Осенняя рапсодия конца 20 века

               Евгении Турецкой*
               
Был день, как день, ничем уже не новый,
Как мир.Лишь ветер море волновал,
Да кто-то в серебристую подкову
Небесную луну перековал.

Полупрозрачной, в мачтах корабельных,
Предсумеречной набережной дрожь
Вдруг унялась - весь в падающих листьях
Вечерний город засверкал, как брошь.

Театра кукол вывеской кондовой
Ютилась тень на гулкой мостовой
Петра Великого,- не торопясь, домой
Я шла, припоминая, как предтечу...

Во дни разлук...у перекрёстка встречу...
Светланской и Великого* - с угла,
Кафе***, где просто женщина ждала...

За чашечкою кофе, отрешённо,
Уединившись отстранённым взглядом,
Она печалилась светло, заворожённо.
Как остров. Кресло пустовало рядом.

Её на солнце выгоревший локон
Казался тихим осени упрёком.
Заката золочёная стрела бугливалась -
Ею Корабельной вечерние померкли зеркала.
            
Стемнело. Пианино тихо пело,
Фальшивя в си-бемоле иногда.
В такт музыкальным пальцам, цвета мела,
Покачивались плечи, как вода.

Изысканно и (не по-детски) просто
Самозабвенно танцевал подросток.
На пианино гранями стакан
Поблёскивал...

Бумажная десятка -
Отечества обманною свечой -
В стеклянном чреве, словно акробатка,
Над медью возвышалась каланчой...

Хмельной, немного праздный музыкант,
"Заигрывая" в клавишах талант,
Был "не от мира..."- были и другие...

Когда-то Микаэл Таривердиев
К "Мосфильму" эту музыку писал,
Которая сейчас пленяла зал:

"Я прошу, хоть ненадолго,
Грусть моя, ты покинь меня,
Облаком, сизым облаком,
Ты полети к родному дому,
Отсюда к родному дому.

Берег мой, покажись вдали
Краешком, тонкой линией,
Берег мой, берег ласковый,
Мне до тебя, родной, доплыть бы,
Доплыть бы хотяб когда-нибудь..."

Где-то далеко...".

Самозабвенно танцевал подросток,
Самозабвенно женщина ждала...-

как половины одного числа
Собой отождествляя перекрёсток,
Где разводились, судьбами, тела...

И женщина под музыку грустила,
Печально подбородок опустив
На Ноеву спасительную лодку
Ладоней, поднесённых к подбородку,

Колени выразительно скрестив,
Как судьбы,- лишь на время совместив...
            
Ей фонарей неоновых форели
Из памятников Времени светили
В пятиконечных клёнов акварели,
Чьим листопадом улицы мостили
В пути отождествления, с начала
Тридцать шестого...водного причала

Закованные крылья в аппарели
Свечами поминальными горели.
В густом тумане, ангелами тая,
Перекликались водные трамваи...

А жёлтый - говорливый городской,
Бегущий с Сахалинской день-деньской
Искрил смычком... с Баляево - звенящим.

Для всех, его пути переходящих,
Была любовь, любовью в предстоящем.

Был занавес железным в настоящем
Пути отождествлений: девять граммов
(И до и после смерти "мандельштамов") -
Мерилом пистолетного гонца.

Уравнивали сына и отца.
Закрадывалась Истина в сердца.

Двдцатый век доигрывает драму
До кульминационного конца -
Лишает Русь Отеческого сана
И Свято-материнского венца.

Чтит Катехизис, топчущий Скрижали.
"Мадонна! Умали мои печали!"-
Колоколов небесные рояли
Над Пушкинской роняли мадригал...

А на Светланской, в бакалейной зале,
Источник человеческой печали
Неимущему дали предлагал:

"Я прошу, хоть ненадолго,
Боль моя, ты покинь меня..."

И рифмовалась боль:"Меня поки-инь!"
А вторил ангел со Светланской :"Дзи-инь!"
Да палицей в Махалинский разлом
Серебряную -"жалистную":"До-ом-м..."

Покинь (вместо меня!)
И стань печальным
И в судный день,
И в доверщенье дня
Иже еси...

И чудилось : с меня
Сбываются библейские преданья:
На тетиву Судьбы и - в мирозданье,
И долу преткновений семена -

По свету ! Безвремений письмена
В Евангелие. Истина живая,
Что колесо бегущего трамвая
Под колесом Судьбы...Ужо,грядёт,

Безудержная...А она всё ждёт...
Та женщина, что, может быть, спасёт
Её Адам, взяв яблоко из рая,
Обнимет и...навеки не уйдёт.

И чувства никогда в них не остынут...
А что, когда печаль её отнимут
У нас ? - Неблагодарный труд гадать,
Что с миром приключится,мой Читатель.

И важно ли, подлец ли кто, предатель,
Когда страна - одна большая тать? -
А где ж её теперь другую взять ? -
Нет совершенства вечному Обману,
И правых нет виновного сыскать.

Миг удержав, Судьбы не обретёшь,
Слукавив, от лукавого пожнёшь.

Я в женщине Турецкую узнала.
Она в Израиль утром уезжала
И оставляла просто - навсегда
Мою страну - заблудшую овечку,

Портовый город, номерную речку,
В Пакровском храме за любимых свечку,

Судеб и океанов Колизей.
Часть жизни, часть себя в сердцах друзей,
Без изморози и уловок светских.
Послевоенных-анти-пост-советских.

Загадочнее всех японских нэцкэ
С автопортрета Женечки Турецкой
В окладе глаз, запечатлевших Слово,
Светился Век Молчанья Золотого...

"Как слова, обронив, не воротить -
Так с времени возврата не спросить
Необратимых Сахаровых, Бродских...
Владивостокских..."

Под небом "высоцких" жизнь - испытанье.
Завершённым будь в Израиле, народа Его путь.

                1999
*Евгения Моисеевна Турецкая, 1948г.р, родилась в г. Ленинграде, выпускница ЛГИТМ и К, с 1976-1999г.г. являлась главным художником-постановщиком Приморского краевого театра кукол, расположенного в г. Владивостоке по ул. Петра Великого,д.8. В сентябре 1999г. уехала на свою историческую родину, дальнейшая её судьба автору не известна.

**Светланская - центральная улица г. Владивостока
***кафе "Золотой Век" располагалось в гастрономе на перекрёстке двух центральных улиц: Светланской и Петра Великого,которая спускается к 36-му причалу Корабельной набережной г.Владивостока. Это кафе являлось излюбленным местом многих горожан, в том числе и Е.М. Турецкой.