Лейтенант и Змей Горыныч. Глава 24

                Глава двадцать четвёртая. 
                Горит надо мною штыка остриё,
                Военная дует погода…
                Борис Корнилов «Продолжение жизни».
 
                Спустя минут двадцать Просфорова ввели под руки в казарму. Казарма сияла чистотой и свежей краской  в преддверии проверки. Лейтенант постарался и нашёл все Ванькины заначки краски, и теперь войска красили всё, кроме травы, на которую краски в нашей армии хватает только в элитных частях.  Все были заняты делом, приводя казарменное помещение в  ту степень стерильности, какая бывает лишь на космических кораблях перед стартом.
                Из-под грубо наложенного бинта на свежевымытый и перевымытый пол капала кровь, но за  общей суетой на это никто внимания не обратил. «О! Николай Иванович»!- обрадовался лейтенант, давая последние указания вконец измученному дежурному по роте: «Рано вы  сегодня! А старшину нашего заблудшего не встречали? Придётся нам его как-то перед начальством отмазывать»… Он обернулся и, наконец, заметил кровь на рубахе Просфорова, пригляделся и увидел в каком тот состоянии. «Что с вами»?- испуганно спросил Сергей. «Всё повторилось»,- из последних сил прошептал тот и, не в силах стоять, присел возле щита с обязанностями суточного наряда: «В лесу немцы, Серёжа, это моя вина. Их не меньше трёх десятков. Нужно что-то делать», - более он говорить не мог, потерял сознание  и медленно съехал на пол. «Какие немцы? Фашисты»?  «Какие к чертям фашисты – псы-рыцари из 13го века»!- выругался Ворожкин: «Чего смотришь, Морозов, перевяжи его как следует»!  Морозов, призванный в армию с первого курса медицинского института, слыл в роте за Парацельса, и, бывало, лечил сослуживцев как в анекдоте одной таблеткой, половину рекомендуя от головы, а другую от поноса, но повязку наложить умел, к чему  и приступил с большим тщанием.
                «Та-ак»!- растерянно протянул лейтенант: «Старшину потеряли, Просфоров ранен,  так ещё псов-рыцарей к проверке добыли! Хорошие дела, и по головке нас  за это не погладят, точно»,-  но быстро овладел собой и скомандовал: «Командиры отделений и сержанты, ко мне»!  Явились командиры – Хачикян, Ворожкин, Морозов и кулинарный ефрейтор Мирфазиев. Незваный никем личный состав столпился за их спинами. «Ребята, война»,- просто и буднично повестил им  ротный  командир: «Говорите честно, сколько у нас оружия»? Войска запираться не стали: «Ружьё в каптёрке у старшины, Вальтер  у Морозова, две гранаты и немецкий автомат  в боксе». «И это всё»?- не поверил Сергей. «Всё»,- отвечали войска и командиры. «Маловато, на  тридцать то врагов»,-  подвёл итог Перевалов: «Придётся вооружаться, чем Бог послал, разбирайте ломы, топоры  и лопаты. Кому не хватит, готовьте колья»
                Хлопнула  дверь, это явились трое солдат, бывших в помощи у Просфорова для наблюдения. Вовремя предупреждённые Ворожкиным, они тишком-тайком миновали немецкие колонны и добрались до казармы. По их словам, дыра, несмотря на повреждения нанесённые аппарату, осталась цела, а немец сквозь неё прёт и прёт.
                Выслушав их доклад, Сергей понял, что пришла пора отдавать боевой приказ. Он был  хорошо обучен отдавать приказ на удержание превосходящего противника  или встречный бой мотострелковой роте, но,  как правильно скомандовать сражаться и умирать толпе почти безоружных шамотников, он не знал.   Не знал, но деваться было некуда – командир был он, все смотрели на него и ждали его слова. Он дал команду строиться и перед строем огласил боевой приказ. «Согласно нашей информации противник идёт на Петровск с целью овладения городом. Наша задача»,- начал  он: «Не допустить прорыва противника в населённые места, вытеснить его назад, за пределы нашего времени, при этом сохранив вверенное нам военное имущество. Для  этого Хачикян с основной частью роты движется по дороге, устраивая завалы, чтобы, не дай Бог, эта сволочь не прорвалась к посту ГАИ. Николая Ивановича отправить в город с первой же попуткой. Морозов с суточным нарядом обороняет казарму. Данияров бежит на разъезд и предупреждает Семёна, а Ворожкин берёт ещё двоих и  идёт вместе со мной – нужно посмотреть, что за немцы такие и оценить их силы. Всё. Выполняйте».
