Мечта-Красавица

               
                Ироническая сказка с кулаками.

                Посвящается вчерашней уличной драке.


    Появилась, с недавних пор, у бухгалтера Паши Мечта-Красавица. В его жизнь вошла стремительно, расположилась на территории Пашиной квартиры со всеми удобствами.  Вещи счетовода по комнатам разбросала, почувствовала себя хозяйкой.
    Несмотря на «травматический период» в жизни, бухгалтер Мечте-Красавице очень обрадовался. Хоть на душе у него лежали страдания, а широкое лицо купалось в гематомах, с приходом Мечты, появились у счетовода страстные желания. Яркие и сногсшибательные. Паша даже руки в предвкушении потер - захотелось ему сразу Красавицу потрогать.
    - Стой! – вдруг остановило бухгалтера собственное отражение. – На себя в зеркало сначала посмотри, а потом уже и руки распускай.
    Паша посмотрел. То, что он увидел, ему не понравилось. В зеркале гримасничал недобрый двойник и корчил рожи: опухшим ухом дергал, разбитым носом шмыгал, демонстрировал отсутствие зуба-путешественника в переднем ряду.
    - Посмотрел? – спросило ехидно бухгалтерское отражение. – А теперь на руки свои взгляни.
    Открыл счетовод ладони осторожно, оценил не радостный хиромантский узор. Линия жизни на нем вильнула в сторону кривой дорожкой, бугров Венеры почти не было видно. Линия судьбы ещё кое-как тащилась по прямой, а линия ума уже скрутилась в крохотный узелок. Размер рук тоже не впечатлял: пальцы соприкасались друг с другом бледными коротышками и алчной цепкостью явно не обладали.
    - В таких руках разве красавицу удержишь? – торжествовало отражение. – Из таких рук даже старая дева выскочит. Плюнь на все это. Успокойся - забудь про мечту.
    Паша неожиданно не подчинился. Не свойственную ему твердость продемонстрировал средним пальцем и на собственное зеркальное отражение плюнул. Заморгал двойник от неожиданности, надул недоуменно щеки. Волосы взъерошил, плечами дернул, спутал улыбку с оскалом.
    - Пожалеешь! – крикнул он на прощание страшным голосом. После чего к бухгалтеру  спиной повернулся и исчез до утреннего бритья.
    Паша, тем временем, повел себя решительно. Руки в стороны развел и за Красавицей погнался. Попытался схватить её у шкафа – промахнулся. Попытался прижать её у вешалки, и опять мимо. Выскользнула Мечта недовольно из дырявых объятий, рванула к выходу. Там оскорбленно за дверную ручку схватилась, проход приоткрыла, однако с квартиры, после недолгих  раздумий, не съехала.

    Закапали дни счетоводными буднями, потянулись к горизонту длинной чередой.   Пока Паша синяки под деловым макияжем прятал, Мечта-Красавица наводила в доме свои порядки.  Носилась по личной территории бухгалтера, устраивала везде нервирующий бардак. Постоянного внимания требовала, соблазняла хозяина квартиры, как могла: то подмигнет хитро, то в заманчивую позу победителя встанет, то побежденной на пол уляжется. Усталости не знала – крутилась всегда поблизости. Счетоводу покоя не давала ни днем, ни ночью, и в руки, по-прежнему, не шла.
    Паша на кухню – она уже там. Паша в столовую – она следом. В ванной тоже не уединится и в туалете не спрятаться. А в лунное время суток, когда увлекательные сны-захватчики толкаются нетерпеливо и ждут своей очереди покорить очередного спящего, Паша беспокоился особенно темпераментно. Как только загонит бухгалтера усталость от жизни со строптивой гостьей под одеяло, Красавица тут как тут. Подползет хитро сзади, прижмется к Пашиной спине недосягаемой Мечтой и зашепчет в ухо не сексуальные, но такие возбуждающие слова: хук, джеб, кросс…

    В городе темно. Растеклась ночь по улицам, получила свою дань признаниями в любви и грабежами. Накрыла всех сонным куполом, расставила все по своим местам. Уже вернулись с прогулки неуклюжие памятники: взошли на осточертевшие постаменты, притворились каменными. Ночные таксисты уже остановились на уютных перекрестках: положили головы на руль, представили себя в колыбелях с мотором. Женатый сыщик уже задремал в засаде, а холостой астроном уже клюнул носом на научном посту  (один все так же наблюдал за неверностью чужой жены, но уже в своем эротическом сне,  другой по-прежнему подсматривал за созвездием Девы, однако видел в любимом скоплении звезд лишь  мягкую подушку). Все замерло на своих местах – засыпал город. Улицы сонным туманом укутались, и до утра их не разбудить.
    И только бухгалтер Паша не мог найти себе места. Ходил он из угла в угол беспокойно - весь красный от возбуждения. Поверхность ковра массажировал голыми пятками, размахивал ритмично короткими руками. В кулачном танце по комнате двигался и тонул энергично в сокровенных желаниях. Одним словом – мечтал.

