Видеть

О, если бы все могли видеть всё
Каким бы был мир
Представляю с трудом
Но точно могу сказать я одно
Он был бы другим
Совсем не таким…

Глава первая.


- Ты знаешь, сколько он хотел сначала? – спросил меня Леонид Михайлович, скривив лицо в язвительной усмешке.
- Сколько? Восемьдесят? – пошутил я.
- Тридцать пять – серьёзно ответил мой компаньон.
Если вы не истинный служитель религии «капитализм», если «деньги» - это не имя вашего бога, вам не понять мои эмоции в этот момент. Если вы бомж, то считайте, что я дворник, который собрал все бутылки и алюминиевые банки на вашем районе. Если вы дворник, считайте, что после того как вы подмели весь двор, смели всё в кучу,  вы отошли покурить в свою коморку. В это время мимо проезжал на тракторе пьяный рабочий и шутки ради разворотил, собранную вами кучу мусора по всему двору. Если вы рабочий, считайте, что у вас сломался телевизор, а президент подписал закон, по которому после пяти вечера запрещается продавать спиртное. И об этом законе вы узнали, только придя после работы в родную пивную. Если вы президент, то считайте, что прямо перед выборами объявилась группа анархистов с целым пакетом компромата на вас, который они выложили в интернет в свободном доступе. Если вы анархист, то считайте, что случайно отдали все деньги, что два месяца собирали на адвоката для знакомого, которого загребли мусора по сфабрикованному делу, фашисту и, он, этот фашист, на эти деньги купил судью и добился освобождения банды убийц-нацистов. Если вы фашист, то считайте, что ваши родители, оставившие вас в детдоме, оказались чистокровными евреями из среднего класса. Если вы представитель среднего класса, считайте, что вас зарезал наркоман в вашем собственном подъезде. Если вы наркоман, то считайте, что свёрток с героином выпал у вас в щель между поездом и платформой в метро. Досадно. Обидно. Жалко. Сложить и помножить на сто. Теперь вы понимаете мои эмоции.

***

Ночь. Только что прошёл дождь. Открываю окно и выбрасываю пакет с мусором в мусорку. С криком оттуда выскакивает две кошки. Я привык есть в машине, курить в машине – это мой третий дом после офиса моей компании и коттеджа, в котором я только сплю. Поэтому у меня тут скапливается мусор. Я не выкидываю его в окно на обочину, на тротуар – я уважаю свой город. Это знают мои подчинённые и поэтому уважают меня чуть больше. А значит больше и работают. А значит у меня больше прибыль. Еду дальше. Шины тихо шуршат по ровному асфальту. Подъезжаю, выхожу. Хлоп, захлопнулась дверь моего «Порше». Пахнет свежестью. Воздух сырой и чистый. Зеваю. Час ночи. Я не видел кошек выскочивших из контейнера, когда выбрасывал мусор, я не вижу свежего воздуха и мелких луж на кривой дорожке к двери. Среда. Я купил этот дом полгода назад, а был только в спальне и на кухне. Тьфу, ****ь,.. тридцать пять. Охуеть! Я потерял сегодня восемьдесят тысяч евро. Контракт подписан. Что ж тут поделаешь? Это рыночные отношения. Знаете основной принцип работы на рынке? «Наеби ближнего своего» – так он звучит. Ууу, сука, если бы я знал, что он рассчитывает договориться на тридцать пять. Но мне нравится такой бизнес. Сегодня я проиграл, завтра выиграю. Нет ничего постоянного. Нужно держаться на балансе и выигрывать если не больше, чем проигрывать, то чаще. *****! Захожу домой. Иду на кухню. Уборщица уже давно ушла. Надо что-то съесть. Готовить я не умею. Что есть в холодильнике? Говядина. Отрезаю кусок и бросаю на сковородку. Лью масло, солю, перчу – мечта студента. Да, когда-то и я ел всякую дрянь быстрого приготовления, учился в провинциальном универе, курил гашиш, и пропивал деньги присланные родителями. Мясо жёсткое, немного подгорело. Надо было заехать в ресторан. Уставший я иду спать.
Единственное, что остаётся неизменным во мне всю жизнь: я долго не засыпаю, даже если хочу спать. Я лежу и думаю, мечтаю о возможном и невозможном. Прокручиваю в голове придуманные диалоги, истории, представляю «что было бы, если бы». Вот и сейчас… тему мне задал день, моя работа, мой бизнес. Очередная неудача. Если бы я знал, что у него проблемы с заказчиками, я бы предложил большую цену. Если бы я знал, что у него на заводе не хватает специалистов, что разбираются в более качественном сырье, я бы предложил большую цену. Если бы я знал… Если бы я мог видеть, что происходит на самом деле. Если бы я мог видеть все взаимосвязи в этом мире, все действия моих клиентов, все последствия их действий. Вот бы какое-то шестое чувство для ощущения нитей бытия, связывающих всё в этом мире… Я заснул.

***
Утро. Свет солнца ярок и пронзает мои веки, окрашивая темноту закрытых глаз в тёмно-красный цвет. Я потягиваюсь. Чувствую, что что-то не так. Что-то случилось. Ощущаю странную враждебность окружающего мира. Раздираю слипшиеся ресницы… – теперь я вспоминаю это, как в замедленной съёмке. Я помню каждую тысячную долю секунды этого мгновения. И буду помнить всю оставшуюся жизнь. Это невозможно представить, пока сам не увидишь. Это невозможно нарисовать, пересказать, описать… но я попытаюсь. Я увидел этот мир. Я увидел. Нет, я никогда не был слепым, наоборот, у меня всегда было острое зрение. Но я именно увидел. Прозрение слепого, я думаю, жалкое подобие того, что произошло со мной. Первое, что предстало перед моими глазами – светло-бежевый потолок. Только он. Но не так как раньше, я увидел его целиком, до конца. Я увидел рабочих, что красили его, Я увидел всю жизнь, каждого из них, я увидел завод, где сделали краску, я увидел лес который вырубили, что бы построить завод, я увидел жирного хозяина завода, его измученную жену и трёх жадных любовниц. Я увидел всё в подробностях и мелочах. Каждую муху, разбившуюся о стекло в цехе завода, каждый завтрак, что съел главный бухгалтер завода, каждую какашку, что высрала жена рабочего, что красил потолок, каждую рыбу, что умерла, отравившись сточными водами, водителя автобуса, что заболел раком от того, что съел рака, в котором накопись канцерогены из-за того, что он ел мёртвых чаек, которые ели рыбу, которая ела червей, которые ели отмершие растения, что впитали воздух загрязнённый выбросами из труб завода. Я видел связи всего со всем. Я видел каждое слово каждого человека на земле и все его последствия. Все чувства всех существ на этой планете. Я видел всю землю и даже часть окружающей вселенной. Я видел потолок. Я видел весь мир через призму потолка. Трудно это объяснить, но я видел всё и сразу. Естественно мой мозг не мог ни осознать этого, ни сфокусироваться на чём-то одном. Хотя, нет, сфокусирован он был – сфокусирован на потолке.
Не знаю, сколько времени прошло. Какое-то количество раз звонил телефон, обрушивая на меня этот мир с новой стороны. Я не отвечал. Может быть прошёл час, а может быть несколько дней. Что-то подняло меня с кровати. Наверное, это был голод. Казалось бы, что такое количество информации должно было стереть все мои чувства и ощущения. Нет, наоборот я настолько остро стал чувствовать примитивные нервные сигналы голода, осязания, обоняния и зрения, что мозг, казалось, горел только от моих собственных действий, не смотря на то, что я видел. С трудом поднявшись, я попытался направиться на кухню. Нахлынула новая волна образов, от которой я тут же споткнулся и упал на пол. Сработал естественный рефлекс и я сделал самое разумное – закрыл глаза. Поток информации приугас, но остался прежним. Самым ярким стал поток, идущий от моего дорогого ковра, на котором я теперь лежал. Пытаясь справиться с чувствами, я поднялся и на ощупь двинулся к своей цели. Каждое прикосновение обжигало меня взглядом на мир с новой стороны. Но оставалось общее – все эти взгляды шли через боль, страдание, ненависть и страх. Остальные чувства были настолько далёкими и слабыми, что казалось, будто их и нет в этом мире.
Дойдя до кухни, я открыл холодильник и взял первое, что попалось под руку. Это было молоко. Тут меня ждало ещё одно открытие. Последствия своих действий, связи которыми они связаны с окружающими миром я, оказывается, вижу намного ярче, чем всё остальное. Видимо поэтому и обострились все мои чувства. С трудом сдерживая рвотные позывы, я удержал глоток молока в желудке. Больше залить в рот я его не смог. Остатки жаренного мяса… выбросил в мусорку. Яблоки. Я подумал, что хотя бы тут-то я не увижу смертей, не почувствую боль. И действительно всего этого здесь было меньше. Но я чувствовал каждую клетку этого яблока, каждый атом тяжёлого металла, каждую молекулу вредного химиката, запиханную внутрь. И это не самое страшное. С этим, я возможно, и справился бы. Но я почувствовал неестественность генов этого яблока, насколько оно чуждо природе, моему организму. Суррогат еды. И этого хватило для того, что бы отправить его вслед за мясом. Чувство голода нарастало.
