Чистилище жизнью 11. Я пришёл солнечным лучом...

От автора 
Разговор с Богом 
Параллельная жизнь
Про сестрицу Аленушку и братца Иванушку
Вернуться к себе 
Во искупление
Доченька 
Мастер Рейки 
О смерти 
Между мирами 
Я не хотела тебе писать... 
Я пришёл солнечным лучом...
Жена своего мужа 
Письмо сыну, или о Боге и Люцифере 
Эпизоды 
Послесловие 
 
ОТ АВТОРА

«Когда я там, я точно знаю, что это есть»
Китайский мастер цигун

Сколько помню себя, мне не просто было интересно, что за гра-
нью так называемой материальной реальности – предметами, биоло-
гическими телами, физическими и природными явлениями – меня
магнитило, влекло, всегда хотелось заглянуть за эту самую грань.   
И по большому счёту где-то из тайников души чувствовала, моя жизнь
оправдана и целесообразна только в том случае, если хоть в какой-то
мере удастся постичь это неведомое, недоступное обычному зрению.
Осознавать себя я стала очень рано и помню себя совсем крохой.
Ощущение ползунков на ногах и всегда почему-то сползавшую левую
штанину, запах талой воды от наледи на окнах и разбухающего дерева
оконной рамы, когда мама ставила мою кроватку к окну, чтобы видеть
её во дворе. Свои первые шаги по сундуку, протянутые навстречу мами-
ны руки, радостные глаза и поток любви, исходящий от неё. Тогда мне
не было и года. В дошкольном детстве казалось, что за мной наблюда-
ют какие-то неведомые и неплотные создания. Когда чувствовала это
особенно явственно, чтобы не повредить им, мысленно размещала их
по периметру комнаты, как в оркестровой яме, а сама, счастливая от
того, что нас всех много, бегала по комнате и прыгала от восторга на
диван… Дальше это чувствование – я не одна, мы не одни – повторя-
лось неоднократно.
Став взрослой, поняла: не только те, кто от природы одарён высо-
кой чувствительностью или ещё чем-то, трудно поддающимся опи-
санию в общепринятых категориях, но практически каждый человек
хоть раз в своей жизни сталкивался с такими явлениями, событиями,
рассказать, истолковать которые в рамках официально предлагаемо-
го представления о мире трудно, а порой просто невозможно. Как и
не хватает объяснительных принципов современной науки – физики,
физиологии, биологии, химии. Да и сами учёные всё чаще и чаще
признаются в том, что точные науки зашли в тупик. И однажды стала
собирать такие необычные свидетельства.
Я искренне благодарна всем моим героям, отрывшим глубоко лич-
ное, порой уязвимое, интимное, которые предоставили бумажные и
электронные записи, с кем часами разговаривали при включенном
диктофоне. Благоговею перед мужеством свидетельствования того,
что выходит за границы устоявшейся картины мира, и низко прекло-
няюсь.
Получившиеся тексты носят документальный характер: я скрупу-
лёзно следовала индивидуальному восприятию каждого конкретного
человека, старалась сохранить своеобразный речевой стиль. С каждым
мы неоднократно вычитывали и правили написанное. Первое время
даже хотела, чтобы на распечатанных листах осталось что-то вроде:
«Подтверждаю», подпись и дата. Но в процессе работы убедилась: куда
важнее подтверждения, зафиксированного рукописным словом, вну-
тренняя честность тех, кто делился своим сокровенным, и соблюдение
пожеланий и просьб моих героев. Незримые свидетели этого всегда
есть.
…Когда Карл Густав Юнг – культуролог, философ, психолог (обыч-
но даже затрудняются отнести его к какому-либо одному направлению
в науке) – занимался составлением своей автобиографии, он признал-
ся: «Цель, которую я пред собой поставил, оказалась настолько труд-
ной и необычной, что для достижения её я вынужден был пообещать
себе, что результаты не будут опубликованы при моей жизни» (Юнг
Карл Густав Воспоминания, сновидения, размышления. – М. : ООО
«Издательство АСТ-ЛТД» ; Львов : «Инициатива», 1998. С. 9)
И неспроста: его автобиография в корне отличается от написанных ранее
и составляемых ныне, опирающихся на внешние события. Его авто-
биография – описание глубоко личных переживаний и сопровождав-
ших их необычных явлений, картография внутреннего пространства
исследователя, открывшего миру области функционирования личного
и коллективного бессознательного, их содержание и механизмы.
Вспоминаю сейчас об этом не для того, чтобы как-то приблизить
себя к колоссу, но для того, чтобы вслед за ним подчеркнуть важность
сохранения и оберегания тайны личной жизни. Все, кто делился   
со мной сокровенным, здоровые, адекватные и социально адаптивные
люди. Практически все с высшим образованием, а то и с двумя-тре-
мя, часть – с учёными степенями. Они живут в разных уголках страны.
Они обычные люди. Их можно встретить на улице, в общественном
транспорте, в магазине, в кафе, в театре. Кто-то совсем молод. И они
имеют право на защиту своих личных переживаний. Именно поэтому
имена изменены. По этим же мотивам нет фамилии автора.
Представленный глубоко личный опыт не претендует на обобще-
ние и истину. Напротив, все тексты глубоко субъективны. Это инди-
видуальный опыт во всей его красоте, наготе, уязвимости и хрупкости.
Это феноменология жизни людей, раздвигающая рамки вульгаризи-
рованных материалистических представлений о мире.
С огромным воодушевлением и интересом я общалась с этими
людьми, расшифровывала записи, писала, корректировала. Люблю
каждого из них, восхищаюсь. Опыт многих из них выручал в трудные
минуты, буквально лечил, и надеюсь, что подобное может испытать
кто-нибудь ещё…
 


Я ПРИШЁЛ СОЛНЕЧНЫМ ЛУЧОМ


– Ну вот, опять нас сводят, опять от тебя никуда не деться, –
выпалил Он, глядя на девушку.
– Я тоже не ожидала, – ответила она и чуть не расплакалась.
– Значит надо проработать что-то, раз сводят…
Она кивнула в знак согласия… Они молча пошли в сторону причала
на корабельной набережной. Хотя обычно речь из него льется пото-
ком и собеседнику порой бывает трудно вставить слово, испытывал
неловкость, словно был обязан веселить, развлекать, а она при этом
ещё будет оценивать, получилось ли у него. Как закомплексованный
мальчик, Он некоторое время не знал, с чего начать, что расска-
зать такого, чтобы привлечь внимание молодой амбициозной особы.   
И вспомнился эпизод из недавнего отпуска.

– Знаешь, иногда в моей жизни бывает то, что я называю рулёжка
пространством, как три года назад. Сажусь в нашем городе в поезд –
собрался ехать на Черноморское побережье, сажусь, наливаю чай, –
начал Он, всё больше погружаясь, словно проваливаясь, в прошлое.
– Передо мной как голограмма появляется лицо женщины. Оно при-
ближается, и она меня целует. Я в шоке. Я понимаю, что в этой жизни
её никогда не видел. Видение возникло и исчезло. А через несколько
дней пути, подъезжая к южному Уралу, чувствую, что мне очень хо-
чется выйти в совершенно незнакомом городе. Просто встать и выйти.
Созваниваюсь с друзьями и выясняю, что еду рядом с древним городом
Аркаим. До этого его и не знал, хотя всегда хотел побывать на Урале.
Направляюсь туда. И как чудо какое-то: всю дорогу меня сопровождает
большая белая птица.

В Аркаиме повеяло чем-то знакомым, родным, а перед глазами
стояли какие-то узоры, зигзаги, завитушки. Когда пришёл в местный
исторический музей, научный работник рассказала, что нашли древ-
нее захоронение, она принимала участие в этих раскопках, а в витрине
выставлены украшения из могилы. Стал рассматривать кольца, ожере-
лья, другие предметы, на них оказались узоры, которые у меня стояли
перед глазами! От неё же узнал, по останкам восстановили внешность
древней женщины и из бронзы отлили голову. Подошёл к скульпту-
ре, рассматриваю, начинаю фотографировать и – одуреваю… Потому
что лицо, которое фотографирую, и лицо женщины, поцеловавшей
меня в поезде, одно и то же... А когда отпечатали фотографию, на её
губах засветилась вспышка, как поцелуй.
 
И сколько был там, всё внутри, всё пространство говорило: «Вспо-
минай! Вспоминай!» А что вспоминать? Не знаю. Мучился, мучился,
так и не вспомнил.
 
Так вот: рулёжка пространством – это когда ведут туда, где мне по-
чему-то нужно быть и что-то сделать…

Пошёл на экскурсию по Аркаиму. Оторвался вперёд, и ноги сами
стали описывать круги, один большой, а потом внутренний малый.
Увидел какие-то обгорелые брёвна, прошёл и сел на выложенную пло-
скими камнями площадку. Достал из сердца белый энергетический ло-
тос, который однажды дали индийские Боги, и поместил его в центр
площадки. Всё сделалось само собой: ничего не планировал, не думал,
всё произошло естественно, как будто всегда так делал. Потом вместе
с сущностями из тонкого мира мы накрыли это место двумя купола-
ми – внутренним и внешним... Я всё время скорее подчинялся, был
ведомым, знал, что так должно быть, – и всё. Подошла экскурсовод,
спросила:
– Ты знаешь, где ты прошёл?
– Где?
– Ты описал внутренний и внешний круг города Аркаим.

Дело в том, что площадь самого древнего города небольшая, и те-
перь он лежит внизу, под слоем почвы.
Спустя три года после поездки, совсем недавно, иду по улице   
в здравом уме, при полной памяти и неожиданно для себя как прова-
лился или вышел в то время и прожил заново происходившее тогда.   
И наконец понял, что так важно было вспомнить…
 
Они прошли обелиск с бюстом одного из русских первопроходцев   
и спустились в скверик у моря. Он говорил всё возбужденней, не вспо-
минал, а снова жил реальностью прошлого в настоящем, чувствовал,
видел, осязал, поднимая те самые энергии…
 
–  От берега отплывает старинная ладья, пожалуй, так можно на-
звать, у неё с двух сторон носы закручены и увенчаны чем-то похожим
на морды коней. Вдали виднеются предгорья – это похоже на Урал.
В ладье двенадцать воинов, они покидают родные места в спешном
порядке: кто-то ещё запрыгивает, а один на дно ладьи кладёт мальчика
лет двух и закрывает большим круглым щитом. Они в особом состо-
янии сознания – это состояние радости, света, чистоты, смелости
– и поддерживают его в мальчике. Это важно: в таком состоянии нет
ни боли, ни страха смерти. Чувствую буквально всеми фибрами тела и
души, что на территорию как облако надвигается негативная энергия,
ползёт по земле, заполняя пространство. Понимаю, что этот мальчик
сын женщины, которую видел в Аркаиме. Она убита, и воины успели
её похоронить. Я понимаю – это воины Духа. Они отплывают и от-
стреливаются. И осознаю, что ребёнок в ладье и есть я.

Чувствую состояние воинов, оно всегда ровное, даже когда в них
попадают стрелы, они не дают мне почувствовать боль, держат это
внутреннее состояние света. Это особое расширенное состояние
сознания – единства со всем сущим: воздухом, лесом, рекой, ла-
дьей. Всё это пространство Родины. Воины связаны между собой и со
всем Миром. Всё это и есть я – ребёнок, мое сознание: они часть меня,
я – часть их. Я часть Природы, этого Пространства, на котором
мы жили. Всё это соединено любовью и нежностью как единое
целое, и всё это есть проявленный в земном Бог. Они умирают,
уходят, но не туда, на небо, а уходят умирать в меня, в ребёнка. Входят в
открытый канал большого родничка, проходят сквозь тело, оставляя во
мне связь с родом и тысячелетиями, а потом поднимаются в космос…
Среди звёзд во Вселенной я увидел ладью и в ней двенадцать воинов.
Пришло осознание: мы отправляемся в путешествие по дальним ми-
рам, а когда наступит время, вернёмся. Вернёмся на Родину. На Родину,
где всё пронизано любовью.

Когда вновь прожил это, наконец осознал: женщина, чью маску на-
шли, была моя мать! Её убили, а меня воины забрали, положили в ладью,
когда ладья отплывала, убили и их. С ними, мёртвыми, я плыл три дня.
Но я чувствовал их, чувствовал Пространство, потому что был одним из
них, был рождён ими. А потом почувствовал, летит орёл, он соединён   
с сознанием очень мощного светлого человека, который находится   
в таком же состоянии, как воины Света. Он ещё более светлый, более
мудрый: часть его сознания в орле и управляет им. Он за сотни кило-
метров чувствовал и видел, что было в Аркаиме. Он знает, что в ладье
ребёнок – носитель рода, чувств предков, воинов Духа, которые ушли
на тонкий план в надежде, что мальчик вернёт им Родину. Он – их над-
ежда… Орёл сел на ладью, сбросил с меня щит, зацепил лапами под
плечи, и понёс. Так я оказался на поляне в глухой тайге…

Знаешь, рассказываю тебе сейчас и вспомнил, а ведь маленьким   
я встречался с орлом. Когда мне было лет пять-шесть, мы с братом
пошли в парк, он недалеко был. В аллее почувствовал блаженное 
состояние, стал озираться, искать, откуда такая благодать, райское со-
стояние. Замер и какое-то время наблюдал за деревьями, казалось, слы-
шу их шёпот: деревья рассказывали, что они живые. А тут вдруг крик
младшего брата. Поднял голову – приближается огромная птица, тогда
она показалась мне огромной. Уклонился. А орёл схватил мою шап-
ку, пронёс метров пятнадцать и бросил… Неведомым образом сейчас
понял: тогда воины Духа выкликали Пространство, пытаясь пробудить
во мне светлые чувства, чтобы в этом воплощении я смог проявить то
самое состояние, отношение к себе, к Родине, к Пространству…

На поляне меня встретили три старца. Они занимались моим об-
учением до девяти лет, а потом отвели в школу в глухой тайге, огоро-
женную частоколом брёвен. Там учился до двадцати. Когда выходил из
ворот школы, старец сказал:
– Обрати внимание на эти знаки.
С правой стороны от ворот на частоколе брёвен были вырезаны
животные и птицы: первая – Сова, под ней круглый знак, напомина-
ющий колесо и внутри сплетения (кажется, они обозначали какай-то
мир), потом Петух и вырезанный под ним похожий круглый знак, тре-
тья – Собака с крыльями и под ней тоже знак.
 
Я много думал над тем, какие смыслы могут содержать эти изобра-
жения. Сова мудрая. Как-то видел похожую сову на ведическом ка-
пище. Петух – это тот, кто должен оповестить. Летающую собаку я
склонен связывать с Семарглом, – немного помолчал, потом добавил: –   
И эти воины, которые жили тогда, сейчас должны вернуться на Землю.
Сейчас идёт объединение коллективного сознания.
Они вновь пошли…
– Ты ничего не видишь? – спросила девушка.
– Нет.
– Посмотри, место, где мы стояли, ожило.