    Утром, днем и ночью, во время завтраков, обедов и ужинов, у телевизора и в постели, мечтал бухгалтер Паша набить морду господину Боброву. Боксеру в тяжелом весе, чемпиону местного ринга, грозе города. И хотел он, не просто оставить ему мстительные отметины в жизнерадостной драке, а сделать это красиво, эффектно, от души.
    - Не морду, а лицо, - поправляли Пашу его знакомые. Участие в судьбе товарища принимали активно, но сами в драку не лезли.
    - Это у вас лица, хотя и хитрые, - не соглашался со знакомыми Паша. – А у Боброва именно морда, хотя и с человеческими чертами.

    Мечтал счетовод страстно: до скрежета зубов, до заикания, до гневного столбняка. Как накатят ударные грезы волной, так Паша сразу в боевой позиции застывал. Доводил себя до мышечного напряжения, выглядел в такие минуты перевозбужденным дураком.
    Знакомые Паши тоже не унимались. Товарища в оборот брали, сжимали вокруг него смирительное кольцо. Милосердными болельщиками суетились, пытались мечтателя из боевой позиции вывести. Хотели вернуть его в мирное русло, взывали, при этом, к здравому смыслу. Страшные больничные истории рассказывали наперебой и желали Пашу с Мечтой-Красавицей разлучить.

    Вечер вторника начался как обычно: Паша в мечтах тонул на голодный желудок, а сочувствующие знакомые бегали вокруг него  спасательными кругами.
    - Поиграет тобой Мечта и на землю положит, – пели знакомые хором. – А может и под землю – кто этих красавиц разберет.
    Сыпали слова со всех сторон убедительными ударами, но Паша решительности не терял. Первый раунд «переговоров» выстоял и от боевой позиции не отступил ни на шаг.
    - У нее, таких как ты, на каждой улице десяток, - не унимались болельщики. Наступали на бухгалтера без передышки, говорили по очереди. – И каждый из них желает Боброву морду набить. Мы может тоже, втайне, хотим ему лицо потревожить, однако сдерживаемся из последних сил.
    Выстоял Паша и второй раунд. Затем удержался и третий, и в четвертом духом не упал. Разбивались об него слова уговоров, разлетались коварные мольбы. Даже мастерски проведенный одной пылкой коллегой "удар" ниже пояса результатов не принес. Счетовод только судорожно вздохнул полной грудью и выкатил от напряжения глаза.
    - Черт с тобой – есть у тебя крохотный шанс, – не выдержал один из нападавших. Приблизился  к уху друга, как заговорщик и зашептал:
    - Говорят, живет на окраине, в уютном бойцовском клубе боксерский Бог. Настоящий покровитель нокаутов и повелитель всех драк.  Там у него алтарь с канатными ограждениями, жрецы в спортивной форме и гонг для жертвоприношений. Сходи туда, покажи себя в лучшем виде, сотвори кулачную молитву. А если глянется ему твой боевой дух, купит он его со всеми потрохами и подарит тебе шанс на мстительную победу.

    Половину следующего дня над северной частью города сгущался грозовой фронт. Повисла там туча серым зонтом, закрыла от голубого неба уютный бойцовский клуб на окраине. Громыхающие звуки оттуда доносились короткими очередями, и долетали, порой, грозные слова.
    - Кто-то боевой дух боксерскому богу продает, - высказывали свое мнение покупатели на мясном рынке по соседству. Подмигивали, при этом, хитро и пытались сбить цену на товар.
    - Продает, но не уступит, - соглашались с покупателями продавцы. Стойкость проявляли в ответ и цены не спускали.
    Вдруг, вспыхнуло что-то вдали. Сверкнула молния, хлопнула где-то дверь громовым раскатом и сразу все стихло. Умолкли покупатели, замолчали продавцы. Успокоились рыночные зазывалы,  затихли базарные торги. Помолчали все немного, подумал каждый о своем. Затем очнулись, встрепенулись и продолжили ежедневную борьбу за  навар да скидки.