                . Рота ушла к дороге.  Лейтенант проводил взглядом эту рать.  Стало тихо, только телевизор в казарме привычно врал про перестройку и новое мышление. Потом он заткнулся и застучали молотки, это Морозов с нарядом забивали тёсом окна казармы. «Ворожкин, бери  Вальтер для меня, а автомат себе»,- приказал он: «В кино видал, как пользоваться? А то скажешь, в армии отслужил, а боевого оружия не видал». Через несколько минут они с Ворожкиным, и ещё двое солдат с ними скрылись в лесу.
                Они шли довольно долго, но немцев не было видною. Враги, столь бойко ворвавшиеся в наш мир, не двинулись далее опушки поляны, остановленные нежданным препятствием. Из-под корявой ёлочки на опушке выбрался чёрт. Он давно там сидел, придумывал, как бы насолить покрепче Просфорову, или на худой конец водяному, да так и прикорнул тихонько. Сны ему снились хорошие, в них  закрывали институт, где работал Просфоров, лейтенанта выгоняли из армии  по сокращению штатов, а на осушенном болоте строились особняки  на манер замков, и толстомордые охранники гнали водяного с родного болота пинками. Но тут прилетела стрела, расщепила на излёте ствол ёлочки и   разбудила его. Чёрт, ошалев от такого безобразия,  залёг, переждал драку и перестрелку и, хоть и обиделся за недосмотренный сон, удалиться хотел по-тихому. Вылез из-под ёлки и пошёл, никого не трогая. Шёл себе, хвостом помахивал, но, увидев, насколько поразило захватчиков его появление, не смог устоять перед соблазном и под аккомпанемент собственного истошного визга исполнил непотребнейший канкан. Это нас, тех, кто живёт в эпоху тяжёлого рока, удивить трудно, крестоносцы же были публикой неискушённой.   Чёрт плясал, высоко подбрасывая копыта, орал матерные частушки и богохульствовал, в экстазе сломал о свою голову брошенную лопату,  а напоследок отравил воздух ужасным выхлопом, чем окончательно возмутил добрых католиков. Тяжёлое амбре плыло над поляной как  боевой газ иприт…
                Наступление было сорвано. Из обоза вызвали отца Климентия, специалиста по изгнанию нечистой силы. Увидев чёрта, он обрадовался и взялся за дело с огоньком,  в согласии со всеми утверждёнными Римом правилами. Хоть, по словам Водяного, немец и слаб по части сказок, но с нечистой силой у них всё в порядке. Некий магистр  ещё в 14м веке вычислил, что в Германии лишь на острие иглы размещаются одиннадцать тысяч мелких чертей. О крупных мы и не говорим, есть мнение, что они временами даже возглавляли Святую инквизицию.  Можно представить, какие мощные средства борьбы с ними и противостояния их проискам изобретали католики. Однако, хотя отец Климентий и делал всё как  положено, все его усилия остались тщетными – на нашего чёрта управы не было. В ответ на все увещевания чёрт нагло заявил, что с попом этим они проходят по разным ведомствам, он числится при  православных,  и от латинских молитв исчезать принципиально отказывается.  «Ищите нашего русского батюшку, тогда и поговорим»!- издевался чёрт, и, передохнув, вновь приступал к канкану.
                Вняв уговорам упарившегося прелата,  граф Арнольд скомандовал идти в обход. В обход идти дольше и труднее, но верные приказу три сотни пеших и конных, не считая огромной орды слуг, оруженосцев и прихлебателей, отправились в путь по бездорожью. Позади колонны  трясся на муле расстроенный отец Климентий. Чёрт кидал ему вслед комки болотной грязи и радостно вопил: «Халтурщик! Сан за барана купил»?!
                В обход двигаться куда как труднее, чем по торной тропе, и прошло не менее трёх часов, прежде чем  тяжкий топот кованых копыт вылился на бетонку. Дорога поразила немцев, ведь  дороги Европы тех времён, даже соединявшие крупные города, напоминали измученные лесовозами внутрихозяйственные просёлки в самых нищих колхозах. 
                Бетонка гудела от топота войска, но не слышали того топота,  ни начальник Петровского РОВД тягавший пескарей в верховьях былинной реки, ни общественность города Петровска, по случаю окончания рабочего дня мирно надувавшаяся пивом, ни даже хитроумный уполномоченный КГБ, копавший ввечеру тёще картошку. Народ отдыхал после трудового дня под надёжной защитой своей Армии, но, замершие над картами, мудрые офицеры Генштаба и ракетчики, держащие на кнопках пусков свои верные присяге пальцы, ни сном, ни  духом не могли и представить, что за враг такой подступил к границам Петровского района. К тем самым границам, от которых до госграниц три года скачи, если не заблудишься. Лишь неполная рота стройбата оказалась на пути врага, ей и отбивать приступ. Ну да, как говаривал ещё князь Игорь, «лучше убиту быть, нежели полошёну»!