Он внутренне встрепенулся, огляделся вокруг. Да, они в знакомом
скверике, но словно произошло волшебство: Он чувствовал то, что
обычно человек не чувствует, – деревья, небо, звёзды. Радиусом метров
пятнадцать от места, где они только что стояли, пространство резко
отличалось: оно было живым, любящим – посылай в него любую мы-
слеформу, и она реализуется. Он ощутил себя матрёшкой: свою связь
на тонком плане с разными другими измерениями. Получался разный
и большой, все внутренние ресурсы тысячекратно увеличились, а вну-
три – потрясающий подъём, как вдохновение у поэта или художника,
переживание собственного могущества: «Я могу творить! Но творить
я могу с Богиней», – осознал Он. Рядом было много душ – это те, кому
когда-то помог. А на месте, где были ещё несколько минут назад, стоял
бело-сиреневый столб, уходящий в космос. «Как тонко всё устроено:
уловить, получить магическую информацию этого места смогут толь-
ко люди, находящиеся на такой же вибрации. Не тёмные, у тёмных
вибрация значительно ниже», – отметил Он.
 
…К этому времени Он уже семнадцать лет отслужил на флоте, был
начальником отделения специальной лаборатории. Военным быть не
собирался, не мечтал – так сложились. На пятом курсе института, когда
ушла жена, однажды проснулся среди ночи, и так захотелось на небо
посмотреть. Открыл форточку, стал рассматривать звёзды, как в детстве.
И так три ночи подряд. Небо притягивает, всасывает, возникает такое
состояние, что ещё чуть-чуть – и можно улететь. Только – раз, как что-
то щёлкнуло внутри, переключился на себя, возникла мысль: «Проси   
у Бога, пусть он даст такую работу, чтоб не думать ни о еде, ни об оде-
жде, ни о крове, а можно было заниматься духовным саморазвитием».
Вот и получилось, уже была договорённость продолжить обучение   
в аспирантуре, но вышел приказ министра обороны о призыве в ар-
мию выпускников вузов – офицеров запаса. Совпало это с лихими пе-
рестроечными временами. Не стал ждать, сам заключил контракт по
гражданской специальности и скоро оказался в государственной сис-
теме: выдали форму, жил в общежитии, помимо зарплаты давали паёк,
который выручал в периоды безденежья, когда по полгода задержи-
вали выплаты. Лаборатория, в которой служил, находилась на берегу
моря, рядом лес. Можно жить и ни о чём не думать.
 
Сразу отправили на учёбу в столицу. Так получил возможность в
полной мере насытить интерес к древней архитектуре, особенно к ро-
списям. А их больше всего сохранилось в церквях. Рядом со зданием, где
учился, был православный монастырь, стал захаживать туда, с батюш-
кой познакомился, общались, спорили. Иногда монахи приглашали к
себе в трапезную. Бывало, вечерние службы отстаивал, иногда приходил
на воскресные. Как-то пришёл в монастырь на Троицу. По форме – за
версту видно, кто. Монастырь открылся недавно, приехал владыка всея
Руси. Батюшка Фёдор во время службы подошёл и говорит:
– Владыка просил тебя остаться.
А после службы задал вопрос:
– Хочешь ли покреститься?

В ответ размышлял вслух:
– Вроде, вера русская, исконная, родная. Я ничего против не имею.
В монастыре не крестят, а буквально через дорогу церковь сорока
великомучеников, её тоже только передали монастырю. Там и крести-
ли одного по полному чину часа два. И рубашку расшитую крестиль-
ную дали, и крестик. Потом священник заметил:
– Теперь у тебя будут искушения.
– Да какие там искушения?
– Не веришь? Будут.
Перекрестил, сказал, что неделю после этого не должен ни разгова-
ривать, ни материться.

Вернулся в гостиницу, мужики сидят, выпивают. Предлагают, нали-
вают. А он сел и молчит. Военный же, сказали молчать – значит мол-
чать. Донимали, донимали… Не выдержал, что было под рукой – утюг
– схватил, готов запустить.
– Ты чего?
Пришлось рассказать, что покрестился, сказали молчать.
– Ну, ты хоть бы на бумажке нам написал…
Монах как в воду глядел.

Потом несмотря на запрет покидать казарму, тихо сел в электричку   
и отправился в Сергиев Посад. Ещё издали поразили белоснежные
строения монастыря – как в сказке, почувствовал очень сильный вну-
тренний подъём, торжественность. На входе в монастырь ворота – ши-
рокая белокаменная арка. Только ступил, услышал удивительно краси-
вую музыку. Сначала подумал: «Магнитофон… Но нет – в монастыре
недопустимо». И слышал не ушами, а внутренним слухом, хотя пони-
мал, что не в нём музыка, а где-то на тонком плане, свыше. Потря-
сающая музыка сфер, какую на Земле никогда не знал, Божественная
музыка… А вышел за арку – прекратилась.

Подошёл к раке Сергия Радонежского. Объяснили, здесь люди
прикасаются к мощам и просят исполнения своих желаний, помощи
в каких-то делах. «А мне что нужно? – заглянул в себя. Тут же осенило.
– Мне необходимо попросить любви к людям. Мне нужно научиться
любить людей»...
 
Когда оканчивал институт, больше внимания стал уделять здоро-
вью: после активных жизненных экспериментов шалило сердце, пери-
одически испытывал слабость. Родственник посоветовал книгу по йоге.
Там были картинки асан, рекомендации как выполнять их и какое время,
уверяли, что тогда станете здоровым. Поверил. Стал заниматься, обли-
ваться, пить травы. На службе – в стороне от соблазнов и женщин – взял-
ся за себя с удвоенной энергией. Просто хотел быть здоровым: вставал   
в пять утра, бежал на море, до декабря купался, занимался йогой. В обед
то же самое – море, лес. Вечером – море, лес. Голодал по семь дней.
Потом решился на двадцать один.
 
Как-то попалась книжка, где писали, что стресс (чего-чего, а этого
хватает на военной службе) можно снимать, пропевая разные звуки,
возникающие сами по себе. На обрыве моря сделал сиделку, никого
в округе нет – и сидел там звучал или, как он говорил, жужжал. Летом
слушал стрекотание кузнечиков, как их песни становятся то тише, то
громче, то вовсе замолкают, сонастраиваясь с волнообразными при-
родными ритмами. И так восемь лет.

Однажды шёл по городу, неожиданно заметил текущую к нему
откуда-то справа удивительную нежность и мягкость – как благодать.
Осмотрелся – никого нет, интуитивно протянул руку и прикоснулся
к кустарнику. Понял, энергия идёт от него, куст не знает, кому отдать
прану. Предназначение растений – жить с людьми и делиться энерги-
ей, а горожане утратили непосредственную связь с природой, погру-
жены в агрессию. Чувство контакта с растениями возникало всё чаще.
Но скоро познал и другую сторону медали: также обострённо стал
чувствовать людей. Благо, если человек в хорошем настроении, а если
подумает что-то дурное, и ему становилось плохо.
 
Новый образ жизни дал чувство чистоты в себе, частенько стал
ощущать лёгкие вибрации. Как-то прямо в наряде испытал благост-
ное состояние, а через некоторое время возникли сложности с началь-
ством. Получилось так, что непроизвольно надел шинель, в которой
стоял тогда, и кожей, всем существом прочувствовал, что энергия мо-
жет оставаться в вещах.
 
Как-то году на третьем службы сидел, отдыхая, на берегу моря и
почувствовал в себе такую силу, что возник дикий ужас от осознания,
что такая сила бывает: можно взять остров в океане и передвинуть,
а если подумать о ком-либо плохо – тот умрёт… Невероятная сила   
и могущество… Всё на свете возможно… В ответ возникла паника,
стал молиться, чтобы забрали такую силу. Молится, а из него слёзы и
пот, и сила не убывает… Всё же вымолил: в течение недели это состо-
яние прошло. Но почувствовал, что изменился.
 
Было такое, что хотелось наблюдать за солнцем, да и вспомнил, как
кто-то сказал: если смотреть на солнце, можно исцелить себя. Посидел,
понаблюдал, вечером полдесятого лёг, тело гудит как трансформатор-
ная будка. Вокруг всего тела и через тело прошли круги жёлтой энер-
гии и через голову вышли, потом кольца энергии стали входить в пятки   
и проходить по всему телу. Вибрация усиливалась, энергия с гулом на-
растала. Тогда Он первый раз почувствовал невесомость: просто по-
терял ощущение веса и своего присутствия в реальности. Это было
совершенно неизведанное состояние. И пространство вокруг меняться
стало… Испугался вновь – не знал о таком, не читал нигде… А потом
с тонкого плана не голосом, вибрацией или энергией пришла инфор-
мация:
– Ты поднялся сейчас. Если пройдешь эту ступень, возврата не будет.
О чём это, тогда было непонятно. Он только всё время чувствовал,
что за ним наблюдают. Раза три видел, словно картинку, Учителя, воз-
можно, из Шамбалы: он сидел в позе лотоса в медитации среди высо-
ких гор. Но послание расшифровать не мог, предположил лишь, что
будет какая-то проверка…
Лет через пять после клинической смерти опять пришлось присталь-
ное внимание уделить здоровью. Решил не только очищать организм,   
а ещё развивать в себе хорошие качества: не врать, не есть мяса.
 
…Девушка очень нравилась ему. Она выгодно отличалась от мно-
гих ровесниц: не страдала распространёнными современными поро-
ками – курением, пристрастием к алкоголю. Напротив, оканчивала
вуз, тянулась к информации о неизведанном, светлом, об иной жиз-
ни, нежели жизнь на асфальте среди бетона и выхлопов машин. Даже
имя у неё было соответствующим – Светлана. Они редко созванива-
лись и договаривались о встрече, в таком случае обычно ничего не
получалось, что-нибудь мешало. Каждый жил по сложившемуся по-
рядку своей обычной жизнью, но в определенные моменты их словно
специально кто-то сводил вместе, и каждый раз это сопровождалось
мощными осознаниями. Ими тоже рулило пространство. Встречались,
общались, Он исполнял её желания и терпеливо ждал, ждал, когда   
в ней появится глубинное осознания себя «Я есть»: своей отдельности
и связи со всем сущим. Но вместо этого однажды она произнесла:
– Ты намного старше меня, какая из нас пара. Может быть, я не твоя
магирани... И ты забыл, в первую очередь должна быть любовь. У меня
её нет.

Что поделать… Он и сам хорошо понимал, между ними почти
двадцать лет разницы, и в нём живёт страх принять её. В нём есть ду-
ховная любовь, а партнерской – нет. В груди сидит страх испытать
боль от женщины. 
Он хорошо помнил одно из своих ранних видений, когда был ма-
леньким, ещё до школы, в семидесятые. Три дня подряд в бодрствова-
нии видел и переживал душой, всей сущностью одно и то же. До этого
ничего подобного ни видеть, ни знать просто не мог.
– Я видел сверху голубой земной шар, смотрел как будто из космо-
са. А сам не тело, не человек – энергия. Я – это Я. Меня окружает что-то
большое, тёплое, родное. Я понимаю, что это Отец, неземной Отец.
Его нет, он как бы растворён во всём. Показывают: крутится Земля, а на
ней что-то вроде юлы или вихря – как плоскость круглая на штырьке, а
на ней три женщины. Они крутятся вокруг себя и с плоскостью. Смо-
трю на них и мысленно говорю:
– Какие красивые.
А мне голос:
– Зачем тебе туда? Пошли дальше.
– Как же мне идти, если такая красота, – отвечаю. 
– Ну, иди.
 
Спускаюсь на Землю. Первая большеглазая, светло-русые волосы,
длинная коса. Я к ней с распахнутым сердцем, любовью, тёплыми чув-
ствами. Иду навстречу, а она внутренне бьёт: из неё как энергетические
щупальца выходят, проникают мне прямо в сердце, сжимают его, на-
чинают выкручивать. Мне так больно. Невыносимая душевная боль…
Смотрю на неё и не могу понять: такая красивая, а как такая красота
может причинять такую боль, такую душевную муку? Она ж не может.
Она же красота… И меня опять наверх выкинуло. Смотрю сверху, ос-
мысливаю, что произошло, и не могу понять, словно сам себе не хочу
верить… Мне снова мысленно голос:
– Я ж тебе говорил, не надо тебе туда. Пошли дальше.

Гляжу – вторая женщина: темноволосая, смуглая, тоже с длинной
косой. Ещё красивее. И меня опять туда тянет, и хлоп – притягива-
юсь… Она ещё дольше и сильнее мучает меня. Я от неё вырываюсь
вновь наверх. И тот же голос:
– Я ж тебе сказал, не надо тебе туда… Пошли дальше…
Показывают третью и говорят:
– Вот вы подходите. Хочешь – иди, не хочешь – не иди…
Но её лица не видно…

Получив аттестат о среднем образовании, Он попал в институт.   
К концу первого курса многих необузданных, как Он, активно экспери-
ментировавших с жизнью, отчислили. Компания криминальных дру-
зей-попутчиков тоже быстро распалась. Мать давно умерла, отец сидел
в тюрьме, отчима его тётя-сожительница тоже сдала в милицию за мак,
младшего брата отправила в детдом и хотела хапнуть квартиру. Вот
тогда и произошла переоценка ценностей, пришлось поставить цель
– учиться. Не пропускал ни лекции, ни другие занятия и всё сдавал
вовремя, только с химией были проблемы. Хорошо пошла практика.
И тогда оказался один: от криминала отошёл, но его, интернатовского
жигана, обычные студенты просто боялись. Появились думки: надо бы
девушку.

В тот вечер в общежитии студенты замочили собаку, поджарили.
Для будущих ветеринаров разделаться с собакой, что отработку по ана-
томии сдать: повторить, как правильно сделать вскрытие, посмотреть,
где какие косточки. Уголовники, с которыми Он жил годами, ели собак
постоянно и говорили, что это очень полезно, особенно при туберку-
лёзе: собачий жир и мясо чистят кровь, лёгкие. Сели кушать. Всё чин-
чинарём. Один говорит:
– Давай девчонок пригласим…
Зашли в комнату к девчонкам:
–  Привет.

И Он увидел её… Как увидел, так и встал. И простоял минут пят-
надцать: красивая, манящая, словно магнит… С тех пор начали жить
вместе. Года два прожили просто так, а потом поехали в деревню   
к её родителям, расписались. Свадьбы не было, но всё сделали по за-
кону. Так получил ту, которую показывали в детском видении… Она
всегда излучала мощную энергию. Властная, с сильной душой и сво-
еобразная. Хозяйством, ничем домашним не занималась, ей это было
неинтересно. Даже посуду несколько дней могла не мыть. Сколько раз
бывало: сидят, кушают, что-то не так, как зыркнет – Он обязательно
подавится… Как-то купили ящик игривого шампанского. Закрылись
вдвоём в комнате.
– Давай попробуем.
– Давай.
Одну замахнули. Вторую замахнули. Пол ящика замахнули… А по-
том она говорит:
– А помнишь, ты меня гадюкой называл?! – и полезла драться.
 
Прибежали соседи, давай разнимать. Согретые шампанским, они
объединились и давай лупить соседей… Утром проснулись – у него
всё лицо поцарапано, она вся в синяках. Неделю на занятия не ходи-
ли, только потешались друг над другом. Но больше драк меж ними не
было… Как-то ночью она спит, как обычно, у стенки. В окно светит
полная луна, Он ворочается, не может заснуть. Спала, спала, и вдруг
поднимается – глаза закрыты, волосы дыбом – и начинает его душить…
Схватил за волосы, об стенку – бабах. Проснулась:
– Ты что делаешь?!
– А чего ты меня душишь?
– Я тебя не душу...