Через два часа я научился держать равновесие с открытыми глазами. Окружающий мир пугал. Я оделся, чувствуя отвращение к одежде. Видя, что произошло бы со мной, выйди я на улицу без одежды, я преодолел все образы, что впечатывала в моё сознание «экологическая» синтетика и «чистый» хлопок. Я открыл дверь. И ту же захлопнул обратно. Прошло ещё два часа, прежде, чем я принял решение идти наружу. К счастью на улице было раннее утро и прохожих не было. Я оставил машину на дороге, когда приехал. Повернулся в её сторону. Тьфу – сплюнул со злостью. Холодно. Обняв себя руками за плечи, я пошёл в сторону ближайшего круглосуточного магазина. С удивлением на меня посмотрела бродячая собака. С интересом взглянула кошка. Через пятнадцать минут пути по этому аду я оказался перед витриной магазина, к которому шёл. Деньги в кармане есть. О, чёрт. Деньги. Я ощущал их, как кучу ядовитых радиоактивных отбросов, комок самого вонючего кошачьего дерьма, рвоту бомжа – концентрат всего самого мерзкого и злого, что можно представить. Они задевали все самые страшные связующие нити в этом мире. А главное, я через них чувствовал почти всех людей так ярко… именно люди выходили на первый план во все этой мешанине образов. О, если бы знали насколько люди, использующие деньги больше страдают, чем радуются! Но вернёмся к витрине. В ней отражался я. И физически и со всеми моими связями, решениями, поступками и их последствиями. Связи я давно уже постоянно ощущал, но теперь обратил внимание именно на внешний вид. Всё нормально кроме взгляда. Не могу объяснить, что в нём было не так, визуально – ничего, но взгляд меня самого напугал, ещё сильнее. Я знал, что страх от моего видения усилится от взгляда на свои глаза, естественно, я это ощущал, видел. Но я пытался скрыть о себя это. И зря. Больше я решил ничего не пытаться скрыть. Видеть сразу, что бы потом не было так… больно, не так страшно. Надо успокоиться, так меня испугаются, а то ещё и ментов вызовут.
Сел на остановке рядом с магазином. Пасмурное тихое утро. По дороге едут первые автомобили, спешащие попасть на работу, пока не образовались утренние пробки. Я искал взглядом что-нибудь, за что можно зацепиться, что бы успокоиться. Самым лучшим в этом бетонном аду оказалась мелкая морось дождя, что делала воздух остро свежим. Тоже грязная, конечно, но я смог рассмотреть в ней какую-то красоту, плесень, что вырастет в мусорном баке за углом от сырости, бродячего пса, что утолит жажду, напившись из грязной лужи. Хоть что-то. Успокоился я на удивление быстро. Даже удивляюсь теперь. Потом я почти месяц не мог достичь такого спокойствия. Что ж, пора идти в магазин. К чувствам добавилось волнение. Похожее на то, что возникло, когда я в первый раз проворачивал схему, придуманную мной, что бы уходить от большей части налогов. Такая же смесь страха и радости. Страха от того, что я увижу и радости от возможности утолить голод. Увижу… я сразу видел, но всё равно пошёл. Такое разнообразие мерзостей сложно себе представить, тяжело осознавать и мучительно видеть. На прилавках были не продукты, а чувства: страх – 15руб. за штуку, ужас – 140руб за кг., смесь усталости, злости и обречённости – 57р за пачку. Быстрым шагом в сторону органических товаров. Твою мать! Они были бы лучше, если бы не цена. Она добавляла все то, что отличало эти товары от остальных. Ничего нам не дадут просто так. За всё придётся платить, и платить одинаково. Подкупи свою совесть. Но голод не давал мне выпрыгнуть из окна магазина. А хотелось… Я бродил по магазину в поисках хотя бы чего-то, что я бы смог съесть, переборов отвращение. Но, нет, ничего не было. Ещё при входе на меня обратили внимание охранники. Один из них следил за мной. И вот теперь подошёл и спросил выпукло грубым голосом:
- Вы собираетесь, что-нибудь покупать?
А я видел его безразличие. Я видел, что он думал обо мне: «****ный наркоман, давай, с****и уже что-нибудь, заебался я за тобой ходить».
- Нет – ответил я, взглянув ему в глаза, и направился к выходу.
Охранник несколько смутился от моего взгляда, хотя виду не подал, и по прежнему считал меня наркоманом. Как я понял позже, это нормально. За отсутствием понимания моего поведения и моего взгляда, он втиснул меня в ближайший известный ему стереотип, объясняющий моё бредовое шатание между прилавками.
Выйдя на улицу, я почувствовал себя, как будто вышедшим из горящего дома под дождь. Правда, я бы предпочёл такому «дождю» настоящий горящий дом.
Дальше по городу. Как хищник озираюсь по сторонам, вынюхиваю. Глупый я был и смешной тогда. Пытался найти еду, используя привычные чувства. Бабки сидят и торгуют рыбой, морковью, луком, помидорами и огурцами. Получше. Таблетки, лекарства, моча домашнего кота, грязные руки, инфекция, немного удобрений, дешёвая настойка, которая будет куплена на деньги, что я отдам… Ладно, куплю.
- Сколько у вас это стоит? – спросил я, тыча пальцем то на одно, то на другое.
- Чего? – переспросила бабка, подозрительно нахмурившись.
- Гони его! Это ж алкаш-пропойца – крикнула другая.
- Та вроте одет прилично – ответила первая.
- Да ну. Ты глянь как руки-то дребезжат у него. А то, небось, наркоман ещё. Гони его, гони!
- Тавай-топай отсюта – более убедительно сказала первая, посмотрев на пачку денег, что я ей подсовывал – Поди деньги-то украл? А?
«А ведь и правда украл» - подумал я – «По закону, но украл». Законы. Глупость сплошная. Быстрым шагом я направился прочь. Бросил деньги в канаву.
- Ты погляди, что делает – услышал я крики торговок за спиной.
- Да, наверное, фальшивые деньги-то. Да, точно фальшивые – ответил другой голос.
Потом крикливая старушка подошла и забрала выкинутые мной деньги, сказала остальным, что в полицию сдаст.
Что бы мир не так сильно бил в глаза, я смотрю на землю. Грязный асфальт, осенние лужи, опавшие листья, окурки. Вскоре начали попадаться пустые бутылки и банки из под пива – я зашёл в парк. Как будто какой-то зверь сидит в желудке и грызёт меня изнутри, так хочется есть. Голод. Мне пришла в голову мысль, что я вообще раньше не знал, что такое голод. Я просто хотел есть и ел. А иногда и просто так ел потому что вкусно. Да, что там иногда, почти всегда. А теперь я именно захотел есть. Какой сейчас день? Пятница, суббота? Я сел на скамейку и закрыл глаза. Как через перископ, я видел мир через ноги. И, о, чудо! Я увидел еду. Учуял приятный запах. Вполне ничего себе еда. Горячая. Хорошо приготовленная. И как будто очищенная частично от образов, что я вижу через деньги. Примеси, запахи немного испорченных продуктов и как будто чего-то не хватает. При ближайшем рассмотрении значительно меньше страха и боли, чем я видел, проходя мимо ресторана. Открываю глаза, определяю откуда идёт этот запах. Сзади, через лужайку и неширокую лесополосу. Иду напрямик. Брюки снизу уже запачкались. Вижу спины молодых ребят. В них тоже как будто чего-то чуть-чуть не хватает. Но я тогда не обратил на них вообще внимания, мой взгляд был целиком прикован к еде. Вокруг стояли бомжи или, как их называли те, кто стоял за столом с кастрюлями - «грязнули». Лихорадочно я стал шарить по карманам в поисках мелочи. Ничего нет. Знаю, что нет, и всё равно осматриваю каждый карман. Украсть что ли? Или денек попросить у кого-нибудь? Ну и мысли. До чего докатился…
- Сколько у вас стоит вот это? – спрашиваю я, указывая на кастрюлю с пловом. Рука трясётся и стучит по алюминиевому краю.
- Это бесплатно – странная девушка с дредами – Мы раздаём еду, что бы привлечь внимание людей к проблемам милитаризации и голода. Правительство тратит миллиарды на новое вооружение, а люди в это время голодают. Положить вам порцию?
- Можно две?
- Нет – когда все, кто пришёл, получат по одной, тогда будем раздавать то, что осталось.
