Прифронтовое ты

Дневник Смита-113
«05» февраля 2014 г.

или по дороге жанра

Когда стемнело, к дому Нассо (продюсера Сигала) подъехал на своем автомобиле «компаньон клана Гамбино» Ричард Бонди (январь 2001 г.). Войдя в дом Нассо, Бонди предложил хозяину, его брату и Стивену Сигалу пройти в лимузин. Под стволом. В задней комнате одного из бруклинских ресторанов их уже ждали вымогатели. Подали холодный ужин. В этот момент Чикконе и Кассарино потребовали от Сигала семьсот тысяч долларов, которые он якобы задолжал своему продюсеру Джулиусу Нассо. У Сигала, как сказано в его собственных показаниях, «кусок застрял в горле» (!). Чикконе же, наплевав на звездный статус и седьмой дан собеседника, закричал ему в лицо, брызгая слюной:

«В глаза смотри, когда я с тобой разговариваю! Мы честные ребята, не наколем. Работай с Джулиусом, и каждый получит свой кусок». Сигал попросил у «мафии» время на раздумья. На одной из записей, прокрученной на судебном процессе, Чикконе и Кассарино весело обсуждают, как им удалось запугать героя боевиков, который в реальной жизни оказался совсем не таким смелым, как на экране. Воры весело подтрунивали над «трясущимся» экранным костоломом, который попросил дать ему время подумать. Эта запись была сделана в другом ресторане через сутки после того, как у Стивена Сигала начали вымогать деньги.

Комментарий: нужно сразу (!) ломать блатогонию.
…

Окопы, люди в черных плащах. – Уиллард, рейнджер, Смерш-7. – Отлично, проходите, прошу. («Аэлита»).

«Тумстоун», 1993. Пока Ринго крутит револьвером перед лицом Холлидэя, пытаясь спровоцировать на поединок, Уайэтт демонстрирует класс обращения с Томпсоном, – все время держит Ринго на прицеле, положив пулемет на колени под столом. Именно так и будут действовать герои реванш-столетия – холодно и достоверно, по гильзотеке и высоте морали.

«Тут он обнаружил, что на него смотрит дюжина ружейных стволов. Моррисон, светясь от радости, приставил револьвер к груди Уайэтта и произнес: «Бросай свою пушку и молись! Твое время пришло, Эрп!». «Сам бросай», – послышалось в ответ, и вслед за Уайэттом из салуна вышел Док Холлидэй с двумя револьверами, – «или хоть руки подыми. Вы все, ублюдки, положите пушки, а не то ваш вождь лишится последних остатков того, что всю жизнь заменяло ему мозги – а потом и остальные, по мере поступления». И эта краткая речь была настолько убедительна, что пятьдесят человек положили ружья на землю, молча оседлали своих коней и молча же покинули город. Вот так договаривались на Диком Западе».

Холлидэй мечтал умереть «в сапогах»…
…

Когда честный ковбой предложил Бэйли дуэль, тот, однако, отказался, прилюдно выкрикивая в салуне всякую чушь, что оппонент без пушки – никто. (В этом же упрекали и Last Man Standing-96, но в сцене-подвале на Крестовском просчитались). К этому времени Холлидэй уже носил при себе два револьвера. Он выложил оружие на сукно и посоветовал Бэйли не стесняться, вести себя запросто, как принято между приятелями. В ответ тот рванулся с целью убить и насадил себя на нож. «Сам и по-доброй», – как сказал Писатель в «Сталкере». В салуне все происходило, как и «В августе сорок четвертого», – на правовом поле старого доброго Запада, все прозрачно – разудалые и борзые персонажи сами насели в прифронтовом лесу на нож:

– Вы, что же, нас обыскивать будете?
– А мы и не думали вас обыскивать. Вы сами, добровольно, выворачиваете карманы и показываете, что у вас в вещевых мешках, – «объясняет» латинизированной контре охотник за головами Алехин. Контр-диверсантская жизнь.

– Только притронься к пушке! – предупреждает бармена Кэйт (девушка Дока Холлидэя). (Чтобы не строил героя). 
– Моя милая дьяволица, – улыбается Холлидэй. – Я полагаю, в этом городе нам больше делать нечего.
– Я сказала в отеле, чтобы наши вещи упаковали. Лошади на улице.    
– Well, – ну что ж. Счастливо оставаться (присутствующим).
Целует дьяволицу: – Давай плюнем на багаж. Навстречу дикой Аппалузе!

Вот какие женщины нам потребуются для мета- и фора-. Я дерзкий, ты дерзкая – на ядерных опасности- технологиях. В идеализированном столетии (идеальное-на-ритм) нам потребуются и блондинки, и брюнетки, и шатенки. Торпеды, выпрыгивающие из воды на побережье белого человека. Прифронтовое «ты». Тексты-бомбометы. Экзистенциалы. Движущаяся граница белых поселений. И над всем этим милитаризованный текстограф Смит, метафорист Смит в черном плаще. Dark Mystery. «Опять небо прогибается под сапогами». За авантюрную принцессу Диану, за Джинни-метафизику! За «Мираж».
…

Смит в валенках, ватнике и брезенте уходит в промороженную северную тайгу, Тумстоун-фронтир, к западу от Ивделя. В темноту ночи и завывания торнадо. К величайшей перестрелке дикого Запада-1881. По дороге, вырубленной в скале. В совсем другое кино. Маневренные группы-экзистенциалы усиливать. В светлый, на заре Европы, тип. В лингвофонных мозгах, в джунглях на фронте, создавая волевой плацдарм…

Где живут блондины? И блондинки. Чистый (европейский) вид абсолютных блондинов. И блондинок. Атомная белая смесь. Я знаю, ты знаешь, они знают. Блондины и блондинки живут в условиях бессолнечных. Красивые пейзажи. Скальные бастионы врезаются в Карское море. Они попали в морозную «ловушку». Одеваться строже в пользу консервативных нравов. Я консерватор, ты консерватор. «Я вообще консервативен», – подчеркнул Бонд в Skyfall. (И это ничего, что Бонда «очеловечили», что он небрит). Белокурый, светлоглазый «тип». Белокурая, светлоглазая раса. Человек серо-голубо-глазый.