Опять засыпает. Он лежит. Студенческий городок сельхозинститу-
та на выселках, за городом, как придумал Генеральный секретарь ком-
мунистической партии: несколько институтских корпусов, немного
частного сектора, а вокруг поля. Из домов раздаётся жуткий собачий
вой. В окне полыхает огромный шар луны. Она опять с закрытыми
глазами поднимается, тянет к нему руки. Опять её об стенку – шварк…
Потом выяснилось, в эту ночь умирала бабушка, к которой студен-
ты носили лечить детей. Умирала и не могла умереть: ей, видно, зна-
ния нужно было  предать. А у жены такая же своя прабабка. Вот она её,
похоже, и выбрала как магирани, женщину от природы обладающую
мощной энергией.

Прожили вместе четыре года, она окончила институт и призналась:
– Я тебя уважала, но никогда не любила. Вышла замуж с надеждой,
что полюблю, а ты меня полностью обеспечишь: квартиру, машину,
шубу…
– Где же я тебе возьму всё это? Перестройка, – недоумевая, произнёс
Он.
– Ну ты же до этого торговал наркотиками…
– Ну да. Я обеспечу, всё вам куплю, а вы меня тюрьму посадите…   
Не буду ничего такого делать…
– Тогда я уйду…

Забрала сына и уехала в село к родителям. Пытался восстановить
отношения, приезжал на практику, молоко, мясо возил. Но скоро ко
всему добавились конфликты с тёщей… Лет восемь потом между ним
и сыном сохранялся мощный контакт: бывало лишь собирается к ним,
а сын в другом городе говорит матери:
– Сегодня приедет папа.
– Откуда ты знаешь?
– Я знаю, он сегодня приедет...
 
А если что-то неладное происходило с отцом, сын начинал бо-
леть... Несмотря ни на что, Он принял её поступок как порядочный:
она ведь честно призналась, а могла подставить, обмануть. Сына ро-
дила, и никогда их не стравливала. И сегодня они сумели сохранить
приятельские отношения.

Когда отслужил лет восемь, встретил другую женщину – казашку. Она
сразу сказала, что не может иметь детей, созналась – ошибки молодости.
Впрочем, Он знал её давно, с интерната, где её мама работала поваром,
а папа завхозом. Как-то в классе седьмом нехотя шлёпал назад откуда-то   
с гулянки. Бредя мимо песочницы, услышал странное:
– И-и-и…
В песочнице ковырялись две девчонки лет трёх-четырёх. Одна, сму-
глая, сидит как в позе лотоса, ноги кривые, руками глаза закрыла, потом
открывает, глядит на него и лыбится. Он остановился как вкопанный,
не понимая, почему стоит и смотрит на эту девочку… Это была она,
казашка. Её старшая сестра-комсомолка была его шефом, воспитывала
пионеров из средних классов. И тут лет через двадцать встретились в
общежитии. Как она была хороша. Просто хороша... Оказалось, рядом
снимала квартиру. Однажды решил зайти поболтать, сказать, что пом-
нит. Поднимается по лестнице в трезвом уме и здравой памяти, и вдруг
является лик Божией Матери… Как голограмма. И у неё текут слёзы…
А как-то пришла на чай она. То да сё, разговор про мужчин, про
женщин. Вдруг скинула рубашку, грудь молодую показала… Как-
то заночевал у девчонок, ночью просыпается, видит в голове у себя
большой многогранный кристалл. «Кристалл души, куда помещено
сознание всех жизней», – пронеслась догадка. И от неё дают такой же
по размеру кристалл, но чёрный… Словом, были предостерегавшие
знаки, но, наверное, через это нужно было пройти… С полгода они
встречались, а потом она настояла, чтобы расписались. Даже заставила
в церкви повенчаться… На венчании ему было плохо, еле достоял, му-
тило. А когда вышли, прямо на ступеньках, она с какой-то злорадной
ухмылкой бросила:
– Теперь ты мой.

А после – не жизнь, а мука. Запросы: шубы, тряпки, рестораны…
Палатку ей на рынке купил, чтобы сама хозяйкой была, фруктами тор-
говала. Но она попробовала и бросила… Отношения между ними
строились на сплошной похоти, по части секса она была девушка об-
ученная и ненасытная. Он начал замечать, что хочется выпить, заку-
рить, раньше такого не было. А она ночами стала пропадать. Однажды
не выдержал, в гневе даванул за горло, чуть не придушил. Крепко вы-
пивала. Напьётся, то с милиционерами подерётся, то шантажировать
начинает:
– Я сейчас в город пешком пойду…

Очень сильно подавляла морально и энергетически… Так прош-
ло года три. Как-то привёз к себе сына, а она устроила истерику, мол,
деньги ей не даёт, всё тратит на ребёнка, покупает ему что нужно и не
нужно. Глядь, на диване валяется кошелёк, он взял его, открыл, там
десять тысяч.
– Что, у тебя денег нет? Что ты голосишь?! – и добавил: – Я беру
ребёнка, отвезу его домой к матери.

Сели в транспорт, а на улице настоящий потоп, воды по пояс. Тро-
пический ливень, да такой, что как выяснилось потом, железнодорож-
ный мост размыло. Дальше добираться опасно, смыть может.
– Всё, возвращаемся назад, – решил он.
Открывает комнату, а там голая жена с любовником, шампанское,
фрукты, водка. Жена, увидев его, берёт нож, даёт пьяному парню:
– Отбивайся! Он нас сейчас убьет! Я его по интернату знаю, Он
криминальный, Он наркоман!

И парень с ножом поднимается... В этот момент Он не видел сына,
но кожей ощущал его присутствие. Страха не было, было понимание.
Спокойно произнёс:
– Мужик, остановись. У меня ребёнок, я драться не хочу. Мне ниче-
го не надо. Сядь, давай поговорим.
Налил ему водки. Тот сел… А она бегает, то любовника подстрекает:
– Да ты давай! Да ты не слушай…

То мужа за волосы ухватит. А Он чётко ведёт свою линию:
– Мужик, раз ты попал в такую ситуацию, значит, любишь её. А раз
любишь, забирай себе. Комната моя, ребёнок мой, мы остаемся здесь.
Вызвал такси, собрал её вещи, даже донёс до машины. А потом
целый год с благодарностью молился, что Бог послал человека, ко-
торый забрал у него женщину, с который испытывал одни мучения,
что всё обошлось мирно – при парне не мог поступить по-другому
и, несмотря на страдание, жуткую пронзительную боль Господь дал
ему душевные силы простить её и отпустить с любовью. Само по себе
прошло желание выпить, закурить. Стал ходить в церковь, регулярно
причащаться. Собирался уйти в монастырь... А через два года пришла
она, разбитая и больная: 
– Я ходила к бабке, она мне сказала, если ты меня не простишь,   
и мы не развенчаемся, я умру…

– А за что я тебя должен простить?
– Этого я тебе сказать не могу.
– За то, что ты гуляла?
Она молчала и лишь настаивала:
– Давай развенчаемся. Бабка сказала, что не могу устроить свою
личную жизнь, потому что я что-то сделала на невинную душу.
Согласился. Но ведь такого обряда развенчания нет, не развенчи-
вают в церкви. Пошли сразу в епархию к архиерею. Отказал. И тогда
она созналась:
– Когда встретила его, я пошла к бабке, заказала приворот на нечи-
стую силу, и сама читала приворотный заговор.
Взяла лист бумаги и написала текст. А Он добавил, что когда начали
жить вместе, стал пить и курить. Когда архиерей увидел то, что было
на бумаге, сразу же написал «развенчать»… Он никогда не принимал
всерьёз – привороты, отвороты. Не принимал, не верил. Пока не ис-
пытал сам… Только появился с тех пор страх женщин, стала жёстко
срабатывать связь: красивая – значит неверная, манипулирующая,
причиняющая боль. Красивая – значит подстава, значит зло и обман.   
И появилась неуверенность в себе.

«Проблема в том, что не могу со всеми в подряд в постели встре-
чаться, – сколько раз убеждался сам. – У меня есть свой определённый
тип женщины, а он встречается редко. А ещё важней почувствовать,
здесь, внутри, в груди, что моя, что мы одно целое. Не почувствовал –
да будь она хоть всемирная красавица – не идёт. Через силу не могу».
Вот и сложилось, что к возрасту за сорок женщин у него было немного.
Жил с женщиной, только если было взаимное притяжение – года по
три, и никогда не ограничивал, не сдерживал её: не хочешь – не живи.
 
Со Светой первый раз их пути пересеклись на съезде одного эко-
логического движения. Ей было восемнадцать. Как увидел, подошёл,
сел рядом и стал смотреть: в ней было что-то, что притягивало, слов-
но магнитом и что настораживало, даже отталкивало. Она как ведьма
очень сильно вампирила, не давала, а потребляла чужую энергию...
Так состоялось первое общение. А потом, что называется, нашла коса
на камень, она стала рассказывать про него небылицы, не упуская слу-
чая по поводу и без повода выхлестать прилюдно.
– Ты не мужик, безвольный, бесхарактерный!

Что Он? Он мысленно повторял: «Идёт проработка», – и терпеливо
сжигал в себе обиды, боль – всё, что поднималось в ответ.
Три года подряд они случайно встречались в разных местах, на
остановках транспорта, на разных общественных мероприятиях. Бы-
вало, гуляли вместе или заходили куда-нибудь в кино. Он часто ис-
пытывал неловкость, не знал как себя вести, что сделать такого, чтобы
ей было хорошо. Не знал, что ожидать от неё. А она всякий раз на-
ходила к чему придраться, из неё сквозило недовольство, порой даже
ненависть. В конце концов не выдержал, решил разорвать отношения:
сам нагрубил, удалил номер телефона в мобильном, и на время уехал   
в другой город.

Он ни раз испытывал озадаченность тем, что никак не удается со-
здать нормальные семейные отношения. Много занимался различ-
ными духовными, оккультными и психологическими практиками   
в группах и индивидуально. День за днём, год за годом вспоминал   
и вспоминал ситуацию за ситуацией из далёкого детства, шаг за шагом
восстанавливая картину прожитого, запечатлённую глубиной, бессоз-
нательным, какими-то подспудными вибрациями души, истоки того,
что в повседневности сквозило бесконечной щемящей покинутостью,
брошенностью, ненужностью, неуверенностью в себе. Новые сложно-
сти во взаимоотношениях вновь заставили заняться осознанием лич-
ностных психологических проблем. Мазок за мазком восстанавлива-
лась картина зарождения и развития своей жизни.

…В какой-то момент его выкинуло вверх, как тогда в детстве, опять
увидел земной шар сверху, чётко почувствовал вновь: «Я – не тело. Я –
не Дух. Я – это Я»… Почувствовал, как энергетический вихрь захватил
личностное Я, душу, и Он попал мужчине в область сердца. Словно
оказался в микромире: изнутри увидел, как происходит усвоение пи-
тательных веществ, как идёт обмен веществ, как работают все клеточ-
ки мужского тела. Он спускался всё ниже и ниже и попал в семенные
железы, увидел, как лучшие питательные вещества организма идут на
построение сперматозоида. Потом оказался в половом акте мужчи-
ны и женщины, чувствуя оргазм мужчины. С потоком семени перетёк   
в матку женщины и почувствовал оргазм женщины: сократительные
как всасывающие движения мышц. Отметил для себя новые яркие
энергии, новые ощущения – женские: «Какие они разные». И прожил
слияние мужской и женской сексуальной энергии при оргазме. Уви-
дел, как множество сперматозоидов как головастики, виляя хвостиками   
и обгоняя друг друга, продвигались по левой трубе матки, стремились
проникнуть в матку, очень похожую на маленькое солнышко. И одно-
му это удалось. Озадачился, где же находится, и осознал: Он в теле ма-
тери. Видел, как единственный сперматозоид, попавший в матку, стал
развиваться, головастик стал больше, у него появилось что-то похожее
на лапки, голова увеличивалась, а потом обозначились ручки, ножки,
он всё больше становился похож на плод. Почувствовал, как в трех-
месячном возрасте происходит воссоединение с душой. Всё это было
легко, интересно. И только вошла душа – ощутил чугунную тяжесть, и
бах – его резко выкинуло.

– Иди, иди дальше, – просил сопровождающий.
Только и прошептал:
– Не могу.
Так нашёл мощный блок, какой-то узловой момент. Осознал, что
с детства, вернее, с утробы, жил как в каменном мешке, как замурован-
ный. Ослабил его путы, но тяжесть, давление оставались… Часто вспо-
минал об этом, а спустя несколько лет вновь произошло погружение
во внутриутробное состояние, в трехмесячный возраст.
 
…Он ощущал себя в животе матери, видел живот изнутри и в это же
время снаружи, чувствуя себя, чувствовал мать. Возникло тяжелейшее
состояние – невыносимое угнетение, подавленность, очень созвучное
с тем, что не раз испытывал, влюбляясь в женщину. От угнетения и
безысходности вышел из тела, стал наблюдать за матерью со стороны.
Дальше всё обрывочно. Плеск воды, слова:
– Ванна, ванна! Вода, вода!
Мать на коленях в ванне, слёзы, маты, крик:
– Молись!
По всей видимости, отец заставлял её сделать аборт. Давил, пове-
левал, относился как к собственности, к вещи. Они подрались, драка
переросла в сильный скандал. Отец кричал, мать страдала, а Он вме-
сте с ней. Она шептала какие-то незаученные слова молитвы, боролась   
с отчаянием.
– Хватит! Уходи! Пошёл вон! – наконец закричала из ванны.
Он ушёл. Мать тихо плакала, все больше и больше захватываемая
нежеланием жить… Растерянная Душа младенца смотрела сверху, всё
чувствуя, всё слыша, всё понимая! Душа испытывала полное смятение,
не зная, что делать! Ей, Душе, необходимо воплощение… Мать сделала
свой выбор: приняла алкоголь и то ли ввела себе наркотик, то ли закурила,   
а может быть, всё вместе. Отвергнутой и брошенной ей было всё рав-
но…

О, что происходило с ним! Это хуже, чем боль! Это хуже, чем мука!
Как будто резко закатали в цемент: мощнейшая ломка сразу и в теле,
и в Душе… Душа из последних сил искала выход, что предпринять,
чтобы мать не умерла! Наконец Душой вспомнил: «Я же жёлтый свет…
Я свет любви и тепла… Я же часть Бога!»
– Раскрываю свою Душу и засвечиваю мать изнутри жёлтым све-
том. Всё, что можно, отдаю ей. Изо всех сил. Всю любовь, какая во мне
есть, отдаю ей. Мне какое-то время приходится держать это состояние.
Наконец, вышибаю её из дурмана, она чувствует облегчение…
Собрав решительность и силы, Он снова и снова глубиной возвра-
щался к опыту, забытому сознанием…

– Я маленький, совсем маленький. Какая-то кафельная палата, как
бокс, рядом лежит мать. Меня поднимают за ногу, на голове вздувают-
ся вены, бьют по жопе и всандаливают в голову укол… Плохо, больно!
А рядом лежит мать и ничего не делает! «Мать – это любовь и в то же
время предательство», – первый опыт…

Вот я дома. На голове шапочка, ощущаю её, а точнее очень сильно
перетянутые уши… «Так вот почему у меня потом так долго болели
уши!». И спелёнат туго, очень туго. «Я Душа! Я Бог! Я свободный! Да,
я в теле. Да, тело немного ограничивает, – бунтует Душа. – А тут ещё
дополнительно сковали. А я хочу свободы! Хочу расправить крылья!
А такое пеленание ломает, появляется неуверенность. Неуверенность
в том, что я Творец, что всё могу. Это мой первый надлом… А приду-
мали пеленать жрецы. Давным-давно»… Спеленатым тяжело дышать.
И тесно. И жарко. И душно. И опять неуверенность в себе. И я уже
чувствую себя телом. Появляется конфликт: Душа знает, что я Бог, но я
в теле, а в теле ничего не могу!... «Вышел Бог из рая, а его спеленали»…
Я постоянно дома один. А надо чувствовать разных людей. И сейчас
один… «Значит, чувство одиночества формировалось тогда, мне недо-
ставало опыта бессознательных вибраций, бессознательного общения
с другими»…

Теперь я один на улице в коляске. Вокруг никого нет. Я связан,
спеленат, как будто замурован в тряпках… «Вот так веками ломали
психику»… Коляска внутри белая, а снаружи зеленая. Часа два лежу.
Описался. Грустно, что ничего не могу. Оградили от мира, со всех сил
в тряпки завязали. Из коляски вижу только небо и солнце… «Моя при-
рода – Солнце!»… И слышу пение птиц. Во дворе рядом сараи, туале-
ты, столбы…

«Для чего мне это нужно? Для чего?? Для чего??? Для себя и для дру-
гих. Для осознания всеми, что каждый часть одной  большой Души.   
И когда так чувствует много людей – происходит скачок».