Так вот почему эта еда чище. Она бесплатная. Ну, если бы я посмотрел, то увидел бы это стразу. Но я тогда ещё не умел концентрировать взгляд. Постепенно всех накормили. Многие подошли за второй порцией. В том числе и я. Но еда всё ещё оставалась. Через час у скамеек остались только я и молодые ребята, что раздавали еду. Наконец успокоившийся желудок позволил немного поработать голове. Что-то было ещё в этой еде.
- А в чём подвох? – спросил я всё ту же девушку – Почему вы бесплатно раздаёте еду. Вам ведь никто не даёт денег на это. Вы даже в организациях никаких не состоите. Она несколько удивилась, но подумала, что я уже был тут не раз и что-то слышал о том, кто они такие.
- Так мы не покупаем эту еду. Супермаркеты выбрасывают часто годные продукты, просто потому что перебирать их не выгодно.
- Иногда берём что-то бесплатно… - многозначительно добавил парень, стоящий рядом.
«А всё таки это хорошая идея» - подумал я – «Воровать… Надо попробовать. Ведь меня именно деньги в товаре больше всего пугают».
- А вы не похожи на бездомного. Штаны немного грязные, а в остальном вы прилично одеты. Хорошие брюки, рубашка.
- Эта рубашка стоит двадцать три тысячи – грустно ответил я. И как будто световая граната взорвалась в глазах.
Ребята недоумённо переглянулись. Они первый раз в жизни кормили бизнесмена.
- У меня есть машина, отдельный дом, хорошая машина, своя фирма и не совсем не маленькая, два с половиной миллиона в месяц… в среднем. Но я не вернусь туда. Я не смогу объяснить вам почему. Просто я увидел.
- Что увидели?
- Всё. Слишком много. Это очень тяжело. Это страшно.
- Проблемы с наркотиками? – спросил скрипящим голосом парень весь в чёрно-белых нашивках.
- Третий раз за день меня принимают за наркомана… А я даже алкоголь употребляю редко, обычно когда это самый короткий путь договориться о цене сделки. Не курю… Я пойду. У вас хлеба не осталось? Я бы взял с собой.
Ребята наложили мне в пакет не съеденные куски хлеба. «Хорошие люди» - подумал я. Конечно, они были совсем не хорошие, но намного лучше всех кого я встретил за этот безумный день.



Глава вторая.


Пожалуй, меня в тот первый день можно было сравнить с ребёнком, который только что родился. Из тёплой утробы неведения вывалился прямо в руки неизвестного мира. Постепенно я учился применять свою способность видеть.
Распрощавшись с ребятами, делающими «еду вместо бомб», я отправился обратно в город, хотя и очень не хотелось. Я составил план. Проанализировав, то что я увидел, я понял, что лучше всего уйти в какие-нибудь дикие места, в лес, в горы, куда-нибудь подальше от пугающего города. Я не стал задумываться тогда, почему со мной всё это происходит, навсегда ли это, я принял всё как данность. Цель – собрать всё необходимое. Я ощущал себя, как зуб который болит так, что кажется, лучше бы челюсть отстрелить, но продолжал думать. В результате я при помощи своей новоприобретённой способности ограбил туристический магазин и гастроном. К утру я вышел из города и залёг спать в каких-то кустах. Впервые за неизвестное время я смог заснуть. Сколько я там провалялся, я не знаю, но, проснувшись, я по-прежнему видел. Теперь я знаю, что проспал тогда трое с половиной суток. На улице было темно. Я осознал, что теперь могу вспомнить каждое мгновение своей жизни, каждое действие. Как будто время стало ещё одним геометрическим измерением. Ни на поезде, ни на такси я естественно не поехал. Автостоп. Когда видишь, кто сидит за рулём, наверное, проще поймать машину. Но сначала я пытался протягивать руку, как обычный автостопщик. При этом я весь шатался от того, каким видел мир через автомобили, бензин и выхлопные газы. Через два часа безрезультатных попыток, я понял, что надо смотреть в водителей. Удавалось сконцентрироваться на держащих руль лишь на какое-то мгновение, но этого было достаточно, что бы понять, что делать и как, возьмёт он меня или нет. Иногда же наоборот меня всего поглощал мир, который я видел через человека за рулём. Как будто проваливаешься в яму. В таких случаях я садился на обочину, что бы ненароком не упасть под колёса, и просто ждал, когда смогу отвести взгляд. Остановился бывший военный. Небритый такой мужик, любит холодное пиво попить в одиночестве, слушает русский рок, немного расист и антисемит, но эти его черты продиктованы его конформизмом и войной в Чечне. За то он любит свою жену, детей и считает, что многим сегодня тяжело живется, поэтому нужно помогать друг другу.
- Что, куда едешь?
- Из города – отвечаю я.
- Понятно… - низким голосом многозначительно он ставит точку в нашем разговоре.
Больше мы не говорили. Он довёз меня до самого Нижнего Новгорода. Потом были ещё пять водителей. И вот я на юге Пермского края.
- Высади меня здесь – говорю я седому водителю.
- Где? Тут же до ближайшего населённого пункта километров двести! – удивляется он хриплым голосом.
- Здесь – твёрдо отвечаю я.
- Ну как знаешь.
- Спасибо.
Я увидел заброшенный домик лесника или просто охотничью избушку. Поэтому и попросил остановиться. В избушке не было людей уже пять лет. Большой рюкзак полон ворованных продуктов. В Казани набрал. Тяжело. Иду по лесу. Всё как-то проще. То ли за эту неделю я уже немного привык, то ли в лесу и на самом деле как-то всё более естественно. Я по-прежнему вижу этот же мир. Но через призму леса он мне не кажется таким страшным, таким пугающе жестоким и неправильным. Какое-то равновесие. Я даже могу концентрироваться на пару секунд. Благодаря этому я нашёл по пути клюкву, которая пополнила мои запасы. Дорога оказалась длиннее, чем показалось на первый взгляд. Только к вечеру я добрался.
Чёрное от времени дерево, покосившаяся крыша, пустые окна. Внутри я нашёл тазик, спички, кастрюлю, сковородку, старую печку-буржуйку, стол и два табурета, на чердаке – молоток без ручки и горсть ржавых гвоздей. Всё это было разбросано по дому. В углах старая паутина. Дверь наполовину отвалилась, но не упала на землю, благодаря чему не сгнила. Мою голову начали заполнять различные мысли: Что дальше? Я обречён остаток жизни провести здесь? Как я буду тут выживать? И множество других менее конкретных и ещё более бесполезных. Теперь, когда цивилизация не давила со всех сторон на мою голову, мысли начинали вылезать из тёмных глубин подсознания. Весь этот мусор вопросов и ответов будет выходить из меня ещё два месяца. Ночью холодно. Хорошо, что в детстве я ходил в походы. Украденная из магазина в Нижнем Новгороде коробка зажигалок пригодилась. А вот трубу пришлось чистить. Опыта у меня в этом нет, так что я просто использовал длинные берёзовые и еловые ветки. Получилось не очень хорошо, часть дыма первое время всё равно выходила в избу. Я решил остаться здесь на всю зиму. Да и что мне ещё оставалось? Надо было как-то утеплить дом. Где-то взять окна? Как-то починить дверь? В голову городского жителя никаких идей не приходило. К тому же видение мешало сконцентрироваться на работе. Из мусорных мыслей самым частым гостем в моём мозгу стал вопрос: А разве может человек, всю жизнь проживший в городе так резко поменять жизнь и выжить в лесу вдали от цивилизации? С твоей точки зрения, наверное, это резонный вопрос. Вообще если думать «логически», как мы привыкли, то получается слишком много вопросов, которые мешают жить. Если, да, как бы… обыкновенные сомнения. Как бы назвали это какие-нибудь революционеры-либертарианцы «сомнения основанные на массовом сознании». Короче говоря, стыдно и страшно быть не как все, стыдно и страшно менять свою жизнь.
В итоге я не придумал ничего лучше, как обложить дом сухим мхом. Приспособил один угол под кладовку, сложил туда свои запасы. Соорудил там пару полок, используя те гвозди и молоток, что нашёл на чердаке. Ручку я сделать не смог, поэтому приколачивал полки, держа молоток как камень. Каждый день я ходил на болото, носил в рюкзаке мох. Потом сушил его, раскладывая вокруг печки. Высушенным я обкладывал им стены избушки, прижимая палками и ветками. Постепенно избушка стала походить на огромный шалаш. И окна и крышу я тоже обложил мхом. Всё это заняло у меня больше месяца.
