Из Тэдa Хьюзa

Красное


Автор – Тэд Хьюз (1930-1998), один из наиболее значительных английских поэтов второй половины XX века.

Лирическая героиня – Сильвия Плат (1932-1963) одна из наиболее значительных американских поэтов второй половины XX века, жена Хьюза, покончившая c собой в возрасте тридцати лет.



Красный был твоим цветом.
Если не красный, то белый.
Ты была в красном.
Красно-кровавом.  Было ли это кровью?
Рыжей охрой, чтобы смерть показалась теплее?
Или железным пигментом,
Хранящим в бессмертье фамильные кости.

Когда, ты сделала то, что хотела,
Красной была наша комната.  Судебной палатой.
Шкатулкой для драгоценных камней.  Кровавым ковром
С темным узором сгущений.
Шторы – рубиновый плюш –
Крови потоки от потолка и до пола.
То же – подушки,  то же –   
Карминным рядом на сидении у окна.   
Пульсирующая клетка.  Алтарь в храме ацтеков.

Только книжные полки скрылись в белом.

А за окном
Маки - тонкие хрупкие морщинки,
Корочки запекшейся крови,
Текущей из раны, 
Сильвии, как назвал тебя отец,   
И розы – последний удар сердца
Перед роковым разрывом артерии.
Твоя длинная бархатная юбка - пелена крови,
Роскошное бургундское вино.
Твои губы - глубокого малинового цвета.

Ты наслаждалась красным.
По мне же он беззащитен –
Как загнувшийся край марли на заживающей ране,
Когда под коростой можно коснуться проступающей вены.

Ты писала картины белым.
Потом ты боролась с  ним, раскидывая розы,
Склонённые над белым, –  капающие розы,
Плачущие розы, больше роз,
И иногда между ними – маленькая синяя птичка.

Синее шло тебе больше.  Синие крылья.
Шелк из Сан-Франциско цвета зимородка,
Скрывавший твою беременность
В ласковых складках.
Синим был твой добрый дух,
Заботливый внимательный защитник.

В преисподней красного
Ты пряталась от клинической белизны.

Но камешек, который ты потеряла, был синим.



* * *


Песня


Не хотела ни воздуха
Ни далекого неба

Песня
Не хотела склона холма от которого отражалась

Не хотела листьев
Вибрировавших от её звука

Не хотела камней - безразличных
Но всё равно участвовавших в игре

Не хотела воды

Песня не хотела своего рта
Не заботилась ни о своём горле
Ни о легких или венах
Из которых лилась

Песня сделанная из счастья
Как элегия искала

Того что не существует

Разливалась над пустой могилой
Того что еще не родилось


* * *

Катехизис у врат тьмы


Чьи это маленькие тощие ступни? Смерти.
Чьё это щетинистое колючее лицо? Смерти.
Чьи это еле дышащие легкие? Смерти.
Чья это рабочая одёжка мышц? Смерти.
Чьи это ужасные кишки? Смерти.
Чьи это затуманенные мозги? Смерти.
Эта грязная кровь? Смерти.
Эти подслеповатые глаза? Смерти.
Этот маленький грешный язык? Смерти.
Эта случающаяся бессонница? Смерти.

Даны, украдены или ожидают суда?
Ожидают.

Чья это каменистая дождливая земля? Смерти.
Чьё всё это пространство? Смерти.

Кто сильнее надежды? Смерть.
Кто сильнее воли? Смерть.
Сильнее любви? Смерть.
Сильнее жизни? Смерть.

Но кто сильнее Смерти?
Несомненно, я.

Пролетай мимо, ворон.


* * *

Яблочная трагедия


«Библиистику» Тэда Хьюза не стоит воспринимать как святотатство или как атеистическую пропаганду в духе кукольного спектакля Сергея Образцова. Скорее это – театр абсурда в эстетике Олби и Ионеску.


Так вот, был день седьмой.
Змей отдыхал.
Бог, подойдя к нему, сказал:
«Гляди, я новую игру придумал».

Змей с удивленьем посмотрел
На возмутителя покоя.
А Бог: «Ты видишь яблоко.
Его я выжимаю – выходит сидр» .

Змей, хорошо глотнув,
Свернулся в знак вопроса.
Адам, попив, воскликнул: «Ты мой Бог!»
А Ева выпила, призывно возлегла,

И подманив скукоженного Змея,
Беднягу довела до полусмерти.
Бог побежал, чтоб сообщить Адаму,
А тот спьяна и c горя в петлю влез.

Змей попытался крикнуть «Погоди»,
Но онемел язык от выпитого сидра.
А Ева, стукнув Змея по башке,
«Бессовестный насильник!» - завопила.

Теперь, когда бы Змей ни появился,
«Насилуют, скорее помогите!» - она зовёт.
Ломает стул о голову рептилии Адам,
А Бог провозглашает «Я доволен».

Всё катится к чертям.