…Нужно было на что-то жить и, когда сыну исполнилось восемь
месяцев, мать пошла работать на стройку. Она туго пеленала его,
чтобы не упал с кровати, и оставляла дома одного. В обед прибегала,
обмывала, кормила, пеленала – и опять на работу, благо, что близко.
Вечером надо наварить, накормить, прибрать. Потом падала рядом   
с ребёнком на кровать… Крутилась как белка в колесе, и ей при этом
было хорошо, она словно обрела крылья. Это был её второй ребёнок.
Первого родила в шестнадцать и – оставила в больнице. Вмешались
родители, забрали себе. Теперь она решила начать новую жизнь без
криминала, без наркотиков. Даже крестилась! Теперь она была с сы-
ном! Она парила Душой над трудностями быта, чувствуя в сыне своё,
родное, близкое. За ней настойчиво стал ухаживать священник.
 
– Могла выйти замуж, отработала б магию всего рода, в котором
были волшебники, оракулы, целители. Их в революцию почти всех
уничтожили. Чёрное и белое в моём роду намешано пятьдесят на пять-
десят. Но её Душа выбрала другой путь, – осознает Он потом.
Однажды, когда сыну было года полтора, в дом пришёл он, такой
любимый и такой подлый мужчина и отец. Конечно, физически он был   
сильнее… Он победил, он овладел её телом, как ни отбивалась… Забе-
ременела. Забыла обиду, простила, приняла, поверила, что будет нор-
мальная семейная жизнь, что всё наладится. Она радовалась появив-
шейся надежде. Но, когда ещё носила ребенка, его посадили в тюрьму:
он был спортсменом, то ли милиционера избил, то ли ещё что-то…   
И опять надлом, опять на неё накатило уныние, состояние брошенно-
сти и неуверенности в себе.

Она была очень красива: и фигура, и внешность. Да и неглупа. Дер-
жала себя по-королевски: броско, модно одевалась, ходила в золоте,
что приносили мужчины. За ней бегали прокурор, священник, крутые
спортсмены. Мастерски манипулировала ими. Умела решать разные
проблемы: легко заходила в любые двери и интуитивно находила кон-
такт с людьми. Не была пьяницей, но могла выпить и почудить. Не то
чтобы авантюристка, Остап Бендер в юбке: жизнь – как кураж, а кураж
необходим как воздух. Иначе не могла. Но в личном ей не везло. Когда
появился другой мужчина, чтобы устроить свою жизнь, старшего сына
старалась куда-нибудь отправлять: то в круглосуточный садик, то к ро-
дителям. А там раздосадованная бабушка про отца постоянно твердила
внуку:
– Непутевый! Негодяй!

Года в три на всё лето его отправили в какой-то специализированный
лагерь для взрослых и детей с заболеваниями лёгких, размещённый за
городом в дубовой роще на бывшей генеральской даче. У него было мно-
го чувства любви. Он очень страдал от того, что подолгу не видел мать.   
И ещё больше от того, что некому отдать любовь. Как-то забрёл в лес
и свои самые лучшие, самые светлые чувства обратил на деревья, они
потекли из груди как осязаемый и видимый жёлтый свет, как чистая
энергия. Потом ещё раз, ещё… В какой-то момент почувствовал, что
слился с деревом, что оно живое. Не мозгами узнал, а всеми клеточка-
ми ощутил.

Однажды мать приехала навестить сына с каким-то незнакомым дя-
дей. Они спустились с сопки, где стояли домики, на перекинутый меж
берегами горной реки мост, остановились, глядя сверху на воду.
– Теперь это твой новый папа. Скажи, что это папа, – наконец
вкрадчиво и нараспев произнесла она.
 
Он стеснялся назвать его папой. Нет, Он любит маму, и этот муж-
чина, наверное, хороший. Но сказать «папа» не получается. «Это не по
правде, не по-совести. Совесть не давала. Канал совести», – добавит
взрослым. Мать давила, ей очень хотелось, чтобы сын назвал мужчину
папой, потому что тот ей нужен. А сын маленький, Он не может, так
как не чувствует его. «А нужно чувствовать, род нужно чувствовать!».
Она стала хлопать сына по рукам и кричать:
– Скажи, что это папа! Скажи, что это папа!
Она боялась, что мужчина её бросит. Но ребёнок врать не может, и
Он начал плакать...

– Первый раз я ясно осознал, что взрослые не воспитывают, а ка-
лечат детей, когда ещё не ходил в первый класс. В выходные гулял ря-
дом с домом. Чувствую, что у меня, ребёнка, грудь раскрыта, а в ней
как солнце светит. Так у любого ребёнка. Так раньше было. Подходит
мужчина, и мне хочется ему эту любовь дать, я как прожектор обра-
щаю чувства на него. Он принимает – а в ответ испытывает страх и
злобу. Меня прошибает ответная волна его страха. И у меня осознание:
«Какие же несчастные люди эти взрослые, что живут в таком тяжёлом
состоянии – агрессии, страха и негатива. А надо жить вот так – от-
крыто обмениваясь любовью». Я это знаю не мозгами, я просто знаю.
Взрослые не осознают это, забыли. Их школы, институты во многом
калечат, делают такими закрытыми, учат бояться и закрываться...
 
Мать стала жить с мужчиной, который был криминальным автори-
тетом – вор-карманник, работавший без свидетелей. В советское время
раз пройдёт по автобусу, два – триста-шестьсот рублей в кармане за
два-три часа. Чистенький, аккуратненький: коричневый костюмчик,
беленькая рубашечка, папочка кожаная... а в ней топор. В доме конфе-
ты, яблоки, мороженое – ящиками.
 
Маленьким Он однажды наблюдал за отчимом. Стоит в автобусе,
улыбается, на человека смотрит – столько обаяния, что-то увлекательно
рассказывает, а у самого образование четыре класса. Мужик вниматель-
но слушает. Поговорили, чуть ли не брататься готовы. Мужик выходит
из автобуса, наверное, думает, какой хороший попутчик. Но кошелька   
у него уже нет… Фокусник-виртуоз на сценической площадке под на-
званием жизнь, он стал родным. Он заботился о детях, обувал, одевал.
Умел дрова рубить, стругать, хорошо рисовал и учил всему, что умел.
Защищал детей. Сосед как-то ударил пацана. Отчим выломал штакетину
и – за ним – сам среднего роста, худой, весь синий, в наколках: через
живот женщина голая, на плече – якорь, спасательный круг, на спине
– древняя картина про римских воинов, пальцы исколоты, ноги исколо-
ты …В нём был какой-то сильный мужской стержень. Мать родила ему
четвёртого сына.

К трём сыновьям, что жили с ними, она относилась по-разному.
Самый маленький был ближе всех. Старший ходил в круглосуточный
садик, младший – в обычный. Вечером его забирали домой, к стар-
шему даже не заходили. На выходные старшего обычно отправляли к
бабушке. Бывало, могли уехать, оставив старшего одного. Они жили
в старом двухэтажном доме с печным отоплением, это был один из
первых в городе каменных домов, построенных когда-то купцом. В вы-
пускной группе детского сада Он уже мог принести дров и угля, воды,
печку растопить, пожарить себе яичницу.

Правда, в школе учился плохо. Категорически не хотел учить ли-
тературу, нравились анатомия, биология. Учиться не хотел, потому
что в первом классе учительница, если только в чём-то не соглашался   
с ней, била указкой по пальцам левой руки. Как-то не стерпев, пошёл
домой, взял рогатку, подкараулил учительницу, а она жила на первом
этаже, и через окно заехал ей в лоб… Сделал то, что видел дома, отчим
драл детей регулярно: мог так дать по спине шнуром от чайника, что
потом выступала и запекалась полоска крови. Бил часто, но справедли-
во. Что угодно мог матери наговорить, а она ни в чём в спорах не усту-
пала. Как неистово они любили друг друга, так неистово могли биться
насмерть. Она даже заказывала его, чтобы замочили… Через два дня
учительница организовала ему проверку у психиатра, чтобы доказать
ненормальность мальчика и отчислить его из школы... Доктор попро-
сил его рассказать про Красную Шапочку, поиграл. И отправил назад.
Отчим пил отвар мака и кололся маком. В небольшом провинциаль-
ном городе это были времена макового изобилия: мак и в пирожках, и на
клумбах… У матери скоро началась эрозия матки, потом переросла в он-
кологию. Сделали облучение и неудачно. Как-то она уехала на лечение,   
а у отчима началась ломка. Он поднял ночью пасынка-первоклассника:
 – Пошли, – говорит, – к моему корефану.

Привёл ночью к мужику. Квартира – всё есть. И просит:
– Дай мне мака.
– Нет у меня…
Тогда взял его за горло, положил голову на стол, достал из папки
топор и отрубил клок волос.
– Я тебе сейчас башку отрублю!
– Витя, Витя… – тут же всё нашлось.

Потом его, старшего из домашних детей, отправили в школу-ин-
тернат в соседний город. И он опять мучился, потому что опять матери
рядом не было, потому что не мог давать ей свою любовь. Дело дошло
до того, что стал подворовывать у детей мелочь, чтобы собрать маме
на билет. Во втором классе, насобирав денег, написал письмо: «Мама,
я знаю, у тебя нет денег на билет. Высылаю тебе денег, чтобы ты при-
ехала». Написал на конверте название города, название улицы, «маме»   
и бросил в ящик на школе…
 
Матери было всё хуже и хуже. Она лежала вся седая, остались одни
кости, обтянутые кожей. Она умирала полтора года. За это время они
получили новую квартиру, переехали в другой район, и его перевели   
в школу рядом с домом.
– Господи, за что мне такие муки?! Господи, прости меня! – пос-
тоянно кричала она. – Ты понимаешь, что я умираю?! – Последние
месяцы она то и дело обращалась к сыну, молилась и просила у него
прощение. Из четверых детей только у него.
 
Полтора года отчим ухаживал за матерью, кормил, стирал. В квар-
тире стоял запах гнилого мяса. Она умерла в тридцать семь, выглядела
– на девяносто… Когда отчим сказал, что мама умерла, Он отнесся к
этому спокойно: умерла, так умерла. Он учился в третьем классе, сред-
ний – в первом, а самый маленький в школу не ходил.
– Сейчас её привезут.

Он спокойно стоял у окна, а отчим ушёл на кухню пить мак. Была
весна. Привезли гроб, поставили рядом с подъездом. И тут отчим за-
вёлся, запричитал:
– Ах, ты бедненький! Как тебе тяжело! Мама умерла. Тебе так плохо,
ты такой несчастный… Та-та-та… Та-та-та…
И в какой-то момент Он ощутил, словно свернуло пополам, как
душу надломило. Не трогал, не бил, а сломал… Потом гроб перенесли
в клуб, в нём лежало зелёное тело старухи, источавшее гнилостный за-
пах. «В выходные в морге не работали холодильники», – оправдывался
кто-то. Отчим был под воздействием опиумного мака, стал заставлять
целовать мать. Взрослые его поддержали:
– Целуй, так положено.

Ему было плохо, его тошнило.
– Не могу!
– Целуй! – давили со всех сторон.
Он наклонился к ней, возникли рвотные позывы, стало дурно. Вы-
бежал из зала, началась рвота, и – потерял сознание…
Когда стал взрослым, офицером, долгое время мучила проблема:
как только услышит похоронную музыку – возникает рвотный реф-
лекс, увидит красную ткань или венок – рвотный рефлекс, кто-то заго-
ворит про кладбище – тошнит… После длительной въедливой работы
вспомнил, точнее, заново прожил то, что было в детстве, восстановил
вытесненное из сознания и понял связь...
 
Некоторое время после похорон за детьми присматривала верую-
щая бабушка-соседка. Буквально на второй день она рассказала, что
прямо днём видела мать, она стучала в дверь и требовала:
– Отдай моих детей!
А ему три ночи снился сон, как мать за ноги тянула в могилу. Он
хватался за ограду, ограда ломалась. Затянет его по пояс – Он выберет-
ся. Опять затянет – опять выберется. И так три ночи: кто кого…
 
 Отчим привёл в квартиру женщину с тремя маленькими девчонка-
ми и сказал:
– Это ваша новая мама. Вы будете её любить.
Купил её у своего друга за бутылку водки. И занялся заготовкой
мака, который держал дома мешками.

…Прошёл год, как Он расстался со Светой. Вечером как-то вышел
из автобуса, на остановке – она. Несмотря ни на что, она ему сильно
нравилась, и его снова непроизвольно притянуло к ней. Чувствовал в
ней, видел, фибрами души воспринимал, каким-то особым подспуд-
ным зрением и слухом спящую богиню. Он хорошо помнил один из
эпизодов их встреч полтора-два года назад. Светина мама попросила
отвезти её на дачу, где уже была дочь. Когда добрались, было поздно.
Предложила дочери, расположившейся на мансарде:
– Пусть Он идёт спать к тебе, а я буду внизу.

Заметил, что Свете это не понравилось, она никого не хотела впу-
скать на свою территорию. Вспылил… и пошёл спать в машину, ду-
мая про себя: «Как она давит своим нежеланием, чтобы я находился на
даче. Сильная ведьма». Утром, пока помогал копать грядки, Света ушла
на речушку, что протекала рядом. Завершив работу, тоже направился
к воде, чтобы помыть руки и искупаться. Вблизи реки услышал чьё-то
пение: слов не было, были звуки, сплошная импровизация, льющий-
ся из глубины поток. Вибрации чистого мощного голоса действовали
завораживающе: голос манил, очаровывал… «Наверное, также пели
сирены», – мелькнула мысль, и Он стал продираться сквозь кусты на
голос. Неожиданно для себя через зелень увидел Свету: нагая идёт по
колено в воде, то опуская руки в воду, то прикасаясь к листьям деревьев,
ветви которых, свисая, почти касаются лёгкой ряби. Идёт и поёт, как
поёт душа.

Света ничего не заметила, а Он отошёл в сторону и наслаждался
голосом, который тёк как струйки божественных энергий, одухотворяя
всё вокруг, наполняя первородной энергией, гармонией. Он слушал
и слушал. Тихо подумал: «Настоящее магическое пение. Особый дар
очень немногих. И всё зависит от того, как этим даром распорядиться,
на что употребить: как сирена она может иссушить, погубить, а может
вдохновить, быть богиней, творцом»…

– Какие красивые васильки, – восторгаясь, произнёс Он, когда Свет-
лана вернулась на дачу.
Рассказал, как впервые в шестилетнем возрасте увидел василёк и
рассматривал его весь день с утра до заката: как раскрывались солнцу
лепестки, словно немного выгибаясь, как прикрылись к вечеру, как вы-
тягивался стебелёк.
– Как жаль, сейчас так редко можно встретить васильки.
Света собрала букетик и с теплом подарила. Он спокойно поделил-
ся своими ощущениями о том, что пространство словно выталкивает
его, ведь она не хочет, чтобы Он находился на даче. Сел в машину и
уехал.