    В районе обеда, по безлюдной улице, ведущей в темный переулок, возвращался бухгалтер Паша домой без особого воодушевления. Выглядел грустным, уставшим и злым. Бравую походку по дороге утратил, руки опустил – ниже некуда.
    - Никому ты не нужен, - обратился счетовод к своему боевому духу. – Отнял ты у меня последний шанс, довел до разорения. Что человек без Мечты? Банкрот. А что мужчина без Красавицы? Бухгалтер.
    Боевой дух оскорбленно молчала. Обиделся на недавний торг – продажным себя не считал. Бродил он теперь по телу духовного носителя, и искал где спрятаться. У сердца было слишком шумно,  под печенью - слишком вредно. До пяток опускаться не хотелось, а в голове сам хозяин в капкане памяти застрял: всю дорогу матерился грустно и вспоминал недавние события…

     Около часа простоял бухгалтер на ринге-алтаре худым товаром, пытался показать  себя во всей красе. Плечи расправлял насколько мог, пресс напрягал, тужился до красноты. Хотел продемонстрировать свой боевой дух, желал продать его подороже.
    Жрецы боксерского бога Пашу осмотрели внимательно (все с опытом в духовных делах, у каждого лицензия на нокаут). Походили вокруг в спортивных костюмах, ощупали бухгалтера со всех сторон. Губу оттянули, зубы пересчитали, заглянули в зрачки. Замерили рост, вес, окружность головы. Напоследок заставили попрыгать, побегать и пару раз упасть на грязный пол.
    - Нет, у вас шанса победить Боброва даже с кастетом заговоренным, - произнес, наконец, один из служителей боксерского бога. – Мы это «животное» тоже не переносим, но и вы у нас большой любви не вызвали. Возвращайтесь лучше домой, воюйте с налоговой.
    Остальные жрецы согласились хором с мнением боевого товарища. Не приглянулся никому дух бухгалтера, не увидели в нем продажного бойца. Сногсшибательных перспектив в счетоводе не узрели, проявили насмешливую черствость во спасение.

    - И только один единственный жрец в легком весе проявил сочувствие, - пожаловался Паша первому встречному прохожему. – Догнал меня на выходе и предложил купить револьвер по дешевке.
    Прохожий от этих слов повел себя странно. Шарахнулся к Паше вплотную, схватил его за локоть и зашептал напутствующим тоном:
    - В темный переулок не ходите. Там отбирают последнее.
    После чего в сторону отпрыгнул - чуть не упал. Мелькнул костюмом в клетку, галстуком в полоску да круглыми очками, и убежал.
    «Учитель геометрии, наверное» - решил бухгалтер, продолжая свой путь. Два шага сделал и столкнулся с женщиной внушительных размеров. Окунулся в её тело с ходу, представил себя среди девственных холмов.
    Женщина свои холмы оберегала строго.  Встретила Пашу пограничным заслоном, вытеснила за пределы личной территории толчком. Потом присмотрелась к наглому нарушителю границ и сразу его узнала. Бухгалтер тоже её опознал. Любил он читать на работе, пользовался обеденным перерывом для похода в книжный магазин. Зайдет в бумажное царство, а там она – продавец с весомым стажем, победитель читательского внимания, настоящая королева отдела романтической фантастики. Подсовывала всем рассказы о пришельцах-блондинах, нахваливала потенциальным покупателям их темпераментную мудрость.
    - В темном переулке грабят, - сменила фантастическая продавщица гнев на милость. Прищурилась лукаво и бросила на прощание. -  Можете сходить…
   Не успел Паша опомнится, как увидел ещё одну пострадавшую. Выскочила из злосчастного переулка бабка  в сиреневом платке и промчалась мимо на высокой скорости.  Спешила не по годам, размахивала энергично на ходу консервированными ананасами в авоське. На бухгалтера посмотрела  многозначительно, но останавливаться не стала.
    «Дался им, этот чертов переулок» - успел подумать счетовод, перед тем как оказаться в темноте.

