Велик

Мне было лет десять, когда у меня появился свой пес, среднеазиатская овчарка. Нас в семье было семеро детей, я шестой и третий мальчик из четырех подряд. А этот пёс был лично мой. Сейчас уже не помню, откуда я его притащил, ещё трех-четырех месячным щенком. Надо отдать должное моим родителям, что они разрешили оставить собаку дома, хотя не очень любили крупных собак. Раньше у нас жил беспородный песик Дружок, небольшая, рыжая и очень злая собака. Он был в холке всего сантиметров 25, но выглядел как лев и даже имел какую-то гриву. Прожил Дружок очень много лет, сколько помню себя, он у нас всё время был, будки своей не имел, спал под крыльцом, точнее под лестницей крыльца. Потом этот злющий львёнок куда-то пропал, папа мне объяснил, что собаки живут меньше людей, стареют и умирают, что хорошие собаки в доме не умирают, уходят куда-то, и все. До сих пор не знаю, правда ли это, может папа так сказал, чтобы не травмировать нашу детскую психику, а сам незаметно похоронил пёсика где-то.

Мой волкодав даже в щенячьем возрасте под крыльцо поместиться не мог, и ему пришлось специально построить конуру. Через несколько месяцев БЕК, так я его назвал, вымахал в огромного красавца с мощным басом. Гости нашего дома боялись входить во двор, и пришлось посадить Бека на собачью цепь, привязанную около его будки. Теперь, когда кто-то входил во двор пес выскакивал из своей будки, с лаем бросался на гостей, делал вид, что пытается сорваться с цепи и наброситься на пришедших. То, что Бек только делал вид, что бросается и рвется с цепи, я очень скоро понял совершенно ясно. Как-то пошел играть с ребятами на улицу и не взял его с собой, так я не успел дойти до ворот, Бек одним движением мощной шеи порвал цепь, как шпагат, и весело побежал со мной. Я подумал, что цепь отвязалась, снял её с ошейника, зацепил поводок и ушел с псом гулять. Только после прогулки, привязывая любимца к цепи, я понял, что он порвал звено этой мощной цепи. Я отремонтировал цепь, связал обрыв толстой проволокой и проверил все остальные звенья, все было очень прочно. Через несколько дней история повторилась, Бек рвал цепь как веревочку, когда ему это было нужно. Надо заметить, что это был умный пес, я никогда его специально не дрессировал, он просто понимал человеческий язык и был очень послушный. Через полтора года, когда Бек достаточно вырос, мы с друзьями катались на нём верхом, а зимой запрягали в санки и он нас катал по улице. Мой четвероногий друг и стал моим компаньоном в моем первом бизнесе.

В этом возрасте все мальчишки любят кататься на велосипеде, велике, как мы тогда говорили. Причем не просто велике, а на взрослом. Трехколёсный, малышачий у нас дома был, папа купил старшему брату, а нам младшим он достался по наследству. А большой нам не покупали, точно не знаю почему.

Думаю, что здесь есть вина моего дяди по матери. Юношей он катал нашу старшую сестру, третью из четырех, на своем велосипеде на раме и уронил. Травма головы дала серьезное осложнение, и из восьми родившихся детей нас стало семеро. Я знал её только по фотографиям, потому, что это всё случилось до моего рождения. В этом крылась, по моему мнению, основная причина нелюбви моих родителей к большим велосипедам.

А мы мечтали о большом велике. В те времена кроме малышачих, были подростковые велики – «школьник», юношеские – «юность» и взрослые – «дорожный», «ленинград» и прочие названия. Были, конечно, и дамские и спортивные. Первые имели специальную раму без верхней перекладины, что позволяло гонять на них в платье, и они были удобны для ребят нашего возраста, так из-за наличия верхней перекладины на раме мужского велосипеда, наши ноги до педалей не доставали. Но мы считали себя взрослыми, и нам «за фуфло» было ездить на дамском, уж лучше под рамой, но на мужском. Что такое под рамой, мало кто сегодня представляет. А это значит, что велосипедист находится не сверху на велосипеде, а сбоку от рамы и, просунув ногу под верхней перекладиной, крутит педали и едет. Удобства и безопасности минимум, но зато не на дамском.
«Школьник» и «юность» нам по возрасту и росту, конечно, подходили, но мы ведь считали себя взрослыми и на детских велосипедах ездить отказывались, коме того, большие велосипеды ездили намного быстрее. Спортивные велосипеды ввиду их большой дороговизны в нашем круге не рассматривались. Идея покупки велосипеда давно мозг сверлила мне и моим пацанам, но попросить родителей мы не могли, мужчины сами должны решать свои мужские дела.

И тут я вспомнил об удивительной способности моего Бека рвать цепь. Я объяснил пацанам, что можно продать моего пса на «толкучке»*, он порвёт цепь и прибежит домой. «Толкучка» собиралась  на окраине города и проводилась два дня в неделю: в субботу и воскресенье. Если такое проделать несколько раз, то можно набрать на большой велосипед. Пацаны одобрили мой план, мы разбились на несколько двоек, которые будут продавать пса, а остальные будут стоять «на шухере». Ведь клиенты купившие собаку, и которая потом сбежала, пойдут на следующий базар искать того, кто ему её продал. Отдельная группа должна была следить за покупателем, довести его до места содержания собаки и обеспечить Беку возможность побега.

Четыре раза мы блестяще провели операцию. Бека выводили на поводке, в наморднике и с цепью до кучи, так как боялись, что новый хозяин может найти более крепкую цепь. Все четыре раза пес возвращался в ту же ночь. Продажи нам пришлось остановить, потому, что на пятый раз меня за этим занятием застал папин друг, дядя Ян, и очень удивился, почему это я продаю своего любимого пса. Пришлось наврать ему, что, так как возник спор с пацанами, мы просто хотели определить, сколько стоит моя собака, и потом смыться с «толкучки». Папа у меня был очень строго нрава, поэтому мы с ребятами приостановили операцию. В тот же день нам предложили старенький «дорожный» за те деньги, что мы уже наторговали. Сделка состоялась, и домой мы уже пылили с пацанами, по очереди, под рамой на моём велике.

Целые дни напролет мы катались по улицам, а вечером оставляли своего железного коня то у одного, то у другого. При этом всегда родителям на вопрос, чей велик, говорили, что это соседа друга, мол, мы его немного чинили, поэтому до завтра остался у нас. Какое-то время нас проносило, но как-то наши мамаши встретились на улице и между делам спросили за велик. Вот тут–то выплыла наша заначка. Разговор дошел до папы, а он вспомнил, про то, что рассказал дядя Ян и пазл у него сложился. Он понял, что я, с помощью своих друзей, заработал на продаже своей собаки деньги и купил на них себе велосипед. Деньги заработал мошенничеством!

Моя память так устроена, что плохое быстро забывается. Поэтому сегодня я уже совсем не помню, как меня наказали. То, что наказали, это – безусловно, мой папа никогда бы не простил мошенничества, даже родному сыну. И куда потом девался мой первый взрослый велосипед, мой выстраданный велик? Как и куда пропал мой верный Бек?

Не помню…

Может, как-нибудь спросить братьев и сестер, кто-то из них должен помнить, чем всё это кончилось…

Помню, как сейчас, как здорово было мчаться на взрослом велике сбоку под рамой, а рядом бежали мои восхищенные пацаны!!!


Примечание:

- «Толкучка» - «блошиный рынок» в советское время.