Теперь Он снова провожал её домой, повторяя и повторяя, что она
богиня, ей нужно проснуться и почувствовать себя так... Пригласил   
в кино, и они вновь обменялись телефонами.
…После смерти матери Он жил с отчимом. Как-то вернулся из
школы, позвонил. Отчим открыл дверь и, как ошпаренный, понёсся
по квартире. Бегает, орёт.
– Чего орёшь? – спрашивает.
– Неправильно укол сделал, рука вздулась!
– Нефиг колоться, – бесшабашно бросил и прошёл в комнату.
Сел в кресло с расчетом: «Сейчас почитаю книжку, чтобы он на
меня не тарахтел, а потом пойду гулять». Взял книжку, глядь боковым
зрением, отчим с топором бежит – размахнулся… Он резко подскочил
и – шух под деревянную двуспальную кровать, что на чурбаках стояла.
Отчим по креслу топором – хрясь! И перерубил. Он из-под кровати на
кухню, потом на балкон, там кадушка стояла. На улице пацаны, кричит
им:
– Спасайте!
Те с улицы трубу подставили, что валялась рядом для газопровода,
по ней спустился со второго этажа и убежал к бабке. После этого слу-
чая его опять оформили в интернат.
 
Бабка с дедом вели пристойный образ жизни, не пили, не курили.
Дед честно работал, даже звание почётного железнодорожника полу-
чил. Бабка сидела дома: на оба глаза слепая, с бельмом, остаточное
зрение три процента. В молодости разводила извёстку для побелки, та
взорвалась и – в лицо… Пять детей родила. Двое мальчиков умерли
в войну, в голодовку, а две девочки, в том числе его мать, и мальчик
выжили. Их воспитали, да и старшего сына дочери тоже как своего
любили, вырастили. Бабушка умела заговаривать, колдовать. Как-то   
в четвёртом классе его собрали в пионерский лагерь, а тут, как специ-
ально, разболелся зуб. Она открыла печку:
– Садись возле печки! Открывай рот!
Открыл. Взяла красную нитку, стала что-то шептать, словно вихри
закручивать и завязывать узелки… Почти двадцать пять лет не знал,
что такое зубная боль. Зубы крошились, выпадали – никакой боли.
Такая сила слова.

Потом из заключения вернулся отец, и Он из интерната пошёл к
нему. Но в первый же день отец попытался взять воспитательный про-
цесс в свои руки – выпороть ремнём. В ответ кинул в отца табуреткой
и убежал. Вернулся в интернат:
– Больше я к нему жить не пойду…

А второй сын остался у отца. Тот завёл семью, родилась девочка.
Отец стал вести порядочный образ жизни: пошёл работать на завод
кузнецом, занялся йогой, штангой, начал обливаться, голодать и много
читать, собрал хорошую библиотеку эзотерической литературы. Когда
старший брат от деда с бабушкой уходил в армию, подарил ему четыре
альбома марок. Коллекционные, зарубежные, с дипломатической по-
чты, старые марки XIX века. Порядочная ценность, в деньгах где-то
под две тысячи, когда средняя зарплата составляла 120 – 150 рублей   
в месяц. Он взял у брата альбомы в интернат показать пацанам, а там
их украли. Бабушка насела:
– Ищи! Пока не найдёшь, не возвращайся…

После препирательств со злом бросила в его адрес проклятье…
Обиделся. Ушёл в интернат и больше не приходил. Да, там было хоро-
шо: домашний уют, печка, картошка, водились всякие вкусняшки. Но
после марок не стало родного пространства. Решил жить один. Зла на
бабушку не держал, чем-то на уровне души понимая, на самом деле она
добрая, но слишком цепляется за деньги... А бабушку через некоторое
время парализовало. Больше двух лет она лежала, и за ней ухаживал
дед. Несколько раз всё же заходил к ним и видел «груду мяса», скуко-
женную на одну строну. Он видел оболочку. А надо было видеть Дух,
Душу. Да и себя скоро стал отождествлять с телом и забыл про Дух.

После восьмого класса его отдали в железнодорожный техникум.
Но Он отказался, пришёл в девятый класс. Тем временем у одинокого
деда приключился паралич левой стороны. Дочь, жившая отдельно,
присматривать за ним отказалась, а брата, его внука, забрали на воен-
ную переподготовку. Приходилось Ему ухаживать за дедом. Прибежит
из интерната, простыни поменяет, оботрёт. Только накормит, тот:
– А когда ты меня кормить будешь?
Ещё и маразм у деда стал появляться. Час-два посидит с ним, гулять
хочется – побежал на улицу. Полгода так: учился – не учился. А учите-
лям говорил:
– У меня дед парализованный, я за ним ухаживаю.

Однажды директор интерната навестил деда.
– Кто у вас бывает?
– Никого не бывает. Я тут один лежу, с голода помираю…
Решение директора было суровым: прогуливаешь – отчисляем. Де-
лать нечего, пошёл в вечернюю школу. Есть же что-то надо, устроился
на завод учеником токаря. До осени, где только ни жил: на чердаках,
в подвалах, в пустом сарае, на улице под деревом, под мостом на го-
рячих трубах. Но больше, когда закончился учебный год, в интернате.
Там была спальня, куда скидывали матрацы. Ночью придёт, тихонько
в окне стёклышко выставит и – туда, и также вылазил. Потом, когда
дочь всё же забрала деда, взял ключи от его квартиры и жил там, пока
не приехал старший брат с женой. Порой тусовался в совхозной ко-
нюшне за городом. Худо-бедно окончил вечёрку и получил второй
разряд токаря.

Как трудновоспитуемого, его забирали на лето в студенческий отряд
на исправление. Он на трёх учётах стоял – городском, железнодорож-
ном и интернатовском. Ходил отмечаться в опорный пункт милиции.
Хотя, почему стоял – непонятно, вероятно, потому что из криминаль-
ной семьи. Получив разряд, летом уехал в стройотряд. Как попал к сту-
дентам – гитары, вечёрки, форма, значки разные на форме – интересно.
На стройке поработаешь, и деньги в придачу. А работал со студентами-
ветеринарами. Летом они строили, весной выезжали на лечебные меро-
приятия. От них перенял, как уколы делать, простые операции. Жить
стал нелегалом в общежитии на одном этаже с девчонками. Советские
времена – двери открыты: где накормят, где напоят, а то и спать уложат.
Так и прожил год.
 
Потом устроился санитаром в родильное отделение учебного хо-
зяйства при институте, роды у коров принимал. Его приметила одна
преподавательница, профессор. У неё научился пункции делать, бло-
кады, последы очищать – всему, чему можно было научиться. Студенты
пятого курса не могли многого из того, что Он освоил за год.
– У тебя призвание. Поступай в институт.
– Да у меня с химией плохо… Не знаю.
Остальные предметы шли нормально. А по правде, просто не хотел
учиться.
– Я тебе помогу, – пообещала профессор.
И отступать было некуда.

За это время отчим несколько раз побывал в тюрьме, а потом погиб
при поножовщине. После его смерти увидел на тонком плане огром-
ное пространство, а в нём что-то похожее на коробы с дерьмом, вокруг
люди, среди них отчим. У людей лопаты, держать их трудно, пальцы
отрублены – они при жизни были карманниками, а им нужно разгре-
бать дерьмо. «Это то, что они в жизни наворовали, теперь перелопа-
чивают», – понял Он. Они с Олегом, вторым сыном, бегают, помогают
отчиму. Черти отгоняют их, чтобы не делали за него работу... Отчим
смирился там, принял всё. И теперь Он не испытывает к отчиму нена-
висти, даже любит его.
 
…Спустя пару дней после возобновления отношений со Светой,
посмотрев кинофильм в одном из лучших кинотеатров города, они
гуляли по набережной. Стояла ранняя весна, было холодно, впереди
простирался живописный в любое время года залив, ещё покрытый
льдом, мягкие волны местами заснеженных сопок обрамляли далёкий
противоположный берег. Им было хорошо вдвоем. И его пронзило
озарение: «Это кто-то из верховных жрецов намеренно создал мыслео-
браз женщины как предмета похоти, чтобы мужчину и женщину разде-
лить, рассорить, перекрыть им доступ к информации тонких планов,
низвести до грубо материального уровня. А на самом деле мужчина
привлекает энергии, а женщина их материализует»… Понял: необхо-
димо воссоздать истинный первозданный мыслеобраз чистоты и бо-
жественности. Тут же поделился со Светланой:
– Женщина изначально была Богиней. Она несла свет, чи-
стый свет... Таков замысел Творца.

– Я тоже это осознала, я тоже это так понимаю. Мне очень больно,
что к девушкам сейчас относятся совсем по-другому и видят в них дру-
гое, – мгновенно откликнулась она, в порыве нежности обняв его, по
её лицу текли слёзы.
Когда подъезжали к Светиному дому, в глаза бросился рисунок го-
лой девицы на торце десятиэтажки. Фары проезжающих машин ос-
вещали её, от рисунка сквозила похоть: похоть вела, заставляла дей-
ствовать автора этого граффити, текла в нем. Всем своим существом
Он почувствовал, как смущённо, даже болезненно отреагировала на
рисунок Света, словно это её обвиняли в том, чего в ней нет.
 
Дома никак не мог успокоиться, в нём просыпалось чувство любви
к Свете. Он вчувствовался в неё, словно сонастраивался с её вибраци-
ями, улавливая то, что есть в ней. Радовался: она сделала шаг, чтобы
раскрыться, полюбить. И всё же улавливал отдаленную примесь по-
хоти. И думал, как снять, разрушить навязываемый порочный стере-
отип отношений между мужчиной и женщиной... В какой-то момент
как будто впал в прострацию, и всё потекло само. Сила, что была дана
для творения тонких миров, совместно с его сознанием поместила в
комнату Светланы три бело-розовых энергетических лебедя, и скоро
бело-розовые энергии заполнили всю квартиру. Но этого было мало.
«В этом доме живёт настоящая богиня, которая скоро начнёт просы-
паться, – думал он, – значит, чистым должно быть всё». И буквально
за минуты весь дом был очищен, наполнен светлыми энергиями, стал
оживать, в нём распространялись совсем другие вибрации. «Всё, что
мы видим на улице, влияет на подсознание. Бес рисовал через худож-
ника, приложившего руку к её дому. Как только будет побочный зара-
боток, найму другого художника, чтобы на месте развратной девицы
нарисовал озеро и лебёдушку в короне – Богиню, чтобы Свете было
приятно»… Через несколько дней дом стали утеплять и быстро заши-
ли весь торец, кроме самого низа, где был рисунок. Он обрадовался,
что скоро картина будет закрыта.

…В семидесятые – восьмидесятые годы века минувшего интернатов-
ская жизнь была странно организована: в спальне пятнадцать – двадцать
человек, а то и больше. Один умеет воровать, другой – мотоциклы уго-
нять, третий – коноплю принимать, пятый форточник. Вот и обучили
друг друга всему. Для него в интернате не было ни одного замка, кото-
рый не мог бы открыть. Они даже до сейфа в директорском кабинете
добрались.

Были живущие и приходящие. Приходящие отучились до вечера и
– домой. Живущие в интернате находились неделю, только на выход-
ные могли поехать к родителям. Были мальчики и девочки. Были тихие
дети, и были оторвы. Он попал в класс оторв: то все ушьются в дудочку,
то все обесцветят волосы, то в чёрный цвет перекрасят. День рождения
Генерального секретаря ЦК КПСС «Тамянкой» справляли. Но не то что-
бы пили, бывало – раз в три месяца, но сколько куража, воспоминаний.
   
А один раз в три часа ночи покрывала связали, спустились через окно
на улицу. Угнали мотоцикл, покатались, разобрали по запчастям,
потом продали, набрали вина, девчонок пригласили... Курить начал
поздно. Все курили, а ему не хотелось. Покурят коноплю, потом, гово-
рят, глюк у них. Бензин нюхали. Первый раз всё же попробовал травку
в классе восьмом. Как дало по башке... Тогда и табак пошёл.
В девяностые годы в совхозной конюшне, куда он захаживал по-
сле интерната, работали уголовники. Они воровали коней, и было
учтённое стадо и неучтенное. Братва жила в половине дома в де-
ревне. В одной части – милиционер, а в другой – уголовник, кото-
рый был в розыске за убийство, и ещё восемь человек. Один воро-
вал, другой занимался разбоем, третий наркоманил, четвертый...
Они ходили по городу и бомбили всех: снимали шапки, золото.
   
У него отец в тюрьме, отчим в тюрьме – естественная привычная
среда. Тогда организовывались разные бригады – спортсменов, на-
ркопоставщиков. Вместе с ними стал ездить коноплю заготавливать.
Развозил добытое по разным местам. Знал все группировки, где на-
ркотики меняли на товар, товар на наркотики... Потом кореша совсем
разошлись: повесили цыгана, который был с ними, другого уголовник
зарезал, третий сам сбежал. И блюстители порядка постарались: од-
ного парнишку в тюрьму определили – напился, накурился и пошёл 
с обрезом по всем этажам общежития… Он тогда уже поступил в ин-
ститут и призадумался, кожей почувствовал: «Надо сваливать. А куда?
Вот девчонка хорошая, из порядочной семьи. Надо жениться». И – к
ней. Но не тут-то было, друганы стали приходить в общежитие, зади-
раться:
– Что, ушёл, стал красным…
Не получилось. Давал отпор. Стали цепляться к студентам. Прихо-
дилось бить. И поножовщина была – трудно уходил.
 
На первом курсе училось много молодёжи из деревень, большая
часть из них курила коноплю. За год всю шушеру в институте разогнали.   
И получилось, что Он раньше гонял всех правильных: бывало, водки
напьется, конопли накурится, а утром просыпается – в комнате куча
олимпиек, кроссовок и расписки: «Я … дарю в безвозмездное пользо-
вание…». Это Он вечерочком прошёлся по комнатам. Утром – стыдно,
начинает назад раздавать. Студенты быстро смекнули: как увидят его в
угаре, сами вечером вещи сдают, а утром, когда дурь проходит, забира-
ют… Нет, Он не был отморозком, не получал от грабежа удовольст-
вие, просто сызмальства твёрдо знал: надо выжить – найти что-то по-
жрать и одеться. А тут пригляделся, сопоставил: «Вот такой мир, а вот
такой я…». Раньше думал, прилежные пионеры Васи-дурачки только и
нужны для того, чтобы у них ботинки или деньги отбирать. Он же ин-
тернатовец, крутой. А ближе присмотрелся, вроде, и не дураки... «Ёл-
ки-палки – это я дурак», – прошибло, как молнией.

Ко второму курсу понял, чтобы наркотик брал, необходимо чере-
дование состояний, а не так – всё время быть под коноплей или маком,
тогда привыкаешь и острых ощущений нет. На наркотики подсел, ког-
да оказался со студентами: колоться никогда не кололся, но три года
каждый день принимал что-нибудь из лёгких – курил коноплю или
втирал пластилин. В институте узнал: цена удовольствия – гибнущие
клетки, чем больше куришь, тем больше погибает, и тогда начинаются
тяжёлые состояния. Это Он свой шкурой испытал. Сначала – ха-ха,
хи-хи. А потом, если больше года куришь хотя бы один раз в день, воз-
никает зависимость, не принял – становится хреново: тяжело, мрачно,
появляется угнетение, депрессия.