И вот на улице октябрь. Я каким-то чудом не заболел. Большую часть моего рациона стали составлять сушёные грибы и клюква. Как-то, лежа утром и рассматривая окружающий лес, я понял, что у меня нет зимней одежды и обуви. Пока не стало совсем холодно надо сходить в какую-нибудь деревню. И что там? Воровать. Нет, воровать у простых людей, которые живут лесом и огородом, я не буду. Не подумай, не потому что совесть у меня есть, нет… хотя, что такое совесть… это же и есть способность видеть результат своих действий и то как они скажутся на тебе самом. В таком случае у меня есть очень большая и сильная совесть. У меня есть совесть. Впервые за свою новую жизнь я рассмеялся.
Как же добыть одежду? Поменять на клюкву? Зачем клюква местным? Продать на трассе и купить одежду? Тьфу! Попросить, может быть есть у кого лишнее? Вот это неплохая идея. На всякий случай я всё таки набрал пару килограмм клюквы. Нужно найти деревню. Хм… Полдня пытался сконцентрироваться и найти какой-то населенный пункт. Ближайшая деревня оказалась в дне пути. Поначалу мне казалось странным, что я за всю дорогу не встретил ни одного дикого зверя. Я понимал, что я выбирал дорогу, где бы мне не встретились опасные животные. Но почему это было так легко? Почему при этом такой яркий объект, как деревня, я искал полдня? Уже потом я понял, что по дороге меня вели чувства. Чувство страха. Оно было простым и ясным, а потому направляло меня куда надо. Разумом же направить свой взгляд несоизмеримо сложнее. Всё потому что в голове слишком много мусора. Жизнь в городе набила меня ненужными установками и стереотипами.
- Здравствуйте, а у вас не найдётся лишней одежды тёплой?
Подозрительный взгляд в мою сторону.
- А ты кто такой?
- Я в лесу живу в одном дне пути на северо-восток.
- Шёл бы ты отсюда.
Слишком странно я выгляжу.
С хозяином второго дома произошёл примерно такой же разговор. И с третьим и со всеми остальными четырьмя домами. Они бы дали мне одежды, если бы не мои глаза. Только на окраине деревни старуха лет восьмидесяти подслеповатая не прогнала меня. Договорились. Я расколю ей все дрова, а она мне даст одежду своего почившего мужа. Если бы я ещё умел дрова рубить, было бы совсем хорошо. Я стукну колуном по полену, а она меня отчитывает, что я не так замахиваюсь, не так стою, не так бью. Я опять смеялся. Устал. Старуха меня накормила картошкой варёной и уложила спать на печку. Всю кучу дров, что ей привезли я рубил четверо суток. И утром на пятый день получил награду – две пары валенков, калоши, две пары тёплых носков, фуфайку, ватные штаны, трико и шапку ушанку.
Идя домой, я подумал, что мне бы тоже дров запасти надо.
Заканчивалась осень. Как-то раз я сидел, забравшись на дерево на холме, и смотрел на пейзаж: ручей, лес, горы вдалеке. Раньше я не понимал, что такого красивого в подобных видах. Чему-нибудь экзотическому я бы ещё удивился или сделал хотя бы удивлённый вид. Но природа средних широт для меня оставалась одним из ресурсов, которые могут принести прибыль. Сейчас же у меня от восторга замирало сердце. Я сидел на ветке и не замечал ни холода, ни голода, ни волков, которые, обнаружив меня, притаились внизу. Пришлось остаться на дереве на всю ночь и ещё половину дня.
Наступила зима. К февралю у меня закончилась клюква. Я научился находить беличьи запасы орехов и ягод. Не беспокойся, белки от этого не страдают. Они не умеют считать и делают запасов больше чем нужно, к тому же сами про некоторые «кладовые» забывают. Именно такие я и искал. Интересно, каким бы был мир, если бы у всех была такая же неотменимая «совесть». Несколько раз мне в голову приходило попробовать добывать себе мясо. И хотя такое мясо было бы менее неприятно видеть, чем любой продукт в магазине, всё равно отвращение побеждало желание разнообразить свой рацион трупами. Тем не менее не смотря на скудное разнообразие продуктов, я даже не похудел. Я не был толстым. Но и худым не был. Таким и остался. Главным же открытием для меня стало то, сколько у меня было свободного времени. Да, конечно, способность видеть мир мне позволяла быстрее находить еду. Но и без неё, человек, выросший в лесу, смог бы без проблем находить себе пропитание. Я же целыми днями мог валяться в своей избушке, изредка подбрасывая в печь дрова. Первое время я не знал чем себя занять, хватал руками всё подряд, ходил из угла в угол. Потом, когда голова несколько очистилась, я решил заняться резьбой по дереву. Принёс камень, о который стал точить нож и несколько осиновых тюлек. Не то что бы мне это очень нравилось. Не то что бы я любил творчество. Это было нужно мне для того, что бы занять руки. Голова то и так всегда была не то что загружена, а перегружена, в ней завелись мечты, фантазии, ручейки философской и политической мыслей. А руки теперь вырезали разные простые вещи: медведей, зайцев, сов, волков.
По сути, я стал мгновенно учиться всему тому, чему учатся деревенские жители всю жизнь, тем знаниям, что передаются из поколения в поколение. Обычные люди получают их с опытом, мне же… как бы поточнее выразиться… знания не скапливались внутри меня, они оставались снаружи и когда мне они были необходимы я просто видел их.
Какая-то часть сознания по-прежнему отказывалась принимать такой резкий поворот в моей судьбе. И эта часть как будто стала угасать. Полгода назад успешный бизнесмен. Сейчас «леший». Изменения в голове, пожалуй, можно назвать просветлением. Именно, самое подходящее слово. Потому что в голове, как будто вместо тёмных дебрей теперь чистый луг, небо и солнце.
Так прошла зима и началась весна. Апрель. Я стал таким спокойным, каким не был никогда. Похожее состояние на востоке называется нирваной. Я лежал по утрам и думал о вещах. Раньше я не мог представить себе жизни без машины, интернета, просторной ванны в компьютеризированной квартире, микроволновки, мягкого матраса, секретарши, телефона, уборщицы, персидского ковра на полу в гостиной, картин каких-то авангардистов на стенах, ночного клуба или гольфа в редкий выходной. И я не случайно упомянул секретаршу и уборщицу. Они были для меня просто вещами. Как и все мы в современной системе жизнеобеспечения – больше похожи на вещи, чем на людей. Список функций и режим работы. Теперь же наоборот, я не представлял себе, для чего мне всё это было нужно. Если ты не чужд аскетизма или дауншифтинга, то такие вещи для тебя могут показаться банальными. Но не могу же я не говорить про это. Это же такие яркие впечатления! Я сглаживаю эмоции, которые меня переполняют, что бы быть более понятным.
Весна. Все поэты со своими сахарными рифмами просто смешны в их несуразных попытках описать это чудо. Осознание свободы от созерцания окружающего. Свободы. На секунду мою голову посетила мысль о том, а не лишило ли меня абсолютное знание свободы. Ведь теперь я никогда не ошибаюсь. Глупая мысль. Способность на ошибки свободы не добавляет. Я всего лишь вижу. А в разлившемся ручье нерестятся разные рыбы. Свежая трава появляется на кочках. Почти вся она съедобная. В природе столько съедобного, что умереть с голоду зная, что годится в пищу, не более чем глупо. А люди на такое способны. А звери знают, что есть. Хм, значит они тоже видят. Может быть не так ярко и не так глубоко, как я, но видят же. Иначе откуда им знать, что можно есть? Я ничего не делаю. Только думаю целыми днями. Сижу на дереве и наблюдаю за кем-нибудь или чем-нибудь. Например, вот медведь вышел из леса к ручью. Пить хочет. Недавно вылез из берлоги. Щиплет травку. От меня не прячется почему-то. Потому что не видит угрозы? Я перестал бояться высоты. Могу весь день провести на верхушке дерева. Выпачкался в смоле. Ничего страшного. Май подходит к концу. Ты читаешь верхушки айсбергов – поверхность моих мыслей. Ту их часть, которую можно выразить вербально. Я решаю отправиться в сторону цивилизации. Добровольный поход в ад. Мне стало интересно, почему люди так живут. Я, конечно, и отсюда всё вижу.  Мне просто хочется посмотреть на мир с разных стоорон. Я снова ребёнок и мечтаю о приключениях. И теперь я могу себе позволить путешествие в любую точку мира. А ещё мне интересно смогу ли теперь выдержать, то что снова увижу.

Глава третья.


Я насушил килограмм первых грибов и в середине июня выдвинулся в путь. Брюки выглядят нелепо, могут менты загрести. С****ил в первом же городе джинсы, они покрепче будут, и больше подойдут к образу сумасшедшего бродяги. Сделал из них шорты. Сначала я поеду на юго-запад. По не особо крупным городам. По увеличению. Самара, Волгоград. К тому же я хочу в горы и на море хочу. Поеду потом на Кавказ. А потом в Москву. Километров через пятьсот я научился ловить машину почти рефлекторно. Я иду по трассе, поднимаю руку и первая же машина останавливается. Иногда приходится идти час, а иногда и пяти минут не проходит. Водители как-то смотрят на меня… радостно, что ли. Один из них дал очень точное определение того, что они во мне видят.
