Всё не так...

Век живи...

Столетняя китаянка поёт старинную обрядовую песню:"Давай поженимся и уедем в Шанхай..."
Её лицо почти ничего не выражает, а сухие костлявые пальцы с трудом совершают резкие колебательные движения.
Четыре года назад она упала и сломала шейку бедра, теперь она не может передвигаться и нуждается в няньке.
У неё нет детей, а муж, которого она так сильно любила, ушёл когда-то давно к другой...

 - Всё не так, всё не так, ненавижу себя... Я сделала всё не так...

Она всё ещё поёт, только слова теперь другие...

Потом старуха ощупывает руками шапочку на голове, под которой она держит свои сбережения.
Она думает, что она богата и может позволить себе прислугу.
Улыбчивая женщина средних лет приходит к ней на целый день, готовит суп, переворачивает её, убирает грязь...
Оплата совсем небольшая и не всегда вовремя...
Но Айе жалко старуху, и она разговаривает с ней, читает ей газету и иногда выносит прямо на себе на свежий воздух.
В соседней комнате живёт племянница со своим сожителем, их старуха очень не любит, ведь они ждут её смерти, чтобы забрать из шапочки все её деньги...

Когда старуха умерла, оказалось, что все её сбережения вместе с имуществом составили 30 тысяч долларов.
Судебные разбирательства до сих пор продолжаются. Местный колледж, с которым когда-то сотрудничала старуха, желает забрать все столы, а племянница их не отдаёт...

Айя работает теперь в другом месте, но иногда она приходит на могилу старухи с цветком ириса и поёт её любимую песню...

"Давай уедем в Шанхай... я сделала всё не так..."

**"

Танго втроём...

  Её шея и голова едва заметно подрагивают, но она, помня об этом, вовремя меняет ракурс и переводит пристальные взгляды наблюдающих от стареющего лица к своим стройным ногам танцовщицы.
Марии Суарес скоро восемьдесят. Интерес СМИ к её персоне сегодня вызван именно этой датой.
Полвека тому назад американские газеты писали хвалебные статьи, только тогда о них двоих. Они танцевали танго на Бродвее.
В том американском турне они и поженились. Брак, заключенный в Лас-Вегасе, действителен только там, поэтому по возвращению в Буэнос-Айрес для них ничего не изменилось.

Мария и Хуан знали друг друга с юных лет. Ей было тринадцать, ему шестнадцать, когда они впервые встретились на танцплощадке.
Он стал её первой и единственной любовью, её первым и единственным партнёром по аргентинскому танго.
Она могла бы родить ему ребёнка еще в шестнадцать, но он был не готов к такому повороту. Они были очень молоды и не хотели оставлять танцпол ради таких перемен в свой жизни.

Мария задумывается и становится понятно, о чём она сожалеет больше всего.
Она так и не стала матерью. А Хуан завел себе ребёнка на стороне.
А потом создал свою семью.

Но они продолжали танцевать их танго, оставались партнёрами, гастролировали, участвовали в конкурсах.
За все эти годы они ни разу не посмотрели друг на друга в танце и не обмолвились ни единым словом.

Это было их танго втроём. Ведь в танго бывает только так.
Танцуют: он, она и Любовь или он, она и предательство...

***

Никогда не играйте в прятки...

Та незабываемая осень была особенно прекрасна, так прекрасна…
Казалось, что тепло никогда не уйдёт, а разноцветные листья будут вечно красоваться в пышных кронах парковых деревьев.
А сейчас в старом парке день ото дня становилось прохладнее, и ветер всё чаще кружил в замысловатом танце с опадающей золотой листвой…
Оливия приходила сюда осенью так часто, как только могла. Она очень медленно шла по парковой аллее до самой дальней игровой площадки, там присаживалась на свободную широкую скамью и, закрыв глаза, подставляла лицо последним ласковым лучам заходящего солнца.
Она вслушивалась в детские голоса, доносящиеся из песочницы, в весёлый щебет юрких птиц, радующихся последнему теплу, и задумывалась о своей жизни.
Почему это произошло именно с ней тогда, почему? Она не знала ответа и, возможно, пыталась найти его, возвращаясь сюда каждую осень вот уже пятнадцать лет…

Она не стала джазовой певицей и перестала рисовать, она рассталась с мужем и  почти не интересовалась жизнью старшего сына.
Той осенью время для неё остановилось, и ничто в мире не смогло бы заставить её жить и улыбаться, как прежде, ну, разве что на мгновение эти пушистые игривые белки, смело берущие прямо из её ладони вкусные орешки и ещё этот беззаботный детский смех…
 Она улыбнулась, не разжимая губ, но привычный ком в горле снова дал о себе знать болезненным спазмом. Как будто кто-то снова и снова душил её, не давая воздуху попадать в трахею…
Слёзы наворачивались на глаза и текли по щекам тонкими ручейками, принося некоторое облегчение, пока спазм, наконец, не отпускал…
Оливия понимая, что осталась сидеть в парке совсем одна, медленно поднималась и шла обратно тем же путём, приподняв воротник куртки или натянув на голову капюшон…

Запахи часто причиняют нам боль. Запахи той поздней осени становились для неё порой просто невыносимыми, и страдания то оттачивали, то, напротив, притупляли боль, поселившуюся в её сердце теперь уже навсегда.
Звёзды заставляют нас подчиняться. Вот и Оливия, подчиняясь смене сезонов, времени суток, расположению звёзд и прочим премудростям великой Вселенной, продолжала ходить на работу, что-то там делала, чтобы приносить фирме доход и получать за это вознаграждение.
Её не радовали деньги и не огорчали, они были просто средством её никому не нужного, как она думала, существования…

Мысли путались в её голове и конкурировали «по степени важности» между собой, но всегда возвращались в одну и ту же точку: жизнь для тебя теперь не имеет смысла…

Обычно после такой прогулки начинала болеть голова, и Оливия заходила в маленький уютный бар, чтобы выпить небольшую порцию крепкого алкоголя, заменяющую ей и ужин и снотворное.

Дома она автоматически принимала тёплый душ, натягивала пижаму и шла в спальню. Включив тусклый ночник, она привычным движением брала со столика старый альбом с семейными фотографиями и ложилась в кровать поверх одеяла.

Она всегда открывала в альбоме только последнюю страницу, где с увеличенной фотографии улыбалась её трёхлетняя дочка. Фото было сделано именно в тот роковой день, когда Оливия видела её в последний раз.
Пятнадцать лет назад малышка бесследно исчезла с той самой детской площадки в парке, где они так любили играть в прятки…

«Никогда не играйте в прятки со своими детьми…»,- прошептала Оливия, проваливаясь в черноту вечного сна…