Пепел Черных Роз - 111

''Пепел Черных Роз'' - 111




СТАРИК

***

Старик сидел у шатра и глядел невидящими глазами в бескрайнюю степь, подставляя ветру и солнцу обезображенное лицо.

Немногие оставшиеся мужчины поселения отправились на охоту. Людей Равнин сейчас осталось совсем немного, тем более мало осталось мужчин, а дичи в степях было хоть отбавляй. Пожалуй, никогда сазаларам не жилось в таком достатке. Горе войны стало источником богатства для оставшихся в живых.

Все вернулось на круги своя, если бы не горе по утраченным мужьям и сыновьям. Этого никто забывать не собирался. Поэтому, проходя мимо него, мстительные женщины плевали в его сторону, а детишки, подражая взрослым, бросались в него камешками или, подкравшись со спины, неожиданно пугали его криками. Ослепнув, он так и не приобрел навыков слепых, поэтому был совершенно беспомощен и непременно погиб бы. Когда он вернулся после битвы с Рогачами, его хотели убить, но за него неожиданно вступилась одна из вдов, потерявшая кроме мужа также и двух своих сыновей.

Он не знал ее имени, потому что она молчала, принося ему пищу. Помогая передвигаться, она не отвечала, даже если он спрашивал. Потом он перестал спрашивать, согласившись с тем, что ему никогда не простят его ошибки. Никто в стойбище не разговаривал с ним, памятуя о горе, которое свершилось из-за него. Он не протестовал и не оправдывался. Единственный, кто заговорил с ним, был шаман Семи Ветров, сказавший.

- Пожелав стать львом – согласись с тем, что на тебя станут охотиться.

Став овцой - согласись, что станешь едой.

Под солнцем тепло, рядом с солнцем опасно.

Ветер сказал, что каждый день он дует в новую сторону.

Слова шамана были туманны, но непонятным образом вселили в нем надежду. Особенно про ветер, меняющем свой путь. На что мог надеяться слепой и нищий калека?!! И все равно что-то светлое согревало ему сердце, и он вспоминал, засыпая самые красочные эпизоды своей жизни.

Единственной отрадой теперь ему была его лютня – греясь на солнце, он медленно перебирал струны и вслушивался в очаровывающие звуки вибрирующих струн.

Ноздри его уловил запах еды, и Она поставила рядом с ним миску.

Она хотела уйти, но он попросил ее.

- Подожди…

Но она не остановилась.

Вечером вернулись охотники и у костров загомонили люди. Стойбище после перенесенных утрат и горя, вновь начинало радоваться жизни. Раздавались приветствия, расспросы, разжигались новые костры и гремели котлы, готовясь принять в себя мясо, добытое охотниками.

Старик сглотнул слюну. Когда-то он сам руководил предстоящим пиршеством и все послушно выполняли малейшие его прихоти. Тогда он мог запросто свалить ударом кулака быка – трехлетку, а теперь он будет ждать – вспомнят ли о нем и подадут ли хоть чуток от…

Он принюхался – по всей видимости, они добыли пустынного лося.

Стало холоднее, и  он понял, что наступил вечер. Она как-то кинула ему старую волчью шкуру, и помнится, тогда кто-то зло пошутил.

- Водился с волками – теперь носи их шкуру!

Но он уже привык к насмешкам, а подаренная шкура хорошо согревала его уже немощное тело.

Когда все наелись и наговорились, кто-то сказал.

- Пусть хоть споет что ли! Бесполезный старик, говорят, ты раньше хорошо пел.

- Не смейтесь над ним, - попросил женский голос, и он сразу понял, что это она. Кто еще мог вступиться за него в этом стойбище.

- Я спою, - торопливо сказал он – с тех пор как он вернулся, впервые к нему обратились с просьбой.

У костров примолкли, и он бегло пробежал по струнам убеждаясь, что они хранят нужный настрой. Пока они не передумали!

Песня была готова – он мурлыкал ее все последние дни и сейчас без вступления начал высоким вибрирующим голосом.

Маленький Волчонок плакал
И кусал за щеки мать -
Вдруг меня шакал укусит,
Будешь, как меня спасать?

Не волнуйся, крошка мой!
Мы врага не пустим,
Встанут все плечом к плечу,
Мы же ведь не люди!

Маленький Волчонок хнычет
И трясет ее бока -
Вдруг медведь сожрать захочет,
Как спасешь меня тогда?

Не волнуйся, мой сынишка,
Стая встанет за тебя,
Это только у людей там
Каждый только за себя!

Но Волчонок спать не может.
Уж таки его года.
Если пищи мне не хватит,
Как спасти меня тогда?

Ну не плачь же, мой сыночек,
Мой сынок, мой господин,
Шкуры нам своей не жалко -
За тебя мы отдадим!

Клык к клыку, вся стая вместе -
Мы врага не пустим в дом.
Это только у людей там
Все себе - своим умом!

Успокоился Волчонок,
Мордочку, прижав к груди,
Что же будет, если люди
К нам придут - тогда, скажи?!

Замолчала мать надолго,
А в глазах две капли грусти.
Что ж! Тогда умрем, сражаясь!
Мы же ведь не люди!!!

Он опустил голову и в полном молчании заплакал. Стойбище молчало. Вдалеке, словно услышав его песню, раздался протяжный вой волчицы, выводящей щенков на охоту.

Потом слепец ощутил, как чья-то рука опустилась на его плечо, а рядом кто-то присел и обнял.

Старый Удлак лишившийся всего, что имел, тихо плакал, скрывая слезы – ведь сазалар не должен плакать.

***