Морские рассказы. 15. Про зайца

        Запомнился мне случай, произошедший в рейсе на т/х «Варнемюнде» в 1978 году. «Варнемюнде» - это головное судно серии однотипных судов, построенных для Советского Союза в ГДР. На судах этой серии можно было перевозить любые виды грузов - от навалочных, до контейнеров. Отличное крановое оборудование, включая тяжеловесную стрелу, позволяло производить грузовые операции собственными средствами даже в необорудованных портах. Учитывая такую универсальность этой серии, такие суда, как правило, работали на трамповых перевозках. Если линейные суда ходили между портами одной и той же линии, то трамповые забирали любой  груз в одном порту и перевозили его в любой другой.

В этом рейсе мы работали между портами Северной Америки. Начали с захода в Нью-Йорк,  где посмотрели на знаменитую статую Свободы, на экскурсии в городе, открыв рты и задрав головы, рассматривали небоскребы. Потом в Мексиканском заливе зашли в Новый Орлеан и Хьюстон. В Хьюстоне произошла интересная встреча, о которой надо рассказать подробнее.

На стоянке я зашел в каюту второго помощника – секонда, по-морскому. Там  мы сидели и разговаривали по каким-то делам, когда в двери постучали, и в каюту зашел местный стивидор. Стивидор – это человек, который занимается организацией погрузки и выгрузки в порту. Со вторым помощником они были уже знакомы, а я встретил впервые. Секонд обрадовался его появлению и пригласил за стол, одновременно доставая из холодильника запотевшую бутылку водки, что было в полном соответствии с принятыми на море правилами. Он уже хотел было начать разливать водку в расставленные рюмки, когда Билл (так звали стивидора) отрицательно замотал головой, говоря при этом, что ему сегодня нельзя выпивать т.к. завтра предстоит сдача серьезного экзамена на права. Мы со вторым очень удивились и спросили,  о каких правах идет речь, ведь Билл приезжает на работу в порт на своей машине, секонд видел это своими глазами.
На что Билл объяснил, что речь идет не о водительской лицензии на автомобиль, а о лицензии на право управления личным самолетом, а экзамены в Штатах на это дело очень строгие. Опять настала наша очередь удивляться, зачем ему права на управление самолетом, ведь он простой стивидор, а не какой-нибудь миллионер. Видя нашу непонятливость, Билл спокойно дал исчерпывающие пояснения и рассказал, что является радиолюбителем, дома у него есть любительская радиостанция и ему очень нравится свободными вечерами устанавливать радиосвязь с незнакомыми людьми, находящимися в разных уголках  земного шара. Разумеется, как истинный радиолюбитель, он постоянно следит за всеми новинками в области связной техники. Недавно в одном техническом журнале он узнал о появлении нового вида конденсаторов, емкость которых менялась в зависимости от частоты. Билл нашел такой конденсатор и с его помощью сделал новую антенну для своего передатчика. Теперь антенна автоматически настраивается с трансмиттером, на любых частотах диапазона. Билл первым пришел к этой идее, поэтому запатентовал свою антенну. На вырученные от патента деньги мог себе купить небольшой легкомоторный самолет. Вот теперь и озабочен получением лицензии на право им управления. Выслушав его рассказ, я снова убедился: «Америка – есть Америка!» и русскому человеку сложно понять их уклад жизни.

После Мексиканского залива мы перебрались через Панамский канал в Тихий океан.

Первым портом на Западном побережьи США был Лос-Анджелес. Не знаю, чем руководствовалось наше судовое начальство в лице первого помощника, но было принято решение в город экипаж не увольнять. Пришлось довольствоваться тем, что с высоты ходового мостика можно было посмотреть на город. Ничего особенного со стороны судна, он из себя не представлял. Множество одноэтажных домов, выжженных под лучами тропического солнца и только где-то в центре – небольшая группа многоэтажных домов, претендующих на звание «небоскребы».
 
За несколько дней стоянки в Лос-Анджелесе мы, силами американских докеров, какой-то груз выгрузили, а какой-то взяли на борт.