    Первое, что он услышал в каменном тупике, были два бодрящих слова:
    - Руки вверх!
    Паша поднял. Потянул их все выше и выше, встал на цыпочки. Собственного роста прибавил значительно, прикоснулся кончиками пальцев чуть ли не к облакам. А пока вытягивался в высоту, увидел, как вынырнула из темноты черная кепка с желтым гипнотизирующим узором.  Под кепкой пряталась голова, в голове скрывались, судя по всему, грабительские намерения.
    - Хватит расти в моих глазах, - остановила Пашин высокий порыв кепка с узором. К подбородку бухгалтера красную кнопку на макушке приблизила и добавила строго. – Раскошеливайся.
    Паше стало не по себе. Под кепкой сгущался непредсказуемый мрак и укутывал бухгалтера  зловещими последствиями. Клубился в некоторых местах особенно густо, чертил силуэт странствующего по глухим переулкам гопника-динозавра.
    - Отдавай все, что есть, а я в долгу не останусь, - сказал силуэт и плюнул под ноги несколько раз.  Вылетела слюна из-под козырька ракетой, заискрилась в полете разными цветами. Красочными брызгами тротуар усеяла и взорвалась от столкновения с камнем  словно петарда.
     Внезапно, бухгалтерские карманы стали выворачиваться сами собой – никто в них не лез, никто к ним не прикасался. Сначала левый карман повис собачьим ухом, затем правый. Повели карманы  себя как предатели, открыли чужим взглядам глубокие закрома.
    Пока шла зачистка до самых носков, кепка в желтых узорах кивала все более удовлетворенно – плевать стала дружелюбней, немного рассеялся мрак. И вот опустели карманы полностью: свои сокровища в чужие руки сбросили, очистились до заштопанных дыр. Сгинули в грабительской алчности  телефон, портмоне и фотография будущей машины. Исчез также ремень, булавка и шнурок от левого ботинка. Сорвались даже три пуговицы с ниточной привязи - сразу затерялись, исчезли, сделали кого-то богаче. И когда брать уже было нечего, мрачный силуэт под кепкой высказал своё последнее пожелание.
    - В полицию не ходи, - сказал он и украсил свою просьбу взрывоопасной слюной. – У меня на полицию аллергия. Тело ломит, и фиолетовые пятна на спине появляются.
    Паша и не собирался. Паша пообещал. Хватит с него неприятностей, тем более к полиции он никакой симпатии не испытывал.
    - Вот и славно, - обрадовалась кепка искренне. Счетоводу поверила, как себе, заискрилась радостно фиолетовым фейерверком. – А я тебе за это желание исполню. Почти любое.  Надеюсь, есть мечта заветная? Заказывай.
    Растерялся бухгалтер. Странному предложению удивился, забыл сразу про утраченные вещи.
    - Только предупреждаю сразу, - уточнил исполняющий желания грабитель, - денег не проси. Как видишь, самому не хватает. Вещи тоже назад не возвращаю. И вообще, от материальных ценностей одна суета незаконная и судебные конфискации. Поэтому давай – не тяни. Мечтай быстрее о чем-нибудь сокровенном, а я пока тут подожду.
     Эх, была не была – такие кепки шутить не любят. Решился счетовод. Нахмурил брови, сжал кулаки. В легкие воздуха набрал до предела, остановил на мгновение дыхание и резко выдохнул. Денег не попросил, обнажил перед первым встречным грабителем свою Мечту-Красавицу.

    Потемнело тот час в переулке ещё больше, накрыло Пашу предчувствием перемен. Захлопали окна то тут, то там, заскрипели двери. Вороны закаркали на крышах, завыли бродячие  собаки. Грабитель, не теряя времени кепку задом наперед надел, закружился вокруг счетовода волшебным гопником и начал произносить магические  слова:
    - В руках свинец, в сердце огонь. В носу метал, в глазах прицел. В ногах пружины, в почках камень…
     Неслись слова со всех сторон - Паша еле поспевал: проглатывал их без остановки, ни одной важной буквы не пропускал. Слушал речь внимательно и наполнялся надеждой. Уже загудела в бухгалтерской голове грядущая победа, уже пересохло во рту от нетерпения. Уже зачесались кулаки – налились опасной тяжестью, пригнули счетовода к земле. Паша их в пустые карманы засунул с трудом и ухватил, наконец, Мечту-Красавицу зубами. Закипело в его груди чувство мести: забурлило раскаленным котлом, и вырвалась наружу долгожданным криком.
    - Ну, Бобров! – крикнул счетовод на всю улицу. – Ну, погоди!
    Грабитель рыгнул самодовольно, как тренер-профессионал, выплюнул очередную ракету, оседлал её и исчез.

