На живца

Она ползла даже хуже, чем черепаха. Всего тридцать пять, по такой-то дороге! И это — «рено», которая в секунды может разогнаться под двести! Она издевалась надо мной. Может быть, баба, предположил, пытаясь найти оправдание, учится? Обгон запрещен, ограничение скорости, опасный поворот на подъеме! И я лишь один, похоже, боюсь. Джип проскочил вперед, «десятка», «мерс», еще пара машин. Да, думаю, что же я — хуже всех, что ли, святее Папы Римского? На газ — и мигом, как стоячую, обошел эту чертову «ренушку».
Через километр — пост ДПС. Картина такая: в очередь, друг за другом, выстроились старые знакомые — джип, «десятка», «мерс», все остальные машины. Потом подтянулась «рено». Но из нее вышла не дама-недоучка — инспектор, старлей. Достал папку с протоколами и началась всемирная перепись. Я подсел в милицейскую иномарку последним. Доказывать ничего не пришлось. Мне сразу был показан прибор, цветная видеозапись. Вот я превысил скорость, нарушил знак «40», а до этого «Обгон запрещен», вот я пересек сплошную линию и совершил преступный маневр на опасном повороте. Ну, весь букет. Любо-дорого посмотреть!
Суд, полгода  лишения прав.
—Но я же водитель, двадцать пять лет ни одного прокола!
Мол, можно было и учесть…
Судья разводит руками, в одной из них — фотография с исчерпывающим фактом:
—Все, что могу, минимум. Закон есть закон. К тому же, подкрепленный наукой…
Ну, что тут ответить? Вспомнил Оруэлла, «1984» год, общество «шариков и винтиков единого государственного механизма». Все лишнее — и чувства, и разум. Уговаривать кого-либо бессмысленно! Это будущее уже просматривается в веяниях современных цивилизаций. И сразу как-то стало легче, потому что я-то, уж точно, до этого не доживу!