- У тебя лицо яркое. Особенно глаза.
- Что значит яркое? – спросил я из любопытства.
- Яркое – ответил он немного смутившись.
И я понял. Я не один такой. Все люди видят. Но не в такой степени. Это называют интуицией, чутьём,.. а ещё верой, убеждениями. За окном мелькают самые разнообразные места. Удивительно сколько ресурсов я тратил раньше на отдых. Поездки на Кипр, в Австралию. Обычным богатым туристом. Официанты, начитавшиеся Паланика, ссали мне в суп, а я платил за это огромные деньги. В то же время бесплатный суп, что я ел у бабки Нюры, которой я колол осенью дрова, намного вкуснее. Самара. Городской шум. Ощущения, как будто идёшь по свалке. Страшные виды. Но теперь они меня не пугают. Я вглядываюсь в людей, отслеживаю все их запутанные связи в этом городе. Удивительно как такая неестественная и нестабильная система продолжает существовать долгие годы. Ворую еду посредственного качества на овощном рынке. Ночую, забравшись на самый высокий дуб в парке. Тут меня ни один мент не догадается искать. Через два дня выхожу на трассу. Но не ловлю машину, а на сутки иду в лес. Здесь уровень загрязнения выше, чем Пермском крае. Но еду найти так же беспроблемно. Потом дальше по другим городам. Волгоград покрупней будет. Миллионы людей. Стою на берегу Волги и смотрю на ГЭС. Взорвать бы её к чёрту. Сколько бы места освободилось. Жую орехи и ем пастушью сумку. Смотрю на город в надежде увидеть что-то, что бы объяснило всё это безумие. Но вместо этого замечаю что-то знакомое. В автобусе через мост проезжает чем-то знакомый мне человек. Странно. Я нигде его раньше не встречал, но чем-то он знаком. И тут я понял: он мне совсем не знаком, он просто похож на тех ребят, что кормили меня, перед тем как я уехал из Москвы. Продолжаю смотреть на него. Я давно хотел поплавать. Теперь у меня есть такая возможность. Долго, очень долго плыву. Течение сносит меня вниз. Часа полтора, наверное, я боролся с водой. Выхожу на берег, мышцы как каменные. Следую за тем парнем, что ехал в автобусе. Впервые так долго плыл. Парень остановился. Поворачиваю в сторону. Город быстро кончается. Иду по пляжу. Некоторые люди странно смотрят на меня. Пытаются понять, что со мной не так. Но не могут. Собака лает и бежит за мной. Но как только я бросаю взгляд в её сторону, отпрыгивает подальше. Боится и оттого продолжает лаять. Украл у дорогого парикмахера три банана, у программиста виноград и арахис. Вылезут из воды, обнаружат пропажу. Парикмахер пьян, подумает, что уже съел бананы. Программист подумает, что всё съела его девушка, которая раньше вышла из воды. Та же в свою очередь решит, что съел он. Отшутятся. В телах людей энергетики, а в головах секс. Дети убегают от родителей в воду, строят замки из песка. Поворачиваю, по крутой дороге вверх. Выхожу обратно город. Уже визуально вижу того парня издалека. Тридцать семь подобных ему девчонок и ребят. Некоторые совсем «неправильные». Садятся в автобус, уезжают. Ботинки истрепались. Жарко в них. Ложу рядом со скамейкой. Вечером их найдёт бомж Вася. Следую за тем парнем. Иду по газонам, что бы не смозолить ног.
- Эй! А ну ушёл с газона – кричит мне мент.
Убегаю. Отягощённый пивным и колбасным жиром он сразу отстаёт. Иду по газону, иду по траве. Жара. Скоро подножная растительность высохнет. Идти довольно далеко – бегу. Удивительно как быстро тело пришло в такую хорошую форму. Есть ещё некоторые недостатки и болезни, но они меня не будут беспокоить. Через несколько часов выхожу на турбазу. Как много тут таких «неправильных» ребят. Есть даже вполне взрослые люди. Но внутри все чем-то похожи. Один мент. Молодой парень. Это первое его задание такого рода. Сам не понимает, то тут делает. Улыбается, пьёт пиво с новыми «знакомыми». Замыкается в своём разуме, строит себе ограничения. Глупо верит в «закон». Этим и оправдывается. А ребята вокруг такие же как и он. Только не верят в ту чушь о «порядке», что держит его на работе. Да и он тоже в принципе не верит, но другого оправдания нет. Подхожу к нему, знакомлюсь, аккуратно спрашиваю, просматривая слова:
- А ты тут что делаешь?
Испугался. Насторожился. Смешной.
Что интересно – меня тут сразу приняли за своего. Пыльные от дороги джинсовые шорты, мешок на лямках за плечами. Такую одежду тут уважают. Даже то, что я босиком никого не смущает.
- Ты на примитивиста похож – говорит мне скинхед с чёрно-зелёной звездой на набитой предплечье.
- Глаза у тебя дикие – соглашается дредастый панк, стоящий рядом.
Кто такие примитивисты? Смотрю.
- Да, пожалуй, я примитивист – отвечаю.
- А ты откуда?
Такой вопрос меня ввёл на мгновение в ступор. Откуда же я?
- Я… Я работал в Москве. Была своя фирма не маленькая. А потом… всё бросил и уехал в Пермский край. Поселился в заброшенной охотничьей избушке. Питался тем, что находил под ногами.
- … - теперь в ступор впали мои новые знакомые – И много ты в Москве зарабатывал?
- Когда как. Пятьсот-восемьсот тысяч в год… В евро.
- Да ну, на ***! – рассмеялся панк Игорь, но посмотрев в мои глаза осёкся – Что, правда?
- Да.
- Но почему? Как так получилось, что ты всё бросил?! – воскликнул Семён (тот скинхед).
- Как ты узнал про панк? – спросил Игорь.
- Панк? – переспросил я.
Посмотрел. Так вот, что их всех отличает. Вот в чём их «неправильность». Они называют это «панк».
- Я только сегодня узнал про весь вот этот панк рок – ответил я – показав жестом на людей вокруг. А что меня сподвигло бросить всё… Я, наверное, никогда не смогу объяснить. Скажем так, я загадал желание и оно сбылось. Но последствия оказались такими, что единственным решением я счёл бегство.
Мы разговорились. Я рассказал им о том, как бежал из москвы, воровал, ловил попутки и ехал куда глаза глядят. Они стали рассказывать мне про «панк-сцену». Я, конечно, сразу всё увидел, но для того, что бы переварить столько информации нужно время. Так что я сидел и слушал их. Потом рассказал, что не пользуюсь деньгами, чем привёл их в неописуемый восторг.
- ****ь, вот это антикапитализм – воскликнул лысый крастер Боря.
Он хотел ещё что-то сказать, но я перебил.
- Нет. Вы мной восхищаетесь. Но восхищаться тут совершенно нечем. Я действовал, как и любой другой человек – шёл по самому лёгкому пути. Никакой силы воли тут нет и в помине. Восхищаться можно людьми смелыми, которые видя малую часть мира не боятся действовать, стремясь изменить всё. Я же узнал слишком много, что бы продолжать вести тот образ жизни.
- Но деньги! Отказаться от денег… это очень сложно.
- В моём случае сложнее держать деньги в руках. Не знаю, поймёт ли кто-нибудь из вас, но я попытаюсь это описать. Я вижу весь мир, все взаимосвязи в нём. Вижу в каждом предмете, в каждом живом существе. При этом на первом плане видны более близкие взаимодействия. Я не буду доказывать это сейчас, потому, что вы можете испугаться, что я экстрасенс или ещё какое-то сверхъестественное говно. Как бы сказать… я смотрю на деньги и вижу всё что с ними взаимодействует: эмоции людей, их заработавших, их поступки и желания. При этом плохое я вижу ярче. Такой видимо мир сегодня. А если про деньги… ради них ничего хорошего-то и не делается.
- Я, кажется, понимаю, что ты хочешь объяснить – сказал высокий лохматый панк в джинсовой жилетке – Мне знакомые рассказывали про таких людей. В Индии, говорят, жили несколько подобных тебе. Подробностей не знаю, но они называли эту способность словом «видеть».
- Очень точное слово – улыбнулся я.
Надо будет потом посмотреть на тех индусов.