Насмотревшись на корешей, курить бросил, выпивать бросил и по-
нял: «А коноплю бросить не могу». Конопля оказалась сильнее. Всё.
Это была черта. Предел. Однажды, ясно осознав, что выхода нет, лёг
на кровать, возопив Душой:
– Господи, если ты есть, помоги мне!
 
В области меж бровей пошёл жар. Что-то, похожее на пучок синего
света, проникло в него и прошло по всему телу, прошибло как потом.   
А после стало легко и хорошо, и Он уснул детским сном. Утром – всё,
как отрезало… Только года через три всё-таки попробовал – не пон-
равилось.
 
Даже в голодные девяностые Он, студент, не испытывал материаль-
ных трудностей: познакомился с хирургом, тот давал возможность под-
заработать, ассистируя на операциях. А потом узнал, что по закону дет-
домовцев (Он приравнивался к ним) обязаны полностью обеспечить
питанием, одеждой, даже жильём. Проконсультировался с юристом,
пришёл в профсоюзный комитет и пригрозил подать заявление в суд.
Поскольку рыльце у профсоюзников было в пушку: они исправно
присваивали студенческие дотации себе, быстро назначили ему, тро-
ечнику, двойную стипендию, стали давать двойные талоны в студен-
ческую столовую. И даже закрепили за каким-то социальным магази-
ном, где вместе с ветеранами войны Он получал разные крупы… Они
с женой имели всё необходимое: стиральную машинку, холодильник,
телевизор, магнитофон, двуспальную кровать. А если что, каждую вес-
ну подрабатывал в деревнях на вакцинации скота – за одну чушку три
рубля. Два-три дня поработаешь – хороший заработок, жене брюки
можно купить или ещё что-то… Отыскал младшего брата, притащил
в общежитие, отмыл, очистил, устроил в училище учиться на шофёра,
похлопотал, чтобы и ему одежду бесплатную выдавали, питание.
У него были другие проблемы: от уголовников ушёл сам, а с нор-
мальными студентами общаться не мог – просто не умел. Да и студен-
ты долго боялись его, не принимали, хотя, конечно, помогали.

…Они вновь случайно встретились на остановке транспорта у при-
вокзальной площади.
– Хочу кушать, – призналась Светлана.
– Выбирай место, куда пойдём.
Походили, посмотрели несколько кафе, что рядом, но ей не нра-
вилось, никак не находилось место, где можно было б остановиться.
Наконец, вспомнила:
– Здесь недалеко индийский ресторан.

Зашли, сели, посмотрели меню. Сразу прикинул, хватит ли денег.
Оставив спутницу в ресторане, пошёл к ближайшему банкомату, чтобы
снять деньги с карточки… В ресторане было действительно хорошо,
можно было расслабиться, отдохнуть, поделиться самым сокровенным:
– Все три дня, что мы не виделись, я чувствовал, как от тебя идёт
поток любви, – начал Он.
– Я думала о тебе эти дни. Мне было хорошо, – откликнулась Свет-
лана.
И добавила, что, когда убирала в квартире, на тонком плане увидела
белого лебедя. Из её ладошек пошли столбы белого света, и она стала
чистить поле дома, а потом мыть и убирать… 
– Я чувствовала себя Богиней в этот момент, – призналась она. Её
глаза горели, она вся словно светилась изнутри.

Спросил, когда это происходило, сопоставил – всё сходилось.
«Скорее всего, она думает, что это всё сделала сама, – возникло пред-
положение. – Ладно, пусть будет так». А вслух произнёс:
– Знаешь, буквально пару дней назад у меня было такое видение: я
наблюдал словно со стороны, как наши души сходятся. Ты подходишь
лёгкая, открытая, с любовью и радостью – как проснувшаяся Богиня.   
Я поднимаюсь к тебе, и когда мы уже поравнялись, у меня возник жут-
кий страх, страх испытать боль, страх того, что ты не примешь меня
таким, как есть. И голос тонкого мира:
– Вас подобрали как идеальную пару. Вы встретились для совмест-
ного творения. У тебя мощнейший духовный род, она тебе даст силу
рода земного. Теперь выбор ваш: примете вы друг друга или нет.
 
Поднял на неё такие яркие в этот момент, широко распахнутые
голубые глаза, обычно искусно скрываемые от людей, и посмотрел
прямо в её глаза, вглядываясь, вчувствываясь… «Милая, ещё по-детски
занозистая и чуть наивная, ожидающая от жизни праздников, подар-
ков, салютов, лёгкости. И вместе с тем девушка с характером, ждущая
сильного мужчину – супермена с деньгами, властью, который бы был
сильнее её. Она живёт по навязанной внешней схеме и очень ориенти-
рована на материальное…», – текли  мысли. И это схлопывало, никак
не давало развернуться внутренней энергии света.

В какой-то момент вспомнил знакомую женщину магирани, кото-
рая научила раскрывать сердце и согревать людей потоком любви.
Вспомнив, прикоснулся взглядом к Светлане, почувствовал её присут-
ствие всем своим существом и – открылся, распустил в области сердца
лотос, засветил «прожектором», направляя ей поток любви, дар Божий.
Как цветок раскрывается навстречу солнцу, так раскрылась в ответ она.
Умноженная двумя резонирующими душами, потекла безграничная,
всеохватывающая, животворящая энергия любви. Он ликовал,
ему было хорошо. «Да! Да! Это то самое, что Он так долго ищет, это
то, что нужно!!!»

– Я всё поняла… Я почувствовала… – едва слышно прошептала она.
И лишь произнесла, резко – стоп, обрыв, дикий холод и паника
Светланы, что тут же почувствовал Он… Их выручил, вернув в реаль-
ность, официант, занятый переменой блюд… Она не хотела уходить,
и они ещё долго сидели, разговаривали об обыденном, мирском, им
было тепло и хорошо. Наконец, Светлана взяла его за руку, словно
желая приблизить, привлечь к себе:
– Что ты чувствуешь?
В нём поднялось смятение. «Она готова отблагодарить за ресторан
ночкой», – пронеслась догадка. Совсем растерялся.
– Ты опять обо мне думаешь плохо.
– Почему ты о плохом, нет, – попыталась сгладить Светлана.

После ресторана они немного погуляли. Частичка холода, что коль-
нула в открытое сердце, всё нарастала и будила какие-то старые воспо-
минания: душа замерзала, как если бы на неё надвигался ледник. Он
был не в состоянии пригласить её к себе и отвёз домой.
Ему становилось хуже и хуже… «Что произошло? Разве я что-то
сделал не так? Я лишь хотел дать ей почувствовать любовь. Засветив-
шись, она тут же испугалась, в ней поднялось то ли недоверие к мужчи-
нам, то ли сомнение и страх… А в моём видении, о котором ей расска-
зал, там включился мой мозг, ожил старый опыт жизни с женщинами
и ударил по ней так, что она отшатнулась в сторону».

Приехал домой, упал на кровать, охваченный холодом. Всепрони-
зывающий, цепенящий холод: ни молитву прочитать, ни помыслить,
ни помереть. Плохо. Совсем плохо… Тело лежало на постели, созна-
ние выскользнуло из него, наблюдая со стороны. Тело – сплошной
холод и вибрация, тяжёлая, такая тяжёлая, как будто тело жить не хо-
чет, опускает руки, сдается. Лишь едва теплится повторяющийся голос
Души:
– Зачем ты так со мной, ведь я Душа живая... Зачем ты так со мной,
ведь я Душа живая…

Сутки ничего не мог сделать. Лежал, охваченный холодом, как па-
рализованный. Душа страдала, мучилась, болела, а он лежал, прова-
ливаясь в бездну. Это было похоже на смерть, но смерть при жизни.
«Смерть… Смерть…– и, наконец, осознал, – да, это запись смерти».
Вибрациями вспомнил, телом ощутил, и появились образы, осозна-
ние: «Да. Да. В одной из жизней мы уже были супругами или любовни-
ками». Всё пристальней вглядывался и вчувствывался в себя. «Похоже
на Рим… Почему она так издевалась? Она там властная и красивая…
Да, были любовниками. Я был зависим от её сексуальности и форм, ни
дня не мог без неё. Она же относилась с высокомерием, надменно. А я
терпел. Я зациклился на сексе и тем лишал её свободы: на тонком пла-
не перекрывал ей свободу. Ревновал, жаждал быть её единовластным
собственником, хотел, чтобы была только со мной… Да, я был богат,
а она очень привязана к материальному. В ответ она жёстко проявляла
себя по отношению ко мне. Не выдержал – покончил жизнь самоубий-
ством». И всё же картина была неполной. Логика подсказывала, и поя-
вилось предположение, что сначала, доведённый до отчаяния, убил её.
И Он вспомнил, как Света сказала ему, когда первый раз взяла за руку,
что по всему телу прошла боль… «Да. Сначала замочил её».

Стало намного легче, начала работать голова. Но тревожило, что
такое состояние испытывал не впервые. Обычно начиналось всё как
удар меж лопаток, тело заполняла тяжёлая энергия, особенно тяжелела
голова, грузило в области сердца, и поднималась мощнейшая обида
на себя, на Бога, на всех. Он вспомнил, как впервые испытал такое   
в четвёртом классе: в интернате понравилась девочка, и это состояние
пришло как любовь. Сначала было хорошо, а следом поднялась очень
сильная боль, щемящая обида, тоска, грусть. А ведь тогда похоти не
знал, груза предательства не было. Он анализировал и не мог понять
– откуда. «Вроде первое чувство любви, а оно смешано с таким изъеда-
ющим унынием и самоунижением. И как сваливается такое состояние,
всё тело буквально начинает корёжить»…

Посмотрел на часы – вполне можно звонить, у них сейчас день – и
набрал номер телефона старой знакомой. Находясь в разных концах
страны, они иногда вместе молились звуком, чаще всего не за себя, за
Россию, за народ. Мощная магирани, она умела видеть чужие жизни.
– Да, у тебя всплыла старая жизнь, в которой ты покончил с собой.   
И это нужно проработать. Давай вдвоём.
И они зажужжали... Он постепенно возвращался к привычной жизни.
 
…Первое чувственное удовлетворение, женскую ласку, любовь –
новое, сильное – Он познал в восемнадцать в стройотряде. В течение
года встречались. А с женой, что называется, дорвался: каждый день
по несколько раз и, экспериментируя, то под воздействием наркотика,
что повышает чувствительность, то порно насмотрятся… Сплошное
познание секса. Сплошной эгоизм: не важно, хочет партнерша или
нет. Хотя её тоже интересовало… Но в какой-то момент осознал, что
стало скучно: острых ощущений нет, желаний нет, хочется чего-то све-
женького, новенького… Вероятно, тогда и родилось подозрение, что
любовь – это не секс. Да, влюбленность сначала была, но скатился на
тело, на похоть: когда не было секса, тело мучилось, страдало. И по-
нял, что есть ещё ревность. Ревность – это тоже не любовь, это тяжёлая
энергия. Понял, когда человек ревнует, на тонком плане буквально
убивает своего партнёра. Чувствуя это, партнёр порой, не осознавая
почему, испытывает нужду в отдыхе, переключении на что-то другое:
для мужчин чаще всего это либо водка, либо другая женщина…

Когда жена ушла, парни стали подшучивать:
– Что ты с девчонками не встречаешься?
Общежитие – всё на виду. А ему мало кто нравился, да и круг обще-
ния был невелик. Глядя на других, сообразил, нужно поставить цель –
уговорить. Как-то всю ночь ходил по коридору и думал: «Сейчас при-
глашу» – да так и не решился. Было что-то в душе, что не давало это
сделать. И в голове постоянно крутилось: «Тебе ещё нельзя». Нет, это
не был чей-то запрет, а как будто ангел шептал. Секс был, но иногда,
когда приезжала законная, но бывшая жена. Порой поднималась по-
хоть, но в город не выезжал, фильмы не смотрел, а на природе стано-
вилось легче. Позже явственно почувствовал, что появился выбор, что
за свои поступки ответственность теперь несёт сам.

Когда попал на военную службу, годы упорных физических заня-
тий действительно привели к оздоровлению. Тело укрепил. И всё же
– молодой, гормоны играют, а девушки постоянной найти не мог. Тех,
что нравились, – стеснялся: «Ну, как ей предложить ночку. Это непра-
вильно, оскорбить может». Знал, что парни девушек передают, – таких
не хотел. Если раньше, когда желал девушку, это было болезненное
состояние, смешанное с романтическими фантазиями, то в окрепшем,
здоровом теле это было ещё тяжелее. Летом девушки полуголые ходят
– грудь открыта, юбка в ширину больше, чем в высоту, глядя на них,
похоть буквально перекрывала мозг. Бывали срывы, даже вызывал де-
виц из фирм… В христианских книгах читал: бес путает. Ну, бес и бес
– что-то эфемерное, что с ним сделаешь. Стал бороться с желанием,
силой подавлять.
 
Жил на окраине города в студенческом общежитии. Появилась со-
седка  – молодая девчонка с красивой фигурой, и её стали упорно под-
талкивать к нему. На тонком плане видел, как она подходит к комнате,
чернота появляется. Стал работать над её эфирным телом, чистить,
хотел помочь. Однажды она зашла в гости. Разговорились, послушали
музыку. А потом обнималки-целовалки и – оральный секс. И пошло…
Хотел вытянуть её на уровень своей энергии, а стал падать сам, водочку
попивать. А она принесла заразу...Тогда попал в госпиталь.
В госпитале стали вводить препараты, которые ему не подходили.
Там всё как на конвейере: врач пришёл, назначил курс лечения, и ко-
лют. Только через три дня придёт другой врач, но отменить назна-
ченное он не имеет права. Первый раз ввели внутривенный – испытал
угнетение. Говорит:
– У меня спазм!
 
Ветеринар, Он быстро сориентировался сам. Колют второй день:
кидает то в жар, то в холод.
– Что-то не то. Мне плохо.
– Да ерунда, – в ответ.
На третий день после укола то резкая эйфория, то резкое угнетение.
– Мне плохо!
– Да это типа «ха-ха» у тебя, крышняк поехал...