    Сегодня для драки дуэльный вызов не нужен. Не требуются секунданты, позабыт давно кодекс благородного мордобития. Сейчас все намного проще, сегодня все в твоих руках.  Подходи к обидчику вплотную и бей правой. Попадешь – хорошо. Не попадешь – бей левой. При этом можно бить куда захочется, правил не соблюдать и никогда не извинятся.
    Паша тоже сначала хотел обойтись без лишних церемоний: думал подловить Боброва в подъезде и подарить ему десяток синяков без свидетелей. Но тут вмешался боевой дух внутренним рыцарем и  напомнил духовному носителю о славных предках счетоводах. Потребовал не посрамить бухгалтерский род, вынудил Пашу сделать все по правилам.

    У дома боксера вызов принят не был. Бобров отсутствовал, и в ближайшее время вернуться не обещал.
    - Нет его, - сказал злой голос из-за двери. – Чтоб ему провалится. Попробуйте поискать в спортзале, сауне или кабаке.
    Бросил Паша вызов в спортзале – не попал, попытал счастья в сауне – опять не повезло (везде Бобров побывать успел и отовсюду скрылся в неизвестном направлении). Зато в холле ресторана улыбнулась бухгалтеру удача выпившим официантом. Кивнул виртуоз подносов на полупустой зал, указал на крайний столик у окна. Там, у самой шторы, боксер развалился на стуле и доедал громко мясо под чесночным соусом. Крепким затылком все время трапезы качал, бугрился шеей, сверкал рубцом на лысом черепе.
    - Эй, курьер моего голода! – заорал вдруг Бобров пренебрежительно. – Я тебе подошвы сейчас отобью. Шевели ногами – неси счет.
     От этих слов, официант скривился грустно и пожалел, что в его униформе нет кухонного ножа.

    Спустя минуту, вместо счета, Бобров получил старую варежку  (дуэльной перчатки у Паши в доме не нашлось, пришлось использовать для вызова шерстяную рукавичку).   Боксер с интересом рассмотрел хозяина вязаной пощечины, как в первый раз: сколько таких «бухгалтеров» в его жизни случаются –  всех не сосчитать, и каждого не упомнить. Облизнулся в предвкушении второго ужина и сразу принялся Пашу готовить. Представил мысленно счетовода на обеденном столе, стал подбирать к нему специи со знанием дела. В одном человеке целый банкет увидел,  расположил блюда в Паше, словно на подносе. Тут были и хрустящие под каблуком косточки, и запеченные легкие в слезах, и печень в жгучем соусе из мольбы о пощаде. Весь этот обильный натюрморт украшали зеленые глаза, перья светлых волос да уши-розочки - немного великоватые, но вполне съедобные.
    - В половине первого ночи, на пустыре, я тебя съем, - хищно сказал боксер и почесал свой живот. – А пока извини – сыт.
    Паша извинил. Паша согласился. Ухмыльнулся жизнерадостно в ответ и стал выглядеть ещё более аппетитно.

    На поле боя бухгалтер появился в полночь. Вступил на пустырь уверенно, понял, что пришел последним. Везде уже шумела группа поддержки  Боброва, повсюду делались ставки  и слышался смех. Сам боксер в свете прожектора стоял, и сиял в его лучах словно ангел. Горячительными напитками разминаться не забывал, вел себя как высокомерный чемпион.

    Часы на ратуше прозвонили двенадцать раз, и на возвышение ржавой ванны вылез распорядитель боев. С виду бывший участковый в каштановом парике,  по замашкам доморощенный судья с седыми усами. Осмотрел он всех присутствующих строгим взглядом, сдвинул съехавший парик со лба и обратился к зрителям:
    - Уважаемые любители зрелищной травматологии и дураков. Сейчас вы увидите четверых претендентов на звание глупец года. Они бросили вызов самому Боброву и теперь рискуют поселится в белых палатах на долгий срок. Как известно, дуракам законы не писаны, однако наши претенденты будут соревноваться в получении травм по всем правилам. Любого нарушителя немедленно дисквалифицируют электрошокером и вынесут с территории пустыря.
    - Не судите их строго, ибо они не ведают, что вытворяют, – добавил судья нравоучительно и объявил первого претендента.
    Паша напрягся. Сделал несколько шагов к своей мечте, но остановился на полпути - время бухгалтера ещё не пришло. Вместо счетовода, в пятно света от прожектора вошел человек в знакомой одежде. Вспомнил Паша сразу и его костюм в клетку, и галстук в полоску. Круглые очки претендент на ходу снял и подошел к господину Боброву без страха.
    «Учитель геометрии. Прохожий. Ограбленный» - запрыгали нехорошие предчувствия у Паши в голове: «Неужели у нас с ним мечты одинаковые».  За спиной счетовода шатались среди мусора ещё два конкурента темными личностями и имели явное желание набить морду господину боксеру раньше бухгалтера.
   
