселым и беззаботным смехом …


Алан Лига Легко и Просто
http://legkoiprosto.ucoz.ru/