Госпиталь на жёстком режиме: вечером все доктора уходят, на ночь
здание закрывают на ключ, врача дежурного нет. А ему всё хуже и
хуже, состояние похоже на нервно-анафилактический шок, чувствует,
сердце останавливается, умирает… Зная физиологию, Он отчётливо
понимал, чтобы жить, нужно ходить, гонять кровь. Собрав все силы
в кулак, каждые тридцать минут заходил в туалет, наливал литровую
банку воды – выпивал, набирал ведро холодной воды – выливал на
себя, а потом ходил, чтобы с мочой всё выводилось. Только присядет
на кушетку, чувствует – сердце сбоит… И опять силой воли поднимал
себя, заставлял ходить, опять обливаться… Так до утра, пока медики не
пришли и не открыли отделение. Приходит врач.
– Я сейчас умру.
– Подожди, – в ответ, – у нас пятнадцатиминутка пройдёт. Ты же за
ночь не умер…

Вышел на улицу, стал ходить, попросил принести ведро воды. Хо-
дит, читает молитву – что остается делать. Пил, обливался, мочился...
А всё хуже, хуже и хуже… Ноги не держат, упал на колени, тело выги-
бать дугой начало – на затылок и копчик, а мозг работал: «Меня так и
парализовать может». Заставил себя упасть вперед на колени, обхватив
руками ноги, чтобы назад не согнуло, придавил ноги телом, лбом в
траву. В глазах стало темнеть, фокус сузился до двух маленьких ды-
рочек. И – выключило. А потом резкая боль – тело вытянуло, легко,
хорошо стало…

Очнулся на два – три метра выше тела, а тело валяется где-то на тра-
ве, не дышит. И куда-то тянет. Нарастает знакомое состояние, которое
испытывал в детстве: «Я – не Тело. Я – не Душа. Я – это Я. Я вижу
везде – везде: и вокруг, и сверху, и снизу – везде. И можно при-
ближать предметы, разглядывать рядом. Совсем другое зрение. И ещё
такое чувство, что мне не нужно ничего изучать: Я знаю всё обо всём.
Я являюсь частью Всего. И Всё знает обо мне». А потом кто-то как
бы берёт за загривок и показывает:
– Вот видишь – небо голубое?
– Да, вижу.
– Видишь – деревья, травка?
– Вижу.
– Видишь – мурашки ползают?
– Да.
– Видишь – птички поют?
– Да.
– Видишь – люди ходят?
– Да.

И в этот момент через тело пропускают мощный поток энергии
любви. Не такой любви, как между мужчиной и женщиной, замешан-
ной на похоти, эгоизме, собственничестве, а любви, развёрнутой ко
всему сразу: к каждой букашке, к каждой травинке, звёздам, лю-
дям… Пропускают и говорят:
– Вот так надо жить… А ты как живёшь?
Наркотические и алкогольные состояния, оргазм, эйфория – всё это
оказалось гадким похмельем в сравнении с пережитым чувством.
– Испытав такое состояние, хочется стремиться к нему ещё. Это то,
ради чего стоит жить, – говорит Он о пережитом. – Если войти в это со-
стояние и удерживать его – это и будет состояние счастья, процесс са-
мореализации на радость всем. Когда любишь – отдаёшь любовь.
Если появилась боль, зависть, ревность – это голос  Эго. Когда любишь
– отпускаешь. В состоянии божественной любви возможно Всё, и
Творение.

Его еле откачали… Наконец из госпиталя вернулся на службу и в
свою комнату в студенческом общежитии. Отношения с девушкой, из-
за которой попал в больницу, продолжились. Она сильно возбуждала,
хотя Он знал, что спала со многими. А тут в общежитии периодически
стали появляться люди в милицейской форме. Они вели себя предель-
но нагло: заходили в любую комнату и избивали парней, заставляли
жильцов каждой комнаты по очереди выкатывать им бутылку водки.
Как-то вечером вернулся со службы. В общежитии дискотека, пон-
равилась музыка, решил зайти. К нему тут же подкатили два амбала:
– Ты чего сюда пришёл? Кто такой?
Спокойно ответил:
– Я здесь живу.
– Отвали.

Чтобы не накалялись страсти, ушёл в свою комнату. Пришла де-
вушка, а тут опять они, да в придачу с девчонками. Сказал, что воен-
ный, показал документы.
– Давай за знакомство бухнем…
Выпили, закусили. Они решили, что водки мало, за корефанские
отношения нужно выпить ещё. Взяли деньги и ушли. Час проходит,
другой, поздно совсем… Не выдержал:
– Менты, как крысы, взяли деньги, свалили, – и девчонкам: – Уходите.
Легли спать. Часа в три ночи стук. Открыл – они же, пья-ню-щи-
е. Один орёт, матерится, провоцирует. За майку вытянули в коридор.
Сходу удар. Он привык на силу отвечать силой, но тут понял: стоит
только замахнуться – заберут в КПЗ, потом никому ничего не дока-
жешь. Девушка выбежала, а что она сделает. Сбили с ног, когда падал,
заметил, как один в буцах с размаху попал в область селезёнки, потом
в грудь… И потерял сознание.

Как бы там ни было, жизнь продолжалась. Утром сделал зарядку,
облился и – на службу. Только бок болит, стала подниматься темпера-
тура. Он к врачу: 
– Похоже, у меня перелом, – говорит и улыбается.
– Если бы у тебя был передом, ты б не улыбался.
Тридцать дней не могли поставить диагноз. А служба есть служба,
наряды есть наряды. Когда температура поднялась до сорока, отправи-
ли на УЗИ. Разрыв селезёнки, кровоизлияние во внутреннюю полость,
рёбра сломаны. Как раз в госпиталь приехали боевые врачи и с ходу
добавили клиническую картину: сломана переносица… Когда вышел
из госпиталя – к этим ментам. Показал медицинские документы:
– Давайте не будем это оглашать. Но, будьте добры, оплатите ле-
чение.

Испугались, присмирели, а среди них один по гражданке стал   
задираться.
– Ты что, ментов хочешь нагрузить! Вот запрём тебя в КПЗ к нарко-
манам! Порежу! Вот возьму и воткну тебе…
Повезло, что в этот момент по лестнице поднималась комендант.
Сдержался… А через несколько дней приходит девушка, рассказывает:
эти менты, восемь человек, посреди улицы посадили её в микроавто-
бус, завезли в лес и изнасиловали, добавив: 
– Если ты свидетелем пойдешь – убьём!

Столкнувшись с людьми в форме, что хуже уголовников: один брат
служил участковым, другой – торговал наркотиками по организован-
ной для него зелёной улице, Он всё же отстоял и себя, и девчонку че-
рез отдел по борьбе с коррупцией в органах УВД. Выплатили компен-
сацию, но стоило это сил и выдержки, за любой неверный шаг можно
было поплатиться жизнью...

Полгода возвращал физическую форму, потом лет пять регулярно
ходил в церковь: отмаливал, размышлял, вспоминал, сопоставлял…
«Меня вёл кто-то из Учителей. Было такое чувство, что моё падение на
похоть привело к тому, что Учитель или погиб, или серьезно постра-
дал», – признался Он, такой ценой постигая взаимосвязь духовного и
физического мира, меру ответственности за свои поступки.

…В памяти всплыл самый первый детский трансперсональный
опыт, когда был в средней группе детсада. Как-то просто гулял по тер-
ритории и забрёл за беседку, в уголочек. Потом встал, поднял голову
к небу. И будто что-то прикоснулось к нему, вспомнил, почувствовал
сердцем, что пришёл оттуда... Это было как оживление своего опыта,
чувств, ощущений. Не знание. Это как знаешь, что у тебя есть мать,
есть дом, а ты уехал в Америку, стал там жить, а потом вспомнил, у тебя
есть дом в России. Как если бы палец в огонь сунул и опалил, и теперь
кто бы тебе что ни говорил, всё равно есть свой опыт, что такое огонь.
Это – свой опыт. Он чувствовал, что пришёл оттуда, что там исток…
И знал, что его дом рядом с садиком, напротив цирка. А состояние
дома – в небе, огромное, доброе, ласковое… «Как же так», – недоумевал
Он и стоял с поднятой головой, наверное, с полчаса… Он помнил об
этом чётко. Помнил, как потом ходил по территории садика и не мог
понять, как и почему оказался здесь, на Земле…

На какое-то время Он вовсе перестал общаться с девушками. Даже
хотел уйти в монастырь, но скоро понял – нельзя, не время. Сначала надо
вырастить ребёнка, получить квартиру, заработать пенсию, чтобы было,
что передать ему. Только потом, если не найдется ничего другого…
После второго брака, когда опять попался на красоте и похоти, на
познание похоти ушло ещё лет пять… Было трудно, даже боялся, что
не справится. Как наряд, все – по порно сайтам, некоторые офицеры
флэшки приносят и смотрят за чаем, особенно молоденьких, свежень-
ких, сочненьких… Он ясно видел: порно сайты – как щупальца, а за
этим структура – сущность или служба, которая аккумулируют энер-
гию, а потом для чего-то использует. Однажды возникло такое ощу-
щение, что какая-то сущность перепрыгнула, вошла в тело. Стал мо-
литься, неистово, самозабвенно. Через некоторое время заметил, что
молитва «Отче наш» читается сама собой. «Непрерывно читаю её – мо-
литва звучит в душе круглые сутки. И так больше сорока дней. А потом
поймал себя на том, что перестал замечать девушек. Вокруг природа,
занимался разными поделками, рисованием. Но если вспоминал о сек-
се, картинки ли попадались или девушка, которая нравилась, намекала,
ещё были мысли переспать. Но, как казалось мне, в общем, от похоти
избавился», – вспоминает Он.

Как-то проходили со знакомым через книжный развал. Картинок
известного содержания – пруд пруди, но такая беллетристика уже не
цепляла. Парень признался, что видит в нём искру божию, а у само-
го проблема – занимается самоудовлетворением и даже закаляет себя:
включит порно в Интернете и – молится… Посочувствовал ему, а бук-
вально через пару минут заметил, что картинки зажгли и его. Ощущение 
не его, не свойственное ему, но такое острое, такое жгучее. Понял, по-
лучил сброс чужой грязной энергии. С неделю не знал, что делать:
куда ни глянет – всюду голые женщины, картинки – столько порнохла-
ма в городе, и все телепередачи с подоплёкой… «Похоть начинает зах-
лёстывать всё больше. Почему? – размышлял Он. – Причина в том, что
концентрируюсь на похоти, она и притягивается. А надо идти дальше,
заниматься другим»… И всё же периодически клинило, жгло во вто-
рой чакре, мучился-мучился, в конце концов воззвал:
– Господи, как избавиться?!

В это время ехал по городу и на тонком плане над собой увидел три
Звезды: разговаривают, оценивают его духовное состояние. Две уже
собрались улетать.
– Ладно, если не может осознать, покажи ему физику, – говорит одна. 
Звезда соединяется с ним, в теле начинается вибрация, Он этот чув-
ственный опыт переводит в мысли и слова, осознает. Сознание кон-
центрируется на второй чакре, поднимает из неё энергию в об-
ласть сердца, и из сердца энергия выходит в виде любви! «Сердце
раскрылось – энергия полилась любовью! – ликовал Он. – Ушла
похоть! Любовь!»

Скоро появилась возможность проверить, действительно ли может
управлять своей энергией, трансформировать её. Он добровольно по-
могал в частной школе, старшие школьницы как раз в возрасте гор-
монального взрыва. Есть те, кто в четырнадцать пробовал наркотики,
секс, они быстро ориентируются и стараются развести или получить
кайфушечки. И все девочки, независимо от опыта, ведут себя соблаз-
няюще по отношению к молодому мужчине. Он видел девочек, чув-
ствовал всех. Но нравилась одна, интерес и тяга были только к ней
– не осознающей себя магирани: не хочет ехать куда-то по распоря-
жению директора – полдня машина не заводится, пока не снимет с
неё блокировку. С ней у него были совсем удивительные вещи: при
определённых разговорах возникали световые вспышки, всполохи, а
как-то появились две плазмоидные жар-птицы. В общении с ним она
почувствовала, что несёт в себе энергию древних Богов. Их резони-
рующие энергии создавали проходы в другие миры. Одновременно
вдвоём могли чувствовать сущности тонкого плана… Он понимал –
это тот самый тип девушки, что даёт вдохновение с которой возможен
процесс сотворчества…

Однажды, когда гуляли вместе, у него возникла похоть. Девочка – уче-
ница. Начал молиться. Вспомнил, чему научили Звёзды. С молитвой и
любовью поднял накопившуюся энергию в сердечную чакру и – понял,
что развязался кармический узел в их отношениях. Потом у тонкого мира
попросил прощение за минутную слабость, удалил её телефон и теперь   
с благодарностью вспоминает, что ничего не случилось.

…В полную силу разворачивалась весна. Он отправился на публич-
ную лекцию о русских ведических традициях. Уже в дороге пришла
СМСка от Светы, узнав о его планах, написала: «Я тоже приеду». Опо-
здала, но успела сесть рядом. Ей всё время что-нибудь не нравилось,
она фыркала, и Он обиделся... «Она думает, что магирани, всё может
сама. Но магирани в ней включается лишь рядом с мужчиной архатом»,
– мучился Он, не зная, сказать об этом или нет. Но скоро поле волхва,
многократно умноженное резонирующими полями присутствующих,
захватило, понесло. Он вошёл в состояние матрёшки, стал чувствовать
то, о чём шла речь, поднялась своя подспудная память, пошли мощные
осознания. Он был в потоке, ему нужно было выговориться, он шептал
соседу на весь зал и не мог остановиться. Как пазлы, в голове складыва-
лось всё про Аркаим, про Свету.

Когда лекция закончилась, пошёл её провожать. Чувствовал, что
обижена. Недоумевал: «За что? Думала, молоденькая, хорошенькая, так
сразу в койку, а потом можно крутить, управлять. А у меня никогда не
было желания перед ней лебезить и танцевать». По дороге Света об-
молвилась, что голодна, и они зашли в фешенебельное кафе. Малень-
кий уютный зал, разнообразные свежие пирожные. Она вела себя не
то, чтобы надменно, но с претензиями, как если бы ей чего-то не хва-
тало. «Такое чувство, что она когда-то воплощалась в царской семье,
и сейчас проявляет себя так же – те же манеры, тот же гонор. И всегда
недовольна отношением к ней – то невнимателен, то груб, – проно-
силось в голове. – Ей нужен внешний лоск – ухаживание, церемонии,
походы по ресторанам, а потом об этом рассказать подружкам, нена-
вязчиво, вскользь упомянуть на работе или своей преподавательнице
из института. Она просчитывает каждое своё действие: что надеть, что
сказать, чтобы произвести впечатление. Увлекается психологией, а
нужно это лишь для того, чтобы точнее просчитать, просканировать
человека: чего от него ждать, как им лучше управлять, манипулировать.
Хочет, чтобы другие были предсказуемыми и понятными. Психология
для неё – догма, то, что идёт от ума. А душа живая, она не может при-
нять догму, она чувствует, когда используют всякие приёмы. Холодная
замёрзшая девочка-сосулька. Она ориентируется на внешнее – ненуж-
ное, никчемное, пустое. И это убивает Душу»…

Тут же пришла информация: «Вас свели силы Света на пользу друг
другу и на радость всем… Подвели, а быть или не быть отношениям,
совместной жизни – вам решать»…
«Да, да, просто в какой-то момент она заснула, – снова и снова мы-
сленно твердил себе. – Она тоже может быть участницей со-творения».   
И увидел на тонком плане, как магирани вместе с архатом могут творить
целые миры. Они обладают всем спектром энергий – от энергии люб-
ви до энергии магии, но между ними эти энергии нужно уравновесить.   
И снова предпринял шаг к примирению:
– Света, нас свели Боги. За это время у тебя и у меня столько про-
работок...

Но не получалось. Ей всё опять не нравилось, они банально по-
ругались. И без того возбудимый и импульсивный, Он не на шутку
распсиховался: «Ах, так, ты мне причиняешь боль, а я тебе лебёдушку».
Вышел на тонкий план и забрал из её квартиры энергетических лебе-
дей и энергию. «Энергия – живая, животворящая. Стоит помыслить –
сбывается. А она мечтает лишь о красивом ухаживании, ресторанах»...
Она вышла из кафе готовая расплакаться и тут же чуть не попала под
машину… Пошла первой, Он – следом, немного сзади. На остановке
пассажиры друг за другом проходили в салон автобуса.
– Света, всё вокруг говорит, что нам нужно быть вместе…
– Да нафиг ты мне! Всё! Заколебал! – рубила она. И, помолчав, с
едкой иронией и вызовом бросила: – Ты всё выдумываешь! Сказочник!