Ядерный пафос философии жизни – в русских богинях, ядерных торпедах, выскакивающих из воды. Центральный европейский усиленный тип. Модель состязательности. Фокус гиперболоида. Свинец-в-себе. Навстречу белым дьяволицам. По дороге жанра. Заряженность на military-реванш, идеализацию. Пуля дороже жанра! Пуля красотою в жанр. Лингвофонный Томпсона кураж.

***

Гарин по острову ходил в черных брюках (идеальных) и белой рубашке (всегда новой и тоже идеальной). Внушая Роллингу:

– В лондонском Сити серия самоубийств среди банкиров: слишком сильный стресс, – пишет In The Deathcar. – Это чушь. Ты был банкиром, Роллинг? Какой стресс. Статистический американец живет в мире, полном оружия и жестокости. Взбесившийся ложный континент (на ложной географии) и детонаторы. Сдуревший на антиевропейских и антибиологических вопросах Страсбург-Аргенторат. Нацменский олигархат. Никогда не понимал «гражданскую войну» на индейском континенте. Это идея? Мотор-шоу в Детройте. «Новые объемные губы». И почти (совсем) нет красивых женских лиц.  Конфедераты, южане, балаган противостояния. Где теория, и где Европа, где людены, – непонятно. Я бы подписал все ваши требования – тепловым экзистенциальным лучом. Сонная лощина на открытых пастбищах Монтаны. Сращивание политической богемы и жулья. Заячья душа американца – не прифронтовые белые поселения. Не метафизики, и не герои.

«Зато теперь мы мониторим жизнь леопардов в режиме онлайн, от кормления до спаривания». Даже Бжезинский, сквозь зубы, признал заряженность на «клюшку» и «газон». Сотрудники службы спасения рекомендуют не появляться на улице в пьяном виде – «Чем заняться мертвецу в Денвере?». Диалектическое забивание мозгов. Курсы по культивированию конопли. В свое время подруге Вайэтта («Тумстоун») прописали опиумную настойку, но Мэтти попала в зависимость от опиатов. «Она, прикиньте, его запинывает!», – сказала одна из посетительниц, которая снимала видео. В нью-йоркском Манхэттене лауреата «Оскара» нашли с торчащим из руки шприцем. День сурка. По периметру забора! Америка умирает, Роллинг.   
Америка поучаствовала, после замес-коллайдера, в восстании рабов в Теории. Так что все претензии к коллайдеру, контрразведке будущего. Вместо того, чтобы привнести что-нибудь порядочное… Что действительно неплохо в Америке – так это вестерн, раз в десять лет. Здесь просыпается совесть или архетип».
…

Арийская планетография – в мета-фора-графии. Возможно, белые задачи будущего, – в древнейшей (и дальнейшей) экспериментальной географии Европы. Географии военной. Активной и жесткой! Заработали центровые экзистенциалы. Каноническая география! (Пересдать географию, плутократы). Отодвинуть факт не «той» стартовой (коллайдерной) европейской страницы. Заработали башни белого экзистенциализма – движущаяся граница, фронтир. Белых ангелов белые тексты… Скоро, уже очень скоро ядерные ницшеанки начнут выскакивать из воды на «западном побережье». Вынужденно и превентивно. Эти штучки. И каждая (штучка) напишет: «Европа – это я».

Так мог написать и Гарин тепловым лучом. (Метафизика старта). Гарин с такими мыслями перспективен. Мог бы, но не написал. В чем причина? Хотя и не был под пятой мадам Ламоль.
…
С другой стороны, текстографам будущего, спецам «моторизованных» текстов, теории опасности еще предстоит разобраться и оценить высоту задачи Зои Монроз:

не работала ли она на смерш-идею Страны сильной географии, на «состояние накопительного эффекта», на устранение препятствий, на футуристические задачи будущего:

абсолютизм Томпсона против любых преступных предприятий, засады-упразднения на загородных дорогах, на блиц-арест-метафоры в «гангстерском» милитаризованном стиле, на боссов по жизни и боссов по смерти – экзистенциальных боссов? 

Смит-Борман-Бонд ходит-бродит по Европе. 

Нужен человек чистый. Пусть в чем-то несообразный, иногда небритый, «очеловеченный». Мозги Бонда в бондиане медленно, но верно начинают переключаться в нужном белой экзистенции направлении – револьверной метафизики. Бонд почти вырвался из лап предателей древнейшей (и вечно молодой) Европы. И тетю (фальшивку-плутогонию) убрали из сценария тоже неслучайно. Пусть это будет беловой вариант героя, открытый соблазнам. Пусть он их проходит. «С первого шага кустарники кажутся западней». Пусть проходит все медвежьи вмятины. Ветер должен быть встречным. Никому не нужен человек усталый, саботажник жизни, панически боящийся войны и вестерна. А на выходе мы получим образ военный, прибрежный, лесной, пропагандиста жизни. От океана до Алебастрового хребта. Плюс два лучевых барьера, – чтобы был дисциплинарный барьер. Где-то маячат еще белые субмарины.


***
События, герои, место действия являются литературным вымыслом; также прошу не отождествлять героя произведения с автором.