Сила воображения

В живописном месте на полянке лесорубов разбит лагерь по адаптации горных туристов. Рядом шумит, перекатывается по валунам чистый речной поток. Отряд несколько дней живёт в лагере, готовится к сложному переходу  на присвоение более высокого спортивного разряда.
Ночь перед восхождением. Инструктор по горному туризму Соня Иванова в который раз «прокручивает» в мозгу весь предстоящий завтра сложный маршрут на высоту  4000 метров, всё ли подготовила и учла.

В группе шесть человек, ребята все проверенные. Адаптация в высокогорном лагере закончилась, первый этап преодолели нормально.  Отряд отдохнул. Прогноз погоды благоприятный. Всё идёт хорошо.
Но отчего-то не спится, тревожат редкие гулкие звуки в горах, рокот реки.
 «Шурка Казаков – «сорви голова», с него надо глаз не спускать. Таня Завацкая – трусиха, но упрямая. Сама напросилась в мою группу, -  вспоминает  Соня.

Неожиданно где-то рядом легонько звякнуло и затихло. Соня приподняла голову и прислушалась. Тишина. Только говор бурливой воды.
    «Показалось»..., - подумала она и расслабилась. Но тут же чётко послышались осторожные шаги…Инструктор слегка отодвинула  полог и боязливо выглянула наружу. Луна освещает их спящий лагерь. Резкие тени длинноногих сосен перечёркивают треугольные «купола» палаток. В центре полянки блекло отсвечивает кострище. Никого…

Снова слабый металлический цокающий звук. Стало жутко. Высоко в горах, на высоте 2500 метров над уровнем моря, где ни души, кроме маленькой  группы туристов, начальника  туристического лагеря и завхоза, вдруг странное таинственное звяканье.
Соня посмотрела на Ульяну Мороз, которая ночевала в её палатке.  Та беспокойно повернулась во сне.
 
За продовольственной палаткой девушке  померещилось лёгкое движение.
- Уля!- шёпотом позвала Соня.- Слышишь?
- Что?
- Кто-то ходит… Чужой… Звяк-звяк. Может, оружие?..
Сон у Ульяны,  как рукой смахнуло.
 Они выглядывали по очереди, слышали размеренный металлический звук, но выйти, посмотреть, в чём дело, не отважились, не давал какой-то животный парализующий страх.

Соня нащупала телефон и, сдерживая дрожь, сбиваясь, еле  набрала номер сотового Вани Семечкина - завхоза лагеря.  Через целую вечность она услышала его недовольный сонный голос:
- Что случилось?
- Кто-то ходит по лагерю! – взволнованным шёпотом сообщила Соня. – Тебе хорошо видно хозяйственную палатку? Там кто-то есть.
Семечкин протёр глаза и уставился на соседнюю палатку.
За ней стояли двое. В темноте фигур не было видно, только ноги.

- Наверное, свиданничает какая-то парочка, - сдержанно ухмыльнулся он.  -  Стоят, обнявшись, и целуются. Спи! Бдительная ты наша!..- Семечкин отключил телефон и снова провалился в сон.
 «Кто же это, интересно? – подумала Соня, мгновенно забыв про страх. – Не иначе, Шурка Казаков. Он вчера целый день к Ане клеился. Она, однако,  замужем…  А может Таня Завацкая? Угу… Не зря Антон, «верный друг всех юных альпинисток», помогал вечером ей и Ане ставить палатку, а потом допоздна пел им под гитару».

Два года назад у Сони с Антоном был роман. Бурная, но короткая страсть. Парень он, конечно, не простой. Таких девчонки примечают. Но слишком уж лёгкий, ветреный. Она решила, что «для жизни» ей другой нужен.
Ульяна опять спала крепким сном. Молодец.
Соня снова выглянула из палатки. Теперь она тоже разглядела влюблённых. Парочка, переминаясь  с ноги на ногу, стояла на том же месте.
«Ладно! Что я им – нянька? Все взрослые…», - она повернулась на бок и через минуту-другую  забылась мимолётной дрёмой.

Чуткий сон спугнул резкий хруст, будто обломилась сухая ветка. Иванова вскинулась, высунулась из палатки. Луна уже переместилась в другую позицию, и картина переменилась. Лагерь почти поглотил мрак. Только кучка пепла от ночного костра отливала серебристо-малиновым светом. Влюблённые до сих пор стояли за крайней палаткой, разве что  чуточку сместились в сторону. По-прежнему видны только ноги, и можно было лишь гадать, кому они принадлежали. Соня взглянула на светящиеся стрелки циферблата. Три утра.

 «Это очень похоже на Антона! - почувствовала Соня колкие покусывания ревности. - Надо же! Всю ночь процеловались! – возмутилась она в душе. – А днём будут, как варёные!»
Ей припомнились их с Антоном сумасшедшие свидания, его «дурацкий героизм», и патологическая их тяга друг к другу. Может, то, и впрямь, была любовь, и не стоило так резко «отлучать его от груди», тем более, что «чуткий и преданный друг на всю жизнь» пока не находился.
Соня ещё долго ворочалась, а потом вздыхала и бормотала что-то во сне.

В какой-то момент она почувствовала, что совсем продрогла и, кутаясь в толстовку, вылезла из палатки.
 Поляну пронизывал сизоватый свет наступающего утра. Влага блестела на траве, пробирала одежду. Парочки за крайней палаткой уже не было. Соня, пытаясь согреться, потрусила вокруг полянки. В стороне стояла незнакомая лошадь. Странно… откуда она здесь? Соня обогнула продовольственную палатку и ахнула.

Задняя стенка её была разодрана, а съестные припасы изрядно потравлены. Особенно пострадала капуста. Это лошадь стояла за палаткой всю ночь и с удовольствием уплетала их запасы!
- Иван! – тормошила Семечкина прибежавшая, возмущённая Соня. – Вставай, отец всех влюблённых! Иди, полюбуйся, что натворила «твоя парочка»!