Следующие три дня я провёл на турбазе. Ребята играли шумную музыку, общались, смеялись. А я начал понимать некоторые вещи. Живут в таком страшном мире. У многих из них в жизни серьёзные проблемы. Но они радуются и улыбаются. Может быть «не видеть» - это такая реакция на окружающий мир. Что бы не перестать верить во что-то хорошее, если так можно это называть. Они выхватывают из окружающего кусочки счастья, дружбы, любви и цепляются за них, поддерживают их на плаву. «Неправильные» люди. Я каждое утро, пока все спали, вглядывался в них. Не сказать, что они лучше или хуже других. Они просто живут по-другому. Нужно выяснить, почему мир стал таким. Может ли он быть другим?
Некоторые ребята хотели дать мне свои контакты, что бы потом связаться, но когда я одному сказал его адрес и электронную почту, поверили, что я найду их если захочу. Я отправился дальше в путь.

Глава пятая.
Южное солнце и выхлопные газы грузовиков. Смотрю на себя в зеркало заднего вида.  Глаза светятся на сером от пыли лице как два фонарика. Очень интересный вид.
Через сутки подъезжаю к морю. Красота. Яркое солнце, блестящая вода, влажный воздух, чайки. Украл на рынке арбуз. Сижу и ем на берегу. Сок стекает на солёную от волн гальку. Вид на такое большое и синее впечатляет. Купался. Не думал, что в море такие сильные течения. Ветер был приличный, волны большие. Нырнул, проплыл. Увлёкся. Оглядываюсь назад. А берег-то уже далеко. Еле выплыл. Разговоры с «неправильными» людьми подтолкнули меня на мысли. Множество переплетающихся идей о том, что же я на самом деле вижу и почему. Я решил найти тихое место с минимумом отвлекающих факторов. По берегу направился на юг. Горы, холмы. Пил воду из ручьёв, питался съедобными растениями, названия которых не знаю. Сочи – потный муравейник. Стройки, вырубки, леса и опять горы холмы. Добыл в каком-то небольшом городке орехов. Нашёл идеально подходящее для моих целей место. Пещера. Внутри темно. Кругом камень. Шумят только капли воды. Что дальше?
Яркость этого мира действительно приугасла. Я сплю, ем орехи и думаю. Счёт дней потерялся. Грань между сном и бодрствованием размывается. Стал разглядывать себя и нити,  через которые взаимодействую с окружающим миром. Думал, как можно использовать свою способность видеть. Так в мыслях прошло очень много времени. Умозаключения свои меня пугали. Главное из них – видеть, значит понимать, понимать и взаимодействовать, значит изменять по своей воле. А раз я вижу всё, то и изменить могу всё, что пожелаю. Не помещается в голове. Пугает. Я снова напуган, чёрт! Дыши ровно, расслабься. Возможности ограниченные лишь воображением. Успокойся. Это надо осознать. Для этого нужно время.
Я вышел наружу. Глаза отвыкли от солнечного света. Что же будет, когда я проведу в пещере столько времени, сколько собираюсь. Добыл (теперь я это буду так называть) мешок орехов и пятилитровое ведро мёда. Перед тем как отправиться обратно во тьму спросил у загорающих на берегу сегодняшнюю дату. Двадцать девятое июля. До пещеры всего десять километров от этого пляжа. Интересно, какое число будет, когда я закончу своё важное дело. Может быть будет зима. Почти не ем, почти не пью, почти не двигаюсь. Проходит неделя или две, а может быть и три. В пещере появляются неожиданные гости. Парень и девушка. Фонариком им служит зажигалка. Сначала я понять не мог что им тут надо. Сидел себе в углу за небольшим выступом, не шевелился. А потом они погасили зажигалку и начали. Шлёп-шлёп-шлёп. Любители экстремального секса, ****ь. Через пол часа я не выдержал и сказал:
- Можно потише, вы мне думать мешаете.
Надо сказать, что голос у меня получился весьма необычный и громкий. А тут ещё и акустика пещеры.  Бедные студенты-путешественники напугались не на шутку. Вскочили и, спотыкаясь, чуть не поломав о камни ноги, выбежали наружу. А я, что бы больше не мешали мне ещё и вход в пещеру обвалил. Стоп. Как обвалил. Если описывать подробно, то я представил, как он обвалился. Но это не отражает сути событий. Если так думать, то получается, что я сначала представил, а потом вход обвалился. Точнее выражаясь, я, именно, обвалил вход. Я управлял каждой частичкой горной породы в этот момент. То есть просто потянул за какие-то ниточки, связывающие меня с окружающим миром. Я откуда-то знал, за какие из них тянуть. А именно – я видел за какие. Что мне теперь с этим делать я не представлял, а потому продолжил думать. Как быть с такими способностями. Мысли заметались как ошпаренные. Да кто я вообще такой?! Может быть я сошёл с ума и лежу сейчас пристёгнутый широкими ремнями койке в какой-нибудь психбольнице. Так, вроде, и с чего? Всё же было «нормально». Хотя, если вдуматься, то какая разница. Какая из реальностей истинная? Имеет ли это значение? Всё равно же нет ни одного доказательства существования реального мира. Может быть и нет нас, нет ничего, просто кажется… Может быть мы всего лишь чьи-то мысли или чей-то фильм в телевизоре. «Я мыслю, а значит существую». А с чего ты взял что ты мыслишь? И что это вообще значит - мыслить? Какая разница? Мне достаточно той реальности, которую я вижу. Слишком много реальности…
Через какое-то время я успокоился и оставил мысли о том, что завалил вход в пещеру. Почти не двигаюсь, мало ем. Люди восхищаются различными монахами уходящими в отшельничество. Но восхищаться тут нечем. Им просто это было интересно. Как и мне. Стали восстанавливаться позабытые за последний год эмоции. Мир не так уж и плох. Стал похож на ребёнка. С интересом изучаю, разглядываю окружающее естество. Научился «фокусировать» «взгляд». Смотрю, что было тысячи и миллионы лет назад. На погружение в далёкое прошлое правда уходит некоторое время. Оно нужно для того, что бы пройти по связующим нитям мира. Гибель динозавров, происхождение человека, появление жизни. Посмотрел вдаль. Вау! Бесконечная вселенная. Правда тоже уходит время. Но оно того стоит. Все научные теории о которых мне было известно кажутся просто детскими фантазиями строящими свои выводы на скудных знаниях об окружающем мире и ограниченной «реальностью» мысли. А вот математика теории вероятности верна: учитывая бесконечность вселенной, можно с полной уверенностью сказать, что всё, что мы можем вообразить существует. Кстати, есть некий очень простой защитный механизм защищающий наше сознание, и вообще нашу жизнь от вторжения различного опасного «нечто», которое может преодолеть скорость света. Взгляд в очень далёкое пространство занимает значительное время, потому что связь с галактиками, свет звёзд которых до нас ещё не дошёл, например, очень слаба. Связующих нитей чрезвычайно мало. За то, когда находишь одну она почти наверняка приводит к следующему клубку заполненного пространства. Ответы на все великие научные, религиозные и общечеловеческие вопросы. Я опять погрузился в состояние, которое в некоторых религиях называют просветлением. Разные люди приходят к нему по-разному. Когда почти кончились орехи и мёд у меня остался только один важный вопрос: «Почему я стал видеть?» Я задал его себе. Но не успел и посмотреть, как ответ ударил меня по голове – «Я так захотел». И больше ничего. Вообще. Как будто я всегда знал его. И только теперь осознал. Я уж и не думал, что что-то может меня удивить… Должны же быть более существенные причины… но их не было
Доел разом весь мёд и остатки орехов. Вымыл руки в подземном ручье. Ошеломлённый я вышел наружу. Как так и надо разгрёб двухметровый завал… Шокированное сознание представило мне это на размышление только, когда я уже отошёл от пещеры на двести метров. Что ж, выходит, опять дёрнул за ниточки бытия. Иду по берегу. Море шумит, отблёскивая красным в свете заходящего солнца. Подхожу к жилым районам. Собираются по домам-квартирам последние туристы. Кто с опаской, а кто с интересом смотрят на бородатого бледнокожего бродягу. Какая-то старушка, взглянув на меня, перекрестилась. Вышел к городу. Прогулявшись по его шумным вечерним улицам, забрёл в сад. Там на скамейке и заночевал. Город теперь меня не пугает. Смотрю на него как старый солдат, видевший ужасы Хиросимы на бой двух партизанских отрядов за деревню на холме. С отвращением, спокойствием и какой-то внутренней мудростью.
