Версия о безвестном тагильском ученике

НА СНИМКЕ: Дети войны (У руин). Тушь. 1942-1944.


Итак, Нинель Семёновна Пляцковская пишет, что примерно в 1957 году в жизни Веры Августовны Лотар-Шевченко произошло одно важное событие. Кто-то из её тагильских учеников «…оказался в Москве и там рассказывал о своем педагоге. Рассказ расходился по музыкальным кругам. И вот на прежний тагильский адрес Веры Августовны пришло письмо, которое ей переслали в Свердловск».

Запомним, что здесь речь идёт о каком-то безвестном тагильском ученике, рассказавшем о судьбе Лотар-Шевченко и поиске ею детей.

«Из конверта выпала фотография молодого мужчины. Всмотревшись в нее, Вера Августовна буквально захлебнулась от волнения. Она попросила прочитать письмо близкую приятельницу, которая была рядом: не всегда легко разбирала русский почерк, а сейчас тем более.

По мере чтения письма пережила потрясение, не иначе. Письмо было от старшего сына В. Я. Шевченко. Став взрослым, он сильнейшим образом походил на своего отца, что и привело ее в первый момент в полное смятение. Теперь он носил фамилию Ярового, на которую по родственным связям имел право».

Остановлюсь здесь на секунду, чтобы сообщить: Татьяна Дмитриевна Третьякова уверяет, что нашёлся не старший, а младший приёмный сын:

«У Шевченко от первого брака было два сына, и она [Лотар-Шевченко. МК] их воспитывала. Младший, тогда шестнадцатилетний мальчишка, был в неё влюблён – как в такую красотку можно было не влюбиться? Влюбился и страшно мучился от этого. Я его знаю, я с ним знакома. Сын Владимира Яковлевича от первого брака, жена его была по фамилии Яровая».

И в другом месте интервью:

«Это младший сын. Она его всегда звала Денисико. Старший сын погиб не на войне, он погиб от голода в блокадном Ленинграде».

Татьяна Дмитриевна противоречит сама себе. Чуть раньше она сказала, что оба сына ушли на войну, а военнослужащие даже в блокадном Ленинграде от голода не умирали.

«Она не знала, что он погиб – её к тому времени забрали, - продолжает Т.Д. Третьякова. - Она вообще не знала, кто где. Кто-то из больших военачальников Олега-Дениса приголубил в каком-то штабе при фронте, и он работал переводчиком – он знал немецкий, французский, английский».

Чуть раньше Татьяна Дмитриевна говорила о французском и итальянском.

«Он играл на скрипке – при частях были оркестры. У него дочь. Жена у него кинодеятельница».

Запомним, что Татьяна Дмитриевна Третьякова говорит о жене как о кинодеятельнице и считает, что у неё с Денисом Яровым была дочь.

Продолжаю цитировать Нинель Пляцковскую:
 
«И вот Денис Яровой писал, что ему, как старшему и знавшему языки, с началом войны удалось добровольно уйти в действующую армию, младшие же братья, увы, действительно погибли во время блокады».

Нинель Семёновна полагает, что самый младший ребёнок был сыном, а не дочерью. Я это только мимоходом отмечаю это здесь, поскольку мы рассмотрели этот вопрос в другом месте.

«Письмо-исповедь начиналось с момента, когда их разлучили. Денис тоже был потрясен новостью, которую узнал. Ведь и он считал ее погибшей. Может быть, эмоциональный градус письма объяснялся исключительными обстоятельствами, но слова человеческого восхищения, обращенные к Вере Августовне, там точно были. Это было очень дорого. Не раз она говорила о своей душевной связи со старшими сыновьями, о дружбе в семье».

Повторю: «Слова человеческого восхищения там точно были».  Он не мог их не выразить, поскольку понимал, что провести в лагерях 8 лет и выйти оттуда живым – уже подвиг. Тем более ей, пианистке, без языка, без понимания советской действительности, привыкшей жить в комфортных условиях.

«О себе он писал, что решил продолжить дело отца и тоже стал мастером-акустиком, создателем смычковых инструментов (забегая вперед, скажу, что, спустя время, он получил серьезное признание в своей области. дважды был победителем крупных международных конкурсов)».

Т.Д. Третьякова тоже считает, что дважды, но в Википедии и воспоминаниях учеников Ярового приводится только одна победа.

«Коротко написал историю своей женитьбы. На фронте стал переписываться с девушкой (она училась в Литературном институте), на которой после демобилизации женился. К этому времени у них уже был маленький сын. В общем, Вера Августовна обрела родных людей, которые, конечно, украсили ее жизнь».

И эти сведения о жене и ребёнке требуют прояснения. Я обнаружил две версии имени и профессии жены Ярового и располагал интервью с дочерью Дениса Ярового Анной. Я получил его из источника, который считал и считаю достоверным. Ещё раз подчеркну: интервью было с дочерью, а не с сыном.

Что касается жены, здесь тоже пока был для меня тёмный лес. По одним сведениям она была «кинодеятельницей» и журналисткой, по другим - пианисткой.

Вот, такова была первая версия того, как нашелся приёмный сын Веры Августовны Лотар-Шевченко. Удивительно, как точно Нинель Семёновна через много лет воспроизвела содержание письма.

Она не присутствовала при его первом чтении Верой Августовной, но воспроизвела её эмоциональное состояние. Видимо со слов женщины, которая тогда былв рядом С Верой Августовной. Но, скорее всего, он потом его внимательно прочла, раз его содержание врезалось в её память и сохранилось на долгие годы.

Продолжение следует: http://proza.ru/2014/02/05/2496