После Лос-Анджелеса мы вышли на север Западного побережья США, в Ванкувер. Вечером, на второй день после выхода, поваренок направился в кормовую надстройку, где находилась сауна с желанием помыться, но через минуту вернулся в надстройку с испуганным лицом: «Там кто-то сидит!!!». Группа матросов, под руководством боцмана, ведомая поваренком, пошла в кормовую надстройку и вывела оттуда на палубу какую-то волосатую личность в дырявых джинсах, в руках у которой была небольшая гитара и заплечный мешок. На шум сбежалась толпа любопытных во главе с первым помощником. Первый же допрос, на месте, позволил выяснить, что это американец, нелегально проникший к нам на борт и желающий вместе с нами добраться до Японии…

Доложили капитану, который сразу понял, что это ЧП может вызвать нежелательные последствия в отношениях между США и СССР. Немедленно дали радиограмму американским береговым властям, что у нас на борту нечаянно оказался житель Соединенных Штатов Америки и, конечно, сообщили об этом шифровкой в пароходство. Чтоб не выбрасывать непрошенного «зайца» сразу за борт, а довезти его живьем до следующего порта, парня поселили в лоцманскую каюту, находящуюся на палубе мостика. Радиорубка находилась на этой же палубе, поэтому мне удалось побеседовать с пленником.

Он рассказал, что ему 23 года, родился в Америке, родители проживают в том городе, где он родился, окончив учебу в школе, он подался в хиппи, и уже три года путешествует по стране. На наше судно он прошел вместе с грузчиками, думая, что мы пойдем в Японию. Он рассчитывал через денек после выхода в море выйти из своего укрытия, сдаться экипажу и отработать свое пребывание на судне вместе с питанием, пока дойдем до Японии, своим трудом на палубе. Когда он узнал, что мы идем не в Японию, а в другой порт США, он не сильно расстроился: «Подумаешь! На этот раз не удалось перебраться через океан, но на следующий – обязательно получится!».

        Парень хорошо рисовал, мог выполнить любую  сложную татуировку и красиво играл на гитаре. Я, чтоб ему не было совсем скучно одному сидеть в каюте, подарил ему несколько листов чистой бумаги и карандаш. До самого Ванкувера он тихо отсидел в лоцманской, создавая эскизы для татуировки в виде сказочных драконов или других замысловатых рисунков. Изредка из лоцманской и доносилась негромкая музыка «кантри».

Движение хиппи зародилось в 60-е годы в США, и, проповедуя свою идеологию, медленно распространялось и на другие страны Западного мира. Основными целями их идеологии провозглашались абсолютная внутренняя свобода духа и ярко выраженный пацифизм. Они сбивались в своеобразные общины, которые жили, не признавая принятых в остальном обществе норм поведения. Выделялись хиппи в толпе обычных людей тем, что поголовно носили голубые джинсы, носили длинные волосы и были обвешаны всякими фенечками. К концу 70-х движение хиппи потихоньку затухло. Они постепенно перебрались на берега Индийского океана, в Индию, и ведя свободный образ жизни в своих общинах, проповедующий свободный секс и наркотики, потихоньку вымерли.
 
С приходом в Ванкувер, первыми на борт поднялись офицеры ФБР, они переговорили с капитаном, потом с нашим пассажиром, выставили у трапа судна свой пост и удалились на сутки, вероятно, хотели убедиться, что этот парень на самом деле американец, а не засылаемый Советами шпион. На следующий день они вернулись и увезли хиппи с нашего теплохода. Больше этого чудика я не видел.

Вот так подтвердилась полная универсальность нашего теплохода, оказалось, что помимо грузов, мы можем перевозить и настоящих «зайцев».

А еще запомнилось мне в Ванкувере, как вечером я отправился на конец причала порыбачить. Ко мне подошли двое американцев, вероятно, грузчиков, и поинтересовались: «С русского ли я судна?». Получив утвердительный ответ, работяги стали  с горечью сетовать, что их жизнь значительно хуже, чем у русских. Я поинтересовался, почему они так думают. В подтверждение своих слов, они указали на вахтенного матроса, стоящего в тулупе у трапа (вечером становилось прохладно) и на свои нейлоновые куртки. Мол, они себе позволить ходить на работу в меховых шубах не могут, а могут лишь довольствоваться утепленными синтетикой нейлоновыми куртками.

Я не стал им объяснять, кто в нашей стране обычно одевается в тулуп, и что такие куртки, как у них, в Союзе просто не бывают в продаже и носить их могут только избранные люди, способные «достать» дефицит.
Мелочь, а приятно, что хоть здесь услышал что-то лестное о нашей стране!