Утро. Надо спросить какой день сегодня. Хотя, зачем? Сегодня тринадцатое апреля. Весна уже. Это я почти полгода просидел в пещере! Вот ведь аскет. Бледную кожу жгёт горячее южное солнце. В полдень прятался в тени деревьев. Пел песни вместе с весёлым инвалидом афгана вечно пьяным Игнатом недалеко от рыночной площади, чем зарабатывал ему на жизнь и алкоголь. С наступлением туристического сезона Игнат переставал пить водку и переходил на местное вино – туристы любят его песни. Зачастую просто мы просто импровизировали – он на баяне (и надо сказать, хорошо на баяне играет, видит инструмент), а я в ладоши хлопаю и вместе поём что-нибудь про солнце, море, красивых девушек туристок. Игнат вставляет грустные строчки про войну и весёлые про разновидности местного вина, а я про интересные факты из жизни проходящих мимо нас туристов. Вместе получалась очень весело. Только я иногда терял границу между взглядом глаз и взглядом вообще и пел туристам о том, о чём, по их мнению, знать не должен был. Чрез какое-то время слухи про дуэт трезвого «ясновидца» и пьяного знатока вин разнеслись по всему городу. Люди стали приходить специально посмотреть на нас. Бурят Ваня подарил мне варган, чем ещё более разнообразил музыкальную составляющую нашего ансамбля, богатую до этого баяном, ладошами и различным мусором из которого можно извлечь звук. Один раз пришла местная цыганка-гадалка и в ужасе от моих глаз убежала. Через полчаса притащила целую корзину отборных домашних фруктов и сказала только одно:
- Научи меня, чистый духом.
- Я не могу. Тебе достаточно захотеть – ответил я.
Она так и не поняла до конца, что я имел в виду. Потому что слово «хотеть» для меня теперь имеет несколько иной смысл. Прежнее же его значение я перестал понимать. Если я хочу, то я делаю то, что хочу. Если я хочу, я получаю то, что хочу. Обратное тоже верно. Если я не получаю или не делаю что-то, значит я не хочу этого. Приблизился я к такому пониманию этого слова я ещё будучи бизнесменом. Появилось желание заниматься физическими нагрузками. И я стал практиковать их постоянно. За что меня считали немного сумасшедшим. Так месяц я прожил здесь, воруя фрукты у жадных торговцев на рынке и просто питаясь тем, что растёт на деревьях за городом. За это время кожа благодаря солнцу, разнообразному питанию и солёной воде восстановила свои защитные свойства. Слишком много внимания. Да и в Москву пора ехать. Скоро распрощался с Игнатом, пообещал, что мы ещё встретимся, спели вместе песню про «пора бродяге в дорогу» перед последними, уже трезвеющими в лучах восходящего солнца, туристами и отправился на трассу.
Пыльно. Не нравится мне такой воздух. Пересидел три часа в кустах поодаль от дороги – подождал машину, которая довезёт меня прямо до Москвы. Водитель лысый мужичок средних лет, небольшого роста. Разговор его похож на пыхтение маленького паровоза.
- Вот слушай, мужик. Почему мне так не везёт в эту ходку – говорил он – Через каждые двести километров менты останавливают. А?
- Ни разу до Москвы не остановят – ответил я, улыбаясь.
- Хе-хе-хе. Чё такой уверенный? А вот мы посмотрим. Ишь, бляха-муха! Смотри, братец, опять…
- Газу добавь – прервал его я – Этот ленивый. Сейчас рукой махнёт, когда мы проедем мимо.
Фёдор (так звали мужичка) добавил. Глянул в зеркало заднего вида. Мент и правда махнул рукой. Потом посмотрел на меня пристально и сказал:
- Ишь, бляха-бляха. Повезло. Поглядим дальше чё.
Через три поста мужичёк заинтересовался:
- А ты кто есть-то такой? Монах какой? Отшельник?
- Притормози, зайца раздавишь.
- Ты мне на вопрос ответь.
- Тормози.
- Да нет тут зайцев никаких! Шо ты?!
- Тормози!
П-ш-ш-ш-ш-ш – прошипели тормоза. Заяц всё-таки успел перебежать дорогу.
- Бля, ****ь мою тёщу... Так, мужик. Давай-ка говори кого я везу, куда и зачем. А то кто тебя знает, что ты удумал, бляха-муха.
Я скривил губы, выражая раскаяние. Надо было потише сидеть и поменьше говорить.
- Ну… в общем в чём суть… я просто вижу. Вот ты видишь только глазами, а я вижу вообще.
Фёдор продолжает смотреть на меня, как будто я ещё ничего не сказал.
- …Прожил полгода в пещере у моря, деньгами не пользуюсь. Еду принимаю в дар, собираю или ворую. Могу чуть-чуть предсказать будущее и в подробностях настоящее и прошлое. Ну, ещё материей могу управлять. Камни там двигать, например – монотонно продекламировал я.
- Ты аскет из Индии? – перебил меня водитель – Думал, не бывает вас таких. А ты, тут, есть вот, бляха-муха. Жена у меня читает всё про таких, как ты, книжки.
- Ну положим, что не из Индии, но аскет, пожалуй, да.
- А правда можешь двигать… - хотел спросить Федор, но осёкся. На встречной у фуры идущей на обгон лопнуло колесо. Дождь. Фуру развернуло и прицеп понесло прямо на нас. Я поднял нашу машину и выправил встречную фуру.
- Ёб-твою-бога-в-душу-мать-ети-та-****ь… – только и выплюнул Федор Михайлович. Глаза его были круглые, а руки тряслись, машину несколько секунд пришлось вести мне.
- У-ф-ф-ф-ф – выдохнул он наконец – Можешь значит. Но он же тяжёлый такой.
- Это не имеет совершенно никакого значения. Ты не обращай внимания. Давай остановимся тут. Палатки стоят – чаю попьёшь, а я до ручья сбегаю.
Следующие полтора часа Фёдор пил чай, заедая его пирожками с капустой, а я – нашел пустую бутылку и пил из неё ручьевую воду с какой-то травой. Ручей не чистый, конечно, но всяко лучше чая. Фёдор сидел на стуле у столика, а я рядом на земле. Он всё пытался убедить меня, что я ему спас жизнь и теперь он, дескать, должен мне помочь чем-то. Никак не пойму, что тут такого? Спасти жизнь. Жизнь стоит (не нравится слово) столько сколько за эту жизнь сделано. А что сделали мы? Ничего хорошего. Да и что вообще значит слово «стоит». Вот есть люди, и есть всё остальное. Или просто есть то, что существует. Что меняется, когда умирает человек? Да по сути ничего. Энергия переходит из одного состояния в другое и всё. Сознание? Ну и оно тоже никуда деться не может. Видоизменяется.
- Ну, так что я могу для тебя сделать? Что тебе нужно? – всё не унимается Фёдор.
- Ничего. У меня всё есть. Довезёшь до Москвы и я буду вполне доволен.
- Тебе есть, где ночевать в Москве? Давай я тебе хоть номер в гостинице сниму, а?
- Мне есть, где ночевать – ответил я задумавшись. Москва. Страшное место. Я, конечно, спокойно буду относиться там ко всему, но… страшно всё равно - Придумал. Всегда подбирай панков.
Я всё ещё помнил тех, кто накормил меня той осенью. Фёдор чуть не подавился.
- Почему именно панков?
- Они накормили меня, когда я мне не чего было есть.
- А как я их отличу? Панки они или нет.
- Увидишь… Спроси, если не уверен.
Остальная дорога была спокойней. Мы говорили про политику, семью Фёдора, глупых ментов, еду и загрязнение окружающей среды. Я рассказал ему, как стал тем, кто я сейчас, но он, многого не понял. Как будто у него барьеры какие-то стоят в голове. К тому же мне просто не хватало слов. Многих необходимых слов, оказывается, просто нет ни в одном языке мира. Когда прощались, Федор пытался отдать мне пять тысяч «на еду», но я скорчил такую рожу, что он рассмеялся и засунул деньги обратно.
Москва. Ад. С чего начать? Куда пойти? Я ещё не говорил, зачем я сюда приехал?



Глава шестая.


Опять идёт дождь. Но это даже лучше, чем обычное серое московское небо. Я иду вдоль дороги и рассматриваю людей. Они все смотрят. И все примерно в одну сторону. Целый день пытаюсь рассмотреть, что же они там увидели, но никак не вижу. Как будто нет там ничего. А они всё равно смотрят. При чём так сконцентрированы, что становится жутко. Я так никогда. Наверное не смогу. Или… больше никогда не смогу. Дошёл до небольшого парка. Наблюдаю людей отсюда. На ночь залажу на дерево иди прячусь в нагромождении гаражей  какого-нибудь жилого района. Везде грязь и мусор. Постепенно перехожу в какое-то непонятное состояние, город давит на сознание. Москвичи в метро с выражением лица «мне на тебя плевать». Гуляя приходится часто поворачивать, прятаться в переулки, что бы не быть схваченным ментами за подозрительный вид. Решаю идти в сторону своего бывшего  офиса. С кем-то знакомым я бы смог поговорить. Прохожие не слушают, принимают за сумасшедшего бомжа. Ориентируюсь. Наблюдаю. Вспоминаю. Иду. На другой конец города. Есть приходится всякую гадость, выброшенную супермаркетами. В офисе никого знакомых нет. С моим исчезновением фирма развалилась. Думаю, что дальше. Нахожу. Жду. Через шесть часов подъезжает генеральный директор одной из фирм-компаньонов. Он сравнительно рано добился больших «успехов» и теперь возглавляет одну не маленькую компанию. Отвлёкся – едет, разговаривает по телефону. Дорога тут узкая – всего две полосы. Встаю на его пути и смотрю в глаза. Мат, визг тормозов, Евгений Фёдорович выскакивает из машины, что-то там кричит. Смотрю в глаза. Интересно узнает или нет. Внезапно он замолкает.