«Всё, сейчас разобью телефон, чтобы больше и не звонила, и не
встречались, – внутренне закипал Он. – Зачем нас подводите, у меня
не срастается, не получается!» – воззвал на тонкий план и размахнулся,
чтобы разбить телефон. В это время она занесла ногу в автобус, но две-
ри буквально под носом закрылись, и автобус уехал… Ошеломлённые,
они остались на остановке. Было уже поздно, темно, по-весеннему зяб-
ко на морском ветру… Через несколько минут взял себя в руки:
– Ты же видишь, не я это делаю, это Боги делают…
– Ну да, да, – согласилась она и в знак примирения положила ему
на плечо голову.
 
Подъехало такси. 
– Куда вас отвезти? – раздался в темноте голос водителя.
Около дома Он поднял голову к небу, к звёздам и замер так на не-
сколько минут, вглядываясь в темноту. Со своей стороны видел Все-
ленские сущности, Животворящие энергии, светлые Души, ждущие,
зажжётся между ними искра или нет.
 
– Ты сейчас в состоянии реальной сказки. Ты попала в сказку. Со-
стояние сказки для русского человека – это естественное состояние,
потому что каждой мыслью, каждым образом он творил, и мыслефор-
мы тут же реализовывались. Сказка – это не вранье, не вымысел и не
фантазия. Слово «сказка» от слова «сказ» – глагол, глаголить… Словом
и мыслью творили. Это волхование.
– И каждый был волхвом?
– Да. Это естественное состояние человека-Бога.
– Нет. Такого не может быть, – упорствовала она.
 
В квартире Света протянула открытку с мамиными стихами на день
рождения. Он пробежал глазами по строчкам, стихи отражали всё, что
Он чувствовал: она – магирани, её предназначение – сотворчество.
«Богиня, звёздочка», – обращалась мать к дочери. «Она даже знаком
отмечена: мелкие родинки на левой щеке как созвездие, что в гербе
Беловодья», – отметил Он. Света сидела рядом, с нежностью глядя на
него, по щекам текли слёзы.

Дома провалился в изменённое состояние и увидел, как две энер-
гии – женская и мужская – соединяются где-то там, наверху, в
огромном воине-богатыре, добром, любящем, истинно русском
воине. И всё, с чем соприкасается он, вмещает в своё сердце… «Он
– это я. Я – это ты. Ты – это я… Мы – единое сознание. И когда
ты войдешь в меня, поймешь, что это говоришь ты. Это возможности
архата», – осознал Он.

После того, как Он забрал животворящие энергии из Светиного
дома, все ремонтные работы, словно по команде, прекратились, с ме-
сяц торец так и стоял с той же пошлой девицей. Потом оттаял, по-
просил, чтобы работы завершили. «Наверное, я совершил ошибку,
поступил сгоряча, когда рассердился. Свою боль, раздражение нуж-
но было растворить любовью, – размышлял Он. – Тогда в рестора-
не единственный раз за всё время Она открылась. Она была готова
вместе провести ночь, но не это нужно, не тело. Она боится быть
искренней, спонтанной, живой. Нас сорок дней сводили вместе, мы
получили возможность проработать отношения прошлых жизней и
выстроить новые. Мне даже дали деньги для этого, получил бешеную
шару – почти месячную зарплату за операцию породистой собачки. Я
водил её в кино, по ресторанам, выполнял желания, – мысленно воз-
вращался к отношениям со Светой, своим страданиям с ней. – Она хо-
чет внутреннего тепла, я не могу его дать, слишком силён внутренний
страх женщин. А у неё нет собственного чувственного опыта. Мира,   
с которым столкнулась через меня, она боится. Моё предназначение
– быть счастливым. Мне нужно состояние включённости во все тон-
кие измерения, состояние матрёшки, оно появляется автоматически,
когда любишь, тогда оживает мир, тогда можно творить! Я устал быть 
в угнетённом состоянии», – подытожил Он и попросил Создателя, что-
бы отношения прекратились. А когда они встретились, спокойно про-
изнёс:

– Света, прости. Всё, что я рассказывал, плод моей буйной фанта-
зии и сильных эмоций. По своей воле делать я могу немного…
«Пусть будет так, пусть останется со своими представлениями, не
задумываясь ни о каких высших силах, коль не готова», – решил Он.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

После расставания со Светой ему стало легче. Скоро понял: в ней 
– подселение чужеродной сущности, и это создаёт мощный внутрен-
ний конфликт, проявляется в поведении. Но ей самой нужно пройти
этот путь. Было очень-очень грустно, порой просто не хотелось жить.
Опять размышлял. Осознавал. Вспоминал. И работал над собой, рабо-
тал… Наконец, понял: «Это мама тогда жить не хотела, я запечатлел её
состояние. Это мамино состояние. Я спас мать через любовь посредст-
вом луча Бога, который прошёл через меня. Я и есть этот луч…».
В трансовом состоянии вспомнил, вернее, вновь прожил свои роды.
Как мать стояла на столе, как появился мужчина, кричал:
– Дыши, дыши!
– Не могу… Не могу…

Как его вытащили, одна сторона головы оглушена.
–  Да, щипцами за голову тянули, висок придавили. Вот почему   
у меня часто пульсирующая боль в области виска... Она сдалась. Я сдался,
застрял. Не было больше сил продвигаться. Душа сдалась. Очень много
выпало испытаний на душу младенца. Много сил отдал на её спасение.   
А родился я крупным, большим. У неё разрывы. В палате прохладно.
Глаза закрыты. Я вышел – тело вытащили, но я сдавшийся, слабый…
Применяли какой-то препарат для стимуляции. Сначала воспринял
это как естественное, а когда вышел – что-то не так: в теле отравление,
частое дыхание. И свет солнечный тусклый – то ли удушье, то ли ас-
фиксия. Мужчина рядом пот вытирает:
– Тяжёлые были роды.
 
Мне фигню на бантике к руке прикрепили, уносят… «Нельзя ре-
бёнка от матери уносить! Нас много лежит, и каждый хочет чувство-
вать мать! Ещё в утробе ребёнок запечатлевает все состояния матери,
среды, которую она воспринимает. В городе ребёнок записывает гул
холодильника, стук трамвая, шум машин, запах выхлопов. Эти звуки
и запахи становятся родными, потому что впитаны через мать. Нахо-
диться в утробе – это похоже на то, что находиться в раю. А если мама
вынашивала ребенка в техномире, он уже не может чувствовать приро-
ду, нарушен резонанс с Вселенной и со всем Миром. Каждую травинку
и букашку должен чувствовать человек – так он задуман Богом!»
– Что было потом?
– Потом… Мать меня не любила, но заботилась обо мне. В саду
меня не любили, но выполняли свои обязанности. Отчим не любил,
но кормил. Братья тоже не любили. Бабушка и дедушка лишь меня
любили…

Любовь, внутренний свет – не эфемерность, а живительный элик-
сир, состав самого процесса жизни, её течения, исток. Да, материнская   
любовь у него отсутствовала как опыт этой жизни. И всё же, сам того
не ожидая, Он получил подлинную любовь в контакте с тонким ми-
ром. Это было не просто здорово, это было потрясающе: настоящая
безусловная материнская любовь! Тогда Он понял:  это – Богородица.
Она. Его одарила материнской любовью Богородица! Тогда появи-
лось много сил, ощущение полного здоровья, полного внутрен-
него омоложения: «Я всё могу!». Хотелось поделиться радостью с
окружающими. Но где-то на донышке оставалось сомнение, гранича-
щее с тревогой: «Вокруг твердят: все, кто видит, – ненормальные, боль-
ные. Что, если меня не поймут, посчитают сумасшедшим…».

Он сумел оживить в себе чувство родительской любви из прошлой
жизни. Ведь по большому счёту не важно, когда это испытано...
 – Мазанка с соломой на крыше. Стог сена. Мама. С русой косой,
голубыми глазами. Какая красивая! Я сижу на траве. Отец. Какой у меня
красивый отец: с русой бородой, сильный, крепкий. К нему нужно об-
ращаться «батько». Почему-то именно так – «батько». Как классно! Он
меня любит. И я его люблю. Сижу на траве и смотрю прямо на солнце.
Солнце не слепит. Я знаю, солнце живое. Мне года два-три, одет лишь   
в рубашечку. Жую травинку. Мне никто не мешает. Я в блаженном
состоянии.  Я свободен! Я часть всего! Я умею управлять всем!   
Я и в себе, и во всём! Это и есть целостность. Такими людей со-
здал Бог. Я уже был Богом…

– Как пал? – в измененном состоянии Он отвечает мгновенно с нот-
ками протеста в голосе.
– Русские не падали. Русские держали свет до последнего. Наша
задача – восстановление через физическую оболочку, развитие…
 
Я прожил много жизней. До того, как появился на Земле, у меня была
оболочка из солнечного света. Мы формировали ассов. Я пришёл на
Землю солнечным лучом. Мне нужно было спуститься, чтобы полу-
чить какой-то опыт – или выполнить задачу, или доработать что-то
своё. А может быть, всё вместе… Часть энергии оставалась в разных
пространствах, луч уплотнился, и образовались формы трёх тел. Двое
высоких, я им по пояс. А сначала мы были как единое целое. Мы – сол-
нечные Боги. Мы из солнечной энергии сотканы, мы – как полуэфир-
ные были.
– Кто это слева? – спросил я, когда спускались.
– Оракул.
– А справа?
– Тоже оракул.
– А посередине?
– Ты. Твой род идет от проассов.

У меня осталось чувство, что мы пришли от начал и где-то глубоко
знаем, что будет происходить на Земле и к чему это приведёт…
Ещё раньше у меня был опыт проживания, как пришёл к инкам. Они
на первое место ставили Душу. А потом ушли от тонкого мира, переклю-
чились на материальное – быт, тело, пищу, стали жить потребностями
тела. Развитие сознания пошло по технократическому пути. И религия   
у них возникла от того, что пришли инопланетяне, которые дали зна-
ния… А мы пришли как Боги. Я был в жёлтом полупрозрачном сол-
нечном теле. Моей задачей было дать им вспомнить, что Дух важнее
тела. Я дал себя поймать. Руками они поймать не могли: то ли обжигал,
то ли ещё что-то. Меня поймали две жрицы какими-то чёрными энер-
гетическими жгутами, привязали ими к столбу как змейками. У них по
этому поводу праздник был – Бога поймали. А я стою в благостном
состоянии. Они в меня стреляют, некоторые стрелы проходят через
тело, некоторые наполовину вонзаются, особого вреда не наносят:
могу сам себя заживлять. Мне важно было сохранить торжественность
Духа. Своими вибрациями я им давал чувствовать, главное – не тело,
главное – Дух. Всё пространство, где они жили, я наполнял этими
вибрациями.

Несколько лет назад на занятиях в группе встретил женщину-татар-
ку с дочкой одиннадцати-двенадцати лет, которые воплощались там,
среди инков. Девочка собрала все болезни, которые только бывают.
По роду они обладают сакральными знаниями. Но Дар, который шёл
от Бога, использовали для себя, стали чёрными магами. Это они тогда
среди инков были жрицами. Мы узнали друг друга. Я их простил. Они
простили себя. Мы приняли друг друга, потёк мощнейший поток люб-
ви. Мы наполнились любовью…

А у инков мне отрубили голову. Но я не умер, остался расчленён-
ным, потом вернулся в свой Солнечный Мир… Главное, мне удалось
посеять чувство торжества Духа.

– Тёмное, низменное рядом со светом, любовью было раньше и
есть сейчас. Также, как бывают встречи со светлыми сущностями, мож-
но встретиться с тёмными разных уровней. Бытует мнение, что им
нужно дать – энергию, чувства, внимание, они насытятся и сами отой-
дут. Как ты поступаешь в таких случаях?

– Я тоже раньше так думал: им надо давать… Тёмненьким даешь,
даёшь, кормишь, кормишь – они и рады, пристраиваются и начина-
ют вампирить. Нет. Нельзя кормить… Себя наполняешь светом и
раскрываешь, начинаешь светить, и тогда раскрывается любовь
Творца. Это другие частоты, очень высокие. Тёмные туда подняться
не могут, им не за что ухватиться: нет резонанса, как сквозь воду энер-
гия проходит. Цепляются только в том случае, когда есть осознанная
или неосознанная установка, резонирующая с ними. Если раскрыва-
ешься как Бог, как свет – эта установка или программа просто вылетает
из тебя, сжигается.

– Что важного для себя ты осознал и сделал в этой жизни?
– Раньше я всё оценивал с позиции эгоизма. В детстве жалел себя   
и думал: ко мне не приезжают – я не нужен. Хотел, чтобы мне любовь
давали, а урок был – научиться любить… Теперь я чувствую любовь ко
всем: к маме, отчиму, даже к брату. И не важно, что они избавлялись от
меня, важно, что смог простить себя, их и полюбить… Я злился на отца,   
а он закалял мой дух, дал мне возможность изжить гордыню, жажду влас-
ти. А самое главное – из этого рождается благодарность Богу. И это цен-
но. Когда в жизни случается что-то, мы думаем, мол, это плохо, потому
что привыкли делить всё на чёрное и белое. А на самом деле Бог для нас
этим сделал хорошо! Осознал это – родилась искренняя благодарность.
И Бог очень рад. Он также страдает вместе с нами: мы – часть Бога, он   
в нас, наша боль – его боль.

– И всё же есть какой-то драматизм в твоей нынешней жизни на
Земле, давай искать, откуда.
– Да. Да… Был обмен на способности, договор… Когда-то в обмен
на магические способности я отказался от личной любви…
…Я вижу луч из сердца, идущий в точку, помещенную в беспрос-
ветную тьму. Аз есьмь … в этом воплощении. Моя Душа, мой Дух, моя
личность в этом воплощении требуют расторгнуть договор, какими бы
узами он не был скреплён. У Отца-Творца Вседержителя и Матушки
Любви, всей Вселенной прошу прощения за гордыню, проявленную
мной в то время при заключении договора. Я осознал: никому нель-
зя спасать мир. Нужно спасти себя, и тогда пространство вокруг
начнёт спасаться. Благодарю за урок.

Я осознаю: договор – обман, и всё, что нужно, есть во мне. Прошу
лучи белого света распаковать мою личностную любовь сейчас и здесь
среди ныне живущих на радость всем, на радость живущим. Я – сво-
бодная личность, я – сын Отца-Творца Вседержителя и Матушки Любви.   
Прошу матушку Макошь поддержать меня и соткать мне новый путь.
Прошу поддержать меня Матушку Ладу, Матушку Землю, Отца-Твор-
ца и все Животворящие Энергии. Моё божественное аз есьмь присут-
ствия и мой любимый Высший Дух, и все мои составляющие, все мои
предки, все мои любимые Боги, все хранители – ангелы и архангелы,
– прошу вас проконтролировать расторжение договора с этой сущно-
стью. Благодарю за урок и отправляю её с любовью в её истинные из-
мерения, к её истинным хозяевам, туда, откуда она вышла и родилась…
Я хочу обрести родную половинку, чтобы гореть. Моя душа хочет
служить на благо, на радость всем! На радость, проявляя божественное   
в себе. Не отдавать Любовь, а светить в себе и из себя. На радость…

1 апреля 2010 – 19 апреля 2011