Стресс

   Морозы раньше стояли - не чета нынешним. Так закрутит, так завертит, что мама, не горюй! Одно хорошо было: чуть чего - в школу идти не надо. Красота для детворы, вольница. Хорошо раньше было да только с одежей дюже плохо. История, о которой хочу рассказать произошла давно.

   После института я не сразу стала работать по специальности. Технологом не просто было устроиться, хоть и завод письмо писал на меня, заявку, так сказать. Были такие времена, случались такие истории. Так вот, надо было переждать маленько и поработать инженером-нормировщиком в ПДБ ( планово-диспетчерское бюро). А потом и в инженеры-металлурги подавайся, место освободится. В нашем бюро я была малолеткой. Тетеньки все уже в поре были. Кто на пенсию собрался, а кому лет тридцать-сорок. Старичье, короче. Но, дело не в этом. Коллектив наш был настоящим женским. Скандалы, интриги, расследования! Я участия в оргиях, разумеется, не принимала, хотя меня периодически пытались перетянуть на ту или иную сторону. Но нагляделась в волю всякого. К душе, в силу молодости и беспечности, я эти случаи близко не принимала.
Были, правда, и посиделки с песнями и столами с обильной закуской и спиртом техническим. Как вспомню, так вздрогну. Ужас! Меня однажды заставили «отведать» сей эликсир на седьмое ноября. Эх, как я бежала до туалета, который находился в противоположном конце корпуса, объединяющего три цеха. Кто повзрослее, наверняка помнит масштабы заводов. Мировой рекорд по бегу на длинные дистанции, может, и не был покорен. Но личный мой — точно! Больше я так никогда не бегала. Ей-ей!
Естественно, в моем первом коллективе у тетенек случалось всякое. С мужьями ссорились-мирились, детей рожали-женили, родителей с праздниками поздравляли да хоронили. Всяко было.

   Однажды, во время работы, позвонили нашей нормировщице Валентине. Сын старший позвонил с проходной. Сказал, что младшенького дома нет. Как так нет, почему нет? Валя в слезы. С работы не просто уйти. Объект режимный, тридцать три бумажки надобно собрать. Короче, беда! Кое-как табельщицу уломали и ушла наша Валя домой. Прошу заметить, что раньше такого беспредела демократического не было в стране. Насильники и педофилы тоже не особо водились. Если что, весь город на ушах стоял. Все все знали. А в этот раз тихо все было на малой Родине. Спокойно. На следующий день наша Валентина на работу не вышла.

   Мы приготовились к самому худшему, будучи в неведении. Никто из нас с ней рядом не жил, родственников-знакомых тоже на нашем заводе не водилось. Ждем беды. Проходит еще один день. На следующее утро к кабинету нашему толпа выстроилась. Чисто «ходоки к Ленину». Захожу в комнату. Вижу Валю с лунообразным зареванным лицом и глазками-щелочками. Все, думаю, хана! Потом гляжу, нет, не хана. Ржут все как кони, по столам валяются, от смеха корчась. Оказалось, нашелся малец! Поздним вечером пришел, паразит. Плачет, зуб на зуб от волнения и страха не попадает. Говорит: «Мамочка, прости, любименькая! Шапку спи...!»

   А шапка та, кроличья, была особой Валиной гордостью. Она ее еле-еле спроворила через пятые руки, из Москвы-столицы нашей Родины, на радость сыну-первокласснику и на зависть всем остальным.
И, уж, так она ему наказывала ее беречь-холить, так наказывала... Ан нет, не уберег мамкин подарок, не углядел... А мальчик, надо сказать, такой хорошенький был, скромненький, с ангельским личиком и учился прилежно. Не то, чтобы матом каким, а слова дурного не произнесет никогда. Чудо-ребенок!
А, вон как бывает. Стресс, чего вы хотите. Стресс...