    Зашумела группа поддержки в предвкушении сокрушительного удара, затрещал прожектор от напряжения. Бобров снисходительно сигарету докурил, повернулся к претенденту расслабленно и… сразу же упал. Недоуменно поднялся, и снова упал. Группа поддержки удивленно затихла, участковый судья застыл на ржавой ванне, будто парализованный, а поверженный боксер дернул ногами, рванул тело к противнику в желании контратаки, но опять свалился на землю. Что-то странное творилось на  «ринге» – никто ничего не понимал. Страшный Бобров проигрывал с каждым мгновением все больше, а  хрупкий человек в галстуке  шел к победе, как маленький герой.
    Три раза махнул клетчатый пиджак рукавом, три раза взвился на ветру полосатый галстук, три раза глаза без очков метили в переносицу. И все три раза «учитель» попал. После чего отряхнул  одежду на скорую руку и собрался уходить с чувством выполненного долга. Бобров от обиды даже язык прикусил. Замычал яростно,  попытался взять реванш подножкой. Хотел вслед за геометрическим трикотажем рвануть, но встала на его пути новая преграда. Фантастическая продавщица – следующий претендент.
    Судья даже начать бой не успел, а из продавщицы уже злость ко всем самовлюбленным чемпионам вырвалась. Заодно и к скупым покупателям, и к хамам неграмотным, и к пришельцам-обманщикам. Била женщина с присущим её романтизмом, размахивала кулаками во все стороны. При этом, ревела громко, но не плакала. Выдавала Боброву сдачу за неприличные предложения, заставляла расплачиваться за все. На его теле претензии книгой жалоб отпечатала и опустила лысого обидчика в бездонный колодец нелитературных выражений.

    Паша зажмурился. Надежды на справедливое отмщение быстро таяли, появились у счетовода тревожные сомнения. Хватит ли у боксера терпения? Достаточно ли у Боброва сил? Выстоит ли он до бухгалтерского гнева, или упадёт в грязь раньше времени? Шансы, конечно, были, но весьма мизерные. Ведь  до половины первого пятнадцать минут осталось и один претендент. Паша даже догадывался, как он будет выглядеть.
    - Чертов гопник с грабительской магией, - сказал тихо счетовод сам себе, – наколдовал всем одно и то же.  Сам улетел на плевке неизвестно куда, а нам тут в очереди толкаться.

    Когда Паша открыл глаза, бабка была уже на боевой позиции. Сиреневый платок на голове словно шлем затягивала, переминалась с ноги на ногу в ожидании «гонга». Перед ней Бобров неустойчиво качался и суетился распорядитель боев с просьбой сторонние предметы не применять. Бабка с судьей спорить не стала. Подпрыгнула на месте в знак согласия, свистнула лихо, как мстительный пенсионер, и тут же взмахнула авоськой с консервированными ананасами…


    Пошел дождь. Потух прожектор, опустел пустырь. Группа поддержки разбежалась, кто куда, остались на грязной территории только самые стойкие: Бобров лежал в глубоком нокауте от ананасов, участковый из себя судью строить перестал, бухгалтер Паша утирал на щеках капли дождя. Чувствовал он себя всего лишь свидетелем – соучастником боев ему стать так и не довелось.
    - Помоги мне, - обратился к бухгалтеру бывший участковый. – Он здоровый боров – одному мне не справиться. Здесь машина рядом припаркована, дотащим вдвоем.
    Паша согласился. Схватил боксера подмышки и потащил с распорядителем боев к огням ночных фонарей. По дороге споткнулся несколько раз и провалился в лужу по самое колено. Под конец пути устал сильно, промок до нитки, однако ношу свою так и не бросил.
    Пока несли Боброва к машине, Паша злился разочарованно: на бабку с авоськой,  на судьбу и преграды. Пока укладывали боксера на заднее сиденье, пока заворачивали  его там покрывалом и приводили в чувство как могли, Паша начал успокаиваться: развеял обиды на обстоятельства, отбросил жалобы на собственную жизнь. А как только машина скрылась за ближайшим поворотом, бухгалтер остался под дождем совсем один – мокрый, грязный да уставший. Оглянулся он на пустырь печально, кинул прощальный взгляд на поле боя, пожалел о потерянной ночи. Затем закашлялся  на ветру, чихнул простуженно,  и в эту минуту четко осознал, что не такая уж его Мечта и Красавица.