- Иван?
Я улыбнулся во весь рот:
- Да.
Так удачно вышло, что мне попался именно Евгений. Он из всех моих знакомых из «прошлой жизни» он был единственным, кого я мог назвать, хоть и с натяжкой, но другом.
- Подвезти? – не зная, что сказать, спросил Евгений.
- Поехали.
Мы сели в машину.
- Тебе куда?
- Да, всё равно.
- Я дачу купил за Звенигородом. Тебе по пути?
Я задумался, посмотрел:
- Отлично. Значит потом в Европу поеду.
- Со всеми этими пробками часа два-три будем добираться, так что давай рассказывай. Что случилось? Куда ты исчез? Почему в таком виде?
- Четыре часа. Там две аварии, которые не сможем объехать. Тебе интересно, что случилось?
- Конечно! Будешь? – Евгений протянул мне бутылку минералки.
- Не, я эту гадость не пью. Я расскажу, но потом и тебе задам несколько вопросов?
- Хорошо.
- Ну значит так – я вдохнул, выдохнул и начал рассказывать – Я проснулся в тот день утром. Только ты не перебивай, пока не расскажу до конца. Проснулся я в тот день и увидел потолок в своей комнате. Не просто потолок и не глазами, а именно увидел весь, целиком и до конца. Всех людей  кто его делал, все материалы и всё что с ними связано. А, так как связано в этом мире всё со всем, то я увидел весь мир сразу. Первые недели,.. нет, месяцы я пребывал в состоянии постоянного шока. Тут, как… Видишь все последствия своих действий, всё с чем косвенно соприкасаешься, всё, на что влияешь. Видишь все связи со всем. И если раньше я не задумывался о том насколько,.. неудачное слово, но другого пока не вижу, насколько хорошо люди взаимодействуют друг с другом и с окружающим миром, кто и что чувствует. Словами или абстрактно или недостаточно полно получается описать… Пример. Тот же потолок – я увидел каждую рыбу которая умерла неестественной смертью из-за загрязнения реки в которую сбрасывает сточные воды завод, который произвёл краску. Но опять же, так как всё со всем взаимодействует, то я увидел все загрязняемые реки мира, все разливы нефти в океане, все вырубки лесов, всех больных раком и СПИДом, всех голодающих, мёрзнущих… при чём чувства обострились и я это всё чувствовал настолько же ярче, чем обычные люди, насколько страшнее участнику событий описанных в фильме ужасов, чем человеку, который этот фильм смотрит. Я даже есть не мог, потому, что видел, как и откуда берутся эти продукты. В таком состоянии я в первый же день ушёл из Москвы. Автостопом поехал куда глаза глядят. Остановился в Пермской области. Там и перезимовал в заброшенной охотничьей избушке. С тех пор вот путешествую.
- На сумасшедшего ты, конечно очень похож. Но, предположим, что с тобой всё нормально, если можно это так назвать.
- Нормально.
- То есть уже снова прежний? И вернулся сюда…
- Нет, привык и научился фокусировать взгляд.
- Понятно,.. вроде бы. А на какие средства живёшь? Как зарабатываешь деньги.
- Ха-ха-ха! Деньги. Меня тошнит от них в прямом и переносном смысле. Я ими не пользуюсь. А самое смешное, что я так и не понял, зачем они остальным людям. Хотя… это один из самых незначительных вопросов, которые передо мной встали за последние два года.
- Нет, ну одеваться, есть, ночевать где-то… первичные человеческие потребности.
- Ворую, собираю, принимаю в дар.
- Нда… тут конечно много зависит от формулировки слова «ворую». Я сейчас, скорее всего, значительно больший вор, чем ты.
- Несомненно – улыбаясь ответил я – Но всё равно уточню. Я если и беру что-то у кого-то против его воли, я смотрю, у кого беру, и что ему от этого будет. А в принципе могу прожить и просто собирая еду, но только не в городе. Здесь, я потому, что ищу ответы на некоторые мои вопросы.
Евгений всегда был странноватым человеком. Ставил всё под сомнение и никогда не отбрасывал сразу даже самые безумные идеи. Это ему и помогло добиться «успехов». Вот и сейчас он внимательно слушает меня и, наверняка, анализирует, как из этого можно извлечь выгоду. И точно:
- А, как ты говоришь, «видеть» - это всё, что изменилось у тебя?.. А то у меня есть одно предположение интересное…
Я сначала смутился, но потом вспомнил. Мне не особо нравится про это думать.
- Да. Я могу видеть и, как следствие, влиять на события у меня больше возможностей чем у остальных.
- Интересно. А именно?
- Я не пользуюсь этим почти. Слишком шокирует… даже сейчас, спустя два года.
- А по конкретней? Что ты можешь?
Евгений не переставал меня удивлять. Он делал вид, как будто ничего необычного не происходит, как будто я ему рассказываю рядовые обыденные вещи. Врачи после обследования сказали бы ему, что у него какое-то отклонение психики, болезнь какая-нибудь. Хм.
- Что я могу? Я, правда, почти никогда не думал об этом. Всё откладываю на потом. Уж, слишком грандиозно, что ли… то, что я там вижу.
- Так что?
- Любое взаимодействие с энергиями, управление ими. Так как материя – это частный случай энергии, то и с материей.
- А что конкретно ты можешь сделать с энергией? И с какой?
Я задумался.
- С любой энергией. Всё что угодно.
- Покажи.
Я посмотрел вокруг и согнул дорожный знак, говорящий о близком посте дорожной полиции в трубочку.
- Ещё – взволнованно проговорил Евгений.
Жезл на поясе полицейского рассыпался в пыль. Тот и не заметил.
- А размер имеет значение?
- Нет.
- Так я и думал. Хочется что-то более масштабное увидеть.
- Нет, хватит. Можно делать всё, что придёт в голову.
- Что же тебя останавливает? Не хочешь перевернуть всё к чертям?!
- Ты что с ума сошёл? А как же… - но тут до меня дошло, что он не видит всего того, что я вижу постоянно – Как тебе объяснить. Знаешь закон сохранения энергии. Для меня это аксиома. Я могу хоть всю планету сжечь, (сказав это, я осознал, что действительно могу, от чего на мгновение замолчал)… но есть аксиома сохранения энергии. Упрощённо говоря, любое моё действие порождает различные последствия, на которые всё чувствующее отвечает каким-то образом. И все их чувства я тоже воспринимаю. Не правильно говорить воспринимаю,.. я их вижу. Упрощённо говоря мои возможности – следствие того, что я знаю благодаря тому, что я вижу, и я как и любой другой человек, являясь свободным абсолютно, несу полную ответственность за все свои действия. И загвоздка в том, что я вижу, как отреагирует окружающий мир на мои действия. Может быть люди специально закрыли те глаза, которыми они могут видеть, что бы не осознавать… Неужели проще полагаться на абстрактные представления о удаче, божьей каре и другие подобные вещи? Или может быть наоборот – всё это попытки худо-бедно заменить способность видеть.
Евгений смотрел на меня, как будто я сам с собой разговариваю. Мы замолчали. Через пол часа он наконец спросил:
- А что ты хотел меня спросить?
- Ты уже ответил на мои вопросы.
- Погоди, но ведь можно и хорошие вещи делать. Людей лечить, например.
- Что бы они продолжали убивать планету и себя? Кому-то лечение на пользу, а кому-то нет. Люди не поймут почему я отказываю некоторым. Я стал слишком ценить красоты жизни, что так поступать.
- Как говорится «свобода  - это ответственность». Никогда не понимал. По мне, так, если всё что ты сказал -  правда, то ты самый несвободный человек в мире.
Евгений высадил меня на трассе у поворота к его даче. Переночевать в доме я отказался. Уже темно. Решил не спать этой ночью. Машин мало – водители спят. Пыль на время оседает, а воздух наполняется ночной прохладой прочищающее мысли. Замечаю, что перестаю понимать смысл некоторых слов. Прежний мир ушёл и передо мной стоит совершенно новый, описание которого не вписывается ни в какой лексикон. Можно ли сказать, что Евгений был прав? Да. Можно ли сказать, что был прав я, когда посчитал, что теперь абсолютно свободен. Да. Хех. Надо найти компанию. Есть ли ещё хоть один человек на этой планете, зрение которого не сфокусировано на ту странную пустоту.